Игры в чужой песочнице

-Где трактора, там и танки. Разница между продажей того и другого, конечно, огромная, но если у человека есть голова на плечах, то он справится. Я, во всяком случае, справился.

-Вы и мирную технику налево пускали?

-Нет, поначалу вся моя деятельность являлась исключительно легальной и пристойной. Я даже не подумывал о том, что могу заниматься чем-то иным или, скажем так, тем же самым, но по-иному. Просто делал свою работу. Аккуратно и терпеливо, постепенно поднимаясь по скользким ступенькам карьерной лестницы. Не знаю, чего мне не хватало, может быть, наглости, но двигался я медленно и особых лавров на этом поприще не снискал. Зато заработал репутацию честного и грамотного специалиста. Глупо, конечно, но я надеялся, что моя прилежность когда-нибудь будет замечена и оценена по достоинству. Глупо и наивно. Так в нашем мире дела, увы, не делаются. Практически во всех основных религиях добродетель вознаграждается исключительно после смерти человека. Иногда даже возникает подспудное желание ускорить процесс...

Содос замолчал, глядя на покачивающийся жидкий огонь в своем бокале.

-Что же случилось? — спросила девушка, — что привело Вас к такому резкому повороту?

-Дуракам счастье, меня действительно заметили, правда, не совсем те люди, что я ожидал. Старые клиенты, я прежде с ними неоднократно пересекался, но даже и не подозревал, чем они занимаются, так сказать, в свободное от основной работы время. Мне предложили делать все то же самое, что и раньше, только по другую сторону закона. Риск, естественно, выше, но и вознаграждение соответствующее. А с профессиональной точки зрения для меня практически ничего не изменилось. Мой круг общения остался прежним: деньги, документы, люди и их подписи на этих документах.

Содос опрокинул бокал в рот,

-Я всегда оставался лишь маленьким винтиком в чужих машинах, а винтику без большой разницы, что это за машина. Он должен добросовестно выполнять свою работу и не задавать вопросов. Чем ты мельче, тем меньше с тебя спрос, но и крутиться приходится быстрее. Где-то наверху, наверное, сидит огромный гаечный ключ, которому достаточно шевельнуть мизинцем, чтобы в движение пришли сотни и тысячи людей, а мне вот приходится носиться, высунув язык, по разным захолустьям. Если везде успеваешь, то все о'кей, если будешь заедать — рано или поздно открутят голову.

-Фигурально выражаясь?

-Фигурально — это раньше, с тракторами, теперь все по-взрослому.

-И Вы никогда не жалели, что ввязались во все это?

-Почему же? Я жалею об этом примерно половину своего времени. Зато в оставшуюся половину я вполне доволен жизнью. Не так уж и плохо, по-моему. Многие люди, занимаясь вполне безобидными вещами, сокрушаются о своей доле гораздо больше.

-Забавно, — невесело усмехнулась Мария, — про себя я могу сказать точно то же самое.

-Судя по Вашему рассказу, Вам тоже в какой-то момент не хватило нахальства, да?

-В том числе и это.

-Плыть по течению, отдавшись на волю обстоятельств, конечно, проще, чем переть против потока, но, провожая взглядом проплывающие мимо пейзажи, согласитесь, иногда чертовски хочется сделать какую-нибудь глупость!

-Вы правы, хочется, — Мария подалась вперед, ее теплые пальцы вновь накрыли руку Содоса и уже не торопились уходить, — чертовски!

Он даже не успел сообразить, что думает по поводу сложившейся ситуации, поскольку в этот момент из внутреннего кармана его пиджака донеслась короткая пронзительная трель. От неожиданности девушка даже подпрыгнула.

-Что это? — нахмурившись, спросила она, — страж Вашей нравственности?

-Вроде того, — отозвался Содос, копаясь в кармане, — опять батарейка села, черт бы ее побрал!

-У Вас что, костюм с кондиционером? — удивилась Мария?

-А еще с разглаживанием и самоочисткой, — брякнул он, не подумав, и тут же прикусил язык, но было поздно.

