Практически все корабли, участники этого похода, получили повреждения. Некоторые из них получили всего по несколько пробоин от осколков неприятельских снарядов, а у некоторых были и реальные повреждения. Но больше всего досталось "Рюрику", и его ремонт мог затянуться не на один месяц.
На следующий день после прибытия в Ревель, я вновь перенёс свой флаг на крейсер "Адмирал Макаров". Но "Рюрик" я покидал с большим сожалением, и сожалел я о том, что этот крейсер не входит в мою бригаду. Вечером я получил поздравительное письмо, а так же приказ. Мне надлежало явиться в адмиралтейство к морскому министру Григоровичу. И. К. в 11.00 24 июня сего года.
"Что меня там ожидает? Хотя об этом я примерно догадываюсь. А вот что я буду говорить там? Над этим надо будет подумать. Иван Константинович, я знаю, очень умный человек, и он может кое в чем меня поддержать, надо только правильно изложить все свои идеи" — подумал я. И как мне кажется, в столице придется задержаться на несколько дней. Павла Михайловича оставляем на бригаде.
Я вызвал командира крейсера и одновременно как бы моего начальника штаба Плена.
-Павел Михайлович, меня в Петроград в адмиралтейство вызывают — объявляю я ему. По всей видимости, мне придётся на несколько дней задержаться в столице. Это значит, что тебе предстоит эти дни приглядывать за бригадой. С утра я отдам все распоряжения по бригаде и передам тебе дела.
-Ваше Превосходительство, я полагаю, что вас вызывают не только в адмиралтейство, но возможно и .... Это всё же была славная победа.
-Павел Михайлович, мне сейчас только по приемам не хватало ходить. Сам знаешь, сколько дел накопилось после этого боя. Надо срочно приводить крейсера в порядок, война с этой победой ещё не закончилась. Впереди нас всех ждёт немало долгих и кровавых месяцев войны.
-По всей видимости, вы правы, Михаил Коронатович, мы прольём немало своей крови, чтобы завоевать победу в этой войне.
-Знаешь что, Павел Михайлович, давай мы с тобой помянем всех погибших, и выпьем за то, чтобы в остальных наших встречах с противником мы меньше теряли людей.
После этих слов я вызвал Качалова, чтобы он приготовил нам перекусить. Достал ту самую бутылку коньяка, к которой я пару раз прикладывался в первый день своего прибытия в этот мир. Мы с Пленом окончательно её приговорили, ведя задушевные разговоры.
После ухода каперанга я растянулся на диване, намереваясь вздремнуть, но сон почему-то не шел, тогда я мыслями переключился на вызов в столицу.
Подумаем, с чего надо начинать в первую очередь, чтобы немцы не чувствовали себя комфортно и в западном районе Балтийского моря. Надо предложить создать одну, а лучше две оперативно-тактические группы. Хотя на две группы у нас просто нет подходящих кораблей, тут на одну только наскрести можно. Ну что ж, одна так одна. И чтоб она в базах не простаивала. Тогда и толк будет. А чтобы дали добро на создание, а, главное, в моря выходить не препятствовали, тут надо очень постараться грамотно убедить всех скептиков и в Адмиралтействе, и в главном штабе флота. Теперь подумаем о составе группы. Чтоб можно было прилично потрепать противника, в группе должен быть, помимо крейсеров, и более весомый аргумент. Значит нужно просить линкор, а лучше два. С двумя можно такого шороху на германцев навести, что они непременно усилят свои морские силы Балтийского флота.
По моему разумению, в такой боевой группе должны быть два линкора, четыре крейсера и восемь эсминцев — это непосредственно главный отряд. Про обеспечивающие силы мы потом поговорим. Вот с эсминцами у нас полный швах. Кроме "Новика", из новых ни одного корабля, в этом году, не предвидится, а значит, придется довольствоваться только "Добровольцами". И только через год можно половину из них заменить на новые. Ещё пригодилась бы авиаматка, её самолеты смогут производить разведку по курсу тактической группы, поиск кораблей противника, а по возможности, и бомбометание. Но авиаматка, тут на Балтике, только одна. И она нам не подходит — слишком тихоходная. А надобно что-то подобное черноморскому "Алмазу". Для новой авиаматки нужно подыскать быстроходное судно для перестройки, а, при идеальном раскладе, не помешал бы авианосец. Надо будет поговорить на эту тему с министром, да и корабль, подходящий для переоборудования в авианосец, уже есть, это "Океан". Сейчас он выступает в роли учебного корабля.
