— Э... Это ч-что такое? — промолвил тот, с опаской и недоумением пялясь на невзрачный инструмент.
— Это... Сила. От злых духов и беды. Их... не пускает к дому, — соврал я, вдохновенно сияя глазами. И плотнее перехватил нижнюю часть капюшона — на всякий случай.
— А! Оберег, стало быть! Эльфы делали! Ого! — лицо стражника вмиг прояснилось. Он смотрел на бронзовую ковырялку уже совершенно иначе. Наверняка соображает, кому и за сколько можно впарить такую штуку. — От души спасибо, дорогой гость! Прошу в город!
Вот сразу бы так. Я надменно кивнул, не отпуская руку с капюшона, и протиснулся между другими дозорными, которые все еще стояли с открытыми ртами. Это что же такое им рассказывали об эльфийских поделках, интересно? Как их впечатлило, однако.
Провожатый-алхимик поторопился за мной. Догнав, указал дорогу — прямо. Ну да, а так бы я не догадался! Можно подумать, от ворот еще какие-то другие приличные дороги ведут. Не в закоулке же у городской стены живет такой человек, в самом деле. Тут трущобы какие-то. Деревянные хибары, кривые, сбитые кое-как — примерно как те, что я в деревне видел.
Но вообще... Этот самый, как его назвали, Торлоп понравился мне гораздо больше, чем должен был понравиться средневековый город по моим представлениям. Сточных канав, застывших вонючим льдом, я не заметил. Потом обнаружилось, что они здесь забраны толстыми плитами. Снег с центральной улицы счищают — видимо, распихивают по проулкам и выгребают за ворота. Дорога замощена булыжником, причем довольно гладким — в подошвы не впивается, во всяком случае. Вонь и грязь, вопреки ожиданиям, беспокоят не так сильно. Возможно, конечно, только потому, что сейчас стоят морозы... Но все равно. А по сравнению с моей жизнью в чащобах — так просто земной рай.
Большие улицы освещались низенькими, едва ли в полтора моих роста, фонарями. Масляными — это я понял, увидев, как изредка по сторонам с шипением падают яркие капли. В кривых переулках стояла густая мрачная тьма.
Ближе к центру города мы добрались минут за сорок. Дома тут уже были повыше — двухэтажные, причем второй этаж, как правило, делался деревянным. Но попалось и несколько полностью каменных (или кирпичных?) зданий. По пути наткнулись на дозор стражи — к моей радости, долго беседовать они не стали. Поздоровались с Яцеком, покосились на меня, спросили, кто таков, удивились, поглазели на ухо и отправились дальше. Даже пожелали доброй ночи. Вот и молодцы, совсем мне ни к чему их излишняя бдительность. Или особый интерес к высокорожденным.
А вот прохожих мы почти не встречали — видимо, шляться по улицам ночами тут не принято. И, вероятно, небезопасно для финансового благополучия и здоровья — а то и для жизни. Но нам повезло — никто не напал. Скорее всего, не позарились на верзилу в лохмотьях. Да и шли мы, слава богу, не переулками. К тому же патрули все-таки не дремлют на ходу.
На экипажах или верхом тоже никто не проезжал, только пару раз я услышал где-то вдалеке характерное цоканье. Значит, лошади есть, но по темноте их тоже особо не гоняют.
Еще минут через пятнадцать мы подошли к кованой ограде симпатичного особнячка. Выглядел он как пряничный домик: оштукатуренный этаж с коричневой деревянной надстройкой, с шапкой снега на крыше, с веселым огоньком за полупрозрачным окном. Постаревшая луна серебрила карнизы. Портили впечатление только длинные полосы гари, шедшие по стенам от двух узких прорезей над самым подвалом.
Заметил мой взгляд, мастер-алхимик смущенно улыбнулся:
— Ну, вот мы и пришли. А внизу в доме у меня... Вот. Иногда случаются...
Понятно. Там у него мастерская или лаборатория, там иногда неудачно смешивается то, что смешивать не надо бы. Надеюсь, ночью он там внезапные эксперименты устраивать не станет.
