— Понял тебя, База. Выдвигаюсь.
Сергей снял дальномер с треноги и повесил его на шею, как очень большой и громоздкий бинокль. Сложил треногу, скатал плащ-палатку, на которой лежал, и забросил все это через открытый люк внутрь десантного отсека. Затем обошел башню и нырнул в командирский люк, усаживаясь на жесткое и неудобное сиденье.
Нельзя сказать, чтобы Вяземского сейчас мучили какие-нибудь сильные эмоции типа кровожадной радости или мук совести — он просто выполнял не слишком приятную и не слишком простую работу.
— И как? — поинтересовался Эриксон, флегматично сматывающий вместе два автоматных рожка.
— Теперь уже никак, — пожал плечами старлей. — «Градами» накрыли. Кто бежал — бежал, кто убит — убит. Вот и все об этом войске — едем свидетельствовать разгром другого.
Так уж вышло, что Неверов был оставлен по эту сторону портала. После недолгого раздумья Кравченко решил, что с него однозначно снимут погоны, если узнают, что на находящуюся в его ведении режимную сверхсекретную территорию просочился какой-то непонятный гражданский. Поэтому майор принял соломоново решение — задним числом зачислить Эриксона в качестве контрактника разведроты, а отсутствие документальных свидетельств списать на всеобщую суматоху.
Поэтому ныне старший сержант Алексей Неверов вновь числился в составе Вооруженных сил РФ на должности замкомвзвода. Третий разведвзвод в роте вообще был подразделением, незаполненным людьми, — даже номинального командира у него не было. А что поделать, если срочников даже в крайние годы не хватало на заполнение всего штатного расписания?
Сейчас и вовсе от роты осталось одно только название — за вратами оставили только контрактников и офицеров, так что недоукомплектованная рота превратилась в неполное отделение. По сути, весь личный состав разведчиков сейчас спокойно помещался в одном-единственном БТРе — Сергей, Руслан, Олег и примкнувший к ним Эриксон.
Старшина же безвылазно сидел на базе, вполне резонно беспокоясь, что в отсутствие всех разведчиков нажитые непосильным старшинским трудом ротные запасы могут быть разграблены алчными шакалами из других подразделений. Не в силу врожденной вороватости, а из-за постоянной нехватки чего-либо.
Руслан аккуратно сдал назад, и с БТРа посыпались накиданные для маскировки ветки. Так себе камуфляж, конечно — против современных методов обнаружения совершенно ничтожный, да и против продвинутого магического дальновидения, скорее всего, тоже… Ну а вдруг? Мало ли что?
Бронетранспортер вывернул из перелеска и двинулся на север, на всякий случай обходя место нанесения ракетного удара. Мало ли что… Вдруг осталась там пара неразорвавшихся ракет, которые сдетонируют при наезде БТР — всякое может быть.
Сергей приник к перископу, всматриваясь в изрытое воронками и усеянное телами поле.
— Не битва, а истребление… — пробормотал Вяземский.
— Есть такое дело, старлей, — согласился Эриксон, запихивая магазины в карман разгрузки. — «Это великолепно, но это не война».
— Неплохо сказано, — одобрил сидящий за башенным орудием Олег. — Чьи слова?
— А хрен его знает. Со школы еще вроде бы помню.
— Это сказал французский генерал Пьер Боскет, наблюдая за броском Легкой бригады, — произнес Сергей. — Крымская война, 1854 год. И полностью это звучит так — «Это великолепно, но это не война — это безумие».
— Ого! — удивился Эриксон. — А что за атака?
— Английские всадники поперли грудью на русские пушки… Исход немного предсказуем. Римлянам бы такая тактика наверняка понравилась…
— Командир у нас историк, — хмыкнул Олег.
— Не историк — батя у меня просто историю преподает.
— Ну, я и говорю — историк.
Минут десять осторожной езды, и впереди показалось широкое поле, почему-то затянутое туманом. Руслан остановил БТР под прикрытием небольшой рощицы, чтобы не торчать посреди открытой местности, а Сергей полез в десантный отсек за тепловизором.
Спустя несколько минут он уже торчал по пояс из люка, рассматривая окружающую местность через монокуляр прибора. И увиденное Сергея не радовало.
Туман старлею категорически не нравился. Просто абсолютно. Не бывает такого, чтобы посреди степи, когда солнце светит и небо голубеет, просто взяло и появилось здоровенное облако тумана.
После взгляда, вооруженного тепловизором, Вяземский окончательно утвердился в своих сомнениях — под прикрытием тумана двигалось несколько тысяч солдат противника, сбитых в один плотный строй.
— База, я Князь. Вторая колонна движется под прикрытием тумана.
— Понял тебя, Князь. Даю пристрелочный залп.
Отрывистый далекий вой, а затем в глубине тумана громыхнуло три взрыва.
— База, подтверждаю накрытие.
— Понял тебя, Князь.
Сергей опустил тепловизор, не особо желая видеть, что сделают с плотным пехотно-конным строем ракеты… Однако затем снова поднял прибор и вгляделся повнимательнее в глубь тумана.
