— Да. Поместье "Плакучая Ива".
— И имя заказчика? — я не сомневался в том, что услышу, и был прав...
— Совелисс Лиадон.
Замолчав, я обдумывал полученные сведения. То, как был убит отец Микаля... я не знаю, как именно это было проделано, но я уверен в том, что для этого использовалась очень могущественная и очень темная магия. У меня никогда не было прямых доказательств того, что Совелисс использует Тьму, но вот косвенных признаков этого набралось уже более чем достаточно. Разумеется, любой, обучавшийся в Башне, владеет основами некромантии. Но то, что произошло год назад, и то, что случилось с отцом Микаля, далеко выходит за границы преподаваемых нам основ, как по уровню вложенных сил, так и по сложности чар. Если Совелисс способен на такую магию, то я сую голову в пасть голодному льву. С другой стороны, а какой у меня выбор?
— Кир? — голос Микаля вернул меня в реальный мир.
— Граф Альварадо тут не при чем, — я грустно усмехнулся, — он в этой истории всего лишь ширма. Совелисс — не его эльф, и арендовал манор без ведома графа.
— В магистрате сказали, что граф предоставил этому эльфу свое поручительство, и только поэтому тот не был изгнан из города во время очищения эльфийского квартала. Зачем бы граф стал ручаться за кого-то постороннего?
— Я знаком с ситуацией. Поверь мне, граф не знал, за кого ручается.
— Откуда вы все это знаете? — чуть осипшим голосом спросил юноша, с опаской смотря на меня.
— Я уже год пытаюсь найти этого мага, — я хищно улыбнулся, — и задать ему несколько вопросов.
— Каких именно вопросов?
— Примерно таких же, как те, что хочешь задать ему ты.
— Когда мы выезжаем? — глаза Микаля опасно сверкнули.
— Мы... — раскрыв набросанную графом карту дороги к поместью, я прикинул расстояния. По всему выходило, что добираться туда нам пришлось бы часов пять. Грому бы хватило двух, но людские кони никогда не угонятся за моим красавцем. Коней, кстати, ещё надо купить.
— ... мы выедем чуть за полдень. Ты разбираешься в верховых лошадях?
Микаль отрицательно покачал головой.
— Это не есть хорошо, — поморщился я, — но попробуем что-то придумать. Когда именно похороны?
— Завтра, в восемь вечера.
— Хорошо... я надеюсь, мы успеем вернуться. Если нет, то...
— То мой брат все сделает, — уверенно кивнул Микаль, — Поймать мерзавца, который убил отца, для меня важнее. Последнее "прощай" я могу сказать и на могиле.
— Ладно, — я огляделся в поисках нашего хозяина. Эрик стоял возле стойки и что-то выговаривал нервно кивающему бармену. Словно почувствовав мой взгляд, он резко обернулся и, увидев, что я начал приподниматься из-за стола, махнул рукой, обрывая разговор, и подошел к нам.
— Чем могу помочь, милорд?
— Скажите, есть ли среди ваших служащих кого-то, кто разбирался бы в верховых лошадях, и которого я мог бы позаимствовать на час-полтора?
— Разумеется. Что-то с вашим конем?
— Слава Кореллону, нет. Но мне надо купить лошадей для двух моих спутников и миледи Чэрр. Боюсь, что у меня самого для этого нет времени, а Микаль, — я кивнул на сидящего напротив юношу, — в конях не разбирается.
— За конями для спутников придется идти на рынок, — задумчиво кивнул Эрик, — что же касается вашей девушки... какую сумму вы готовы на нее потратить?
— Вопрос о деньгах не стоит, — я пожал плечами, — а вы можете предложить что-то особенное?
— Да, могу. Трехлетняя эльфийская восьмушка.
— Сколько? — спокойно поинтересовался я, прекрасно понимая, что эту лошадь я куплю, сколько бы она ни стоила. От таких предложений не отказываются.
— Сто, — улыбнулся Эрик.
— Такой суммы наличными у меня с собой нет, — вздохнул я.
