New-Пигмалионъ

Ирма аж задохнулась от гадливого ужаса.

— Да ну тебя, Игорь, — возразил было Дима, — решим мы все проблемы, и с багажом и с курьером решим, будь спокоен.

Ирма отлепилась от косяка и на ципочках задом, потом боком, а потом бегом, бегом по холлу, да по второму холлу, да по лесенке к себе наверх в спальню...

Вот оно как !

Пока модная, да пока в тиражах, он со мной спит, а выйду из тусовки, у него сто других кандидаток ?

— La vie est dure, — как сказал бы дядя Ян Карлович.

Он знал европейские языки.

* * *

Сегодня с утра по расписанию у Ирмы была съемка для журнала "Космо".

Студия этого модного фоторгафа Коли Емельянова, или Емели, как его звали в глэм-тусовке, помещалась в том сталинском доме на набережной возле Крымского моста, где кинотеатр "Фитиль". Из окон Емелькиной студии открывался прекрасный вид на Москва-реку и на парк Горького за рекой.

— Надо же, какие то дураки на колесе обозрения катаются, — задумчиво сказала Ирма, снимая ярко-красный лифчик.

Привыкший к переодеванию своих моделей, Емеля уже даже и не отворачивался.

А Ирма, тоже привыкшая и уже не воспринимавшая своего фоторгафа, как мужчину, спокойно заголялась и переодевалась при нем, ничуть совершенно не смущаясь. Тем более, что все знали, вся глэм-тусовка знала, что Емеля голубой.

Ирма устала уже снимать и надевать эти лифчики и джински, и юбочки, и топики...

Это глупые девочки думают, что сессия это так... Повертелась перед объективом пол-часика и тут тебе и слава и деньги.

А кучу тряпок надеть — снять, снять — надеть, от одного этого с ума сойдешь.

— Какие то дураки там на колесе обозрения катаются, — повторила Ирма, застегивая застежку темно-фиолетового лифчика, — и охота им?

— А слыхала тут, — Емельянов, прикуривая сигарету, подхватил тему, — слыхала, ночью, когда аттракцион выключали, эти операторы забыли там в одной кабинке наверху двух катавшихся, так те среди ночи очухались и по мобильному службу спасения вызывали.

— Они что ? Спали там что ли ? — натягивая узенькие джинсики, изумилась Ирма, — или пьяные там они катались что ли ?

— А ты трезвая туда полезешь ? — ухмыльнулся Емеля.

— Я ? — удивленно переспросила Ирма, — что я там забыла ? Это развлечение для черни, милый мой. Для девок-чернавок из глухой Твери, а я не такая, милый Емелечка!

Емеля не ответил, он потянулся к неслышно завибрировавшему на его бедре телефончику.

— А-а, привет, старина, конечно признал, ты у меня высветился, — улыбался в трубку Емеля, — модельку отснять ? Говно вопрос, тем более твою протежейку, старый ты пидарас, на девчонок переключился, противный ? — Емеля улыбался и постреливал глазками на Ирму, мол не обижайся, это нужный клиент звонит, а сама времени мол не теряй, переодевайся дальше, давай...

— Сейчас только в расписании погляжу, когда у меня окошко будет, — Емеля, прижав телефончик плечом к уху, подошел к стене, где висела белая доска, на которой цветными фломастерами писалось расписание съемок и принялся что-то подтирать и исправлять...

— Так, на среду на двенадцать дня, годится ?

Ирма машинально поглядела на расписание, и вдруг вздрогнула от неожиданности.

Среди прочих имен, она заметила в расписании нечто очень знакомое.

Зеленым фломастером под бордовой записью — "Ансамбль Блестящие" было написано — Агаша Фролова от Дюрыгина — вторник в 12...

* * *

От Емели решила-таки поехать в Останкино. Поглядеть на эту... На новую соперницу свою поглядеть.

Вырулила с Комсомольского проспекта под эстакаду на Садовое кольцо. А по Садовому до Сухаревской.

Пробки, пробки...

Включила радио.

Играла песня ее любимых английских мальчишек из группы "Грин Дэй". Ирма принялась подпевать, отбивая пальчиками ритм по рулевому колесу.

