Злодей не моего романа

Неудачливого Витю прижали к стене за горло в сопровождении жуткого женского визга и тихого, но впечатляющего рычания. Я приготовилась терять сознание. Однако бывший любовник сделал это за меня, чем несказанно поразил. Вот не знала, что он такой слабонервный. Тоже мне защитник. Где глаза мои были?

— Фу-у, — брезгливо протянула я. Рик обернулся. Взгляд прояснился, сейчас в нем читалось удовлетворение. Я поразилась Витькиной везучести и своей непосредственности. И то и другое пресекли вероятное убийство. В кои-то веки мой язык сыграл мне на руку.

Рик не слишком аккуратно поднял бесчувственное туловище с пола за шкирку, обнял меня за талию и направился к выходу. Вслед неслось нечто нечленораздельное. Я семенила, осторожно косясь на Витю и вздрагивая, когда его ноги задевали очередной порог или ступеньку. Наконец, бывший любовник очнулся, даже застонал, подлец эдакий. Я не стонала в руках Рика (секс не в счет). Всякие теплые чувства, до того еще жившие в душе, потухли, смытые водопадом презрения. В холле нам преградил дорогу охранник. Этого уважаю! Правда, толку от него было немного. Бес холодно нараспев попросил отойти, что мужчина и сделал. На улице, завернув в проулок, мой панк остановился, отпустил меня, прижал перепуганного Витьку к стене, благо не за горло.

— Еще раз увижу рядом с ней — убью. Ясно?

Тот усиленно затряс головой, получил свободу и удалился позорным бегством. Рик повернулся, рывком притянул меня к себе, прижал все к той же стене, склонился к уху.

— Повтори все то, что говорила мне вчера.

— Рик...

— Немедленно.

Я поднялась на носочки, уткнулась носом в теплую шею и обняла.

— Рик, ты и так все знаешь, — голос звучал глухо. Обреченно вздохнула. Рано или поздно все равно придется произнести эту фразу вслух, так почему не сейчас? Хуже уже точно не будет. — Я — не она. Мне не нужны другие и не нужно от тебя ничего кроме тебя самого.

Он молчал. Я сильнее сжала объятия. Ну давай же, хороший мой. Ты все знаешь, только поверь. Просто поверь.

Поверил. Расслабился. Теперь я вцепилась в него, повиснув на шее. Это была победа! Я победила! Нет, войну за доверие еще не выиграла, но половину пути преодолела. И это заставило все внутри петь и светиться, и танцевать.

Господи! Как я вообще жила без него?

Бес пошевелился, снял мои руки с себя, поцеловал в висок. Я смотрела в бесценные серо-желтые глаза и умирала от неясной нежности, почти дикого материнского инстинкта, желания самой убить Марианну, медленно, заставить ее страдать так же, как она заставила страдать его. Это выжигало. Я физически ощущала его боль. И он понял. Я увидела это по его лицу. Он осознал, насколько сильно я связана с ним.

Коснулся пальцами моих губ, обвел контур, погладил подбородок. Я заворожено наблюдала за черными ресницами, ждала, когда вновь смогу видеть его бесподобные глаза.

— Я знаю, что ты — не она, — неожиданно прошептал он. С трудом расслышала тихие слова за уличными звуками. — Слишком сильная. Слишком умная. Слишком независимая. Всего слишком. Ты не говоришь об этом, не стремишься ничего доказать, ты просто такая есть и знаешь об этом.

Замерла, сделав неожиданное открытие. Я не просто нужна ему. Все мои эмоции взаимны. Он боится потерять. Боится, что предпочту уйти, оттого и угрожает смертью при случае. Боится оказаться бессильным перед моим выбором. Захотелось смеяться своей глупости. Нет, с "умная" Рик определенно переборщил.

Резко подалась вперед и, встав на носочки, прижалась к его губам. Он целовал, прижав к стене, нежно, страстно, томительно долго. Одна за другой сознание смывали волны наслаждения близостью, абсолютной близостью, не только физической, но и духовной. Я поняла. Вот оно, то, чего так боялась — я срослась с этим мужчиной, стала единым целым окончательно...

