Вниз и влево

* * *

Ночью она перенесла полицейских в лабораторию; дело облегчили каталка и подъемник.

Подопытные слабо провожали глазами ее движения, когда она подключала их к приборам. Она знала, что они в полном сознании и полны ужаса. Еле заметно они шевелили губами...

Эльзу захватило ощущение кошмарности ее поступка. Одно дело — убийство, даже если человек умрет после многолетнего паралича. Смерти нет, — она это знала; она видела посмертное перерождение много раз. Но совсем другое — полное уничтожение Духа... Небытие. И сейчас она это сделает с одним из них. Сейчас она на деле перейдет черту, которую уже перешла мысленно.

Передвинув пару рычагов, она ослабила защитное напряжение "Третьего глаза".

— И кто из них это будет? Может, бросишь монетку? — прорезался насмешливый голос демона, — Шучу, просто шучу. Я знаю, что монетка не поможет. Ты ведь заранее просчитаешь результат ее падения.

— Какая разница? — глуховато сказала Эльза, — Я не судья человеческих душ.

— Да ты никак колеблешься, Эльза? — спросил демон со скрытой подначкой, — О, понимаю. Все происходящее похоже на нелепый гротеск, не так ли? Так просто сделать шаг от детской мечты к больной, претенциозной мании. И так просто можно НЕ ДЕЛАТЬ того, что ты задумала! Быть может, остановишься? Вокруг тебя целая жизнь. Люди ходят, занимаются простыми вещами, и они правы. А всякую блажь оставляют детству с его глупостями.

— Нет, — сказала она, и к ее ужасу добавился восторг. О, демон прекрасно умел играть на струнах ее души! Но это и было сейчас ей нужно, — Нет, демон. Время не лечит ничего, — лишь заносит песком забвения. Я этого не позволю! То, что однажды погасило свет во всем моем мире, не имеет срока давности. Без этого незачем жить. Я не останусь болтаться на полдороги. Мне не нужны оправдания моих средств, и я не боюсь применить к самой себе такие же.

Она надела шлем "Ментальной Катапульты", подключившись к зрению того, кому суждено было после смерти переродиться. Второй же был подключен к первому и к установке напрямую, — тот, кто должен был навеки исчезнуть. Она активировала контур, отсекающий их замкнутую систему от мира.

— Демон, — сказала она, — Дай ему познать Гневных богов Бардо!

О, демон не заставил себя упрашивать. Второй зашелся в адском крике, — и не выдержал! Не будь он в замкнутой системе, — смерть стала бы ему спасением, но сейчас он не мог покинуть место пытки. Предельный ужас взорвал его Кристалл.

В этот же миг разряд тока убил первого.

Эльза не смогла даже различить чудовищную скорость, с которой первого забросило на самый верх. Просто перед его — и ее! — глазами вдруг разверзлась та бездна Предвечного Света, которую обещала "Бардо Тодол".

То есть, для него это, наверное, выглядело как Свет. Ведь он отбросил здесь все то, за что Эльза "зацепилась", чтобы ее затащило сюда. Только так можно было увидеть и признать, что ты и этот Свет — одной природы.

А для Эльзы это было бурлящее, враждебное и полностью чужеродное ей ничто! Ее зрение стало бессильно, она ослепла, ее раздирало на части. И она поняла, что сейчас будет просто уничтожена. Для нее, Проклятой, здесь не было ни шанса! Все, что она до сих пор делала — это уничтожала в себе то, что было этому Свету сродни, — то есть, Кристалл. Все, что она в себе знала, — были ее демон, различные концепции, ее и чужие цели, — и все это Свет сейчас сжигал. Единственным, что она чувствовала, была страшная боль горения. Сейчас сердцевина ее существа разорвется окончательно от невыносимой муки, — и все!!

— ПАДАЙ ОТСЮДААААААА!!! — взвыл демон.

