К распорядителю он вернулся под конец служб, когда зазвонили колокола в замшелом храме Единого-милостивого, который служил ещё и маяком. Судя по причудливой архитектуре и украшениям в виде морских чудищ, раньше он принадлежал Повелителю Вод. Видимо, денег здесь не хватило даже на то, чтобы хоть немного подновить постройку.
У конторы до сих пор толпились люди. На узкий порог вышел человек в засаленной рубахе и штанах. Он принялся всех выпроваживать, выслушивая череду возмущений.
— Завтра всё, завтра! Не нужно меня во дворе караулить и пугать моих кошек.
Николас подался вперёд, разглядывая его в свете свечного фонаря. Воротник на рубашке был не зашнурован, хотя с наступлением темноты начало пробирать от сырости. Из-под отвёрнутого края на груди выглядывала татуировка в виде паутины — знак общины Каледонских гор.
Мужчина уже закончил ругаться с посетителями и направился к Николасу. Тот вытянул из кошелька деревянный кругляш с таким же узором и покатал между пальцами. Этот знак они использовали в общине, чтобы узнавать друг друга.
— А-а-а, племянничек! — лицо распорядителя скривилось в ухмылке. Он приветственно похлопал Николаса по спине. — Ступай в дом скорее, стол уже накрыт. А то мы переживали, что на тебя в дороге напали. Мало ли, времена лихие.
Николас удивился, но виду не показал и направился на задний двор. Дверь открыла сухая женщина в старом залатанном платье и переднике, волосы скрывал посеревший от стирки чепец.
— Ты родственник Бойда с той стороны Каледонских гор? — спросила она, изучая его.
Николас учуял запах рыбной похлёбки и заглянул внутрь. За столом сидели трое мелких мальчишек и косились на него с любопытством.
— Да, — сказал он, напуская на себя уверенный вид. — Бойд послал меня к вам.
— Заходи, садись за стол, — она забрала его плащ и повертела в руках, разглядывая ткань и швы. — Не думала, что в рыбацкой деревушке можно разжиться такой роскошью.
— Отец последнее отдал, — Николас пожал плечами, выдумывая на ходу историю. Лишь бы рассказ Бойда ей не противоречил, ведь женщина, судя по всему, об общине ничего не знала. — Хочет, чтобы я стал кундским рыцарем, помог семье выбраться из бедности. Я смогу!
Она скептически хмыкнула, но спрашивать ничего не стала. За её спиной появился распорядитель Бойд.
— Ух, достали! — посетовал он. — Чувствую, завтра штурмом контору будут брать. Где ж я для них столько мест найду, раз кораблей почти не осталось?
— А что случилось? — нахмурился Николас.
— Вы, видать, в своём захолустье ничего не слышали. На юге перекрыли все порты, из больших городов никого не выпускают. Лучезарные готовят облаву на колдунов. Говорят, вскрылся заговор при дворе. Все боятся новой войны и бегут на большую землю, — объяснил распорядитель.
Засосало под ложечкой, живот стянуло до тошноты. Отец! Они все остались там! Знают ли? Нужно вернуться, предупредить! Николас проводит их в безопасность, а потом отправится на испытание. Жаль, конечно, бросать общину, им тоже понадобится помощь...
Стоп! А Гвидион? Разве он мог не знать о грядущей буре? Если уж Бойд в курсе, явно же в общину весточку отправил. Так зачем Николаса, неплохого, пускай даже непосвящённого бойца, высылают с острова перед битвой?
— Не бледней так! — положил ему руку на плечо Бойд. — Мы с твоим стариком обо всём договорились. Завтра утром сядешь на корабль до Урсалии — последнее место для тебя выбил. Чай не чужие, — он улыбнулся щербатым ртом. — Главное, не опаздывай. Наш порт тоже со дня на день закроют, а все места на корабли распроданы. Смельчаки жаждут ехать в рыбацких лодках, а кто и вовсе вплавь. Это при том, что вода ледяная, — Бойд криво усмехнулся и подмигнул.