Вяземского царапнуло чувство неправильности, но он все никак не мог сформулировать его причину… И сообразил, только когда с неба начали сыпаться ракеты.
Три ракеты разорвались прямо посреди строя противника, но тот вообще никак не отреагировал на это, продолжил свое равномерное движение. А значит…
Залп батареи «Градов» за считаные секунды накрыл огромную площадь, разорвав взрывами ракет стелящийся по земле туман в клочья. Мгновение, и он рассеялся, как будто его никогда и не бывало…
Слишком быстро рассеялся.
На перепаханном воронками поле не было никаких признаков погибших или раненых. Сергей сменил тепловизор на дальномер, но и тогда результат не изменился — впереди не было никаких следов врага, который был там только что.
Зато противник обнаружился примерно в километре позади территории, по которой пришелся артудар. Причем на тот раз аборигены вели себя куда естественнее — пехота сомкнула ряды и стояла на месте, а вот кавалерийские части были в состоянии хаоса — звук взрывов уже традиционно вызвал среди лошадей натуральную панику, от чего они начали сбрасывать всадников и разбегаться в стороны.
— База, это Князь! Противник невредим! Повторяю — противник невредим! Это была иллюзия!
Строй противника колыхнулся и двинулся вперед.
— Запрашиваю повторный удар!
— «РеАДн»[15] на перезарядке, но сейчас ударят… Стоп. Конных в колонне много?
— Хватает, а что? — ответил Сергей.
— Если на конях, значит, знатные или богатые. Приказано таких в плен брать.
— Какого… — неприятно удивился старлей. — Нам вчетвером на одном БТРе взять в плен десять тысяч человек, что ли?
— Очень смешно. Ты разведка — вот и разведывай. А вперед сейчас пойдет БТГ[16]. Так что наблюдай и докладывай. Понял, нет?
— Так точно…
Спустя минут пятнадцать из-за кромки леса широким фронтом выдвинулись танки, растянув свой строй километра на два. Боевые машины неторопливо, но неумолимо двинулись вперед, огня, однако, пока что не открывая, хотя дистанция уже позволяла. Вместо этого вдали послышались раскаты грома калибра 152 миллиметра, и строй аборигенов накрыли три крупнокалиберных снаряда.
Сергей на секунду представил, что сейчас станет свидетелем уникального сражения — встречного боя копейщиков и щитоносцев с основными боевыми танками, но аборигены после первых же разрывов в строю сначала замедлили шаг, а после и совсем остановились, лишь крепче смыкая ряды.
Следом за танками двинулись несколько БМП и пара странного вида БРДМ, назначение которых выяснилось почти сразу же.
С установленных на них громкоговорителей начали раздаваться короткие отрывистые фразы, видимо, на латыни. Вяземский не особо понимал, что именно там говорится — как из-за расстояния, так и из-за банального незнания языка, но общий смысл был понятен и так.
Местных призывали сложить оружие и сдаться.
Спустя несколько минут по рядам аборигенов ударили еще несколько снарядов. Бронемашины по-прежнему двигались вперед, противник по-прежнему стоял под огнем.
Сергей почувствовал к местным неподдельное уважение. Да, их вооружение и тактика были отсталыми, но вот боевого духа и дисциплины им было явно не занимать — вот так вот стоять под огнем артиллерии… Это много стоит — не каждому такое дано.
Неожиданно с востока в воздухе на небольшой высоте показались полдюжины теней. По паре уже знакомых ящеров-разведчиков, а вот сопровождали они куда более солидных зверей.
Громадные — с размахом крыльев метров в двадцать, не меньше. Покрытые темно-багровой чешуей и с длинными зубастыми пастями — самые натуральные драконы.
И на шеях летучих зверей виднелись фигурки людей, что могло означать только одно — аборигены шли в бой при поддержке местной авиации.
Шестерка драконов неожиданно легко сделала горку, а затем вышла в пике на размеренно движущиеся танки. Разведчики, по всей видимости, высыпали уже привычные бомбардировочные дротики, которые, разумеется, не причинили тяжелобронированным машинам ни малейшего вреда…
А вот пара их более крупных собратьев плюнула длинными потоками пламени, накрывая атакующую технику. Один из драконов промахнулся, а вот огненная волна, исторгнутая другим, ударила в аккурат один из «Т-72».
На том месте, где только что полз танк, моментально взметнулось пламя и послышались взрывы.
Сергей невольно стиснул зубы и крепче сжал дальномер, через который по-прежнему вел наблюдение.
Драконы пронеслись над линией танков и начали закладывать дугу, выходя на новую атаку. Однако по ним тут же открыли плотный огонь из зенитных танковых пулеметов. Трассы 12,7-миллиметровых пуль сошлись на атакующей шестерке и буквально разорвали в клочья драконов-разведчиков, однако огнедышащим тварям не причинили никакого видимого ущерба. Хотя если тяжелые пули и не могли пробить чешую, то уж с тонкими кожистыми перепонками на крыльях должны были справиться однозначно.
