Перед бурей 2-3

Алек чуть переместился, и пуля угодила между лопаток... как раз в стальную отделку ножен меча. Его снова качнуло вперёд, меч противника возник перед лицом. Вой подбил его вверх и бросил клинок вниз. Ещё одна царапина, опять хлынувший холод...

— Проводник тебя... — прохрипел главарь. — Убейте же... — кричать он уже не мог, с ужасом глядя, как вокруг фигуры дикаря пылает ихор.

Человек с окровавленным лицом появился перед Алеком, тот пропорол его вместе с кольчугой из власа и потерял время, стряхивая тело с меча. Че Кома отступил, пользуясь возможностью перевести дух. Лёгкие забивал горячий ветер. Главарь понял, что не смеет взглянуть в лицо врагу.

Они выбрались на открытый всем ветрам уступ. Утёс Цапли. Так че Кома назвал эту скалу. Отсюда открывался великолепный вид. Он любил смотреть вниз, мечтая, что когда-нибудь эти дикие земли будут принадлежать ему. Король обещал — а сказанное им незыблемо.

Седой теснил его, с каждым ударом огромное зелёное пространство всё приближалось. Должно быть, седой не знал о слове короля. Надо ему сказать.

Силовой удар встряхнул его кости, швырнул на колени. Че Кома ухитрился не выпустить рукоять меча.

— Меня этим... — не проймёшь, хотел сказать он. И понял, что удар был направлен вовсе не в него. Силовая волна задела лишь краем.

Че Кома вскочил — и снова упал, когда твердь вздрогнула под ногами. Камень пронзительно заскрежетал — словно закричал.

И утёс Цапли медленно и величественно обрушился в бездну. Постройки, возведённые разбойниками у края скалы, валились вниз, брёвна срывались, грохотали, камни вышибали искры.

У седого на гербе тоже чёрные и красные цвета, подумал че Кома. Наверное, у этого короля другие планы на свою землю.

Он закричал. Долгий отчаянный вопль был неслышим в скрежете.

Скала ушла из-под ног, короткий полёт, и каменные челюсти Лежащего Барса перемололи жизнь че Кома.

Алек повернулся и побежал.

Твердь тряслась под ногами. Воля человека, словно гигантский резец камнетёса-Титана, сколола край горы Лаг-Аргаран. Алек швырнул меч вверх и подпрыгнул, разрывая мышцы и связки, пробежался по вертикальной скале. Ещё одно мысленное усилие — и в спину ударил горячий ветер, подбросил. Алек врезался в край, вцепился единственной действующей рукой. Новообразованный скол был горячим. Вой подтянулся и взметнул себя наверх.

За спиной грохотали камни. В лицо ударил гудящий пожар.

Отец!..

Левая рука вылетела из-за пояса, болталась и мешалась. Алек закинул правую себе за плечо, мысленно прощупал рану. Вытянул пулю, грубо, разрывая ткани — боли-то не всё равно нет. Теперь забить кровяной пробкой... Конечно, это потом ещё аукнется, но времени нет.

Очень странное ощущение — телекинезом двигать собственную руку, совершенно ничего не чувствующую. Он кое-как закрепил бесполезную конечность, нашёл свой меч и побежал между пылающими срубами. Здесь...

Всё-таки Алек, управляя ветром, смог оградить от пожара часть лагеря, и палатка, где был заперт его отец, лишь едва тлела. Вспоров мечом дымящийся полог, молодой вой ворвался внутрь и едва не убил своего ровесника, который с ножом в руке наклонился над связанным Аргараном.

При неожиданном явлении Алека парень вскрикнул и закрылся руками, выронив нож, которым... перепиливал верёвки!.. Кажется, непрошеный спаситель хотел что-то вякнуть в своё оправдание, но не успел, Алек ударил мечом плашмя — так, на всякий случай, и парень повалился на медвежью шкуру. Вой наклонился над отцом и двумя движениями рассёк путы.

Аргаран слабо шевелил руками, таращил глаза, на бороде его засохли следы рвоты и крови.

— Папа, — Алек подхватил его за плечи. — Что с тобой делали, папа?..

— Парализатор... — пробормотал мужчина. — Режим два — нейронный шок, вызывающий боль.