Николас сник, кусая губы. Значит, вывести семью в безопасность не удастся, да и шансов пройти испытание не останется. Если Николас вернётся, то только докажет отцу, что он несамостоятельный слабак. И дня не прошло, как он испугался ответственности взрослой жизни, выбрал неправильно, ошибся.
— Садись ужинать, не стесняйся так! — прикрикнул Бойд. — А потом спать. Корабль на рассвете отходит. Сейчас к тому же штормит — плаванье будет не из лёгких.
Николас заставил себя съесть миску похлёбки, хотя кусок в горло не лез. Он всё размышлял о том, что может произойти с родными и с общиной за время его отсутствия. Крепость в Каледонских горах хорошо спрятана и неприступна. Гвидион говорил, что все её тайны знают лишь несколько посвящённых, до которых Лучезарные точно не доберутся. Если что, наставник укроет там его семью, точно! Так и будет.
Если Николас останется, то не факт, что сможет на что-то повлиять. Один в поле не воин, тем более неопытный, непосвящённый. А возможность стать Сумеречником одна — уехать завтра в Урсалию. Быть может, он обретёт силу, с которой получится защитить родных и помочь общине выбраться из подполья.
На ночь Николаса устроили на лавке у очага — почётное место для гостей, самое тёплое. Но тревога не давала заснуть. Он отвернулся к стенке и разглядывал бугристый камень. Даже медитация успокоиться не помогала. В ушах всё бились слова отца, мольба в его взгляде. Так хотелось услышать:
"Ты всё сможешь, сын. Ты поступаешь правильно. Я горжусь тобой!"
— Вот, выпей. Тебе нужно поспать, — коснулся его плеча Бойд.
Николас повернулся и взял из его рук чашку с горячим отваром.
— Не переживай, — зашептал распорядитель в самое ухо. — Если в общине решили, что ты должен ехать, значит, так будет лучше для всех. Если хочешь помочь, не дури, думай головой. Ты обязан исполнить свою миссию.
— Я понимаю. Спасибо, — кивнул Николас и выпил обжигающий напиток залпом.
Сморило его тут же, стоило голове опуститься на набитую соломой подушку. Казалось, всего через пару мгновений Бойд разбудил его, коснувшись плеча.
— Лучезарные нагрянули. Надо торопиться на причал. Если тебя здесь застанут... — распорядитель покачал головой. — Я проведу.
Николас накинул плащ и взвалил на плечо тюк с вещами. К быстрым побудкам ему было не привыкать. К причалу пришлось пробираться по подворотням и задним дворам. Повезло, что Бойд знал все входы и выходы. Иногда, улавливая голубые отсветы аур Лучезарных, они оба замирали и ждали, пока пройдёт патруль. Уже светало, когда между расступившихся домов показался деревянный настил, к которому пришвартовалась небольшая двухмачтовая шхуна. У спущенного трапа дежурили Лучезарные в голубых плащах и проверяли прорывающихся на борт пассажиров.
— Вот демоны, опоздали! — тихо выругался Бойд. — Хоть бы рейс не отменили. Иди! Голову выше, веди себя так, словно тебе нечего скрывать. Может, пронесёт.
Николас отсчитал ему щедрое вознаграждение.
— Не ждите меня, ступайте домой, у вас же семья, — кивнул он. — Благодарю за помощь. Пускай дни ваши будут долгими и светлыми.
Церемониально прощаться в присутствии врага Николас не решился и бодро двинулся по причалу к хвосту длинной очереди.
— Кто таков? Где твои грамоты? — строго спросил его дозорный. — Цель и место назначения?
Николас вытащил из-за пазухи лист, который ему вручил Бойд.
— Мортимер Стигс из Дорноха на западном берегу Каледонии. Следую в кундский гарнизон Каплис. Хочу стать рыцарем и бить иноверцев в Эламе.
— Больно ты хорошо одет для простолюдина и говоришь правильно, — Лучезарный смерил Николаса тяжёлым взглядом и поднял его подбородок на кончике пальца.