Как мне помнится, то ли в конце двадцатых, то ли в начале тридцатых его предполагали переоборудовать в авианосец. Если удастся заинтересовать этим Григоровича, а ему самого Николашку, то, что-то может и получится. Жаль, но его раньше чем через год, а то, и два, и не стоит ждать. Но как же нужен такой корабль! И, причём, уже сейчас! А к авианосцу и самолёты нужны, и, на этот счет, обязательно надо встретиться с Сикорским и с другими нынешними авиаконструкторами, и выяснить, кто из них сможет построить самолёт, пригодный для эксплуатации на авианосце. Но, в этом деле, мне нужна поддержка не только морского министра. И, вообще, смогут ли они переоборудовать "Океан" в авианосец? Смочь-то они, наверное, смогут, а вот только, сколько времени на это понадобится? Ладно, остановимся на авиаматке. Её проще и быстрее заполучить, да и с авиакрылом для неё заморочек не должно быть. Авиаматке нужны гидросамолёты, и с их производством проблем нет.
Возможно что с авианосцем я спешу, и нам пока такое не осилить. Сейчас все заводы заняты военными заказами, которые они, и так, с трудом и задержками, выполняют. Вот, и судостроение, понемногу начинает тормозить, если, даже строительство эсминцев продвигается с трудом, не говоря про крейсера, которые позарез нужны флоту. Очень жаль, что до конца войны, мы так ни одного и не получим. Но это было в моём времени. А если мы тут что-то придумаем, то флот получит хотя бы пару быстроходных крейсеров до конца войны, а может и больше. А вот, про линейные крейсера и говорить не будем. Их, ни при каком раскладе, до конца войны не достроить.
Ещё нужны подводные лодки. Как ни напрягается наша промышленость, но, всё же медленно они строятся. Придется, уже сейчас, заказывать партию подлодок за океаном. Как мне помнится, те подлодки, что построили нам за океаном, были вполне удачными и даже дожили до следующей войны. Так можно и сторожевики и даже эсминцы там заказать. Вот только как я думаю, будут проблемы с деньгами. Какие сейчас финансовые возможности в империи я не знаю. Потянет ли она такие затраты. Об этом надо с верхами переговорить. Хотя планов у меня громадьё и я тут нехило губы раскатываю. Эх мечты, мечты. Всё это только мои мечты. Такие вот большие хотелки. И то нужно и это нужно.
Как же досадно, что не было у нас во время этой войны твёрдой руки, такой, как у Сталина, в следующую. Вот он бы точно сумел перевести всю промышленность на военные рельсы, и все бы работали в три смены на благо победы. И, даже, не работали бы, а пахали. А, про стачки и забастовки, забыли бы быстро и навсегда. А большевистских и других агитаторов, кого выявили, объявили бы немецкими шпионами, да и расстреляли, тут же, на месте. И всё, забастовкам конец.
Я точно не помню, где так поступили, то ли во Франции, или в Англии, но так или почти так, и на их заводах всякие забастовки прекратились. В Англии был принят закон, запрещающий любые забастовки на военных заводах. Это уже потом, после Февральской, и уж, тем более, после Октябрьской, у них возобновилось стачечное движение. А до этого они, конечно, роптали, но терпели и работали под разными ура-лозунгами, — всё для фронта всё для победы и т.д. и т.п. Но про стачки, забастовки и тому подобное, говорить не будем, пока идёт только пятнадцатый год, и до семнадцатого время ещё есть. Народ пока так сильно не ропщет из-за тягот войны, он надеется на скорую победу над германцами, или на завершение этой войны любым раскладом, только не поражением.