Метро встретило нас своим непередаваемым, неповторимым запахом резины, прохладной сырости и еще чего-то, что есть только в подземке. Рик удержал дверь и пропустил меня вперед, попутно сорвав листовку с соседнего стекла.

— Что это?

Он молча протянул мне бумагу. Я опустила жетон, дошла до эскалатора и только там развернула. Заранее знала, что это будет фотография и описание пропавшего человека. Чаще их печатают на черно-белом принтере и развешивают по городу. Как правило, пропадают подростки, дети... С листка на меня смотрел молодой мужчина, красивый молодой мужчина. Я удивленно взглянула на Рика.

Он расстегнул карман куртки и вынул еще один свернутый портрет. На фотографии был изображен милый юноша лет двадцати. Он улыбался. Эту фотографию верно любящие родственники или родители взяли из домашнего архива. Я поймала прищуренный взгляд пожилой женщины ступенью выше и, сложив оба листка, вернула их Рику. Он прижал меня к себе, склонился к уху.

— Их будет больше.

— Насколько? — прошептала я.

— Не знаю. Смотря для чего они нужны Марианне.

Сердце подпрыгнуло к горлу, потом упало в живот и пустилось наутек. Нет, не от страха за этих парней. Все намного эгоистичнее и проще. Рик говорил. Он впервые объяснял что-то.

— А Гриша ничего толкового сказать не смог?

— Нет. Он указал место, но она ушла. Георг поведал ей о тебе все, что знал, в том числе и об этом мире. Она здесь одна. Закона над нами нет. Марианна любит власть.

Я с ужасом представила стервозную всесильную бабенку, помешанную на своем превосходстве над окружающими. Мат вылетел сам собой и громко. Рик усмехнулся, провел носом по моему виску.

— И как теперь... — я беспомощно взглянула на него.

— Доверься мне.

Я кивнула. Как часто слышишь эту фразу от мужчин? А как часто мужчины воплощают эту фразу в реальность? Я знала, мой Бес сделает, и знание это не омрачала тень сомнения. Говорят, женщины в отношении мужчин привередливы, стервозны, разборчивы, капризны — эпитетов немало, только все они ложны. Женщины, кем бы они ни были, какие бы взгляды не имели, во все времена и везде хотят не просто услышать "доверься мне", а довериться в жизни, знать, что в мгновения слабости смогут положиться на кого-то сильного и любящего. Я — не исключение.

— Георг ненавидит то имя, которое ты ему дала.

— По мне, имя у него шибко вычурное. Гриша — добро так, по-человечески, — мне нравилось разговаривать с Риком. Это было странно и приятно, несмотря на изначально печальную тему.

— Мое тоже?

Я отрицательно покачала головой.

— Нет, я просто сократила. Когда сокращаешь, человек ближе и роднее.

Мы сели в поезд. Я просунула руки под черную куртку, обняла, прижалась лбом к его груди и стояла, слушая свист состава.

Глава 19

Мы вышли на улицу. Я семенила за Риком вприпрыжку. С его привычной скоростью точно не потолстею, если так и дальше пойдет, то уж скорее наоборот. И нафиг я ему нужна такая буду? На кости в кровати напарываться?

Сверху посыпались крупные белые хлопья, ветер подхватил их и швырнул в глаза. Я прищурилась и задрала голову. Питерское небо снова затянули низкие пухлые серые облака, скрыв за собой и без того скромное солнце. Я вздохнула. Снег слепил. Натянула воротник свитера повыше на нос, вынула длинный ремень из сумочки, повесила ее на шею, протянув через плечо, спрятала руки в карманы.

— Рик, — позвала я. — Мне в магазин надо, а то я с голоду помру.

Он кивнул и сменил направление движения. Я бегом понеслась следом, едва не сбив пожилую женщину с ног. Скороговоркой пробормотала извинение, со всего разбегу влетела в лужу, подняв ворох брызг. Ветер кружил и бросался ледяными острыми снежинками. Чья-то ладонь легла на рот, крепко зажав его.