Хоть бы не заметил болтавшийся на кожаном шнуре амулет. К Николасу потянулись голубые мысленити. В голове он монотонно повторил то же, что и вслух, представляя себе скалистые берега Дорноха, череду мостившихся друг к другу домов и запах попавшейся в сети рыбы. Опытного мыслечтеца, который бы сталкивался с ветроплавами раньше, такой трюк не провёл бы.
— Мой отец — купец. Смог подняться после того, как вы освободили нас от гнёта колдунов. Он считает, что его старший сын обязан вернуть вам долг и помочь в борьбе за остальные земли Мунгарда.
— Складно рассказываешь, — снисходительно потрепал его по волосам Лучезарный и повернулся к своему напарнику. — Только без рекомендаций тебя в Каплис не возьмут.
— Так где же мне их взять? Тут их точно не дадут, а на месте, глядишь, что-нибудь придумаю.
— А ты не из робкого десятка. Может, и придумаешь. Отпишемся туда. Как тебя бишь?
— Мортимер Стигс их Дорноха.
— Прошу, не задерживайте нас дольше, иначе мы не успеем в Урсалию до темноты! — крикнул сверху капитан.
— Может, вам туда и вовсе не нужно? — Голубой Капюшон злорадно рассмеялся.
Капитан побледнел и отступил внутрь палубы.
Николасу вернули бумагу и подтолкнули к трапу. Он поторопился наверх. Хоть бы его неровную походку оправдали качкой от лёгких волн. Николас пробрался через толпу пассажиров в тень косых кливерных парусов.
Прислонившись к фальшборту, он отвернулся к морю и бросился отирать сочившуюся из носа кровь. Хорошо, гады, прихватили! Думал, всю голову выпотрошат. Но пронесло. Теперь лишь бы выбраться. На борт Лучезарные не взойдут, вряд ли урсалийский порт примет их на свою землю.
Часть II. Испытание Сумеречников
Глава 8. Старый Эльма
1563 г. от заселения Мунгарда, Урсалийский пролив
Прозвучала команда отдать швартовы, заскрипели канаты на корме. Корабль дёрнулся, расправляя по ветру паруса. Матросы затянули прощальную песнь. Пассажиры разбредались по кораблю, куда их направляли, чтобы те не мешались.
К Николасу подошёл грузноватый помощник капитана, лысый, с ободом седых волос от виска до виска и окладистой бородёнкой.
— Что, не успели выйти в море, а вас уже штормит? — усмехнулся он снисходительно.
Николас спрятал платок.
— Странно для жителя рыбацкого Дорноха, не находите?
— Я никогда не выходил в море, — сознался Николас. — Оно всегда меня завораживало, даже пугало. Наверное, поэтому отец меня выслал. Я сухопутная крыса.
— Если сами это признаёте, значит, полдела сделано, — похлопал его по плечу помощник и ушёл командовать матросами.
Николас передвинулся к другому борту, с которого был виден берег, достал из вещей альбом с угольными стержнями и принялся зарисовывать. Тяжело, когда палубу качает, но всё же неплохое упражнение на равновесие, как сказал бы Гвидион. Да и делать особо нечего, пока в порт не прибудут. Лучше не шататься по кораблю без надобности.
Когда Николас уже почти закончил, к нему снова подошёл помощник и заглянул через плечо. Николас с натугой подавил раздражение.
— С таким талантом вам не в кундский гарнизон, а в имперскую семинарию надо, где-нибудь в Аусхельде. Местечко куда теплее, платят значительно больше и головой рисковать не придётся, — заметил помощник. — Красоту в храмах наводить, знаете ли, не менее почётно, чем староверческие глотки резать. И уж точно более богоугодно.
Уж лучше сразу на костёр!
— Это отцовский наказ. Единый велит почитать родительскую волю, — ответил Николас сдержанно. — Вот закончится война в Эламе, и тогда может быть...
Никогда в жизни.
Помощник пожал плечами и отправился по делам. Николас спрятал альбом и уголь, перекусил овсяной лепёшкой и задремал, прислушиваясь к скрипу канатов и плеску волн. Бриз трепал иссиня-чёрные пряди, выбившиеся из перевязанного на затылке кожаным шнуром хвоста. Мокрый солёный воздух щекотал нос. Подобно сварливым чайкам, галдели пассажиры внизу, перекрикивались матросы и гнусавили очередную песню.
