— Хуже.
— В каком смысле? Нас продали?
— Перестань задавать вопросы. Иди к директору, он тебе всё сам объяснит.
Я молча положил пропуск на стол начальника безопасности и вышел. День начинался с потрясений.
Мариэтты Трофимовны на месте не оказалось. Вместо неё за столом сидела миловидная блондиночка лет двадцатипяти не больше, с голубыми глазищами на пол лица. Она глянула на меня, поинтересовалась фамилией, потом заглянула в монитор и, удовлетворившись полученным ответом, благосклонно позволила мне пройти в кабинет. Но на этом неожиданности не закончились.
За директорским столом сидел высокий, мускулистый мужчина, в синем пиджаке с белым воротничком и в однотоном галстуке. Сам же Семён Иванович расположился за журнальным столиком слева и потягивал кофе из фарфоровой чашечки. Я замер у двери, не зная, что делать?..
— Проходи, проходи. — Предложил Семён Иванович, указывая на кресло возле директорского стола. — Не стесняйся.
— Он не стесняется. — Заговорил мужчина за столом глубоким профундо. — Он растерялся. Я б тоже на его месте растерялся.
— Здравствуте. — Не очень убедительно поздоровался я. — А можно я здесь, у стеночки присяду?
— Не советую. — Сказал директор. — Неудобно сидеть, да и разговаривать будет не очень уютно.
Мысленно я согласился с ним, но усаживаться напротив этого басистого мне как-то не хотелось.
— Да проходите, проходите. Садитесь где угодно. — Предложил человек из-за стола.
Я присел на краешек стула у самой двери, как нашкодивший мальчишка. Сидеть и впрямь было неудобно. Толи передние ножки стула были подпилены, толи пол здесь имел некоторую покатость...
— Мне выйти? — спросил Семён Иванович.
Тут я понял, что окончательно потерял дар речи. Мужчина за столом кивнул. Семён Иванович одним глотком допил кофе, поднялся, едва заметно кивнул в ответ и вышел.
— Вы считаете, что так будет удобно говорить?
Я молча пожал плечами.
— Ну, как знаете. — Продолжил он. — Разрешите представиться, меня зовут Михаил Сергеевич.
— Как?! — Не удержался я от вопросительного восклицания, и невольно покосился на его голову.
— михаил Сергеевич. — Терпеливо повторил мужчина.
Он явно привычным движением прикоснулся к известному месту на голове, резко отдёрнул руку, будто обжёгся и продолжил:
— и ничего в этом удивительного я не вижу. Я руководитель проекта одного не очень известного института.
— Скажите прямо, секретного. — Пробубнил я.
— Можно и так. Пусть будет секретного. Но уж очень секретного. Я не стану рассказывать чем именно мы там занимаемся, скажу лишь то, что можно сказать не требуя от Вас расписки о неразглашении.
— И на том спасибо.
— Вы слышали о городе, которого нет?
— Ммм!.. Вроде кино такое есть. — Неуверенно сказал я.
— Я не про кино.
— Не понимаю Вас.
— Хорошо. Когда Вы были в командировке, Вам наверняка приходилось слушать радио. Неужели Вы не слыхали ничего необычного?
— Нет. — немного недоумевая ответил я. — У меня и радио-то не было. Да и времени тоже.
— Вы часто ездите в такси?
Я задумался.
— Откровенно говоря, не очень. Чаще друзья подвозят, или общественным транспортом. В крайнем случае пешком, но это уже совсем редко.
— Маленькая ложь пораждает большое недоверие. — Задумчиво произнёс Михаил Сергеевич.
— Вы это к чему?
— Да к тому, что к гостинице Вы подъехали на легковом автомобиле.
— Правильно. Но не в такси же?! — Возразил я.
— Вы хотите сказать, что и там у Вас есть друзья?
— У меня везде есть друзья. — Уклонился я от прямого ответа.
— А в аэропорт Вас отвезли на такси. Или тоже на машине?
— Совершенно верно. — Злорадно улыбаясь, согласился я. — Меня доставили в аэропорт на служебной машине, так как таксист не пожелал везти меня бесплатно.
У моего собеседника не дрогнул ни один мускул на лице. Толи он не был в курсе, как меня выпроваживали, либо сделал неверные выводы из предположений, что я должен был в аэропорт ехать на такси.
— Хорошо. — Согласился он. — А в машине, когда Вы ехали, радио работало?
— Нет. Я не люблю шум в замкнутом пространстве.
— Вам не кажется, что Ваши ответы заранее заготовлены? Как будто Вы знали о чём Вас будут спрашивать?
— Почему Вы так решили?
— Потому что все они выстроены в форме защиты.
— С чего Вы взяли? Вы спрашиваете, я отвечаю. Все мои ответы вытекают из Ваших вопросов. И откуда я мог знать, что здесь меня будет ждать представитель секретного института? Мне и в голову такое не могло прийти.
— Вы хотите сказать, что с Вами там не беседовали? — Ухмыльнулся он.
— Почему, беседовали. Но во-первых не из секретного института, а во-вторых, на совершенно другие темы.