Стоя на перекрестке под красный, перехватила парочку восторженных и удивленных взглядов. Ее узнавали. А как же не узнавать то ?

Вон она — Ирма Вальберс на растяжке над всем проспектом висит-улыбается с рекламы магнитных карт "МАЭСТРО" Алекс-Банка...

После песни в эфире зазвучал голос Сережи Мирского.

Вот балабол!

Все никак не уймётся пошлости в микрофон сыпать.

А после Сережи заговорила какая-то девчонка.

Неужели эта ?

Сердечко в груди у Ирмы ёкнуло.

Точно !

— У микрофона Сережа Мирский и Агаша Фролова, вы слушаете полуденную шоу-программу нашего радио...

Они весело болтали о какой-то чепухе.

— Слушай, Сережка, ты умеешь толковать сны ? — задорным голоском спросила Агаша.

— Сексуальные, умею.

— Мне приснилось сегодня, что я почему то была в какой-то камере хранения и украла оттуда чьи-то чемоданы, к чему бы это ?

— Это к тому, что если в этих чемоданах американские доллары или героин, то тебя скорее всего найдут и убъют, — весело ответил Агаше балагур Сережа...

Ирма едва в шедший впереди и резко взявший по тормозам "ланцер" не въехала.

Та-а-ак ! Так это она в моем сне мои чемоданы украла...

И ее за это найдут и убъют, значит....

Ирма доехала до Космоса на каком-то внутреннем автопилоте.

Неужели дядя Ян Карлович из Юрмалы был прав ?

Неужели дядя был прав, когда как-то заметил Ирме, маленькой Ирме, когда та оторвала голову кукле по имени Лайма, что из Ирмы вырастет хорошенькая миленькая гестаповка?

* * *

В аппаратной, которая заменяла Ксютову кабинет, мерцала огоньками эфирная стойка с оконечным эквалайзером. Ирме как-то долго и тупо (с явной скидкой на ее прибалтийскую блондинистость) объясняли назначение этой эфирной стойки, что после нее, звуковой сигнал радиостанции уже уходит на башню, где стоит десятикиловаттный передатчик Руде унд Шварц, ктороый потом отдает усиленный сигнал на антенны, расположенные на башне на отметке двести десять метров. А еще Ирме объясняли, что эквалайзер на этой стойке выстраивается один раз в пол-года, выстраивается специально нанятыми инженерами из одной очень авторитетной конторы, и что те, после настройки опечатывают эквалайзер, чтобы никто на радиостанции не мог бы самостоятельно подкрутить частоты туда или сюда, если кому-то вдруг захочется прибавить низеньких...

Ксютов приветливо улыбался, хотя чуткая на эмоции Ирма понимала, что он не очень то рад ее визиту.

— Ну что, предал ты меня, Ксютов, изменник ? — с шутливым вызовом спросила Ирма.

— Ирмочка, — с самой доброй и смущенной улыбкой разводя руки, отвечал Ксютов, — ну кто же тебя королеву всех красавиц способен предать ?

— А вот ты и способен.

— Я твой самый верный паж, Ирмочка.

— А вот самый верный паж и вдруг изменил мне в пользу какой то Агашки...

— Ах, Ирмочка, я раб лампы, а лампа это формат радиостанции, — снова смущенно разводя руки, сказал Ксютов.

— Только не надо мне сказок про формат радиостанции, я тебя умоляю, — покачала головой Ирма, — ты эту басню можешь вон той провинциалочке рассказать, но не мне.

Ирма мотнула головой в сторону звуконепроницаемого окна, за которым была видна студия, а в ней пульт "Саундкрафт" и за этим пультом возле двух свешивающихся с колодезьных журавлей микрофонов сидели Мирский и Агата. Сидели и беззвучно для Ксютова и для Ирмы шевелили губами, по их несерьезному и возбужденному виду явно произнося какие-то задорные веселости.

— Вон ей можешь рассказать байки про рабство директора лампе формата, она провинциалка тебе поверит, а я то знаю, что все денег стоит, — с какой-то агрессивной горечью выпалила Ирма, — сколько тебе Дюрыгин за ее эфир денег дал ?

