Район - 55

— Вот ты тормозишь, а? Русским языком говорю — живая твоя Надюшка, живая. Тебя как зовут-то, о владелец битой иномарки? Ты вроде как не совсем русский, да?

— Мансур. А вас?

— А меня Егерь. Просто Егерь. Вставай уже, а то простатит заработаешь, на холодном-то сидеть.

Егерь помог ему подняться. Довёл до машины, где посадил в кресло. Сам пошёл к своей "Ниве", которая стояла чуть дальше по дороге.

Мансур сидел, откинув голову, и смотрел на Надю, для которой Егерь уже откинул сиденье и постарался положить на него девушку. Живая, живая, милостив Аллах, не допустил гибели невинных...

Молодой татарин, сидевший на водительском месте своей изуродованной машины, радовался. Вокруг него происходило чёрт те что. Впереди была полная неизвестность, а он радовался. Наверное, тому, что является главным для любого нормального человека. Тому, что должно было быть впереди. Ему не приходило в голову, что Надя может умереть по дороге от внутреннего кровоизлияния. Что они просто могут не доехать. Что он сам сейчас был практически недееспособен и слаб как новорождённый. Это всё могло подождать, потому что его Надя была жива, и он был жив, и то крохотное, что было у них одно на двоих, тоже.

Рядом глухо заворчала подъехавшая "Нива". Хлопнули дверцы, раздались шаги. Егерь, заглянув в салон, осторожно приподнял девушку за плечи, пытаясь поднять её и положить к себе на руки. Рядом появилось женское лицо, чуть позже стало видно и саму молодую женщину, помогавшую вытаскивать Надю. Мансур скрипнул зубами, и попытался заставить тело слушаться его. Немного удалось. Он вышел и спокойно дошёл до них, и даже попытался перехватить свою девушку под поясницу.

Егерь яростно зыркнул на него, но не стал ничего говорить. Только одобрительно мотнул головой, когда ему удалось приподнять еде дышащую Надежду и помочь отнести к "Ниве". Машина была относительно новой, второй модели "Шевроле". И положить её на широкое заднее сиденье удалось быстро и без лишних усилий.

— Вещи с собой есть какие-то? — Егерь повернулся к шумно дышащему Мансуру.

— Сумка её и мой рюкзак. Там, на сиденье...

— Я принесу. — Женщина, которая была с его спасителем, упругим шагом направилась в сторону иномарки.

— Жена?

— Ага.

— Надя это... — Мансур вздохнул. — Она беременна...

— Что? — Брови Егеря поползли вверх, удивлённо и грозно. — Сколько?

* * *

**

Лёшка шёл по улицам родного городка. Аккуратно, стараясь не потревожить переломанных в нескольких местах ног Мирона. Тот уже привык, и лишь изредка матерился и скрипел зубами.

После нападения собак Лёха стал осмотрительнее. Рваные укусы его уже не беспокоили. Они затянулись в течение нескольких минут, повергнув и его самого, и товарища по несчастью даже не в удивление. Более точным определением было — шок.

"Ну, нет худа без добра, — подумалось бывшему металлисту. — Пригодится, наверное, дальше".

Тем не менее, настороженность только выросла. Спустя немногим менее получаса после драки, они продолжили путь в сторону дома Мирона. По улицам того города, который уже перестал быть их старым и добрым знакомым, превратившись во что-то Иное.

Уже совсем рассвело, но вокруг было много тумана, и всё касалось нереальным. Странным. Гротескным, как подумалось куда как более образованному Лёшке. Что там себе думал тихо постанывающий Мирон, так и оставалось загадкой. Но наверняка и ему было куда как не по себе. И было от чего...

Всё вокруг на глазах становилось другим, чужим и незнакомым. Менялось, плыло и превращалось в кошмар, который мог бы прийти на ум безумному сценаристу из второсортной киностудии. Прямо на глазах стены одного из домов покрылись серым, кажущимся живым, ковром мха. Деревья, которых в Радостном было очень много, скрипели почти человеческими звуками. Листва на них дрожала, принимая стальной оттенок и отращивая блестящую и острую кромку. Тот самый туман, которого было много ночью, тоже не сдавался, собираясь в большие скопления вдоль домов. Изредка в нём начиналось какое-то шевеление, если мимо пробегало что-то небольшое. Вроде двух кошек, прошмыгнувших мимо ребят совсем недавно. Кошки бежали медленно, спотыкаясь через раз, что было немудрено. Тяжеловато передвигаться ровно и быстро, если вдруг превращаешься в подобие сиамских близнецов. Собаки пока не встречались.