А что это я о флоте и о флоте, есть ещё армия. Она сейчас больше всех страдает из-за нехватки вооружения. Не хватает винтовок, мало пулемётов, нет простого, в техническом отношении, оружия — миномёта, он был бы очень полезен на фронте. Хотя что-то подобное в войсках есть. Но эти конструкции больно тяжелы и неудобны в обращении. Про снарядный голод это общеизвестно. Надо налаживать производство миномётов и увеличивать производство снарядов". Обязательно встретиться с оружейником Фёдоровым. Это ведь он, ещё в двенадцатом, изобрёл автоматическую винтовку, за которую получил золотую медаль, и именно она легла в основу его автомата. Надо будет поспособствовать, чтобы он уже сейчас начал работу над ним, а там, и выпуск организовать. Да и винтовка пригодилась бы, только увеличить ёмкость магазина патронов, до десяти-пятнадцати. И чего я тут мечтаю? Всё это за месяц на заводах не запустить. А то, и полгода мало будет. Да и захотят ли? Да, много чего не хватает армии. Вернее, в армии во всём нехватка. Просто-напросто, к такой войне Россия была не готова.
Как я уснул, не помню, но утром меня разбудил Качалов. Не поверите, но во сне я видел корабли и подводные лодки времён ВОВ, а также из своего времени. Торпедные катера Г-5, сквозь огромные фонтаны воды, поднятые разрывами снарядов, лихо идут в атаку на германские крейсера, с которыми недавно мы сражались. Как под ударами ракет, снарядов и торпед с ракетных крейсеров, превращаются в горящие стальные развалины германские броненосцы. А я, во главе бригады крейсеров, веду бой, не с кем-нибудь, а с самим "Бисмарком". На сухопутном фронте тоже мешанина эпох. По полю боя, за танками лавой мчат русские гусары, сверкая саблями на солнце. Старинные пушки стреляют залпами, но не ядрами, так как, после разрывов, на том месте, куда они падают, сплошное море огня. Небо расчеркивают дымные следы от реактивных снарядов улетающие куда-то вдаль. Чапаев с Петькой на тачанке из пулемёта расстреливают бегущих в панике немцев. Высоко в небе летят бомбардировщики ТБ-3, на крыльях которых сидят парашютисты, а вот десантируются они уже из ИЛ-76, и сразу вступают в бой. У солдат в руках были и "Мосинки" и "Калаши" и "ППШ". А сверху, всё это воинство прикрывают штурмовики ИЛ-2 и истребители И-16. Сталин поздравляет меня с какой-то наградой, "бровиносец" лезет целоваться и вешает мне на грудь целую гирлянду крестов и звезд, а потом трясёт за плечи, и... я просыпаюсь. Это Качалов, пытаясь меня разбудить, тряс за плечо. Приснится же такое. Все перемешалось в этом сне. Вредно на ночь думать.
Этот день у меня прошел в напряженной работе. Поначалу я передал все дела по бригаде Павлу Михайловичу. Посетил каждый корабль, что участвовал в бою. Я должен был выяснить степень их повреждений и определить, где и какие корабли можно поставить на ремонт. Мне предстояло ехать в столицу, а там могли об этом спросить. Мы же не будем все корабли гнать в столицу на судостроительные заводы города. Можно кое-какие и здесь в Ревеле отремонтировать, кого-то в Финляндию отправить, кого-то в Кронштадт, и только единицы в Петроград. Всех командиров обязал предоставить представления на награждения всех отличившихся в этом походе от офицера до нижнего чина. На командиров кораблей я сам напишу.