Он тихо застонал, разминая запястья.

— Зачем тебя пытали? Что они от тебя хотели?

— Тот... Цапля... говорил — я должен кричать... но я не кричал... он говорил — ты придёшь на мой крик.

Алек до скрежета стиснул зубы. Ну конечно же!..

— И кто я после этого? — пробормотал. — Эй, как тебя?

Оглушённый мальчишка вяло шевелился. С трудом сфокусировал глаза и заскулил. Неужели я так страшно выгляжу, мимоходом подумал Алек.

— Ты кто такой и чего здесь делаешь? — спросил вой.

— Я Кэвин... спасти... отца нашего дора... — парень всхлипнул и показался совсем мальчишкой.

— Ух ты, правда? Тогда спасай, — Алек выпорол полосу ткани из полога палатки и с помощью Кэвина перевязал плечо, прихватил парализованную руку к телу.

— Идти сможешь? — Алек помог отцу встать. По его знаку Кэвин тоже подставил Арагану плечо. Всё-таки вовремя появился этот мальчишка. Раненому войю было бы непросто тащить немаленького мужчину.

— А вы... кто?.. — запоздало спросил Кэвин.

— Я тот самый дор и есть, — поведал Алек. Непрошеный помощник икнул и вытянулся, таращась с ужасом и восторгом, ладно хоть честь не отдал. — Так что слушай мою команду... Ходу!..

Он взмахнул мечом, прорезая ткань палатки, раздался хрип, и снаружи на парусину брызнуло алым. Вой выбрался через прореху. Идущий следом Кэвин споткнулся и едва не уронил Арагана. Осторожно обогнул бьющееся тело. Алек с неудовольствием отметил, что удар был далёк от совершенства, но возвращаться и добивать не стал — времени мало.

Мир по-прежнему казался серым, пойди пойми, от охватившего Алека яррка или просто от усталости. Гению ненависти всегда грозит опасность надорваться, сгореть в пламени собственной ярости.

Да, про пламя...

Алек оглянулся, сосредоточился. Неровно дующий ветер изменил направление, пришпоренный человеческой волей, в свою очередь подхлестнул пожар.

— Эй!..

Двое разбойников внезапно вынырнули из-за угла сруба, и Алек, не раздумывая, ударил того, который оказался ближе.

Меч застрял в теле.

Меч второго рассёк ему бок, проткнул бы насквозь, но Алек успел повернуться, так, что сталь лишь скользнула по рёбрам. Выпустив рукоять своего меча, вой качнулся вперёд, оружная рука противника оказалась зажата между телом и локтём.

Алек изо всех сил боднул головой в лицо. Хрустнуло, голова врага запрокинулась.

И Алек вцепился зубами в открывшуюся грязную шею.

Противник взвыл и забулькал. Отплёвываясь хлынувшей солёной кровью, вой встал. Позвал меч в руку и коротким взмахом превратил рваную рану в широкий разрез.

Кэвин согнулся пополам, и на этот раз уже Араган придерживал его, пока мальчишку жестоко тошнило.

— Нашёл, время, харай тебя!.. — ругнулся Алек. — Пошли, пошли!..

— Ты ранен!.. — прохрипел отец.

— Плевать на рану, всё потом! Идём же!..

Ещё один разбойник преградил путь, заорал, увидев окровавленное лицо Алека, попятился, споткнулся о камень и упал. Додумался притвориться мёртвым — и только потому остался жив. Алек отвлёкся на следующего, телекинетическим импульсом швырнул так, что стена, в которую тот врезался, покосилась и обрушилась. Алек ругнулся, дёрнул мечом, расчищая путь, брёвна и камни полетели во все стороны.

— Как тебя, Кэвин? Иди сюда.

— Угу, — мальчишка с должным трепетом предстал перед своим дором. И позорно, по-девчоночьи завизжал, вдруг воспарив.

— Не сопротивляйся, — с досадой сказал Алек. Кэвин поднимался всё выше, беспомощно хватаясь руками за воздух. Его тряхнуло, перевернуло вверх тормашками, и земля бросилась навстречу.

— Прекрати, я же тебя уроню!.. — рявкнул Алек. Мальчишка попытался расслабиться, и жёсткие телекинетические тиски сдавили его тело, швырнули вверх...

