Привет, любимая!

Они собирались пожениться. Не сразу, конечно. Пусть сначала Светка замуж выйдет. Я полностью согласилась с ними:

— Разумеется. Иначе она тебе житья не даст. С потрохами съест.

— Вот и я о том же, — подтвердил Олег. Таня только кивнула. Она успела уже близко познакомиться с этим ветром в юбке.

Значит, они поженятся не раньше весны? Слава богу, что еще не скоро. Мне не хотелось терять Олега. Никто ведь не знает, как сложатся наши отношения после его женитьбы.

Таня немного оживилась, когда стала рассказывать о том, как они познакомились. И это оживление ее очень красило. Олежка несколько раз вопросительно взглядывал на меня. Я взглядом же успокаивала его: "Все хорошо. Она чудесная". Но ему этого оказалось мало. Ничего не поделаешь. Почти все мужики страшно прямолинейны и намеков не понимают. Или делают вид, будто не понимают. Вечно хотят однозначности.

Когда они собрались уходить, Олег улучил момент и все-таки спросил:

— Ну? Как она тебе?

— Мне? Очень ...

Он с любовью посмотрел мне в глаза и ласково чмокнул в щеку:

— Не расстраивайся. У нас с тобой все останется по-прежнему...

Я, в который уже раз, поразилась его чуткости. Столько лет знакомы, а все не могу привыкнуть. И как он просек, что у меня появились такие опасения?

— Угу, — буркнула я и тоже чмокнула его в щеку. — Таня не обидится на нас из-за этого?

— Она все знает, — вздохнул Олег. — Или почти все.

Они ушли. А мы с тетей Ниной стали доедать конфеты и обсуждать происшествие. Сошлись на мнении, что лучшего варианта для Олега и быть не может. Тетя Нина последние два года относилась к Олегу очень дружелюбно, по-родственному. Не то, что к Светке. И радовалась за него не меньше меня. В общем, мы приняли Таню в круг близких людей. Пусть бы и она ответила нам тем же.

* * *

Осень в этом году была на удивление мягкой. Довольно тепло. Солнечно. Без дождей. Тетя Нина, правда, бушевала по сему поводу, насколько ей позволяли силы.

— Дура ты, Александра, — скрипела она. — Если землю не промочит, как следует, то зимой все вымерзнет. Сама же без яблоков останешься!

Но ее климатические соображения меня мало трогали. Бог с ними, с яблоками. Я не люблю дожди. Вот и радовалась их отсутствию. Часто после работы гуляла немного. Город казался не таким шумным, как обычно: менее торопливым, высветленным неярким осенним солнцем. Шум транспорта на улицах казался не таким громким. Прохожие — более доброжелательны. На кленах в парке листья просвечивали красным золотом, ласково шелестели. Так красиво. Наступила вторая половина октября, а даже нормального ветра не наблюдалось. Все это навевало на меня легкую грусть. Грусть с улыбкой.

Я шла с работы пешком. Домой особенно не торопилась. И размышляла. Было о чем. Рыжий, как всегда, выполнил обещание. Сам он об этом пока ничего не знал. А я уже знала. У нас будет ребенок.

Целую неделю меня рвало по утрам. Рвало сильно. Просто наизнанку выворачивало. К Мишке я не обращалась. У него снова появился какой-то тяжелый случай в клинике. Он весь извелся. Не ест, не спит, редко бывает дома. И мне не хотелось его загружать. Только, когда стало ясно, что своими силами не справиться, я взяла на работе день за свой счет и заявилась к участковому врачу. Тот меня слушал не более трех минут — послал в консультацию. Лишь тогда до моего сознания стало доходить, что к чему. Раньше у меня никогда не бывало токсикоза. Все беременности начинались совсем по-другому. Поэтому я сразу и не догадалась об истинных причинах злого недомогания. В консультацию пришлось идти еще раз. И вот теперь получены результаты анализов. Беременность. Шесть недель. Даже странно после многочисленных абортов снова оказаться беременной. На сей раз я буду рожать. Мишка хочет ребенка. И, слава богу. Но что мне сказать Рыжему? Может, вообще, пока не говорить? Срок слишком маленький. Вот вылечит он своего Сергеева... Придет в себя. Отдохнет. Появится у него свободное время, тогда и скажу. Не то он просто разорвется на части между клиникой и домом. А ведь он не резиновый. И без домашних проблем чертовски устает, хватает проблем на работе... Да и вообще... К чему мне сейчас диктатура, которую он моментально установит, основываясь на том, что он врач и знает, что делает? Нет, ничего пока не скажу. А тетя Нина никогда в такие ситуации не попадала, догадается далеко не сразу. Все-таки будет время подготовиться к ущемлению своих, и без того немногих, прав и свобод.