Отперев решетчатые ворота массивным ключом, абориген раскланялся и вежливо пропустил меня. Мы прошли по короткой расчищенной дорожке, обрамленной стройными рядами каких-то хвойных кустарников — увешанных ярко-синими ягодами, несмотря на зимнюю пору. За домом виднелись верхушки молодых елок и других деревьев — наверное, вполне обыкновенных. А то смысла бы для него не было таскаться в лес за хвоей, рискуя получить там по голове. Почему он вообще сам пошел — ведь у него, наверное, есть какая-нибудь прислуга? Нет, вспомнил: он что-то упоминал, мол, сбор хвои можно не всем доверить.
А ведь точно: в доме должно быть полно народу — слуги, как минимум уборщик и повар, родственники алхимика — родители, братья-сестры, может быть, жена... Гости к нему наверняка захаживают. И я, пока не получу свое жилье, о котором еще надо будет договариваться с властями, вынужден буду все время находиться на виду, можно сказать — на ладони у любопытных... У меня прямо подвело живот от мерзкого ощущения беззащитности, когда меня могут разоблачить почти в любой момент. И поэтому я, погрузившись в мысли, плохо запомнил, как мы заходили в особняк.
Первым нас в прихожей, которую по размеру и интерьеру я бы назвал вестибюлем, встретил старый рыжий кот — крупный и очень упитанный. Вальяжной походкой он было направился к хозяину, но тут же застыл, выгнув спину, зашипел и рыжей молнией метнулся вверх по лестнице. Ну вот, первый разоблачитель уже нарисовался — не было сомнений, на кого так ярко отреагировал кот.
— Не любит незнакомых, — промямлил парень, видимо, сам впечатленный поведением домашнего питомца.
— Угу, — хмыкнул я, стараясь выглядеть равнодушным. И ведь эльфов, по-моему, животные, наоборот, должны любить. Как бы не вышло так, что местные тоже что-то слышали об этом.
Потом к нам вышел заспанный старик с фонарем на несколько свечей, радостно приветствовал алхимика. Наверное, слуга — ведет себя не так, как с равным, хотя явно относится к хозяину с теплотой. На меня он поглядывал очень настороженно — ну да, еще бы, непонятный ночной гость, одет, как бродяга, да еще и не человек. Но старик при этом старался выказывать все возможное почтение. Пришлось опять представляться бредовым именем и держаться так, как будто мне на все плевать. Хотя внутри, казалось, все сжималось каждый раз, когда на меня кто-то смотрел. Только потом сообразил, что знакомиться со слугой не нужно было — не по понятиям, как говорят в народе. Но что поделать, опыта общения с низшими сословиями у меня не было. Будем считать, что эльфу простительно. Заносчивый, но демократичный! Ерунда выходит.
Ну что же они, развели тут церемонии... Встретились — идите спать, время позднее. Гость с дороги, устал, хочет отдохнуть... Запереться в комнате, забиться в теплую кровать — впервые в этом теле — и до утра прожить более-менее спокойно, без чужих взглядов, которые так и лезут под капюшон. К каменистой корке на скулах и мелким острым зубам, торчащим во рту благородного эльфа.
Со второго этажа по центральной лестнице, куда убежал кот, почти бегом спустилась взволнованная растрепанная женщина. Пожилая, но со следами былой красоты. На ходу убирала под кружевной чепец выбившиеся пряди седых волос.
Женщина подбежала к Яцеку, обняла его, встревоженно вгляделась в бледное лицо, в лиловую припухлость на виске. Потом увидела разрез на одежде и запекшуюся кровь. Ахнула и залилась причитаниями, то прижимая парня к себе, то отстраняясь и осматривая его со всех сторон. Мать, очевидно. Вряд ли просто какая-нибудь престарелая тетушка.
Молодому алхимику явно было неудобно, что мать так расчувствовалась при посторонних. Он покашливал и старался ее урезонить, заверяя, что теперь с ним все в порядке, рана затянулась, голова не кружится. Сослался на эльфийскую магию, и только тогда хозяйка дома обратила на меня внимание. Ох, лучше бы не обращала — рассыпалась в горячих благодарностях и даже схватила за руку. А там у меня, между прочим, трехсантиметровые когти! Еле-еле удалось не оцарапать женщину — спасли рукавицы. Правда, потом она сама смутилась от того, что дала волю эмоциям. Все-таки тут, сдается мне, принято вести себя более сдержанно. Наконец-то оставила мою руку в покое, чинно отрекомендовалась. Имени я с первого раза от наплыва адреналина не запомнил, пробормотал в ответ, что Тринитротолуол. Она, конечно, не запомнила тоже, но виду не подала.