-Не так уж и плохо быть 'простым винтиком', приторговывающим ружьишками, как выясняется, — заметила она резко похолодевшим голосом, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди. Томный огонек, тлевший в глубине ее глаз, исчез без следа.

Хрустальный карточный домик взаимопонимания, осторожно возводившийся их совместными усилиями в течение последнего получаса, рухнул в одну секунду. Содос почти слышал звон бьющегося стекла.

-Да так, купил по случаю. Он не новый, — принялся оправдываться он, хотя понимал, что это бесполезно.

-Ого! Время-то как летит сегодня, — заметила Мария, демонстративно бросив взгляд на часы, — как бы Вам не заплутать в темноте.

-Надеюсь, машина найдет обратную дорогу.

-Вы доверяете этой ржавой развалюхе!? Зря! Полагайтесь лучше на свои силы.

-Тогда я, пожалуй, пойду, пока не свалился совсем.

-Дверь сами найдете?

-Думаю, да, — Содос поднялся с кровати, на которой сидел, и, чувствуя, как окружающий мир и вправду малость поплыл перед глазами, заковылял к выходу.

Спрыгнув с крыльца, он, загребая ногами мокрую от вечерней росы траву, подошел к своей машине. Но в тот момент, когда Содос уже взялся за ручку двери, Мария неожиданно окликнула его.

-Господин Содос!

-Что? — обернулся он.

-Я хотела бы Вас кое с кем познакомить!

Девушка стояла в дверях, держась рукой за косяк. Только сейчас Содос понял, насколько она пьяна. Ее шатало из стороны в сторону, точно влаг на ветру. Запнувшись на ступеньках, она буквально пролетела расстояние до заборчика и остановилась, обхватив деревянный столб.

-С кем еще познакомить?

-Один момент, — в ее левой руке что-то блеснуло.

-Что это? — в душе Содоса шевельнулось нехорошее предчувствие, но он не обратил на него внимания.

-Это? — Мария уставилась на зажатый в кулаке продолговатый металлический предмет толщиной с карандаш, — ах, это! Манок.

-Какой еще манок?

-Я Вам сейчас покажу, — она вскинула руку ко рту.

Содос ничего не услышал, но его зубы тут же отозвались резкой болью. Ультразвук! Но кого она хочет им приманить?...

Ответ последовал незамедлительно. Лес отозвался целым залпом визга и клекота. Окружающая темнота всколыхнулась, ожила и зашевелилась, выпуская в круг света, падающего от висящего над крыльцом фонаря, текучие серые тени.

Хайенны двигались столь стремительно, что глаз выхватывал лишь отдельные фазы их перемещений, когда та или иная особь на мгновение застывала на месте. Несмотря на свою быстроту, они не издавали ни малейшего звука — ни топота лап, ни шелеста травы. Все крики и шум неслись только из леса. Серая волна обогнула домик, покружилась вокруг опирающейся на столб Марии и потекла дальше, постепенно сжимая кольцо вокруг Содоса и его автомобиля.

-Познакомьтесь с моими друзьями! — крикнула девушка, — ребята, смотрите, это Юра Содос! Поздоровайтесь с ним!

Опомнившись, он рванул дверцу и прыгнул в кабину, давясь уже знакомым приступом тошноты. По капоту громко шарахнули чьи-то когти, машина покачнулась, когда живая стена сомкнулась вокруг, на миг полностью накрыв ее. Содос ударил по красной кнопке под рулем и дернул за рычажок, включающий фары. Два луча белого света прорезали шевелящуюся ночную черноту.

Поляна была пуста. Это казалось невозможным, но, насколько он мог видеть, вокруг не наблюдалось ни единой живой души, хотя только что десятки хайенн буквально обтекали его машину сплошным потоком.

Облегчение, впрочем, было недолгим, так как, мигнув пару раз, свет погас, и Содос оказался в кромешной темноте. Он несколько раз для проверки ткнул в кнопку, убедившись в том, что злосчастный контакт, о котором предупреждал его аэродромный техник, вновь отправился погулять.