...Она успела. Кристалл ее не взорвался, но лишь получил очередную глубокую трещину. Отдача от его разрушения швырнула ее вниз. Ее захватило знакомое ощущение: пустота под ложечкой, чувство разрыва в груди. Она падала, падала вниз и влево, и ветер Той Стороны ревел вокруг. Потом тело встретило удар. Падение прекратилось. Она увидела себя лежащей среди оплавленного хлама на своем пустыре.

Потом видение пустыря тоже отступило. На самом деле она лежала на полу в лаборатории, постепенно приходя в себя. Дыхание рвалось, сердце выскакивало из груди, носом шла кровь. Оказывается, она сорвала крепления, мечась в беспамятстве, и упала — этот-то удар она и почувствовала! Но она была жива, она даже не впала в кому на этот раз...

— Ну, и? — просипел демон, — Что дальше, Икар недоделанный?

— Сейчас... — задыхаясь, ответила Эльза, — проверю кое-что — и отвечу...

Она сняла шлем и встала, шатаясь. Ее демон тоже принял удар Предвечного света, — поэтому "особое" зрение появлялось короткими вспышками в черноте.

Один из подопытных был просто мертв; другой, чей Кристалл полностью разбился, смотрел, шевелил губами и уже пытался встать. Эльза заранее прочла в их документах их имена. Она назвала по имени того, кто потерял Кристалл. Тело задергалось, вспыхнуло и вскипело в "точках контакта" — руки, ноги, голова. Для демонов их имена смертельны. Исчезло даже больше, чем сам демон! Эльза разглядела: в структуре мира образовалась огромная прореха там, где он был. Разрушились все связи, что соединяли его с остальным Законом.

После этого она попыталась вызвать того, кто в этом опыте должен был узреть Предвечный свет. Через некоторое время сомнений не осталось: он не отвечал! А это значило, что опыт как таковой удался: он все же понял таинственную Истину.

Эльза рассмеялась тихонечко и чуть-чуть безумно.

— Вот теперь я отвечу тебе, что дальше, демон! А дальше будет пункт пятый моего плана. Не думай, что я была глупа настолько, чтобы заранее не понимать: когда я увижу предел действия Закона, моему зрению не будет доступно то, что видят Просветленные. Это и есть признак, что то, что я вижу — именно Предел. Это было очень убедительно. И теперь мы знаем, что его можно достигнуть, и действительно возможно его перейти, раз у него получилось.

Теперь мне нужно увеличить энергию своего Кристалла настолько, чтобы самой покинуть Систему. Древние делали это движением Духа, но это не для меня. Я только отрекаться от него умею! Но не беда, ведь мы только что убедились, что пассивным, механическим способом тоже можно это сделать... по крайней мере, можно создать максимально благоприятные условия для этого. Смотри-ка: этот свежеиспеченный Просветленный и пальцем не шевельнул, чтобы попасть, куда попал. А это значит, что я сама стану следующим подопытным, чьи привязанности сгорят! Да, я сожгу их за счет кого-то другого! Тогда я стану способна смотреть на Предвечный Свет — своими глазами!!!

— Э, нет! Не пойдет! Ты же меня прикончишь, чего доброго! Я заявляю: с этого момента я не на твоей стороне!

— Слишком сильные слова для того, кто заперт в ловушке. Хоть и по своей воле.

Она отправила тела подопытных в маленькую кремационную камеру, которая тоже была в лаборатории с тех пор, как Отто наотрез отказался ездить и хоронить обратно выкопанные для экспериментов трупы.

Она переступила черту.

* * *

Некоторое время Эльза просто сидела в кресле, приходя в себя. Вообще-то, лучше было перенести продолжение экспериментов на несколько часов: после таких потрясений она всегда бывала без сил, а способности ее терпели ущерб. Но сейчас ею владела какая-то нервная лихорадка. Кроме науки и поисков барона, срочно надо было сделать что-то, что отодвинет на второй план то, что она сотворила с полицейскими. Нужно было уйти от "рубикона человечности" подальше на противоположную сторону... дальше и дальше, чтобы стать способной на следующие шаги.

