Волк. Рождение.

— Каша, сьере Атти?

Оба улыбаемся, и я продолжаю:

— Моё условие — товар будут принимать ваши люди здесь. Разумеется, с проверкой качества при мне. Затем мы оба, я и ваш представитель накладываем свои печати на бочку, и вы проверяете товар уже у себя. В смысле — целостность обоих меток. Если таковая нарушена, то вам известно, с кого надо спрашивать ущерб и предъявлять претензии.

Сьере Ушур удивлённо смотрит на меня:

— Это ваше условие?

Киваю в знак подтверждения:

— Единственное. Я не могу оставлять Парда на неделю каждый месяц. А вновь довериться кому-либо... Рисковать больше не хочется... Иногда, разумеется, я сам посещу вас — у меня есть кое-какие задумки, которые вас заинтересуют, мне так кажется. И я лично представлю их вам. Всё-таки дело должно расширяться...

Купец улыбается в ответ. С облегчением, кстати:

— Разумеется, сьере Атти. Разумеется. Кстати, две из ваших новых идей я уже видел. И мне они интересны.

— Какие же?

— Необычная крыша вашего жилища, и тот странный камень красного цвета.

— Понятно. Что же... Это вполне реально. Но я пока не могу поставлять этот товар в нужных количествах. К моему величайшему сожалению. На данный момент. Но к весне, думаю, это удастся. Сейчас всё это проходит испытание. Если можно так сказать. В цене же, если всё получится, как задумано, мы сойдёмся, будьте уверены.

— Сьере Атти, я уже убедился, что вы умеете держать своё слово...

Короткая пауза. Затем:

— А что насчёт увеличения поставок?

— Минуту, сьере Ушур...

Мгновенно прикидываю свои запасы. У меня сейчас есть пять бочек. Могу изготовить, с учётом выкупленного ещё до происшествия с Хумом вина арендаторов ещё десять бочек. Ну, одиннадцать, может быть. Итого — восемь месяцев... До урожая — одиннадцать. Значит, скупаем зерно... Реально.

— Две бочки в месяц. Будет. Поможете с товаром, сьере Ушур?

Тот вновь улыбается, на этот раз широко, и с явным облегчением:

— Разумеется. Я взял на себя смелость привезти вам кое-что, хотя вы и не просили...

— После случившегося, как я мог?

— Но вашей же вины в данном недоразумении не было...

— Увы, сьере Ушур. Увы. Я — феодал. И несу ответственность, полную и безоговорочную за своих людей.

— Ого!

Его взгляд наполняется уважением, перескакивает с меня на матушку, потом на Эрайю, и... Словно что-то вспоминает. Потом чуть мрачнеет, снова переходит на меня, и словно ни в чём не бывало, мужчина продолжает:

— Обычно вы заказываете в городе железо и инструменты. Вот я привёз вам лучшее кричное железо и кое-кто из поделок мастеров империи — лемеха плугов, кирки, топоры и прочую мелочь.

— Благодарю, сьере Ушур. Как нельзя вовремя.

Купец вновь делает глоток ликёра, чуть прикрывает глаза:

— Прелесть... Так когда я могу получить товар, сьере Атти?

— Сейчас. И именно две бочки. Две Больших Бочки.

Именно так. Заглавными буквами. Сьере теряется — он даже не рассчитывал на такую удачу, и прокалывается:

— Вы... Знали, что я вернусь, сьере Атти?

Успокаиваю мужчину:

— Что вы, сьере Ушур. Это было заготовлено заранее — мои люди занимаются не только приготовлением сгущёного вина, но и хозяйством, и мне просто невозможно было их отвлекать ещё и для изготовления нашего продукта. Так что пока работы в полях было мало — делали запас. Потом перерыв на работы в замке. Мы и так затянули с неотложными, по сути, делами. Сами видите, только успели построить хозяйственные помещения, да наскоро отремонтировать моё жилище. Кстати, сьере Ушур...

Он ожидающе смотрит на меня, оторвавшись от бокала:

— Да, сьере Атти?

— Я бы тоже хотел наладить постоянные поставки от вас.