-Вот влип, так влип! — чертыхнулся он и через боковое стекло посмотрел на Марию. Та по-прежнему стояла у столба и, как показалось Содосу, улыбалась.

Он не мог сказать с уверенностью, но казалось, что тьма на границе светового пятна, освещаемго лампой над крыльцом вагончика, продолжает колыхаться и мерцать. Проблема состояла том, что его машина находилась примерно в десятке метров от границы светового круга. Выбор у него был небогатый: либо выходить наружу и пинать правый борт, либо дожидаться рассвета прямо в машине.

Немного поразмыслив, Содос пришел к выводу, что вряд ли Мария всерьез вознамерилась отдать его своим питомцам на растерзание, а просто хочет его проучить. Но даже если так, кто может гарантировать, что она полностью контролирует ситуацию.

Несмотря на то, что его переполняла злость и на мисс Оллани и на самого себя, Содосу все же не хотелось выставляться перед девушкой трусом. Он еще раз нажал кнопку с тем же результатом. Похоже, что придется вылезать.

Проклиная все на свете, он кое-как перебрался на правое сиденье и, собравшись с духом, приоткрыл дверь. В лицо ему пахнуло душным влажным воздухом, пропитанным чужеземными ароматами, среди которых отчетливо выделялся уже знакомый ему кисло-металлический запах серых тварей. Со всех сторон доносилось огромное количество отдельных звуков от шорохов и стрекота до писка и повизгиваний, которые сливались в равномерный глухой шум, напоминающий тяжелое дыхание. Дыхание чужого леса.

Содос вылез из машины и чуть ли не на цыпочках прокрался к нужному месту. Пока что все складывалось удачно. Он занес ногу для удара и уже начал движение, как вдруг перед самым своим лицом обнаружил мохнатую морду с огромными блестящими глазами, в которых отражались звезды.

От неожиданности он вскрикнул. Оставленная без присмотра нога, продолжая двигаться по инерции, ударилась об машину. На мгновение вспыхнул и снова погас свет, очертив контуры забравшейся на капот хайенны. Содос потерял равновесие и завалился на спину. Жуткая морда не отстала ни на миллиметр, зависнув прямо над ним. Неторопливо, одна за другой, неестественно тонкие лапы отцепились от машины и переместились на землю рядом с ним, отчего тварь стала напоминать портальный кран, изготовившийся ухватить Содоса, словно очередной контейнер. В ноздри ударил необычно сильный и непонятным образом пульсирующий запах металла. Совершенно некстати Содос вспомнил, как Мария что-то говорила о том, как эти животные общаются при помощи обоняния. Выпитые бокалы 'Оранжевого рассвета' настойчиво запросились на волю.

-Сгинь! — рявкнул Содос и, перекатившись на живот, попытался взять низкий старт, но ботинки заскользили по мокрой от росы траве, и он снова рухнул на землю.

Что-то коснулось его спины, и у своего левого уха он почувствовал теплое сопение. Этого желудок не выдержал.

'Регулярное промывание уже входит у меня в привычку', — рассеянно подумал Содос и, отказавшись от дальнейших попыток подняться, отплевываясь, снова покатился по траве, чувствуя, что пиджак, будь он неладен, уже промок насквозь. Ноги наткнулись на колесо. Резко подтянувшись, он вскочил и прижался спиной к машине.

Большеглазая морда и не думала отставать, причем одна из лап хайенны, растянувшись метра на два, еще продолжала цепляться за землю в том месте, где Содос упал вначале. Словно в замедленной съемке он следил за тем, как она поднялась из травы и будто заскользила по воздуху к своей хозяйке. На его глазах она укоротилась в несколько раз. Бугорки суставов ползли друг к другу и, встретившись, сливались в один, только чуть крупнее. Прошло меньше секунды, а хайенна уже сидела перед ним на задних лапах, удивительно напоминая обычную земную собаку, только со взрослого человека ростом.

-Это Гаркин, — услышал Содос голос смеющейся Марии, — самое любопытное существо во вселенной.. Не бойтесь его, он еще щенок, и он Вас не тронет.