Поэтому, как только зрение к ней вернулось, она вскочила на ноги и стала собирать установку, которая позволяла бы взорвать одновременно сразу десяток Кристаллов. Она закончила, когда солнце уже касалось горизонта. Последний день догорал. Она направилась прямиком к Отто. Тот сидел в кабинете с огромными синими кругами вокруг глаз.

— Герр Штальберг, — с порога начала Эльза, — возможно, удастся понять, где барон, если я закончу свои опыты. У меня есть идея. Мне нужны подопытные. Мне нужен допуск в венскую тюрьму. Там ведь достаточно всяких убийц и прочих, которыми Австрия не дорожит?

"Понять, где барон" — это были ключевые слова. Отто этого было достаточно, чтобы не то что венской тюрьмой пожертвовать, а и всем человечеством. Конечно же, допуск Эльза получила.

...Подопытных, связанных и с кляпами во рту, охрана провела в специально оборудованную камеру. Их усади в кресла — кого силой, кого просто свалили туда, как мешок. На них застегнули шлемы. В глаза их было страшно смотреть — но Эльза смотрела...

Не отводя взгляда, она опустила рычаг "Катапульты":

— Узрите же сорок восемь Гневных!!!

Так же, как накануне ночью — только быстрее и свирепее в десять раз — ее забросило наверх, в клокочущую и уничтожающую ее бездну. Нет, покинуть предел Закона она не смогла и теперь! Наверное, она кричала, — хотя это было излишне: все ее существо превратилось в крик. Но усилием воли она сохранила сознание и на сей раз. Вот Кристалл раскалывает трещина, — ускорение вниз и падение, — Бардо проявляется спиралями, уходящими вниз и влево, — ржавые пустыри, наполненные потусторонним ветром и скрежетом... Она рванулась, прокусывая губу — и перенесла свое сознание в земную реальность.

Высоко-высоко над землей зависла точка, откуда взгляд Эльзы пронзил пространство. Ценой принесенной жертвы глубина просчета реальности в этот момент возросла для нее настолько, что вся Австрия была под нею, и дальше — окрестные страны. Но она искала изо всех сил всего одного человека.

— Нашлаааа!!!! — закричала она, выгибаясь в кресле, запрокидывая голову, — Нашла его!!! Он... он... в Альтхофене!!!

Отто отстегнул крепления установки от ее бесчувственного тела, быстро назвал по именам всех, кто потерял Кристалл; потом взвалил Эльзу на плечо и бегом бросился прочь из здания тюрьмы.

На улице ждали их возвращения люди из отряда "Бальмунг" с двумя машинами.

— Фройляйн доставить в поместье! — на ходу распоряжался Отто, — Вызвать к ней врача! — Он включил передатчик, — База, ответьте! Это Штальберг! Приказываю первому и второму отделению в боевом порядке выдвигаться на южный автобан! Встречаемся на выезде из Вены!

Автомобили рванули с места, направляясь в разные стороны.

* * *

...Эльза открыла глаза. Разумеется, зрение работало "пунктирно": мгновения видимости словно прорывались сквозь помехи и слепую черноту. Постепенно она разобрала, что находится в собственной спальне, что неподалеку над столиком со склянками склонился Вальтер, а в изголовье кровати сидит Отто Штальберг и словно бы чего-то ждет. Вот только она никак не могла сообразить, чего...

Друг на друга бывшие коллеги не смотрели. Вальтер теперь редко бывал в поместье: только если был критически нужен в отряде. Тогда он навещал и Эльзу, и они вели мучительно-пустые светские беседы. То есть, мучительны они были только для него: Эльза давно вычеркнула его изо всех списков, и просто составляла фразы, как складывают мозаику. Ведь официально считалось, что он ничем не провинился перед их троицей... Выглядел он неважно, — впрочем, Отто выглядел куда хуже; седина расползлась от висков на всю шевелюру, лицо осунулось. А уж сама-то Эльза...

"Краше в гроб кладут, чем мы все трое", — прорезалась в ее мозгу первая оформленная мысль. И тут же молнией ударила другая: "Дед!!!"