— О! Это выгодно нам обоим, так что я согласен, разумеется. Ну, кроме того, что вы знаете — я не приемлю торговлю людьми.

— Речь не о людях. Поверьте.

— Что же тогда?

— Зерно. Водяная пшеница, рожь, обычное зерно. Мёд. Желательно, уже чистый. Не в сотах. Как видите, количество моих сервов значительно выросло, а за этот год мы успели хотя и много, но, одновременно, и мало. Это в будущем, на следующий год мы расширим поля, а сейчас просто не успели. Так что людей надо кормить, если хочешь получить от них отдачу. Голодный серв работать не может. Это истина Высочайшего. Плохо, что многие владетели об этом забывают...

— Сьере Атти... Я просто поражаюсь вам...

— Меня учили по древним книгам, сьере Ушур. Жаль, что мой учитель отошёл в поля Высочайшего...

...Так называют местный рай... Делаю постную морду, но тут купец доказывает, что и он не промах. Улыбается:

— Вам не идёт, сьере Атти. Но если речь о старых правилах первых дворян, то да. Их соблюдение, увы, почти забыто в нашем мире...

— Вы меня раскусили, сьере Ушур...

Снова вмешивается моя матушка:

— Мой сын добрый, честный и справедливый человек. Он всегда держит своё слово и пусть и добр, но, одновременно, в тоже время и строг со своими сервами. Ни в одном владении Фиори, насколько мне известно, крепостные не имеют столько благ, сколько в Парда. Но всё это соответствует Заветам Святого Ируания.

Купец осеняет себя знаком Высочайшего. Приходится последовать его примеру...

...Поскольку разговоры о делах закончены, мы принимаемся за трапезу. Вносят горячее, новая повариха готовит не хуже, если не лучше Урии, и я горд, что не ударил в грязь лицом, к тому же восстановил наши отношения со сьере Ушуром и облегчил, а так же, насколько мог, обезопасил себя в будущем от всяких происшествий. Секрет — прост. Я смог сделать сургуч. В Фиори ни у кого нет подобного. И подделать его невозможно. Так что заливаю им затычку бочки, ставлю баронскую печать, и вскрыть тару, не сломав её, невозможно. Настроение у меня поднимается, и матушка это чувствует. Поэтому втроём спокойно, а я — впервые расслабясь за последние недели, наслаждаемся ужином. Сьере Ушур отдаёт должное искусству поварихи, соусам — майонез у меня получился и приводит его в дикий восторг. Вообще соусы здесь неизвестны. Обходятся различными подливками — луковыми, мясными, чесночными... Огорчаю купца — майонез хранить долго нельзя. Только готовить перед едой. Иначе можно отравиться. Но обещаю поделиться рецептом. Это радует купца. После трапезы мы идём на вечернюю прогулку. По замку. Работы уже закончены. В честь приезда столь дорогого для меня гостя я разрешил прекратить дела пораньше. Даю пояснения — что, где, как будет устроено. На лице сьере Ушура появляется задумчивость и странное ощущение беспокойства. Наконец мы поднимаемся на стену, где тот долго щупает кирпичную заплатку, царапает кирпич лезвием своего кинжала, и результат ему явно нравится.

— Так что это такое, сьере Атти?

— Глина.

— Что?!

— Обожжённая особым образом глина, сьере Ушур. Мы до сих пор подбираем рецептуру смеси и режим обжига. Но у нас проблемы с топливом. Если продолжать всё в таком же темпе, как и сейчас, Парда лишится своих лесов за пять лет. А у меня в планах строительство железоделательной мануфактуры.

Тот не понимает, и приходится давать разъяснения. Сьере Ушур очень заинтересовывается моей идеей. Мысль разделить работу на операции, что позволит ускорить процесс изготовления изделия и довести её до совершенства, плюс увеличить выход в несколько раз и одновременно удешевить ему в голову не приходила. А тут... Улыбаюсь про себя — купец ещё не знает, что весной я собираюсь посетить епархию Высочайшего в Салье, чтобы взять у них подряд на переписывание 'Жития Высочайшего'. Аналог земных религиозных трудов и имперской 'Велесовой Книги'. Взамен попрошу пергамент. Мы тут попробовали сварить бумагу. Кое-что получилось, но, естественно, что опыты необходимо продолжать. Пока у меня получился грубый рыхлый картон. Но важен сам принцип. Его я знаю, а тонкости отладятся. В общем, сьере Ушур крайне заинтересован...

