Марготта

Хозяин с разворота рубанул оборотня по загривку, но зверь даже не обернулся. Он коротко рыкнул, встал на задние лапы и опустил передние мне на плечи. Ноги подогнулись, не выдержав веса громадного тела, я рефлекторно выкинула вперёд руки, создавая в правой пульсар, а левой упираясь в морду зверя и пытаясь оттолкнуть её подальше от себя. Ой, надо было наоборот!

В больном левом запястье что-то громко хрустнуло, и рука сама по себе отдёрнулась, прижимаясь к телу. К моему телу, не к звериному. А оборотень уже навис надо мной, благоухая сто лет не чищеной пастью. Вот туда-то, в пасть, я и закинула пульсар, одновременно зажмуриваясь и отворачиваясь, насколько позволяла гибкость шеи.

— Чтоб ты сдох!

Шарахнуло хорошо, у меня даже уши заложило! Я и представить себе не могла, что магический огонь при соприкосновении с глоткой зверя может взрываться. Я приоткрыла глаза и торопливо выкарабкалась из-под безжизненного тела. Мне показалось, или после смерти оно действительно стало легче?

Деловито оглядевшись (и несказанно удивившись собственной бесстрастности) я обнаружила, что голова оборотня при взрыве оторвалась от туловища и теперь валяется неподалёку. Хозяин стоял рядом, передёргиваясь от вида заляпавшей всё вокруг крови, ошмётков рыже-бурой шкуры и ещё какой-то пакости. Я поняла, что вся эта неаппетитная смесь находится сейчас и на мне тоже, и бесстрастность испарилась бесследно.

Я вспомнила, что где-то неподалёку был ручеёк с чистой родниковой водой, и поспешила туда. Вернее, хотела поспешить, но снова взбрыкнула совесть. Ей нужно было удостовериться... А вдруг... А даже если бы и вдруг!

Естественно, в пылу схватки мне некогда было разглядывать половую принадлежность оборотня, и о том, что он самец, я брякнула наугад, чтобы вывести Хозяина из тупого столбняка. И теперь меня терзали смутные сомненья...

Через несколько секунд после смерти оборотень должен был превратиться в того человека, каким был при жизни. Я не удержалась и обернулась. Как бы не выглядела пресловутая Тьяра, но на земле лежала однозначно не она. Обезглавленный зверь остался прежним, даже и не думая изменять облик. А это могло означать только одно — человек в нём давно умер. Возможно, от старости, или проиграв вечный бой звериному началу. Какая разница?

Совесть удовлетворённо кивнула и свернулась калачиком в недрах души, чтобы снова уснуть. Надеюсь, в этот раз надолго!

* * *

— Где они?

Великий Инквизитор ошарашенно попятился. В этот раз фурий было две, и возникли они прямо из воздуха. Одна из них была очень красивая, очень рыжая, очень злая и очень похожая на старшую из тех дурных девчонок. Вторая сама казалось девчонкой, а также являлась счастливой обладательницей длинных светлых волос и более спокойного характера. Впрочем, вроде бы именно она занимала в этой паре главенствующее место.

Великий Инквизитор затравленно огляделся, намечая пути к отступлению. Ведьмы (а кто же это ещё мог быть, если не ведьмы) переглянулись, и ничего хорошего он в их взглядах не увидел. А в следующее мгновение понял, что не может пошевелиться. Онемело всё, кроме, кажется, рта. Спеша подтвердить догадку, что говорить он ещё может, Инквизитор собрался с мыслями и торопливо спросил:

— А кто, собственно, вас интересует?

— Девочки, — ответила та ведьма, что была помоложе. — Две девочки, которые переместились через пентаграмму за несколько минут до тебя. Где они?

— Не имею ни малейшего понятия, — совершенно честно ответил Инквизитор и даже пожалел, что не может картинно развести руками или пожать плечами.

— А кто загнал их в пентаграмму, ты знаешь?

— Знаю, — он совершенно точно чувствовал, что врать сейчас нельзя. Во-первых, всё равно раскусят, а во-вторых, потом хуже будет.

— И кто?