— Лошадь вам, как я понимаю, нужна сегодня? — поинтересовался Эрик, и в ответ на мой согласный кивок, продолжил, — А банк открывается только завтра. Я приму именной вексель, если вам это удобнее... с гейсом.
— С гейсом? — я вопросительно поднял бровь, — У вас есть реагенты?
— У меня чего только нет, — усмехнулся трактирщик.
— Согласен, — кивнул я.
— Тогда я сейчас принесу все необходимое, милорд. Печать у вас с собой?
— Всегда.
— Кир, — тихо поинтересовался Микаль, дождавшись, пока Эрик не скроется в глубине таверны, — Что такое гейс?
— Это эльфийские чары, — поморщился я, — дополнительная и очень хорошая гарантия честности. Если я на сто лиг отдалюсь от места заключения гейса, не расплатившись, то мне будет... очень неприятно. То же самое произойдет, если я не буду появляться здесь как минимум каждые три дня. И, откровенно говоря, я удивлен, что Эрик про них знает. Они более чем редки.
— Понятно... — пожал плечами Микаль, — правда, я не вижу особого смысла накладывать чары из-за ста сребреников, но вам виднее...
— Ста сребреников? — я насмешливо покосился на юношу, — Из-за ста сребреников никто бы не стал возиться, это так. Стоимость эльфийских лошадей измеряется в золоте.
Глаза Микаля ошарашено распахнулись. В общем, его удивление было понятно. Сто золотых львов — это очень, очень много. За такую сумму можно вооружить личную дружину, купить преуспевающее поместье... или эльфийскую восьмушку. На самом деле, подобная цена за такую лошадь была средней — я ожидал, что первое предложение Эрика будет существенно выше.
— Сто львов за... лошадь? — удивленно пробормотал юноша.
— Лошади, — я позволил себе улыбнуться, — бывают разные. Восьмушки не болеют, не устают, гораздо быстрее простых людских пород, обладают плавным ходом, а главное, отличаются умом и сообразительностью.
— А почему они так странно называются? — поинтересовался Микаль.
— Все просто... в них одна восьмая крови эльфийских коней.
— Сколько же может стоить чистокровный?
— Они не продаются ни за какие деньги, — пожал плечами я, — Их просто нельзя продать. Так же как и подарить, обменять, потерять... Это магические существа, каждый из которых создается для определенного всадника, и требует огромного количества невероятно сложных чар. В людских землях такие есть, пожалуй, только у членов императорской семьи, как дружеский дар эльфийского двора.
— Милорд Кириэль, — вернувшийся Эрик нес небольшую шкатулку, покрытую затейливой резьбой, и свиток пергамента, — вы готовы?
— Разумеется.
Быстро выведя слова обычного векселя, я размашисто расписался и открыл шкатулку. Вытащив из выстланного бархатом гнезда небольшую, молочно-белую жемчужину, я положил ее на пергамент, чуть ниже подписи. Взяв короткий, бритвенно-острый бронзовый ланцет с покрытым рунной вязью лезвием, я быстрым движением уколол свой палец и позволил капле крови стечь на драгоценный камень. Едва лишь кровь коснулась жемчужины, как по драгоценности прошла волна цветов, от ярко-алого до небесно-голубого, завершаясь иссиня-черным антрацитом. Дотронувшись до почерневшего камня моим перстнем-печаткой, я направил в него короткую волну магии. Мгновение не происходило ничего, а потом жемчужина взорвалась вихрем золотистых искр, выжигая на бумаге мой личный сигил. Одновременно с этим по украшающей мое левое плечо родовой татуировке прошла пронзительная волна холода — только что наложенный гейс подтвердил свое присутствие.
— Благодарю вас, — улыбнулся Эрик, когда я протянул ему вексель и пододвинул шкатулку, — мой конюший ждет вашего слугу.
— Отлично, — я вытащил из привешенного к поясу планшета туго набитый кошель и пододвинул его Микалю, — тут должно хватить на двух верховых, для тебя и твоего брата.