— Вы хотите превратить своё баронство в огромные мастерские, сьере Атти?

— Разумеется, сьере Ушур. У меня нет никакого желания жить по старинке. Если всё время следовать замшелым традициям, то мы бы с вами сейчас сидели в пещере и делили шкуру медведя, убитого дубинами.

— Вы считаете, что старину люди жили в пещерах?

Купец удивлён, и я поясняю:

— Но ведь дома тоже нужно было научиться строить?

Крыть нечем, мы делаем несколько шагов, и вдруг сьере Ушур замирает на месте с круглыми от изумления глазами:

— Как?! Откуда?! Сьере Атти, как вы смогли изготовить столько идеальных досок?!

Я удивлён его реакции, потом вспоминаю подсмотренную на базаре в городе сцену, когда несколько штук более грубых, тёсаных, продали чуть ли не за золотой фиори...

— Помнится, сегодня было сказано, что леса в Парда немного...

— Но это же... Это же... Это настоящее золотое дно, сьере Атти! Сколько человек у вас заняты здесь? Пятьдесят? Семьдесят?

Улыбаюсь:

— Пятеро. Всего лишь пятеро, сьере Ушур....

Ощущение, что купца сейчас хватит удар. Он хватает меня за руку, забыв обо всём:

— Империя платит за доски чистым золотом! Меня умоляют увеличить поставки из Фиори, а я не могу, просто не могу добыть их в нужном количестве! Помогите мне, сьере Атти! И мы оба будем купаться в золоте!

Хм... Интересно...

— Брёвна я вам поставлю в любом количестве!

— Тридцать процентов мне — семьдесят вам.

— Согласен! Что вам нужно ещё?

Мгновенно прикидываю:

— Железо. Лучше то, о котором вы говорили — кричное, имперское.

— Много?! Два воза? Пять?

Улыбаюсь:

— Пока хватит десятка криц. А там будет видно. Но если вы найдёте мне мастера, который поставит здесь водяную мельницу, разумеется, что я оплачу его работу, как полагается, то всё будет зависеть от того, сколько леса вы мне поставите. И ещё — все отходы от изготовления досок мои.

— Зачем вам столько щепы?!

Опять улыбаюсь:

— Буду коптить мясо. И потом, щепы не так много. Каждое бревно даёт от шести до восьми досок. Всё зависит от толщины заказанной вами доски.

Купца точно хватит удар, кажется!

— Вы хотите сказать, что... Можете изготавливать одинаковые по толщине доски?! Да ещё несколько штук из одного бревна?!

— Пойдёмте со мной.

Я ввожу его в сарай, где сушатся полы для жилищ сервов, зажигаю светильник, и наблюдаю, как купец, враз забыв свои манеры и важность, прыгает вокруг заготовленного для пола щита из досок с выбранной четвертью...

— Сьере Атти! Сьере Атти! Это просто невероятно! Я не верю своим глазам! Просто не верю! Но вот же оно! Я трогаю это! Я ощущаю! Это чудо существует! И вы молчите об этом?!

— Уже не молчу, сьере Ушур. Так что насчёт мельницы и имперского железа?

— Будет! Всё будет, сьере Атти! Как только мы приедем в Саль, я сразу же отправлю вам металл и выпишу мастера!

— Значит, договорились. Жаль, сушка занимает много времени...

— Забудьте вы о сушке! Забудьте! Главное — делайте доски! Любые! Я дам вам необходимую толщину, и делайте! За лес не волнуйтесь! Его у меня, как грязи!