Жителей тоже практически не было. Лишь пару раз впереди кто-то быстро перебежал дорогу, почти вплотную прижавшись к асфальту. В окнах иногда мелькали бледные лица с тёмными провалами глазниц, и всё. Крики, на которые прошедшая ночь оказалась так богата, с рассветом почти полностью стихли. Что ждёт его впереди? Этого Лёша точно не знал. Ему было непонятно даже то, какими глазами на него посмотрят родители. Он очень надеялся на то, что с ними всё в порядке, хотя...

Тяжело было думать позитивно после всего, что пришлось увидеть и испытать за эту ночь. Хотелось верить в то, что закончится хотя бы что-то хорошо, но уверенности в этом не было абсолютно. Впереди было что-то неясное и смутное. И ещё, как почему-то казалось совсем молодому парнишке, ему ещё долго предстоит идти в никуда. Там, возможно через много лет, всё и закончится. Странное чувство, подумалось Лёшке, видеть почти наяву собственное будущее. Может быть, всё дело в тумане, в каких-то странных его свойствах?

Тем временем Мирон опять в пал то зыбкое состояние полусна, в которое был погружен перед встречей с псами. И его товарищу по свалившимся на их головы неприятностям, волей-неволей пришлось идти тише. На какое-то мгновение в голове снова появилось какое-то странное чувство, которое подсказало, что вдвоём с Мироном им предстоит быть очень и очень долго. Мелькнуло со скоростью болида "Формулы" и пропало. Но последствия остались, и одним из них было то, что Лёха шёл самым аккуратным способом, стараясь лишний раз не встряхнуть раненого.

Впереди показался перекрёсток с Первомайской. Серый кирпич этих домов ещё не был покрыт никакой дрянью, оставаясь таким же, как и вчера. До Изменений.

И оттуда раздался тонкий и протяжный женский крик. Полный боли и отчаяния, он неожиданно прервался на высокой ноте. Как будто его кто-то прервал быстро и жестоко.

— Держись, дружбан. — Буркнул себе под нос Лёха, ни на минуту не задумываясь о том, что это могло быть. Даже если специальная ловушка — ни ему её бояться. И побежал с той кажущейся неторопливостью, что бывает у локомотивов, тягающих товарные составы. Асфальт под его ногами трещал и брызгал во все стороны серым крошевом, на плече орал Мирон, которого дико трясло.

Они вылетели на перекрёсток. Лёшка крутанул головой в одну, в другую сторону, увидел: валяющаяся на тротуаре тоненькая женская фигурка с хвостом рыжих волос, летящий туда же невысокий, худощавый мужчина и это...

Высокая, плотная фигура без какой-либо одежды, перевитая жгутами мышц под блестящей кожей в наростах. Острые шипы, торчавшие из плеч, локтей, идущие гребнём вдоль позвоночника. Существо, только что отправившее человека в нокдаун, покачнулось на массивных ногах, собираясь его добить, двинулось вперёд.

Мирон не успел ничего понять, в очередной раз охренев от новых возможностей "ботаника", оказался молниеносно лежащим на земле. А Лёшка, рванул вперёд, в сторону схватки. Вот только перед этим он вытянул назад правую, заканчивающуюся пусть и ставшей очень большой, но всё же человеческой кистью и выдернул из стены подоконник. Да, да, именно подоконник, плиту где-то в метр длиной. Одну из множества, что по непонятным причинам украшали с внешней стороны все окна домов этого района.

Выдернул одним неуловим движением. Взметнув в воздух небольшую тучу от треснувшего раствора, что так давно держал её. И шваркнул в сторону голозадого чудовища. Плита полетела, разом набрав громадную скорость, и с хрустом врезалась тому прямо в левый бок. Тварь отлетела в сторону, совершив красивейший пируэт. А Лёшка уже нёсся туда, сотрясая землю и вбивая в асфальт колонны ног.