После осмотра кораблей, я принял приглашение на званый обед к вице-адмиралу Герасимову. Он, тут в Ревеле, совмещал сразу три должности. Был генерал-губернатором Эстляндии и Лифляндии, военным комендантом города Ревель, и, вдобавок, комендантом Морской крепости Императора Петра Великого. После званого обеда я решил пригласить всех желающих побывать на кораблях, добывших победу русскому флоту. Надо было зарабатывать авторитет и популярность — в будущем может пригодиться. И вот мы, с генерал-губернатором, в сопровождении начальствующих лиц и прихлебал из его окружения, некоторого количества дам, а также полудюжины борзописцев, отправились смотреть боевые повреждения кораблей. Вначале поднялись на "Рюрик", где командир корабля каперанг Пышнов в ярких красках и на эмоциях, под охи и ахи восторженных дам, рассказал, как сражался его корабль. Следующим был "Баян", где аналогично повёл себя каперанг Вейс. После посещения кораблей мы направились в морской госпиталь навестить раненых моряков-героев, о которых только что рассказывали отцы-командиры. Для некоторых нижних чинов это посещение генерал-губернатора оказалось знаковым, — медаль на грудь под вспышки магния. Так что всё прошло на ура. Я был также обласкан представителями высшего света города Ревель и ослеплён многочисленными магниевыми вспышками вездесущих репортёров.
Покончив со всеми своими делами, я стал собираться в дорогу. А чего там собираться-то, всего-то пару слов Прохору, а он всё и приготовил. Я планировал отбыть в столицу вечером на поезде, чтобы к утру быть уже на месте. Вот только на поезде мне не довелось попутешествовать. Тут, кстати, пришел приказ от командующего, — срочно отправить "Новик" в Петроград на Путиловский завод. Это наш единственный новейший эсминец, и его надо срочно отремонтировать, хотя такие повреждения, что он получил, можно было и тут, в Ревеле, исправить. Но приказ командующего не обсуждается, да и на Путиловском ремонт много быстрей сделают, да и мне это на руку, дойду на эсминце до места. Сейчас надо только капитана второго ранга Беренса предупредить, что я пойду с ним до столицы.
Вдвоем с Прохором поднимаемся на борт "Новика". Я уже второй раз за двое суток посещаю этот корабль, вчера как командир отряда, сегодня как частное лицо. После протокольных приветствий, мы проходим в каюту командира корабля. Небольшая, состоящая из кабинета и спальни, понятно, не адмиральский салон, как на моем флагманском крейсере, но и здесь места на двоих вполне достаточно. Я, конечно, знаю, что Беренс предоставит свою каюту в полное моё распоряжение, но не хочу этого. В коридоре ещё воняет горелой краской и каленым железом. В бою снаряд с немецкого эсминца попал в "Новик" как раз под кают-компанией, а это каких-то десять метров по коридору от командирской каюты. Пожар потушили, но матросский кубрик наполовину выгорел, досталось и кают-компании, палубу вспучило, и, местами даже порвало и посекло осколками. Мебель, что находилась в кают-компании, испортило пожаром. Всё это я видел вчера, когда обходил корабли эскадры, осматривая полученные в бою повреждения.
-Михаил Андреевич, я вас не стесню, если с вами до столицы на "Новике" пройдусь как пассажир. Вам на Путиловский, мне в адмиралтейство. Я мог бы и поездом, но мне привычнее на корабле по морю.
-Да полноте, Михаил Коронатович, какое стеснение, тут идти-то несколько часов, и мы на месте.
Я про себя подумал — "Он всё же должен отдохнуть. И стоять шесть-семь часов на открытом мостике, хотя сейчас и лето, я ему не позволю".
Через полчаса эсминец отвалил от стенки, его путь лежал по направлению к столице. Путь до столицы долгий, и чтобы не терять понапрасну время, начал вспоминать всё, что было мною прочитано по перевооружению крейсеров. Про то, как планировал переоборудовать один из кораблей в авианосец, набросал его эскизы, как я их запомнил. Если мне удастся уговорить кое-кого на такую авантюру, то мои рисунки могут натолкнуть кораблестроителей на правильное решение, и мы получим приличный проект авианосца. А почему бы не подготовить предложения по работе верфей и заводов? Да много чего было в голове, всё сразу и не упомнишь, так что стал всё записывать в тетрадь. Может, что и пригодится.