Дальше пошли расспросы, во время которых я себя чувствовал еще неуютнее. Пары слов связать не могу без раздумий. С грехом пополам разъяснил, опустившись до того, чтобы показывать некоторые слова жестами. Внутренне ужасаясь каждый раз, когда брови женщины изумленно поднимались. С другой стороны, мое убогое облачение все равно компрометировало меня так, что дальше уже некуда.
Тем более начала подтягиваться остальная челядь. Из дверного проема, завешенного тканью, высунулась какая-то курносая девица, за ней пыталась прятаться широколицая толстуха. Раздались шаркающие стариковские шаги...
Но после всей, так сказать, официальной части хозяйка дома таки додумалась, что ночь — не лучшее время для разговоров. Особенно после такого насыщенного дня. Мне предлагали поужинать, но я отказался. Во-первых, действительно больше хотел спать, во-вторых, страшно напрягала необходимость новых контактов с людьми. Поэтому меня проводили в гостевую комнату, которую алхимик назвал как-то изысканно — подозреваю, что-нибудь наподобие "опочивальни".
Я и впрямь сильно устал и переволновался, поэтому было не до разглядывания помещений. Поднимаясь, мысленно упрашивал, чтобы меня поселили в отдельную комнату и не навязывали никакой обслуги. Ладно, слуг-то я могу отослать со спокойной совестью — имею право, может, у эльфов свои причуды. Но вот если хозяин, скажем, решит оказать мне честь и разместить меня в собственных покоях, вместе с собой? Конечно, это мало где заведено, а свободных комнат в особняке должно хватать, но все же... Черт его разберет, какие у них тут традиции гостеприимства.
Не то чтобы я как-то особенно стеснялся раздеваться при мужиках — просто в этом случае даже идиот бы догадался, что я не тот, за кого себя пытаюсь выдать. Спать в рваной-грязной одежде и рукавицах — тоже не годится. Хотя бы потому, что выглядеть это будет не лучше.
К счастью, мои опасения вскоре развеялись: алхимик проводил меня до дверей моей комнаты и спокойно воспринял категорический отказ, когда он заикнулся о том, что надо бы прислать кого-нибудь, чтобы помочь мне с умыванием и переодеванием. Наверное, посчитал, что эльфы не допускают к себе человеческих слуг. В любом случае, абориген пожелал мне доброй ночи и, по-моему, с каким-то облегчением ушел отдыхать. Неудивительно — если меня этот день так вымотал, то чего уж говорить об алхимике, которого чуть не убили. Так что упорствовать в предоставлении дополнительного комфорта он не стал. Пристроил гостя — и слава богу.
Нервы у меня под конец дня совсем сдали, но я неторопливо открыл дверь, так же без спешки аккуратно прикрыл за собой, забросил в петлю откидной крючок. Выдохнул, привалился спиной к дверным доскам, стряхнул рукавицы и пару раз приложил ладони ко лбу. Так, так, спокойно... Пока все идет нормально. Ты в городе, в тепле, выспишься на кровати... А нечестивого тролля в тебе вроде бы никто не подозревает, хоть, разумеется, нездоровый ажиотаж ты среди присутствующих вызываешь. Но это логично. Достаточно только поменьше светиться на людях...
И что-то придумать для членистоногой твари. Чтобы не бросать ее. Наметки уже есть, но придется разговаривать с чиновниками или кем-то, кто выполняет их роль. Черт, до чего же не хочется. Никогда не думал, что стану патологическим социофобом. А вот поди ж ты.
Но альтернатива — прозябание в лесу. Всю жизнь, которая — кто знает? — у тролля может быть и очень долгой. Сойти с ума — легче легкого. Этого я опасаюсь гораздо больше. Так что — первый шаг сделан. Я среди людей. И сделаю все, чтобы не оказаться гвоздем программы на всенародно любимом празднике "сожги нечисть".