— Зачем Андреасу конь? — брови Микаля сложились удивленным домиком, — Он же с нами не едет?
— На будущее, — повел плечами я, — я все же надеюсь закончить все наши дела в Старгороде завтра, может быть ко вторнику. А потом — в дорогу!
— Слушаюсь, — коротко кивнул юноша, поднимаясь из-за стола.
— Я провожу, — улыбнулся Эрик.
Даже не дожидаясь их ухода, я вскрыл украшенное львом письмо. Внутри оказалось официальное приглашение в поместье баронов Тивербладских, подписанное баронетом Лифиппом. Пожав плечами, я убрал его в планшет. Не думаю, что мне придется им воспользоваться, и совершенно не собираюсь стараться влиться в здешний "высший свет", но... планы имеют тенденцию меняться, и может быть, мне придется постучаться в двери баронета. Запас, как известно, карман не тянет.
Задумчиво вертя в руках два оставшихся письма, я размышлял. Я знал, от кого они были, и в принципе догадывался, о чем там говорилось. Приглашение от Бьянки посетить палаццо его отца, и послание от ее дяди, коадъютора Александра, в котором он, скорее всего, очень настоятельно просит о встрече. Встречаться с этим клириком мне совершенно не хочется но, похоже, придется. Учитывая сложную эльфийскую ситуацию в Старгороде, так просто он от меня не отстанет. Хуже всего то, что я не представляю, как мне себя с ним вести. Если бы я путешествовал с официальной миссией эльфийского двора, было бы проще. А так, мое положение в этом городе очень шатко. И то, что я путешествую в компании де факто осужденной ведьмы, его ни капли не улучшает.
Тяжело вздохнув, я вскрыл послание Бьянки. Как и предполагалось, девушка приглашала нас с Шани в гости, желательно — сегодня же вечером. Дату, увы, придется сменить. Вытащив из планшета письменные принадлежности, я быстро составил вежливый ответ. Убрав лист плотной бумаги в надписанный конверт, я запечатал его родовым гербом и отложил в сторону. Дольше оттягивать неприятное было нельзя...
Послание отца Александра не отличалось ни длиной, ни витиеватостью:
Князь Кириэль Найло,
Отче наш, Сияющий Свет, требует присутствия вас и вашей спутницы на воскресной проповеди.
Коадъютор Александр Гарпари.
Воскресная проповедь традиционно начиналась в девять утра, и длилась час. Совсем недавно колокола пробили восемь — время у нас с Шани ещё было, но оставалось его очень немного. Забрав у стойки приготовленный для девушки завтрак, я поднялся на второй этаж и аккуратно постучал в дверь ее комнаты.
— Войдите, — отозвалась девушка.
Переодевшаяся в свой вчерашний костюм Шани сидела на небольшом пуфике перед зеркалом и сосредоточенно причесывалась. До этого ее грива всегда была забрана в тугую косу, распущенной я ее видел впервые. Струящийся водопад волос, даже на вид пушистых и шелковистых, роскошным плащом укутывал девушку. С огромным трудом подавив желание скользнуть по ним рукой, я поставил поднос на тумбочку и пристроился на свободном стуле.
— Ммм... ты меня так заинтересованно разглядываешь, что мне даже немного неловко, — на мгновение прервавшаяся Шани с улыбкой покосилась в мою сторону и, не давая мне ответить, продолжила, — Что тебя гнетет?
— Меня что-то гнетет? — вопросом на вопрос ответил я.
— Угу... Что случилось, Кир?
Вместо ответа я передал ей письмо Александра.
— То есть мне надо поторопиться? — уточнила девушка, отложив расческу.
— Ну... — я поморщился, — в общем, было бы желательно.
— Хорошо, — мягко встав с пуфика, девушка легонько, самыми кончиками пальцев, скользнула по моей щеке, — Кир, не волнуйся. Все будет хорошо. На нас у этого священника глотка тонка — подавится.
— По-моему, ты чересчур оптимистична...