* * *

— Ты можешь не копаться?

Мишка возмущался. И был абсолютно прав. Я действительно копаюсь. Но если у меня быстрей не получается? От усталости немного кружится голова. Может, все-таки рассказать ему? Да, но тогда мы никуда не поедем, а поехать мне хочется очень. Столько мы сил приложили, чтобы эта поездка состоялась. Опять назанимали денег. На подарок, на цветы, на оплату медсестре, которая любезно согласилась подежурить возле тети Нины два дня.

Мы поздно вернулись вчера со Светкиной свадьбы. Оба изрядно утомились, а Мишка еще и выпил сверх обычной меры. Гулянье прошло с размахом. В престижном ресторане. Светка не могла иначе. Народу — около сотни. В основном, ученые и всякие там журналисты, писатели. Мне было неуютно. Мишка чувствовал себя, как рыба в воде: всех задурил, всех очаровал. Дьявольским обаянием сразил наповал большую часть гостей. Олег и Таня с легкой усмешкой наблюдали за нами, и я совсем стушевалась. Это, несмотря на то, что мы с Таней удивительно быстро и крепко подружились.

— Как ты с ним справляешься? — поинтересовалась у меня Таня, когда мы с ней одновременно оказались в туалетной комнате.

— Сама не знаю, — я пожала плечами. — Скорее, он со мной справляется, а не я с ним.

Таня только понимающе улыбнулась. Вид у меня, наверное, был слишком комичный. Они с Олегом кинулись на выручку, взяв меня под свое крылышко. И с того момента не отпускали от себя ни на шаг. Потанцевать правда кое с кем удалось. Но я быстро пожалела о допущенном легкомыслии. Возвращаясь домой, Мишка едко высказался о моей персоне.

— Есть такая категория женщин, которую я не переношу, — медленно и недовольно начал он уже возле самого дома.

— Какая же? — спросила я, не испытывая настоящего любопытства. И без его пояснений хорошо знаю, что он любит, а что — нет.

— Категория свиристелок. Они обожают, когда мужики вьются вокруг них, как комары.

Мы шли плохо освещенной улицей. Одной рукой Мишка придерживал меня за локоть, другой — раздраженно обрывал мелкие веточки с попадающихся по дороге кустов. Тихо бесился.

— Мне хотелось танцевать, а ты меня не приглашал, — лениво защитилась я. Прекрасно понимала, почему его крутит от ревности.

— Значит, и надо было сидеть на месте, а не давать повод тому бородатому типу в очках обнимать тебя у всех на глазах.

— Мы просто танцевали.

— Если это теперь так называется, то я — папа Римский! — вскипел Рыжий. — Он же готов был тебя съесть. Облапил-то как!

Положим, съесть бы тот журналистик меня не съел. Однако страстно обнимать пытался. А как еще прикажете привлечь к себе внимание собственного мужа? Я знаю всего лишь один способ, но зато действенный.

— Слушай, Рыжий, умерь свои собственнические инстинкты!

Он остановился у подъезда. Пришлось и мне остановиться. Лампочка на каменном козырьке, как всегда, была разбита. Это хорошо. Соседи не слишком много увидят. Но сколько они могут услышать...

— Что? Будешь обниматься с разными козлами, а мне прикажешь спокойно на это смотреть?!

Ну, завелся. Теперь будет пилить, пока спать не ляжем.

— Нет, — ухмыльнулась я. — Смотреть не обязательно, надо танцевать со мной самому.