Он явно растерялся, но тут же овладел своими эмоциями.
— Возможно, возможно. И всё же, я не поверю, что будучи там целую неделю Вы ни разу ничего не слышали.
— Ну почему не слышал?! Слышал, конечно. Из соседнего номера каждый вечер такие охи да ахи доносились, что приходилось стучать в стену.
— Это по-вашему необычное явление?
— Разумеется. По гостиничным правилам в номерах не должно быть посторонних после 23-ёх часов.
— Откуда Вы знаете? Может за стеной муж с женой жили.
— Ага, сейчас. Там каждый вечер новый голосок звучал.
— Зачем Вы морочите мне голову? — Спросил мужчина с директорского места.
— А вы? — В свою очередь поинтересовался я.
— Ладно. Разговора у нас не получилось. Поговорим, когда Вы вернётесь. — Он поднялся из-за стола. — До свидания.
— Всего хорошего. — Ответил я.
Он вышел, а я остался. Правда, не надолго. Через мгновенье в кабинет вошёл директор.
— Семён Иванович, это что ещё за новшества? — Не давая ему устроиться в своём уютном кресле, спросил я.
— Какие именно? — Уточнил он.
— Ну, охрана внизу... Потом, у меня пропуск отобрали.
— Пропуск взяли на замену. С сегодняшнего дня у нас будут новые пропуска. А охрану давно надо было сменить. В городе неспокойно.
— Что значит, неспокойно? — Изумился я.
— Да опять политики чего-то там не поделили.
— Потому и на нас наезд был?
— Возможно.
— А этот гусь зачем здесь?
— Вот это я у тебя хотел бы спросить. Но некогда. Короче. Давай, иди в отдел кадров, получай новое назначение.
— Чего?
— Не чего, а куда.
— Опять не понял?
— Ты направляешься в Японию на переговоры с нашими новыми партнёрами.
— Нашли мне переговорщика.
— Решение начальства не обсуждается.
Да я даже к себе не успел забежать. Как там ребята? Какие проблемы?
— Они и без тебя справляются. Всё. Время вышло.
Я поднялся, и побрёл в отдел кадров.
В свой рабочий кабинет я попал лишь перед самым обедом да и то ненадолго. Сам же обед пришлось заказывать с доставкой, так как новые пропуска ещё не были готовы и покинуть рабочее помещение не представлялось возможным. Но и с доставкой, как выяснилось, из-за всех пертрубаций образовались дополнительные проблемы. Охрана внизу не пропустила нарочного к нам с лотками. Мало того, они потребовали вскрыть все пакеты. Ну, тут уж я совсем рассверепел, и высказал начальнику безопасности всё, что думал о его нововведениях. Короче, пообедать нам с Лёшей так и не пришлось. Зато получив пропуска, мы тут же исчезли. Благо рабочий день у нас был ненормированный.
Оказавшись на свободе, я тут же направился к Иске Нюмовне потому, как очень сильно соскучился по хорошей, домашней пище. На улице всё так же жарило солнце, и ветки деревьев не шевелились. Асфальт дымился и плавился, приставая к подошвам.
За это время в заведении старой еврейки ничего не переменилось. Как впрочем, не модифицировались и клиенты, вернее, их состав. Хотя... Некоторые изменения всё же были. Одна весьма колоритная компания привлекла моё внимание. Расположились они в самом дальнем и, на мой взгляд, самом тёмном углу. Может быть именно это и привлекло моё внимание к ним?..
Спиной к стойке бара, за которой крутилась хозяйка, сидел не совсем старый на вид, но с совершенно белой головой мужчина, слева от него мужчина помоложе в морской форме, справа девушка, скорее женщина потому, что на вид ей было около тридцати или чуток больше, а напротив безмятежно дрых, положив давно не стриженную голову на руки, субъект, которого в прежние времена Иска Нюмовна не пустила б даже на порог, не то, чтобы за стол. Между этим субъектом и молодой женщиной пристроился в приставном кресле мужчина в дорогущем костюме с трубкой в руке.
"Аристократ чистой крови", — Отчего-то подумалось мне.
Больше всего меня поразило то, что Иска Нюмовна, строго соблюдавшая установленные собой же порядки, грубо нарушала их. Курить у неё было строго запрещено, а распивать спиртные напитки так вообще грех невообразимый! Тут же всё было на шиворот-навыворот.
Не сводя глаз с компании, я прошёл к соседнему столику и устроился так, чтоб видеть всех сидящих за столом подле. Вскоре ещё одно преимущество предпочтённого мной места подтвердило правильность выбора. Подошла Зассиль, приняла заказ и молча удалилась.