И относительно мягко перевернули и приземлили на скалу, нависающую над лагерем. Кэвин всё-таки рухнул от толчка на колени, поднял голову...

Над ним нависала небритая оторопевшая рожа.

Не успел мальчишка испугаться, как рожа исчезла — её обладателя смахнула с камня вниз быстрая мысль Алека. Тело тяжело грянулось о камни.

— Спокойно, пап... только не бойся...

Араган охнул, взлетая. Алек вёл его медленно и осторожно, поставил на камни.

— Держи!.. — крикнул молодой вой, и Кэвин, заворожённый зрелищем полёта, спохватился, шагнул и подхватил. Араган очумело мотал головой.

— А ты?.. — крикнул вниз. — Я не смогу... Парень?..

Кэвин замотал головой. Он, пожалуй, мог бы поднять человека, если тот не сопротивляется телекинетическому воздействию — но сейчас, в спешке и страхе...

Молодой вой смерил взглядом скалу — не стоит и пытаться забраться по ней однорукому, истекающему кровью. Молча повернулся и нырнул в пожар.

— Алек!.. — растеряно крикнул вслед отец.

В лицо словно дохнуло жаром Базес, пустыни-ада. Теперь Алеку грозила опасность сгореть в своём огне в самом реальном, а отнюдь не в метафорическом смысле. Ругаясь и кашляя, он пробирался в тяжелом раскалённом воздухе. Чуть не заблудился, но всё же смог выйти к тропе, ведущей на скалу со Знаком.

Здесь, на краю лагеря, два разбойника рвали друг у друга из рук мешок с чем-то металлически гремящим. Ещё один валялся на камнях, истекая кровью. Алек стукнул дерущихся лбами. Из мешка вывалилось богато украшенное блюдо, со звоном покатилось по камням и улетело вниз. Алек проводил его взглядом, пожал плечами и швырнул разбойников следом.

На толпе ему встретились ещё двое. Первый, в копоти и грязи, с рёвом взмахнул секирой, промазал, Алек только чуть-чуть подправил движение, и тать улетел вниз. Второй глянул Алеку в лицо и прыгнул сам. Удачно, застрял в колючих зарослях. Может быть, и выживет.

Алек поднялся наверх.

Кэвин сидел под Знаком, глядя перед собой. Почувствовав взгляд Алека, он вздрогнул и сжался.

— Я не виноват... — проблеял мальчишка. На щеке и руках у него была кровь, в плече торчал обломок стрелы.

— В чём? — Алек подошёл и едва не споткнулся о тела, скрытые за камнями.

Вонь перебивал запах крови. Громадный и тяжелый как тролль мужчина лежал, раскинув руки, в луже крови. Нож Кэвина торчал из его шеи. Другой, небольшой жилистый парень, валялся поодаль с разбитой головой.

Алек медленно перевёл взгляд на третье тело.

Араган лежал ничком, и под лопаткой у него торчал обломок стрелы.

Алек упал на колени рядом. Так нечестно. Я ведь всё сделал, я почти спас!..

Стрела, должно быть, чуть-чуть не достала до сердца. В лёгких кровь. Необходимое для исцеления сосредоточение терялось, рассыпалось, в стенки черепа бился страх, руки путали последовательность действий. Молодой вой чувствовал, как жизнь утекает из тела отца.

Папа

Прости меня

Вспышка памяти. Рита читает лекцию о ранениях в лёгкие. Негромкий размеренный голос живо напоминает Алеку Школу, слушайте внимательно, ученики, когда-нибудь усвоенные знания спасут жизнь вам или вашим товарищам...

И ещё раньше. Закончен бой, один из многих коротких схваток короткой Летней войны. Пожилая целительница Элана, которую именуют не иначе как мэтресса, стоит на коленях, руки порхают над неподвижным телом, не касаются двух стрел, торчащих из груди...

Я ничего не смогу сделать!..

— Жива дышит песней, — Алек понял, что бормочет древнее неуклюжее заклинание, — дыши в такт с ней, дыши Живой, и будешь живой...

Араган вздрогнул и плюнул кровью.

— Что... — прохрипел.