— Ирмочка, ни копейки никто мне не дал, ты же знаешь, я денег не беру, — развел руками Ксютов.

— Знаю не берешь, — хмыкнула Ирма, — по малу не берешь. Будто бы я не знаю, сколько мой Игорь за меня тебе и Полеситскому давал!

— Слушай, Ирма, мне твои ревнивые бредни надоели, — поморщившись, сказал Ксютов, — есть что-то конструктивное, давай, а нету, на нет и суда нет, разбежались, потому как у каждого времени в обрез.

— Конструктивное ? — переспросила Ирма, — а верни мне утренний эфир с Мирским вместо этой тверской шлюхи, вот и конструктивное.

— Нет, пока ничего не получится, — с неожиданной сталью в голосе ответил Ксютов.

— А что значит в твоей фразе слово пока? — спросила Ирма.

— Ну, всегда в любом деле есть оговорка на форсмажор, — сделав гримаску, ответил Ксютов.

— Какой форсмажор ? — с настойчивостью прибалтийской блондинки спросила Ирма.

Ксютов явно уже с трудом сдерживал себя.

— Какой-какой, ну например помрет Агашка, вот тебе и форсмажор...

* * *

Ирме снова приснился сон.

На этот раз попросту ужасный сон.

Будто бы она ехала по Москве в новом темно-сером кабриолете и вдруг видит, посреди Кутузовского проспекта, не доезжая Триумфальной арки, стоят в левом ряду две машины с подъемными люльками и там в этих поднятых гидро-рукой подъемника люльках стоят рабочие в оранжевых комбинезонах и снимают растяжку с рекламным плакатом. С рекламным плакатом, на котором была она — Ирма Вальберс. И вместо этой растяжки, вместо этого плаката они вешают другой, на котором изображена Агаша...

И потом эти рабочие вдруг роняют полотнище, как раз, когда под ними проезжала Ирма в своем открытом автомобиле. И полотнище падает... Падает прямо на нее.

* * *

Утром вышла в столовую и там опять застала Игоря с Димой Поповым.

Но на этот раз прятаться не стала.

Приветливо улыбнулась, поздоровалась, как воспитанная девочка...

Налила кофе себе и предложила Диме Попову, но тот вежливо отказался.

Они опять перетирали с мужем что-то секретное и она явно им помешала.

Ирма выпила свой кофе и удаляясь к себе наверх, попросила Диму, если тому будет не трудно, довезти ее потом до Москвы до центра, а там дальше она сама на такси...

Дима и Игорь не возражали — это было обычным делом, чтобы Ирму отвозить на офисной служебной машине.

По дороге Ирма все не решалась начать задуманного ею разговора, но перед МКАДом встали в плотной пробке и Ирма пару раз нервно откашлявшись, вдруг спросила, — а что, Дима, дорого сейчас стоит нанять хорошего киллера ?

Дима ничуть не изумился. Даром что ли бывший спецназовец — нервы стальные.

— А что значит хорошего ? — невозмутимо спросил Дима.

— Ну, чтобы значит и дело сделал, и в случае чего заказчика не выдал, — сглотнув слюну. Ответила Ирма.

— Зависит от сложности, — скучающим взглядом окидывая впереди стоящие машины, ответил Дима, — президент фирмы, которого хорошо охраняют, это одна цена, а какой-нибудь никчемный задолжавший уличный сутенеришка — совсем другая цена.

— А проститутку девчонку убить ? Сколько будет стоить ? — спросила Ирма.

— Такую что вон у столба стоит ? — уточнил Дима, — за триста грюников можно исполнителя найти...

* * *

Вообще, Дима был обязан донести Игорю Массарскому на его жену, что та интересовалась, сколько стоит киллер.

Так того требовал кодекс начальника службы безопасности.

Но буквально в этот же день на фирму Массарского, на его Инвест-Алекс-групп навалились триста несчастий.

Налоговая полиция, спецназ, выемка документов...

Не до бабьих глупостей им с Игорем было...