За полдень всё стихло, вместе с мёртвым штилем надвинулась беспроглядная мгла. Судно замерло. Николас потянулся за флягой на поясе, чтобы смочить пересохшее горло. Чутьё взбесилось, заставив его подскочить на ноги и вглядеться в белёсые клубы. Из них надвигалась громадная тень, от которой исходило ощущение чего-то очень сильного, сравнимого разве что с Неистовым гоном, если бы он настигал людей в море.
Закричал из "вороньего гнезда" марсовой, засуетились матросы на мачтах, повалили на палубу любопытные пассажиры. Николас подхватил свёрток с дедовским мечом и тоже спустился к борту, где собиралось швартоваться неизвестное судно. Во мгле уже проглядывал его силуэт: поросший водорослями остов фрегата. Мачты на нём стояли голые, как безлистые ветки деревьев осенью, зловеще скрипели гниющие доски. Людей — не видать, словно все умерли, только вился вокруг серый дым демонической ауры. Он выстреливал вместо канатов и оплетал шхуну, притягивая её к себе.
Балансируя на качающейся палубе, Николас пробился сквозь толпу. С кораблём-призраком мечом и ветроплавом не справиться, тем более, когда на Николаса направлено столько глаз. Матросы выхватывали для защиты корабельные ножи, вперёд выступили капитан с помощниками, обнажив короткие сабли.
По дымным тросам приближалась коренастая фигура. Ноги были обуты в высокие сапоги, сношенные штаны висели бесформенным мешком, камзол протёрся на локтях, на голове капитанская треуголка.
Он встал на фальшборт, и толпа ахнула. Его кожу и спускавшиеся с головы бивни наподобие волос и бороды покрывали наросты кораллов, ракушек, губок и склизких водорослей. Растительность шевелилась, словно подхваченная течением. В такт дыханию двигались жабры под щеками, жёлтые рыбьи глаза с огромными зрачками злобно оглядывали людишек, перепончатые пальцы сжимали здоровенную саблю.
— Куда это вы собрались? Я не получал дани уже двадцать лет. По моим водам вам прохода нет! — оскалился он мелкими рыбьими зубами.
— Что за невидаль? — шептались люди. — Никак колдуны голову морочат. Лапия же их чёрная земля! Зря мы решили туда ехать.
— Мы не сдадимся без боя! — выкрикнул капитан, его люди сбились в плотный строй. — Единый-милостивый защитит нас!
— Платите! Иначе я отправлю эту жалкую посудину на корм кракену! — губчатый капитан сплюнул. Едкая слюна прожгла палубную доску насквозь.
Люди выпучивали глаза, руки с оружием дрожали, слышался стук зубов.
Надо что-то делать, иначе будет кровавое побоище, и все погибнут.
— Стойте! — выкрикнул Николас, подняв руку. — Я готов стать вашей платой, если вы обещаете отпустить судно вместе с людьми.
— Мальчик, ты чего? — зашептал ему в уши помощник. — Неужто жить надоело?
— Двум смертям не бывать, — усмехнулся он и смело приблизился к губчатому демону.
Тем же жестом, что и Лучезарные утром, губчатый капитан взял Николаса за подбородок и повертел его голову из стороны в сторону.
— О, да! Кровь с привкусом неба — редкий деликатес! — зашипел он, облизнув толстые губы. — Я согласен!
— Хорошо, я... только за вещами сбегаю, — Николас забрал свой тюк с носа и вернулся к фальшборту.
Люди за спиной шептались:
— Какой храбрый юноша.
Скорее безумный.
Каждый стремился коснуться его, похлопать по плечу, заглянуть в глаза.
— Это Единый-милостивый его нам на спасение послал. Будь славен наш бог, будь славен Единый, что наполняет души праведным трепетом.
Причём здесь Единый?!
Николас закинул тюк на голову, взял в руки свёрток с мечом и поставил ногу на фальшборт.
— Давай шустрее! — манил его губчатый капитан перепончатыми пальцами.