— Молчи, тебе нельзя говорить!.. — Алек вытер ему лицо.

— Какая разница... — прохрипел родитель, — сейчас или чуть позже?..

Разве я сказал это вслух?

Всё, что Алек мог сделать — слегка отсрочить неизбежное.

— Нет... слушай... я обидел тебя тогда, очень обидел...

— Папа, молчи, пожалуйста... — взмолился Алек.

Араган затих. Потерял сознание.

Алек медленно выпрямился. Мир снова сделался чёрно-белым и очень-очень резким. В ушах ревел пожар.

Пожар... да, пусть будет пожар. Ярость, бешенство, предельная ненависть. На этот раз можно идти до самого конца, вычерпать до дна весь проклятый дар... Сжечь и себя, и всё вокруг...

Кэвин бормотал молитвы, вдруг затих, чувствуя, как шевелятся волосы на голове. Воздух неприятно заколол кожу. По лезвию меча Алека с треском проскочила искра. Трупы вдруг дёрнулись, наведённое электричество заставляло сокращаться мёртвые мышцы. Дерево Знака потемнело от жара, и над ним вспыхнули огни сполохов.

Зверь ревел и рвался, цепь едва удерживала его. Алек протянул руки в темноту, коснулся истекающей пеной морды, погладил колючую шерсть. Нашарил тяжёлый широкий ошейник, стальную пряжку.

Одно движение — и зверь окажется на свободе...

Рядом охнул Кэвин. Алек встал и оглянулся, мальчишка смотрел куда-то в пространство, наполненное дымом. Вытянул руку, указывая.

Из дыма вынырнуло... сначала Алек принял это за живое существо. Какое-то чудовищное насекомое, гигантская стрекоза.

Тварь с очертаниями хищника, размером, пожалуй, с его избушку в деревне Проклятых. На морде — огромные выпученные глаза, сияющие в лучах восходящего солнца, над спиной блестел прозрачный круг бешено бьющих крыльев. Громкий стрёкот раскатился над горой Лаг-Аргаран. Тонкий фрагментарный хвост заканчивался как будто ещё одной парой крыльев. Сложенные под брюхом лапы, хищно изогнутые челюсти...

Алек моргнул.

То, что он сначала принял за челюсти под мордой твари, на самом деле было изгибом полозьев-лап, идущих под брюхом твари... создания...

Машины!..

Она — не живая!.. Летательный аппарат, созданный людьми!..

Зверь так же удивлённо смотрел вместе с Алеком. Впрочем, его интерес был несколько односторонним — какова стрекоза на вкус?.. В своей способности её уничтожить он даже не сомневался.

Подожди немного, сказал ему Алек, и зверь снисходительно согласился.

Машина стремительно летела вперёд и вдруг замедлилась в половине перестрела от Лаг-Аргаран. Остановилась, зависнув в воздухе почти неподвижно — словно та самая стрекоза. За туманным стеклом корпуса маячили людские лица. В боку машины открылась дверь, и из неё выглянул человек в пятнистой зелёной одежде, со странной рогатой шапкой на голове — и с непонятной длинной бандурой в руках.

Предмет был... опасен. Алек увидел тёмную тень, отбрасываемую этим предметом в Живу. Оружие, но какое? Особо мощный данг, или двуручный громобой, рассчитанный на целый стакан пороха? Или ручной грохот?..

Человек оглянулся в машину и что-то сказал, указывая вниз стволом своего оружия. Железная стрекоза ещё снизилась, теперь она висела чуть выше пожара. Носитель бандуры рассматривал двух людей, стоящих около Знака. Снова что-то бросил внутрь, и стрекоза развернулась, подалась вперёд. Поток воздуха от крыльев — или что там у неё?.. — придавил дым.

Алек встал, неотрывно глядя в стёкла машины. В голове крутилась одна только фраза — высокие покровители... высокие...

Не потому высокие, что командуют многими и принимают важные решения. То есть, может быть, и поэтому тоже, но че Кома называл их так вот почему...

Выглядывающий из двери машины человек выпустил бандуру, закреплённую на какой-то конструкции внутри стрекозы, и вынул оружие из поясной кобуры. Знакомо полыхнула сиреневая вспышка.