Он больно сдавил мой локоть. Грубая сила — один из главных аргументов. Иногда мне это даже нравилось. Вот как сейчас. Ведь любит же. Иначе, зачем так беситься?!

— Терпеть не могут всяких танцев!

— А вот это ты врешь, друг мой милый, — подпустила я шпильку, направляясь к подъезду без него. — Только со Светкой три раза танцевал. Не говорю уж про других...

— Светка — невеста, — он догнал меня на лестнице и опять сдавил мой локоть. — И, вообще, мне же надо было соответствовать? А ты вполне можешь обойтись без танцев.

— Могу, — легко согласилась я и освободила свой локоть из его лапищи, — но не хочу.

— Впредь изволь обходиться, — тихо прорычал он.

А сегодня он не только злился на меня за вчерашнее, но еще и мучился синдромом похмелья. Потому и цеплялся ко всякой мелочи. Благоразумней с моей стороны молчать и со всем соглашаться.

Я наконец-то собрала сумку и пошла налить тете Нине чашку чая. Заодно сама с ней села. Для передышки предлог прекрасный. Голова все время кружилась, слегка подташнивало. Мишка мог заметить. К тому же, пить хотелось по-настоящему.

— Вы хоть знаете, как туда ехать? — отхлебывая горячий чай мелкими глоточками, брюзгливо спросила тетка. Она с утра, как и Рыжий, была не в настроении. Не хотела оставаться одна дома. А медсестра у нее за человека не считается. Платная сиделка и все.

— Миша знает, — настроение у меня было легкомысленным.

— А где оно, это Покровское? Далеко?

— Да сказала же: не знаю! — рассердилась я. — Наверное, недалеко.

— Ты такая раздражительная стала, Александра, — обиделась тетя Нина. Села насупившись. Стала очерчивать пальцем рисунок на клеенке. Делала это резко и с неприятным скрипом. Мне сразу же стало неловко за глупый срыв.

— Просто я немного устала...

— Вот и не ездили бы никуда!

Ха! Мы и так никуда не ездим. Вся жизнь проходит на работе и дома. Вероятно, это устраивает моего мужа и тетку, а я — так совсем одичала. Нет! На дачу к новоиспеченному Светкиному мужу мы поедем. За городом уж, конечно, лучше, чем в городе. Вдруг получится в лес сходить? И, между прочим, там будет одна молодежь. Без всяких мам, пап, бабок, дедок и теток...

— Заканчивай чаепитие, — скомандовал мне Мишка, застегивая куртку и пристраивая на плече спортивную сумку. — Я давно в дверях стою.

Мне пришлось оставить свой чай. Лист с инструкциями я вручила медсестре, сиротливо жавшейся в углу на кухне. Торопливо поцеловала тетку и выскочила вслед за мужем.

* * *

Это Покровское оказалось совсем недалеко. Полчаса на электричке, затем минут десять пешком — от станции.

Рыжий несся впереди. Я приотстала. Так давно не была за городом.

Вдалеке, за Покровским виднелся лес. Дымчато синел. Привораживал взгляд. Вот бы сейчас туда ... Осенью в лесу даже лучше, чем летом. Тихо. Душа отдыхает. Но разве Мишку уговоришь? Только мечтать и остается. Да стараться не отставать от Рыжего.

Дачу Андрея Мишка нашел быстро. Иначе и быть не могло. Ведь у Мишки всегда все получается лучше, чем у других.

С резного крыльца к нам высыпала веселая и хмельная компания.

— Наконец-то!

Крики, смех. Мишку окружили, хлопали по плечам. Он уже был своим среди людей, с которыми познакомился только вчера. Вот всегда так!

Светка с Андреем стояли на крыльце и довольно улыбались. К нам не подошли. Хозяева, называется!

Я начала выискивать глазами Олега и Таню — единственных знакомых и близких мне среди этой разношерстной публики. Светка в расчет не берется.

Мишку поволокли в дом. Молодожены отправились вслед за гостями. Я же осталась стоять посреди голого двора, не зная, что делать дальше, ощущая себя чужой здесь и никому не нужной. Светка могла и подойти, не переломилась бы.