Тревога, копившаяся весь вечер, немного схлынула. Можно и осмотреться, что за жилье мне досталось.
Комнатка небольшая, обстановка весьма скромная, но уютно. Наверное, из-за лампадки, которая стоит на столе. Живой огонек, пусть чадный и плохо разгоняющий мрак. Но со своей задачей все-таки справляется: предметы и стены неплохо различимы. Ну, еще и мое сумеречное зрение сказывается, конечно. Кровать у окна, кресло, тот самый стол, настенный шкафчик, полка... За стеной что-то тихонько скребется — наверняка мыши. Мелодично подвывает ветер на чердаке.
Так сразу и не скажешь, что домик средневековый. В темноте — комната как комната. Только, конечно, без электрического света. И оконце с частым переплетом, в который вставлены тускло блестящие пластинки — не похоже на стекло. Скорее, слюда, или что там еще было в ходу. Если присматриваться, подходить к вещам поближе — то видно, что все сделано вручную, а не на станках. Даже кровать. Что для меня, само собой, было непривычно. Подумать только — все, от лампадки и до мебели, кто-то пилил, строгал, сколачивал, лепил, кроил, шил своими руками... В моем мире это бы стоило больших денег, а тут, должно быть, можно за безбожную сумму продать кресло фабричного производства. Наладить бы переход — разбогател бы сказочно. А что, может, так и сделаю! Если до послезавтра доживу.
Над кроватью — полог. Слышал, что их вешали для экономии тепла. В комнате прохладно — но для меня это даже удобнее. В натопленной "опочивальне", полагаю, заснуть троллю было бы проблематично. Нужно будет, кстати, сказать, чтобы специально мое жилье не обогревали. А то еще догадаются какие-нибудь жаровни сюда припереть. И мучайся тут потом.
Я с удовольствием снял надоевший костюм бомжа, изрядно истрепавшийся за время лесных и речных приключений. И полез под косматую шкуру, которая заменяла одеяло. Уже предвкушал, как славно отосплюсь — как белый человек, а не как лесное уродище... Но взгляд зацепился за безделушку — статуэтку, которая стояла на столе рядом с лампадой. Заметил ее раньше, но не придал значения — подумаешь, шедевр. Но с этого ракурса статуэтка предстала совсем по-другому. Стало ясно, из чего ее изготовили. А точнее — наоборот, совсем не ясно...
По спине пробежали легкие мурашки. Любопытство вынудило встать и взять фигурку в руки, поднести лампадку вплотную. Небольшая поделка, сантиметров тридцать в высоту, изображала какую-то сельскую композицию а-ля "девушка с кувшином". Похоже, что штуковину вылепили, а не вырезали — формы специфические. Мелких деталей почти нет. И вылепили так себе, видел я работы гораздо интереснее и тоньше. Сделали как будто из перемешанного комка пластилина разных цветов. Но... Пластилином эти вещества точно не были.
Я вообще не представляю, что нужно сделать, чтобы соединить настолько разнородные вещества в такую целостную структуру. Основной массив — стекло разных оттенков, в котором что-то еще... растворено. Да, пожалуй, растворено, но не перемешано. Четко вижу металлические осколки и бесформенные куски, деревянные щепки и веточки, странно размазанные и перекрученные, но по структуре — однозначно дерево... Еще комки, напоминающие оплавленный камень — их много. Вот обрезок рыжего металла — должно быть, меди, — переходивший в стекло так, что непонятно, где заканчивается одно и начинается другое. Неподалеку в толще фигурки красуется похожая штука — завиток железа, перемешанного со стеклом и деревяшкой. Прямо на поверхности лежит обломок чего-то, очень напоминающего кость, каким-то образом вплавленную в цветное стекло. Я даже поводил пальцем по нему, царапнул когтем — ну точно, кость. Не пластик же. Примерно оттуда вглубь уходит огрызок проволоки, утопающий в стекле, истончаясь и постепенно расплываясь. А там, куда он уходит, можно рассмотреть птичий череп, тоже размазанный и деформированный. Но по-прежнему явно определяемый.