Красные драконы начали заходить в новую атаку.
Но тут из-за края леса выдвинулись несколько «тунгусок», задравших стволы спаренных пушек. Дружно рявкнули зенитные автоматы, выплевывая десятки 30-миллиметровых снарядов в небо; из контейнеров вырвались управляемые ракеты.
И вот на этот раз драконов проняло как надо.
Один, что летел чуть впереди, словно бы натолкнулся на невидимую стену, заревел и резко вильнул в сторону. Снаряды в клочья изорвали его правое крыло и прорубили бок, будто исполинские мечи. Зверь оглушительно заревел, камнем рухнул на землю примерно со стометровой высоты и замер без движения.
Второму же дракону повезло больше — огонь зенитных самоходок оказался сосредоточен в основном на его собрате, и он успел вовремя отвернуть в сторону, получив лишь несколько легких ранений. Ящер, с натугой выгребая воздух могучими крыльями, начал как можно быстрее набирать высоту и уходить прочь. «Тунгуски» сопроводили его орудийными стволами, но вдогонку стрелять не стали.
Глядя на то, как за считаные секунды было покончено с явно абсолютным, по местным меркам, живым оружием, строй аборигенов заколебался и некоторые из них начали бросать оружие.
Последней каплей же стал попавший под драконье пламя «Т-72», выползший своим ходом из полыхающего огненного круга.
Танковая броня местами оплавилась, боевая машина была вся черна от копоти и гари. Время от времени взрывались уцелевшие до сих пор коробочки активной брони, кое-где на корпусе догорал огонь, однако танк все еще был жив.
Этого зрелища солдаты противника выдержать уже явно не смогли и начали массово сдаваться в плен.
Интерлюдия
На стол президента легла потрепанная бумажная папка, украшенная гербом Министерства государственной безопасности СССР и всеми мыслимыми и немыслимыми грифами секретности.
Озаглавлена она была «Об организации работ по кобальту».
Следом легла еще одна папка, но куда более тонкая и новая.
Президент с интересом открыл ее, пролистал, бегло просмотрел несколько документов, задумчиво нахмурился.
— Никогда не слышал о таком проекте… Это что — работы по созданию кобальтовой бомбы?
— Нет, просто название было выбрано по аналогии с атомным проектом, — ответил директор ФСБ. — Работу начали как раз после создания ядерной бомбы. А что, не слышали… Об этом почти никто не слышал. До сих пор. На этот проект фактически полуслучайно натолкнулись еще лет десять назад, когда шерстили все подряд, но тогда просто ничего не поняли.
— Давай вкратце, Александр Васильевич. Я понял, что это может иметь отношение к текущей теме… Но насколько близкое?
— Самое ближайшее. Первый межмировой проход был открыт в СССР еще шестьдесят лет назад.
— Так, — президент выпрямился. — Продолжайте.
— Первоначально работали просто над особо защищенным тылом на случай новой войны. С учетом прогресса даже уральские и сибирские заводы могли быть потеряны, а войну надо было как-то продолжать. Поэтому начались эксперименты с подземными сооружениями, подводными, стали работать в плане космоса… А затем почти случайно открыли проход куда-то. Условия землеподобные, но не Земля.
— Есть гарантия, что это был тот же мир, с которым контактируем и сейчас?
— В рапортах есть упоминание о трех лунах — красной, белой и черной, по поводу которой была приложена обширная негодующая записка, что такого быть не может, потому что такого не может быть никогда, — усмехнулся директор. — Так что — да, можно предположить, что этот один и тот же мир.
— Тогда почему об этом проекте забыли? — задал президент напрашивающийся вопрос.
— Так его же Берия курировал, а когда Сталин умер и его скинули, то и проект прикрыли. Начисто. Опытную установку уничтожили, всех причастных в лагеря отправили, но вот кое-какая документация все-таки осталась. Мы уже отправили все в одно закрытое НИИ, работу они начали.
— Когда будут результаты?
— Ну, вы же понимаете, что пока что нельзя сказать ничего определенного… Но уже через месяц обещали представить опытный образец, через полгода работоспособную установку, а в следующей пятилетке — потоковое производство.
— А сам-то как думаешь?
— Врут и не краснеют, конечно. Дай бог, чтоб через полгода у них хоть опытный образец кое-как заработал… — ответил директор ФСБ. — Даже неспециалисту вроде меня понятно, что документация нам досталась лишь фрагментарно. По свидетельствам очевидцев, в секретной зоне в день ареста Берии целые сутки напролет бумаги жгли, так что…
— Все равно, конечно, чересчур оптимистично… — поморщился президент. — Но зато хоть какая-то определенность. Раз сказали, что сделают, значит, в лепешку расшибутся, а предоставят. Однако если все так просто, то почему до этого никто раньше не дошел? Если уж на технологиях пятидесятых смогли такое построить, то на современных и подавно… Так в чем же дело?