— Ри-и-ик, — завизжала я, только вышел нечленораздельный писк. Стоило ожидать. Меня резко дернули назад, перед глазами все расплылось, я инстинктивно зажмурила их. Потерялась в пространстве, иначе говоря, мозг просто перестал определять, где верх, где низ. Почему-то вспомнились невесомость и знаменитая фраза: "Поехали". Я сделала безуспешную попытку вырваться. Нечто твердое безжалостными тисками сжимало мою талию. В ушах свистело. Прекратилось безумие так же, как и началось, — неожиданно.

Я мешком картошки рухнула на что-то ледяное и плоское, пребольно треснувшись затылком и клацнув зубами. Против воли взвыла, перекатилась на левый бок, оперлась на ладони, и попыталась подняться. Перед взором плясали золотистые точки, открыть глаза и оглянуться в голову как-то не приходило. Свист в ушах сменил равномерный звон. Тела коснулись нежные руки. Меня снова подняли. На этот раз бережно, стараясь не причинить боль. Голова гудела. Затылок пульсировал, отвечая на каждый удар сердца. Сквозь звон пробился знакомый холодный голос.

— Георг, ты мне нужен... Да... Слушай, — Рик на секунду прервался, затем назвал адрес. — Семнадцатиэтажка. На крыше труп. Вынеси. Сожги.

Теплое дыхание коснулось моего лица.

— Маленькая моя, ты меня слышишь?

Я удивленно приоткрыла веки. Он обратился ко мне? Да. Определенно. Серо-желтые глаза с тревогой изучали мое лицо.

— Закрой глаза, не открывай, пока я не велю, поняла?

Я кивнула, сморщилась от резкой боли в голове.

— Вот и умница.

Выполнила обещанное, услышала все тот же свист в ушах. Затем несколько раз щелкнул замок входной двери, спина соприкоснулась с чем-то мягким.

— Посмотри на меня.

Я — послушная девочка, особенно после сотрясения. Рик пропал, несколько мгновений спустя появился с полотенцем. Легко повернул мое тело на бок, приложил к затылку лед, разул и укрыл одеялом.

— Тошнит?

— Нет, — прошептала я.

— Болит?

— Не сильно. В прошлые два раза сильнее приложили. Рик.

— Что?

Он присел на пол, осторожно убрал волосы с моего лица.

— У меня и так с головой не все айс было, если так и дальше пойдет, станет только хуже.

По его лицу мелькнула тень улыбки. Я перевела дыхание.

— Что это было?

Бес молча вынул листок с тем самым улыбчивым юношей с семейной фотографии. Сердце сжалось от жалости. Видимо, нечто отразилось на моем лице, потому как мой панк зло стиснул челюсти. Я вытащила руку из-под покрывала и провела пальцами по напряженным скулам.

— Зачем я ему понадобилась? Или не ему?

Прочла ответ в серо-желтых глазах.

— Зачем я ей?

Он напряженно застыл на полу передо мной. Я замерла вместе с ним, наблюдая за внутренней борьбой. В конце концов, Бес принял решение.

— Мы жили вместе, потом я ушел от Марианны.

Меня как током прошибло.

— Разве у них с Гришей не было любви, вечной и прекрасной?

— Я просил забыть о книгах.

— Прости, — прошептала я, все еще ошарашенная его признанием.

— Георг был влюблен, и ей это нравилось, не более того. Она обожала окружать себя мужчинами.

Все в голове встало на свои места. Я, наконец, поняла. Как любая красивая женщина, с юного возраста не обделенная вниманием, более того, находящая таковое в переизбытке, Марианна пристрастилась, узнала силу власти, и эта власть доставляла ей удовольствие почище оргазма. Скорее всего, Гриша слышал именно то, что хотел услышать. В своем первом романе госпожа Пыжикова создала истинного монстра, причем, совершенно не подозревая об этом. Мамочка моя! Да у нее скорее всего в человеческой жизни даже прыщей не было.

— Зато тебя она любила и любит, — тихо проговорила я.

— Нет, — отчеканил ледяным голосом Рик. — Просто не желает смириться.