— Я. Но нечаянно!

— Пусти, я из него сейчас отбивную сделаю, — закричала вдруг рыжая ведьма. Видимо, самообладание ей изменило. — Он у меня будет век червяком по веткам ползать и гнилые яблоки жрать! Или в глиста его превращу! А куда запихну — пусть сам догадается.

— Успокойся, Тань, — остановила её светловолосая, — Нужно сперва во всём разобраться, а спустить его в унитаз мы всегда успеем. Итак, мы остановились на том, что это ты загнал девочек в пентаграмму. Зачем?

— Хотел сжечь. То есть не то, чтобы совсем уж хотел, но меня очень попросили.

— Кто?

— Моя госпожа. Она хотела, чтоб я их убил, а я решил, что всё должно быть красиво. Кто же знал, что они с помощью этой пентаграммы смогут улизнуть.

— Ага, и вот мы подходим к самому интересному. Кто твоя госпожа? Ты знаешь её имя? Или звание? Титул? Всё, что угодно!

— Одно её имя я, конечно, знаю. Но не думаю, что оно знакомо вам. Тем более, что имён у неё много, гораздо больше, чем я в состоянии запомнить. Например когда мы с ней в первый раз встретились, то она представилась Анной ля Белль из Франции, а ещё некоторые называли её...

— Да хватит с ним церемониться, — перебила Великого Инквизитора рыжая, — добротой ты от него ничего не добьёшься.

Инквизитор хотел было возразить, но внезапно понял, что язык и губы ему не подчиняются. Да и в глазах вдруг как-то странно потемнело...

— Ну и зачем ты это сделала? — спросила светловолосая, любуясь маленьким кругленьким кактусом в горшочке. На верхушке кактуса иглы отсутствовали, образуя элегантную лысинку.

— Извини, не сдержалась, — поджала губы рыжая. — Ничего, заклинание обратимое, через пару часов он станет прежним. Ой, целых два часа ждать! За это время столько всего может случиться! Какая же я дура.

— Да ладно тебе. Всё, что могло случиться, уже случилось. Сильно подозреваю, что хуже уже не будет! Наши скоро подготовят заклинание поиска. А мы пока с этим хмырём разберёмся. Всё же лучше, чем сидеть сложа руки.

Глава 7. Оборотень

В ручеёк я бросилась как была — в рубашке, штанах, кроссовках. Пощадила только пояс с ножами, и то исключительно потому, что не помнила, как кожа и сталь реагируют на переизбыток жидкости.

Несмотря на летнюю жару, вода была холодющая до жути — ручеёк брал начало из природного родника, бившего неподалёку. Но сейчас именно это и было нужно. Холод вонзался в кожу тысячами заколдованных иголок, и каждая из них приносила с собой капельку покоя и умиротворения. Боль в потревоженном запястье медленно таяла, а мелкие царапинки и ссадины уже давно растворились в живительной влаге.

Просидев в воде полчаса и продрогнув до костей, я тщательно застирала одежду (для этого пришлось-таки её снять) и несколько раз окунулась с головой, пытаясь отделаться от любых воспоминаний об оторванной башке оборотня. Ну в самом деле, кто же мог знать, что он взрывается? Да ещё с таким грохотом и... хм... визуальными эффектами. Или как ещё можно назвать фейерверк из ошмётков только что бегавшего и рычащего тела?

Бррр, мерзость какая... Пришлось срочно окунуться ещё раз и пообещать себе больше не вспоминать об этой гадости. Какое счастье, что желудок у меня крепкий, да и уровень пофигизма значительно выше среднего.

На берег я вышла, стуча зубами от холода. В кроссовках хлюпало и булькало на все лады, кожа покрылась толстым слоем мурашек, с волос текло, а со штанов, рубашки и нижнего белья, которое я сжимала в онемевших руках — капало. Сообразив, что сил на выжимание одежды уже не хватит, я просто развесила вещи на раскидистых ветках ивы и принялась прыгать, чтоб хоть как-то согреться. Да чтоб я ещё хоть раз отмывалась ледяной родниковой водой... Не дождётесь!