Монстр вскочил, тряся головой и поворачиваясь в сторону накатывающегося на него живого танка. Растопырил в стороны узловатые руки, украшенные внушающими уважениями когтями, и согнул узловатые нижние конечности. Зарычал и ринулся навстречу Лёхе. Он уступал ему в росте и массе, но был по-звериному гибок и пластичен. Монстр успел полоснуть "ботаника" когтями по правой руке, а потом для него разом прекратилось всё везение. Так как Лёшка всё-таки вышел из себя, второй раз подряд...

Мощный пинок, и гибкое, хотя и массивное тело укатывается в сторону. Мастодонт, ещё не так давно бывший пэтэушником, догоняет его, не останавливаясь, добавляет второй ногой. Монстр подлетает в воздух, врезается в стену и начинает падать вниз. Но живой поршень правой руки не даёт ему этого сделать, вбивая обратно в стену. Стена вздрагивает, размётывая в стороны мельчайшие куски жёлтой штукатурки. Изо рта твари вырывается багровый фонтан крови, она рычит, захлёбываясь ею. Пытается атаковать ещё крепкими руками, но Лёшка не даёт ей это сделать, прижимая железом колена и хватая за глотку. Потом размахивается и швыряет его в сторону толстого ствола старого тополя, торчащего у дороги. Тополь содрогается от удара, монстр сползает вниз и пытается встать. Воздух, рассечённый стальной цепью свистит, вниз блестящей молнией летит крюк. Хруст и вой, короткий и смертельный...

Бывший прапорщик стоит на коленях, а потом разом заваливается набок. Лёшка дёргает на себя цепь, растущую из левой руки. Крюк с отвратительным чмоканием выходит наружу, потянув за собой что-то красное и липкое. Вокруг лысой, с торчащими ушами головы разливается большая тёмно-красная лужа.

Лёшка стоял тяжело дыша. Он узнал того, кому проломил голову. Слишком часто видел на "Пятаке" возле дома, чтобы не узнать. Ещё та тварь, но всё-таки ему было не по себе. Это всё же не та собака, перекорёженная до неузнаваемости, но бывшая животным. Кем бы ни стал бывший милиционер, но он был человеком...наверное... Лёшка развернулся в сторону тех, кого спас, и замер. Прямо в лицо жутко смотрели два чёрных ствола:

— Ты кто такой, мать твою за ногу? Не стреляю только за этого. Отвечай, быстро!!!

* * *

**

Реалии, много позже:

— Так, господа слушатели, успокаиваемся. Внимаем мне глубоко и перебиваем только умными вопросами. Если кому вздумается в ходе лекции поржать и подоказывать, что он типа самый умный и крутой техасский рейнджер, того предупреждаю сразу — пересдавать придётся. А так как предмет мой является обязательным при сдаче экзаменов на курсе, то сами понимаете, что вам может светить в том случае, если я оскорблюсь.

Курс у нас довольно короткий и для большинства из вас абсолютно проходной и ненужный. Но! Уважаемые господа будущие офицеры!!!

Некоторые из вас наверняка будут иметь глупость при распределении попроситься в так называемый Район. И скорее всего, к прискорбию моему, это будут самые лучшие. Такова судьба, что поделать. Так вот, для того, чтобы у вас изначально были шансы остаться в живых в течение первых дней, а в идеале недель, придётся внимательно меня слушать. Именно недель, кадет, не пучьте так глаза на мою персону. Встаньте лучше и сделайте так, чтобы в аудиторию никто не зашёл. Вот молодец, садитесь, почти зачёт. Ох ты, етит твою налево... есть у кого зажигалка? Да не прикидывайтесь, господа, смолите же тайком. Кто там больше всех пыхтит на кроссах? Лукьяненко ведь? Давайте, давайте уже её сюда, не терзайте меня.

Ну, вот так то — всяко лучше. Начнём, пожалуй. Итак...