— Стоило старожилам убраться в чайную избу мадам Шушары, как сразу же обсуждать, доказывать и логически опровергать стало нечего. — Говорил седой, вертя в пальцах хрупкую хрустальную рюмку. — Всё стало просто, ясно и понятно, и не хочется уже ни с кем, ни о чём спорить, искать истину в словах, никому боле нет дела до приснопамятного замшелого зерна истины-правды-матки — пускай и дальше растёт себе где-то там глубоко в земле. И думаю я сейчас, уютно расположившись в мягком кресле данного заведения, попивая чаёк с кислющим, как самый проницательный взор налогового инспектора, по совместительству местного архивариуса лорда Камингстоуна , лимоном, и слушая замшелую попсу в исполнении "Кукашел-Юкрейн", и глядя на таинственную тёмную глушь парка под окнами и подсвеченное огнями города тёмно-оранжевое небо...
— Чаёк 45 градусов!.. Кисленький!.. — Хохотнул моряк.
— "а о чём это мы в течение прошлого года хотели договориться, к чему хотели прийти, что хотели поведать остальным?". — Необращая внимания на реплику, продолжал седой. — За небом — бесконечный космос, триллиарды вселенных, бесконечные россыпи звёзд, а в душе царит таинственное спокойствие всеобъемлющей бесконечности. И дух захватывает от этого фантастического спокойствия, и чувства собственного растворения в мощных реверберациях всеобщего звукоблаженства вселенной...
— 20 киловатт электронного грохота влекут вдаль, — иронически заметил мужчина с трубкой, намекая на подрагивающий под ногами пол. — И вот уже нет ни парка под окном, ни мнимых горожан, бегающих в электронных цепях, и wi-fi-волнах вашего ноутбука в поисках решения проблем киборгизации, искусственного разума, роботизации и прочей высоко-интелектуальной ерунды, всё вокруг покрывают новые и новые психоделические волны Абсолюта... "Вечность, я — космос, открываю сознание для восприятия нового измерения. Приём"...
— Не богохульствуйте, граф, это вам не к лицу. — Посуровел седой.
"Ага!.. — Отметил я про себя. — Значит, вот тот с трубкой граф!.. Не ошибся, аристократ".
Пол на самом деле в этот момент дрогнул, но не от грохота звукоусиливающих устройств, а от того, что где-то недалеко проехал трамвай.
— Это в городе оттягиваться или в новый более совершенный носитель сознания разума и духа эволюционировать? — Поинтересовалась девушка.
Вернулась Зассиль с подносом. Молча раставила тарелки и так же молча удалилась.
— Попозже надо будет, пожалуй, попросить Мэра построить у нас кинотеатр, чтоб было где, комфортно устроившись в тёплом кресле, потягивая мартини, посмотреть фильм про моего любимого подполковника Мармика, бывшего в те далёкие времена всего лишь капитаном. — Продолжал ёрничать мужчина с трубкой.
— Господин Мармик не имеет к храму никакого отношения. — Обиделся седой.
— Да ладно вам. — Негромко заговорил моряк. — У меня появилась такая же идея спросить у них через год: "в чём правда, други, и как мне стать настоящим горожанином?". В ответ, мадам Шушара, ничтоже сумняшесь, несомненно примется цитировать ничего не значащие и ни к чему не приведшие труды лорда Камингстоуна, и скажет: "как отсюда можно видеть, мы в очередной раз доказали, что Интернет — это плохо и с ним надо бороться". Ответы на вопросы ищутся не у других, вернее, на свои вопросы, а не на общественные. Их надо думать в ночной тиши за кружечкой рома, желательно кубинского, или ещё лучше Ямайского, в мыслях с самим собой. Самое интересное как раз то, что ответы на эти вопросы всегда знаешь, но иногда начинаешь обманывать себя перед другими, и других перед собой...
— Да что Вы говорите! Вот спасибо, а я-то, наивная душа, не догадывалась...— Перебила оратора девушка.
— Коряво переводя ответы в слова, — невозмутимо продолжал моряк, не обратив внимание на комментарий, — которые доходя до других узловато дисперсируют в воздухе и, в конце концов, дифрагируют в отверстии их уха, в конечном счёте являя собой худшую сторону, нет, даже не поломанного, а неработающего в принципе телефона.
— моряк, откуда вам известно устройство телефона? — Опять не удержался от колкости мужчина, которого назвали графом.
— "Диспергируются" — Не надо так щербатить про дифракцию на ухе — щас забью волновой механикой, хотя ладно, акустику нам просто не давали в универе.... Безобразие, конечно. — Возмутилась девушка.
— Простите, не понял, чем Вам не нравится дифракция на ушных отверстиях. — Спросил граф.
— Соотношением длины волны и размера отверстия. — Усмехнулась девушка. — Длина волны для слышимого диапазона от 2см до 15м... КАК это могло произойти, что размеры ушного отверстия в филогенезе сформировались такими, что звуковые сигналы бы на них дифракционно искажались? Мы бы не только симфонии не могли слушать, а даже и простую членораздельную речь воспринимать.
— Не искажаются они, не бойтесь. На то ушной канал короткий и не особенно прямой. Да и механические волны — вовсе не электромагнитные, поэтому стоит понимать, что принцип гюйгенса френеля предназначался изначально вовсе не для них, хотя во многом справедлив. Зато смысл слов искажается. Искажается как говорящим, так и слушающим, в итоге получаем полный бред. — Передёрнул плечами граф.