Ошибаешься. Я — женщина, милый. И тут я вижу больше.

— Тогда бы она отомстила тебе гораздо раньше и не пришла бы взглянуть на меня. Она любит. И я стою между вами.

Кажется, только что сама же и ответила на свой вопрос. Эх, хороший мой, если б ты только раньше рассказал. Может, что сообразила бы. Хотя, что я могла бы предпринять против несправедливо сильной тетки?

Отвлек Гриша.

— Сжег.

— Ты дверь сломал? — пискнула я, с ужасом вспомнив окно, щеколду в ванной, балконную дверь и стену. Такими темпами к концу недели эти братья от моей квартиры оставят рога и копыта.

— Почему? — не понял гот. — Там открыто было. Что произошло?

— Меня сперли. Кушать хочу, — вздохнула я, припоминая утреннюю чашку пустого кофе и несостоявшийся поход в магазин.

— Георг... — начал Рик.

— Да понял я, понял, — перебил его брат. — Сейчас организую, — с этими словами он исчез.

Я улыбнулась, не выдержала, уткнулась лицом в диван и засмеялась.

— Маленькая моя, — волос осторожно коснулись теплые родные пальцы.

— Я в порядке, — сквозь смех удалось выдавить мне. Безумно нравилось его новое обращение. Да, я маленькая. Чертовски маленькая! И согласна всегда оставаться таковой, лишь бы он не забывал повторять это почаще.

Минут через тридцать в коридоре раздался Катеринкин вопль.

— Поставь меня, сволочь! Предупреждать надо, что ты носишься до тошнотиков.

— А кто заявил, что знает, что такое быстрая езда? — ехидно и совсем не в своем стиле выдал Гриша.

Сестренка воспользовалась для ответа витиеватой русской фразой и заглянула в зал.

— Лен, ты как?

Я удивленно приподняла брови. Она улыбнулась.

— Сейчас поесть организую.

Кажется, понятие Гриши "решить проблему", значит спихнуть ее на другого. В данном случае — на Катю. Рик выровнял сползший лед на затылке, провел пальцами по моим губам, заглянул в глаза.

— Ты не права, — шепнул он.

— В чем? — не поняла я.

— Он мог достать еды быстрее и проще. Это просто предлог. Твоя сестра ему нравится, очень, а он никогда не мог устоять перед соблазном.

— Откуда...

— Я знаю своего брата.

— Как скажешь.

К вечеру Катюша организовала... блюдо жареного на сковороде мяса. Я с ужасом взирала на средневековое произведение, обильно сдобренное солью и специями.

— А гарнир? — промямлила я, садясь за стол. Сестренка покопалась в холодильнике и положила передо мной морковку.

— Пойдет?

Я хрустнула оранжевым овощем и попыталась распилить великолепие кулинарного таланта Катерины. Гриша с интересом наблюдал за мной. Рик улыбнулся, наклонился, поцеловал в висок, затем выпрямился.

— Георг...

— Нет. Я сам.

Рик зарычал.

— Сиди.

Гриша в долгу не остался, оскалился.

— Достаточно с меня. Да, ты сильнее. Но и я не беспомощен. Пора бы признать.

Братья уставились друг на друга. Я приготовилась лицезреть новую порцию безобразных ран на теле Рика, однако вовремя вмешалась Катерина.

— А если с Леной опять решат что сделать, он сможет помочь? — она кивнула в сторону гота.

Мой панк потерял всякий интерес к спору.

— Иди. Найдешь, не трогай, вернись.

Гриша кивнул, открыл поломанное им же самим окно и исчез в сумерках.

— Хоть раз мужиком сделался, — пробурчала Катерина. Я улыбнулась, с трудом проглотила очередной кусок.

Сестренка наотрез отказалась покидать квартиру, разложив себе на кухне матрас.

— Меня ваши брачные игры не заботят, а вот мамины расспросы выше крыши. Не могу больше.

Брачные... Я вспомнила. Решила выдать правду.

— Кать, а я замужем.

— За кем? — не поняла Катеринка, усаживаясь на матрас.

— За Риком.