Из дверей выглянул Андрей.

— Аля! Ну что же вы? Идите сюда!

— Да мне осмотреться хотелось, — не моргнув глазом, солгала я ему. — Тут так необычно.

— Вам интересно? — растерялся он и обрадовано предложил, — Тогда чуть позже я вам обязательно все здесь покажу. Хорошо? А сейчас идемте.

Я собралась последовать приглашению. Но тут из-за угла дома вышел Олег. Хорош! Нечего сказать. Весь какой-то помятый. Куртка нараспашку, рубашка расстегнута, глаза непривычно блестят. Сам на себя не похож.

Он увидел меня. Лицо его осветилось радостью.

— Аля! Где вы пропадали так долго? Мы с Танюхой заждались. Здесь черт знает что творится.

Я улыбнулась. Ясно, как божий день, что им с Таней не по себе в похмельном разгуле. У нас с Олегом частенько возникала одинаковая реакция на происходящее. Подставила ему, как обычно, щеку и почувствовала сильный запах спиртного.

— Олежка! Ты пьян!

— Слегка, — жалко улыбнулся он. — Здесь не удается уклоняться.

— А где Таня?

— Она там порядок наводит. Пытается, во всяком случае. Посуду моет и на стол по новой собирает. А меня проветриться послала.

Андрей, понаблюдав за нами немного, исчез за дверью. Не дождался. Пока Олег застегивал рубашку, я огляделась повнимательней. Ничего дачка — аккуратная, с балкончиком. И двор большой. Не то, что у нас в Денисовке. Но уж больно пусто вокруг и неухожено. Трава вытоптана. Клумб нет. Кустов тоже. Только старая одинокая береза в самом углу, у забора, и радовала глаз.

Олег пригладил взлохмаченные волосы.

— Это Татьяна вместо Светки гостей принимает? — укоризненно спросила я.

Олег покраснел, смутился.

— Там еще девушки есть, — сделал он слабую попытку оправдаться.

— Все равно. Как ты позволил? Давай, веди меня к ней.

Он стиснул мои плечи. Я прекрасно поняла, что он хотел сказать этим жестом. Мне бы он не позволил вкалывать вместо Светки. Знаю сама. Но к чему постоянно намекать на то, что когда-то не произошло? Пусть даже так осторожно и деликатно.

Мы прошли в дом. Гремела музыка. Было шумно и пьяно-весело. Подвыпившие гости своими беспорядочными перемещениями в пространстве представляли наглядное пособие по броуновскому движению. Сколько же Светка людей пригласила? Неважно. Все это гулянье выглядело как-то не симпатично на взгляд свежего человека. Но, может, я просто отвыкла от молодежной компании? Хорошо, мы с Мишкой не поддались соблазну и вчера вечером не поехали сюда вместе со всеми. Вернулись домой. Наверное, еще и потому Рыжий злился все утро? Конечно, Мишка свое возьмет. Успеет набраться не меньше остальных. Это у него всегда: раз пошла такая пьянка — режь последний огурец. Зато мне меньше придется лицезреть пьяного мужа.

— Где моя жена?

Мишкин рев доносился откуда-то сверху.

Мы с Олегом стояли в холле, совершенно невероятном для деревянной, пусть даже двухэтажной, дачи, — красное дерево, лак, инкрустации, — и, задрав головы, смотрели вверх. На антресольной галерее в живописной позе расположился мой супруг. Он трепетно прижимал к груди пузатую бутылку. Коньяк буржуйский, наверное. Мишка любит пижонить. Собравшаяся вокруг него публика громко хохотала.

— Хватит паясничать! — крикнула я ему. Расстегнула пальто. Сняла с головы беретик. Какой-то бледный юноша широко раскрыл глаза — загляделся. Я мило ему улыбнулась. Ведь приятно производить сильное впечатление. Даже на бледных юношей.

Рыжий просунул голову между резными столбиками перил. Свирепо посмотрел на нас с Олегом.

— Эй, друг любезный, — шутливо крикнул ему, — хватит обнимать мою жену. Я могу озвереть!