-Уберите его от меня! — крикнул он, к собственному ужасу обнаружив, что его ноги вдруг ослабели и вот-вот подкосятся.

-Я не могу! Он даже своего воспитателя не слушается, не говоря уже обо мне.

-Вот дерьмо! — констатировал Содос.

Поскольку путь вперед оказался перекрыт, он оттолкнулся ногами и перекатился через багажник.

Гаркин уже поджидал его там.

Последующая безумная пляска вокруг машины теперь, наверное, до самой смерти будет являться Содосу в самых кошмарных снах, заставляя вскакивать на постели и отмахиваться руками от призрачных пушистых чудовищ. Гаркин скакал, казалось, со всех сторон сразу, всегда оказываясь именно там, куда Содос намеревался броситься, и неизменно исчезая, когда он пытался его пнуть или ударить. Гамму чувств, которые он при этом испытывал, невозможно описать даже приблизительно.

Представьте себе свой самый жуткий кошмар, то, чего Вы боитесь больше всего на свете. Змей, пауков, стоматологов или еще что. Ту вещь, то существо, от одного упоминания о котором Вам становится дурно. Слепите из этого большой скачущий ком и запритесь с ним в маленькой темной кладовой. Добавьте к этому бунтующее пищеварение, порывающееся вытолкнуть наружу уже и сам желудок, и чувство того, что Ваш заходящийся в панике спинной мозг почти полностью утратил контроль над телом. Представили? А теперь еще приправьте блюдо скользкой травой под ногами, промокшей насквозь одеждой и вымазанными в грязи руками и ногами, ибо без этих приятных мелочей картина будет неполной.

На заднем плане Содос слышал громкий, полубезумный хохот Марии. Она уже не могла ничего с собой поделать и полностью отдалась во власть приступа истерического веселья.

Крошечный кусочек разума Содоса, тот, что еще не успел ослепнуть и оглохнуть от страха и паники, неожиданно осознал, что Гаркин с ним играет. Всего-навсего играет, предлагая побегать и попрыгать с ним за компанию. Почему бы и нет, в конце концов, но вот все инстинкты и рефлексы человеческого тела не хотели ничего слушать, заставляя конечности судорожно дергаться в бесплодных попытках убежать от ожившего мохнатого ужаса.

Наконец, полностью выбившись из сил, Содос упал на землю, привалившись спиной к борту машины. Несмотря на все старания, ему так и не удалось пробиться к тому месту, куда ее следовало пнуть. Сердце бешено колотилось в груди, горло превратилось в кузнечный горн, через который меха легких прокачивали раскаленный воздух. Но сквозь застилающие глаза красные круги и перекосившиеся, повиснув на одной дужке, очки он по-прежнему видел перед собой внимательно изучающую его морду Гаркина. Даже если бы тот решил сейчас откусить Содосу голову, от изнеможения он не смог бы пошевелить и пальцем.

Мария также выбилась из сил и уже просто не могла смеяться дальше. Она сползла вниз по столбу и теперь стояла возле него на коленях, время от времени вздрагивая и всхлипывая. Одной рукой она держалась за живот, а другой утирала катящиеся по щекам слезы.

-Чего тебе от меня надо? — просипел Содос, обращаясь к застывшей перед ним глазастой физиономии, — оставь меня в покое, черт подери!

Гаркин подался вперед и коснулся щеки Содоса своим теплым влажным носом.

В тот же миг какая-то темная тень промелькнула у него над головой, одновременно с этим в его уши словно вогнали по плотному кому ваты. Лицо обдало порывом ветра, пропитанного резким, громким запахом, который казался более четким, более основательным, нежели у щенка. Спиной Содос почувствовал, как под обрушившимся на нее весом вздрогнула и тяжело осела его машина, но ее рессоры не издали ни звука, хотя обычно выли и скрежетали на каждой кочке. Только Гаркин жалобно пискнул и тут же исчез. На плечи Содоса упало несколько травинок, и тут же машина за его спиной почти подпрыгнула, освободившись от груза. Ярко вспыхнули ожившие фары.