— Может быть, — широко улыбнулась девушка, — но я предпочитаю жить по старому доброму принципу — fac quod debes fiat quod fiet.
— Что это за язык, и что это значит? — задумчиво поинтересовался я. И в самом деле, сказанная ею фраза ни по звучанию, ни по построению не напоминала ни что, когда-либо мною виденное или слышанное.
— Это очень старый язык, — улыбнулась Шани, — сейчас им не пользуется почти никто. А фраза переводится просто: Делай, что должен, свершится, чему суждено.
— Просто и красиво, — согласился я, — странно, что она мне раньше не попадалась.
— Зато попалась сейчас. Подождешь меня внизу? Обещаю, что спущусь минут через пятнадцать.
— Разумеется, — выходя из комнаты, я плотно притворил за собой дверь.
* * *
<...>
— Шани, у нас крупные проблемы, — пробормотала Голос, по-прежнему рассматривая зажатую в наших руках записку священника.
— Что за проблемы?
— Скажем так, я в этой церкви — это очень нежелательный сценарий развития событий. Так что я, с твоего позволения, спрячусь до поры до времени.
— Почему? Что не так?
— Долгая история... просто поверь мне на слово, ладно?
<...>
* * *
Шани и в самом деле не потребовалось много времени — она спустилась в главную залу даже раньше назначенного срока. Вдобавок к свободной белой блузке и длинной, в пол, юбке из темно-зеленого шелка, девушка, как того и требовали церковные правила, набросила на голову широкий плат, пряча свою роскошную гриву.
— Можем выходить? — легко улыбнулась она, подходя к моему столику.
— Да.
— Скажи, — поинтересовалась Шани, идя к выходу, — а чего этот священник так к тебе привязался?
— Боится... не понимает... — качнул головой я, открывая перед нею дверь.
— Чего именно боится? — колдунья благодарно улыбнулась мне, шагая в проем.
— Меня и моих поступков, — уточнил я, выходя за ней на улицу, — горрам!
Яркое, сияющее солнце, словно бритвой, резануло по глазам. Для меня, всегда предпочитавшего полумрак сумерек, на улице было чересчур светло. Скользнув рукой по лицу, я активировал постоянно висящее на мне плетение, ослабляющее солнечный свет.
— Значит, не показалось, — усмехнулась Шани, беря меня за руку.
— Что именно не показалось?
— У тебя иногда зрачки становятся, как у кошки, вертикальными. Все гадала, кажется мне это или нет.
— Аааа, это... — махнул рукой я, — просто эффект от двух пересекающихся заклинаний. Иллюзия частично развеивается, и видно то, что видно.
— Иллюзия? — девушка ощутимо напряглась.
— Да... — зловеще прошипел я, — иллюзия, скрывающая мою истинную суть!
— О Свет, — поддерживая игру, в притворном ужасе ахнула Шани, — и что же это за суть? Возможно, мне стоит упасть в обморок?
— Несомненно! — развернувшись к девушке, я резко клацнул зубами, — Тогда мне будет проще выпить твою кровь!
— Аааа! — не отпуская моей руки, колдунья чуть отшатнулась, — Не надо меня кушать, злобный вомпер, а то отравишься... — тут девушка и не выдержала и тихо рассмеялась.
— Ага, и помру... в муках, — согласился я, — не буду, не волнуйся. Мне дорога моя не-жизнь.
— А серьезно, Кир, что за иллюзия? — Шани просительно заглянула мне в глаза.
— У меня на самом деле зрачки змеиные, — пояснил я, — так получилось. Долгая история, как-нибудь в другой раз расскажу. Так вот, что бы не пугать ими людей, у меня на глазах постоянно висит иллюзия, меняющая их на нормальные. Единственная проблема в том, что когда я накладываю на глаза дополнительные плетения, она почти дематериализуется для адаптации. Для простых людей хватает и ослабленного варианта, а вот маги через нее видят.
— Понятно... — я ощутил, как девушка потерлась щекой о мое плечо, — а чего ещё я о тебе не знаю?