Район опасен, господа кадеты. Опасен по определению и опасен по сути своей, подлой и инородной. Да, мои уважаемые, именно инородной. То, что я сейчас буду говорить, никак не укладывается в официальную канву. Я не боюсь этого говорить, потому как бояться мне и нечего, да и слишком поздно. Ног моих уже назад не вернёшь. И нервные окончания на них не восстановишь, к сожалению. Иначе я бы не катался здесь на этом хромированном чуде отечественного инвалидного автопрома, а прохаживался гоголём. Мне нельзя подобрать ни одни из нейропротезов, потому что свои нижние конечности я оставил там, в Районе. В громадной яме с "битумом". А после него нервные окончания атрофируются намного дальше самого места поражения, дабы вы знали. Это хорошо, что я чувствую, когда хочу по маленькому в сортир. А то знал бы себе, конфузился и под себя ходил, и такое бывает. Что? Нет, Крузов, всё работает. А что, вы, господин кадет считаете, что моя красавица жена живёт со мной из жалости? Нет, не считаете? Ну, хорошо. Да и задницу я вам могу надрать при желании даже в коляске, как и любому, кому вздумается изображать Ромео по отношению к моей Дездемоне. Я, конечно не Отелло, просто выкину с пятого этажа и всё...

Продолжим лекцию. Если кто вякнет снова — будет то, о чём предупреждал. Последнее, так сказать, китайское предупреждение. Итак, смотрим на экран.

Вот эта штука, господа кадеты, которую вы видите перед собой, носит, согласно классификации профессора Точинова, определение "голем". Представляет из себя почти идеальную боевую машину. И смешного ничего нет. То, что вы видите на экране так называемый "голем-малыш". Полуфабрикат, ребёнок, особь не достигшая своей, Изменённой, половозрелости. И даже такая, эта штука смертельно опасна. Громадный запас живучести и прочности. Именно прочности, кадеты. Кроме металла и прочих материалов, которые входят в состав скелета и верхнего слоя, так сказать, эпидермиса, у голема есть и внутренняя защита. Мышечная структура этих существ развита настолько, что её берёт далеко не всякая пуля среднего калибра. Она, структура, есть не что иное, а так называемый каркас, подкреплённый костными образованиями внутри тела, которые защищают жизненно важные органы. И это, кроме того, что големы являют собой прекрасно выраженный образец такого чуда техники, как кибернетический организм. Но, в отличие от тех почти нежизнеспособных образцов, что регулярно демонстрируют различные институты, образец так сказать не просто живущий, а живее всех живых.

Так, госпожа кадеты, признайтесь мне в том, что в курилке вы не раз трепались о проекте "Святогор". Признается кто, или нет? Вот молодец, Орехов, молодец...

Данный проект несекретен в своём названии, это так. А вот разработки — засекречены по самое не хочу. Да, кадеты, именно големы дали первоначальный толчок исследованиям. Ну, представьте себе, голуби мои сизокрылые, из-за чего?

В Районе существует несколько десятков видов его обитателей, которые загонят в ступор любого учёного-биолога и заставят радостно улыбаться офицеров Генерального штаба. Всё верно, так как большинство видов — идеальные убийцы. Серые львы, туманные волки, резусы, вурдалаки...перечислять можно долго. Не говоря уж про людей-Изменённых. Но конкуренцию голему, как главному кандидату на включение в клуб нашей с вами армии, кто может составить? В ком могут быть заинтересованы носители золотых эполет? Сфинкс? Мимо, мимо Головачёв, факт их существования никем не подтверждён. Что, Сапковский, бэнши? Хм... Вы думаете? Даже вот так...

То есть, кадет, вы на полном серьёзе утверждаете, что создать идеального солдата можно и Район даёт нам всё для этого? И дело в добровольцах, исследованиях и материалах, хм... Надо полагать, что никто так не думал до вас, ага. Ладно, я понял вашу мысль, господин кадет, надеюсь, что вам в руки никто не доверит подобную авантюру. Почему? Потому что Изменённые стали таковыми не по своей воле, и менять структуру человеческого тела, наплевав на его душу — грешно. Молчите, кадет Сапковский, удалю.