Вчерашние водные процедуры, когда я сигала в речку с релтской стены, показались детским бултыханием в отапливаемом бассейне. Кстати, это уже какая-то нехорошая тенденция получалась — купаться в незнакомом водоёме вторую ночь подряд, да ещё и опять в одежде. Так ведь и простыть недолго!

— Так ведь и простыть недолго! — неожиданно произнёс кто-то у меня за спиной.

Я резко развернулась, подхватывая с земли нож, но это оказался всего лишь Хозяин в сопровождении Глюка и Глазастого. Все трое взирали на меня с нескрываемым любопытством, как будто в первый раз увидели.

Упс! Я внезапно сообразила, что они действительно увидели меня в первый раз... без одежды. Ну, не то чтоб совсем уж без одежды, если кроссовки и медальон тоже считать деталями гардероба, но всё равно...

Первая реакция была завизжать и прикрыться всем, что под руку попадётся. Вторая — шарахнуть по представителям мужского пола пульсаром, чтобы впредь неповадно было. Но поступила я, как всегда, вопреки всем законам логики. Я встала, уперев руки в бока, и строго уставилась на подошедших:

— И не стыдно вам под покровом ночи подкрадываться к беззащитной девушке? А если она обидится и уйдёт от вас далеко и надолго? Вот утоплюсь, не вынеся позора, что вы тогда делать будете?

Честное слово, они покраснели и дружно отвернулись. Все, включая крыса и коня. Я довольно ухмыльнулась, укрылась за деревом, и уже оттуда продолжила:

— А где вы забыли вещи и остальных лошадей? Вот сопрут — сами будете виноваты, и придёте ко мне просить прощения. А я вас не прощу, потому что знаю, какие у вас на самом деле подлые и мелкие душонки. Ладно уж вы, Хозяин, всё ж таки мужчина в самом расцвете сил и ничего человеческое вам не чуждо, но от этих двоих я никак подобного не ожидала. И не надо мне говорить, что звери — суть твари неразумные. Мозгов у них побольше, чем у некоторых людей! И я даже иногда подозреваю...

— Ну хватит! Мы уже поняли, — оповестил меня Хозяин, пытаясь удержаться от смеха. — Не надо обвинять нас во всех смертных грехах. Вещи и лошадей мы оставили на попечение Ришу...

— Кому? А, тому стражнику!

— Да, ему. Они там сейчас пытаются навести порядок и успокоить людей. Послали за градоправителем, но пока его разбудят, труп успеет несколько раз разложиться. Кстати, а я и не знал, что они взрываются.

— Я тоже. Только не надо об этом, ладно?

— Ладно. Будем о чём-нибудь другом. Можно повернуться?

— Да поворачивайтесь, чего уж там. Меня теперь всё равно не видно, — великодушно разрешила я.

'Мужское население' развернулось, как по команде 'кругом', и придирчиво обозрело дерево на предмет присутствия за ним меня. Я присутствовала, но увидеть это сквозь раскидистую иву, да ещё густо завешанную моими вещами, было практически невозможно.

— Я там немного приврал, — продолжил разговор Хозяин. — Сказал, что голову у зверя оторвало потому, что я рубанул его по шее мечом, а меч мой в незапамятные времена принадлежал святому... Чёрт, сам забыл, какого святого помянул. Ну да ладно, их много всяких. Так что успокойся, никто твоих огненных шаров не видел, а если и видел, то подумал, что показалось.

— Да я не особо и волновалась. Как-то не до того было, — созналась я, и задала-таки один из мучавших меня вопросов: — Хозяин, а вы кто?

— В смысле?

— Ну, вас здесь очень многие знают. Уважают. Особенно стражники. Вы их тоже знаете, причём по именам. Так кто вы?

— Начальник внешней стражи Тангара, — вздохнул Топиэр Рулипп айр Муллен. Мне показалось, что ему стыдно за свою должность. А Глазастый вздрогнул и уставился на Хозяина, как нашкодивший первоклассник на злобного директора школы.

— А что такое Внешняя стража, — не унималась я. — И чем она отличается от Городской?