Когда позвонила Ирма, от вице-президента правления Алекс-Групп Игоря Массарского только что вышли люди из генеральной прокуратуры.

— Ты мне сейчас очень некстати звонишь, — раздраженно сказал Игорь, — давай вечером дома обсудим твои проблемы.

Вечером обсудить проблемы Ирмы в семейном кругу тоже не получилось.

Игорь до полуночи просидел со своими адвокатами, решая, как выкрутиться в условиях жесткого прессинга, под который угодила их компания, попав в немилость к руководству администрации Президента.

Игорю было не до того.

Его чуть живого привезла охрана и он едва раздевшись, рухнул в кровать, даже не сказав жене "спокойной ночи".

На утро Ирма попыталась было завести разговор о сопернице, но Игорь был настолько погружен в свои проблемы, что слушал жену даже не в пол-уха, а в четверть или в одну восьмую, отвечая невпопад или вообще не отвечая на ее пространные пассажи о соперничестве на телевидении.

— А твои люди из охраны, они могли бы ее убить ? — спросила-таки Ирма, когда Игорь уже собрался уходить.

— Убить ? Кого убить? — переспросил Игорь.

— Да ну тебя, ты, оказывается и не слушал меня, тебе на меня наплевать, — в сердцах посетовала Ирма.

Глаза ее были исполнены печали.

Игорь уехал.

Оставалось разве что отправиться к отцу — к Генриху Карловичу Вальберсу, бывшему члену ЦК партии, ныне работнику Алекс-групп, возглавляющему отдел внешних связей со странами ближнего зарубежья.

— Папа, дай наличных денег, — попросила Ирма, когда дочь с отцом расцеловались и выяснили на словах, что все друг у дружки в жизни и со здоровьем хорошо.

— А зачем тебе деньги ? — поинтересовался старый Вальберс, — Игорь тебе разве мало дает ?

— Нет, дает, просто у меня могут быть свои женские секреты, а ты ведь знаешь, что Игорь всегда требует расшифровки моих плат и счетов.

— Хорошо, дочка, — сказал старый Вальберс, — я дам, сколько тебе нужно ?

Ирма хотела было уже сказать, что сама не знает, сколько нужно на то, чтобы нанять хорошего киллера, но про себя решила, что десяти тысяч для того, чтобы убить простую девочку — провинциалку — будет за глаза и за уши.

Игорь как то объяснял ей, когда на него было неудавшееся покушение, что для того, чтобы убить его, или другого бизнесмена его уровня, нужен киллер-профессионал, который возьмет за это с заказчика не менее трехсот тысяч.

Это потому что у Игоря есть своя служба безопасности, свои телохранители, бронированная машина и дом, напичканный электронными средствами защиты, и офис, набитый охранниками.

— А чтобы убить какого-нибудь ларечника, — говорил тогда Игорь, — какого-нибудь Рафика с метро Войковская, достаточно нанять бывшего спившегося прапорщика или мента, дать ему аванс в тысячу долларов, чтобы купил себе "волыну" на черном рынке, да потом еще три тысячи дать по исполнению , чтобы уехал к теще в деревню и залег на дно, покуда доблестная милиция это убийство на кого-нибудь другого не навесит...

Ирма запомнила.

Шесть тысяч будет достаточно.

Но у отца попросила дать ей десять тысяч, чтобы с лихвой хватило.

А уже после этого позвонила Джону.

— Джон, надо встретиться

— Всегда готов, а зачем, если не секрет ?

— Скажу при встрече...

2.

Агаше нравилось работать на радио.

Даже больше, чем на телевидении.

Здесь витал какой-то дух абсолютной свободы что ли ?

На эти утренние эфиры, правда, приходилось приезжать ни свет — ни заря.

Но зато, какое удовольствие, какой кайф было работать с Мирским.

И сама обхохочешься, и друзья потом все наперебой звонили, — ну ты Агашка там дала сегодня, ну вы там с Серегой примочили ! Как вас только цензура пропускает ?

Однако, цензура не дремала.

— Опять Агаша на эфире слово "плять" сказала вчера, — грозил пальчиком программный директор, — уволю обоих, и Мирского и его стажерку.