Просто отлично! Горбыль — в топку. Пока не найду уголь. До этого — сланец. Благо его можно спокойно сплавлять на плотах по Парда, просто пока руки не дошли. Да ещё и новая прибыль... Куда более честная, кстати, чем от спаивания народа... Когда же сделаем мельницу, то будет вообще... Даже дух захватывает! И тут меня спускают на землю одним вопросом:

— Сьере Атти... Это, конечно, не очень вежливо с моей стороны... Но когда вы успели обрюхатить Эрайю дель Суори? И главное — как она у вас очутилась? Я знаю, что она не ваша жена. Вы слишком молоды для брака. Да и ожерелья на шее у вас нет. Как и у неё. Но факт — есть факт. Я верю своим глазам. Пропавшая без вести дочь графа дель Суори у вас в Парда, к тому же — беременная. Вы не боитесь Совета Властителей?

— Опаньки...

— Что? Простите, не понял...

— Это вы меня простите, сьере Ушур... И спасибо, что открыли мне глаза... Значит, Эрайая благородного проихождения?

— Вы не знали?

Развожу руки в извечном жесте:

— Откуда? Я приобрёл её в Салье в свой приезд. Когда мы с вами познакомились. Она была среди сервов. И, клянусь вам Высочайшим — я никогда не трогал девушку.

Купец молчит. Потом изрекает:

— Клятва священна. Верю.

— Её продали нам, как военную добычу. И, кажется, я понимаю, почему она всё время прячет руки под фартуком...

— Боится, что вы можете догадаться о её происхождении?

Киваю в ответ.

— А забеременела она, похоже, от кого-то от победителей.

— Бедная девочка... Я хорошо знал её отца. Имел кое-какие дела одно время. Его графство было уничтожено соседом. Сам граф, и его семья казнены. А вот средняя дочь исчезла. И вдруг отыскивается у вас... Вы точно её не трогали, сьере Атти?

— Вам мало моей клятвы?

— Простите-простите... Надеюсь, ваше отношение к ней не изменится после моих слов?

— Эрайя — служанка моей мамы. Так что можете за неё не волноваться.

Мужчина кивает, и мы возвращаемся в башню, где для него приготовлены покои... Утро начинается суматошно — пока мы завтракаем, сервы разгружают и загружают возы. Потом мы проверяем качество продукта, сьере Ушур приятно удивлён, потому что до этого дня продукт из аппарата он нормальным не получал. Вначале шёл примитив из котлов, а потом разбавлял незадачливый воришка. А тут... Крепость самогона практически соответствует чистому спирту. К тому же великолепная очистка. И сьере доволен до ужаса, можно сказать. Я — тоже. И договором на распиловку досок — циркулярка из имперского железа будет гораздо лучше моей, из болотной руды. Так что сервы зиму будут вкалывать, как пчёлки. Цена и количество, а так же поставки леса и наём мастера по мельницам так же оговорены. Словом, можно снова строить грандиозные планы... Вскоре сьере Ушур покидает замок, а я иду к матушке. У меня в кармане тяжёлый кошелёк с фиори, полученными за самогон, отличные новости о расширении наших дел, ну и... Надо решить вопрос с новоявленной графиней, объявившейся на мою голову... Сервы разбредаются по своим местам, принимаясь за работу, я же открываю двери и вхожу в башню. Как раз попадается отшатывающаяся в сторону Эрайя. Хватаю её за руку:

— Пойдём-ка, дорогая... У меня к тебе есть дело...

Она пытается выдернуть свою ладошку, но тщетно. В отчаянии девушка шепчет:

— Сьере Атти! Но я же беременна!

Удивлённо поворачиваюсь к ней:

— Ты что?! Думаешь, я тебя в постель тащу?!

Девчонка краснеет, потом мотает головой:

— Простите, сьере барон, я сказала глупость, не подумав...

— Спишу на вашу молодость, доса графиня. За мной.

Чувствую, как Эрайя вздрагивает, покорно опускает голову и послушно плетётся следом за мной. К её огромному облегчению я притаскиваю её к покоям матушки. Стучу в двери. И, дождавшись разрешения войти, вталкиваю первой в комнату служанку, потом вхожу сам и плотно прикрываю двери. Мама удивлённо смотрит на меня, потом на руку, зажатую в моей ладони, затем на её лице появляется гнев:

— Атти! Ты что, с ума сошёл?! Эрайая же беременна! И на очень большом сроке!