— Видишь ли, эльфёныш, Городская занимается городскими проблемами. Ну, муж застал жену с соседом-любовником, убил обоих, сам с горя повесился. Мимо шла с рынка старушка, несла корзинку с яйцами, заглянула в открытое окошко — а там один труп висит, да ещё два окровавленных в постели лежат. Старушка испугалась, корзинка из рук выпала, яйца разбились. Она пошла к Городским, требовать возмещения морального и материального ущерба. Дескать, родственники усопшего убийцы ей должны за яйца заплатить. Но родственники подали ответную жалобу, и оказалось, что эта старушка сама им должна за то, что подглядывала в чужое окно.

— Короче, ерунда полнейшая.

— Ну, иногда не такая уж и ерунда. Но общий смысл, я думаю, понятен. А теперь представь, что любовник жены трупа был не их соседом, а каким-нибудь релтийским купцом. Или, ещё хуже, вельможей из Альсоро. Тогда городские быстро заявляют, что они умывают руки, потому что в деле замешан человек, не проживающий постоянно на территории Тангара. И дело быстренько переходит к нам, Внешним. А у нас и своих хлопот достаточно. С одними только контрабандистами проблем столько, что...

— Понятно, — перебила я. Кажется, я нащупала ту тему, о которой Хозяин мог говорить если не бесконечно, то очень долго. Что ж, учту, может когда и пригодится. Но не сейчас!

Сейчас мне больше всего хотелось побыть одной, посидеть на берегу, помечтать. Что ни говори, а ночь выдалась исключительно красивая: на иссиня-чёрном небе сверкали частые звёзды, лёгкий ветерок доносил откуда-то аромат луговых трав и цветов, резвились в ветвях деревьев ночные птицы. А два десятка муравьёв, растянувшись цепочкой, весело маршировали вверх по моей ноге...

— Хозяин, а вам не пора идти?

— Куда?

— Ну, к воротам, встречать этого... как его... градоправителя.

— Да пожалуй, что уже пора. Прогоняешь?

— Ну... не то что совсем... Просто я тут стою на муравейнике, а сойти не могу, потому что ширина дерева — она всё-таки не безграничная.

— Значит всё же прогоняешь, — притворно огорчился Хозяин. Почему я решила, что притворно? Да потому что я бы на его месте только радовалась лишнему поводу избавиться от назойливой малолетки. — Тебе кого из зверей для компании оставить?

Сказано это было непререкаемым тоном, и я поняла, что совсем одной мне побыть не удастся. С чего бы это он вздумал так обо мне заботиться? Ведь за прошедшее время не раз уже мог убедиться, что я могу за себя постоять. А, ладно... много думать — вредно для нервной системы. И я решительно произнесла:

— Лучше Глазастого, он хоть молчит и не пытается учить меня жизни. И он ещё не успел мне надоесть.

— А Глюк успел?

— Хуже горькой редьки, — созналась я. Крыс запищал, недовольный моим откровением.

— Почему?

— Да он меня опекает больше, чем все родственники и знакомые вместе взятые. Туда не смотри, это не трогай, здесь не стой и дальше в том же духе. Куда бы я не пошла — он почти всегда при мне.

— Он твой фамильяр?

— Кто?

— Ну, вроде у каждой ведьмы должно быть своё животное-спутник, которое во всём ей помогает... У нас так считают... Чёрные кошки там всякие, белые совы. Вот их и называют фамильярами.

— Бред, — решительно отмахнулась я. Домашние животные, конечно, встречались в большинстве магических семей, но уж никак не чаще, чем у обычных людей, хоть и жили порой в несколько раз дольше. — Хозяин, вы хоть раз в жизни настоящую ведьму видели? Не считая меня.

Он задумался. По лбу пробежала глубокая морщинка, губы скривились от неприятного воспоминания. Значит видел, но мне об этом говорить очень не хочет. Я ждала — соврёт или нет. Не соврал.

— Было дело, — кивнул Хозяин. — Только безумно давно. И знал я её как обычного человека, только потом выяснилось... Ладно, мне действительно уже пора. Пошли, Глюк.