Она дернулась, поворачиваясь к Отто.

— Вижу, вы очнулись, — кивнул тот.

— Герр Штальберг, который сейчас день? Что с моим дедом?

Отто отрывисто бросил:

— Покиньте нас, Дитце.

Вальтер вышел безропотно.

— Вы были без сознания трое суток. Мы... опоздали, фройляйн. Барон мертв.

Эльза ничего не сказала, чувствуя лишь боль, которую принял ее Кристалл, обрыв под ложечкой и ощущение падения.

— Мы отправились в Альтхофен, — продолжал Отто безжизненным голосом, — Там его не было. Но он не мог уйти очень далеко. Я разделил людей. Направил на поиски. Проверили все окрестные кладбища. Нашли "вашу" могилу. Это в соседнем селении. Он там.

— Где? — пересохшими губами выговорила Эльза.

— В... могиле, фройляйн. В "вашей".

Эльза продолжала на него смотреть. Словно через силу, Отто добавил:

— Мы оставили все, как есть. Не стали вскрывать. Решили дождаться вас. Тот, кто это сделал, замел следы. В могиле — негашеная известь. Может быть, вы разберете хоть что-то. Взгляните своим зрением. Вы можете двигаться?

Эльза поднялась, села на кровати; спустила на пол ноги, встала, сделала несколько шагов.

Отто кивнул:

— Тогда собирайтесь.

* * *

Через несколько часов Отто, Эльза и люди "Бальмунга" были на месте. Военные машины, сопровождаемые клубами пыли и лаем собак, остановились перед воротам старого сельского кладбища. По обе стороны от решетки ворот были полуразвалившиеся каменные тумбы; одну из них все еще венчал ангел. За поваленной местами оградой возвышался настоящий дремучий лес.

Все вышли из машин и, не говоря ни слова, углубились в темную аллею; потом свернули направо. Через несколько минут, по-прежнему молча, они достигли восточной стены кладбища. Там давно уже сомкнулись заросли над остатками старых гробниц, и только одна из них была на расчищенном месте. Белый мрамор ее сиял в пятнах солнечного света, что, словно иглами, прошивал лиственный мрак. Плита венчалась высоким обелиском с вырезанной на нем башней. На ней красовались буквы: "Здесь покоится Эльза фон Лейденбергер, 1905 года рождения от Рождества Христова, безвременно погибшая в лето господне 1934..."

Впрочем, это было не единственное, что красовалось на плите. Прямо на ней, словно на алтаре, была лужа запекшейся крови — очевидно, собачьей; посередине плита треснула отчего-то. Кровь стекала на землю через надпись, заполнив вырезанные в камне буквы эльзиного имени. Вокруг лужи остались огарки черных же свечей, как и на земле. Расставлены они были вдоль девяти прочерченных кровью кругов. Земля была истоптана, кое-где по ней что-то словно волочили. Неподалеку от могилы лежала мертвая собака.

Монотонно жужжали мухи.

Метрах в пятнадцати стояли часовые, которых выставил Отто. При приближении отряда они вышли навстречу, но тоже хранили молчание.

Первыми к зловещему месту шагал Отто, за ним — Эльза. Приблизившись, он кивнул людям отряда:

— Начинайте.

Двое дюжих солдат приготовились отодвинуть плиту.

— Нет-нет-нет-нет! Стойте, благородные господа, стойте! — заголосили из ближайших кустов. На полянку опасливо вышло несколько местных жителей, которые осмелились приблизиться к "окаянной могиле", увидев военных.

— Что еще?! — развернулся к ним Отто.

— Помилосердствуйте! Не тревожьте это место, господа, во имя Господа нашего Иисуса! Там девица Лейденбергер похоронена, скверное это место! И сразу-то было неладно: не хоронят так добрых людей, как ее — ночью, да тайно! А потом-то что началось! Чуть не кажную неделю дьяволовы шабаши были тута! Не трогайте, ради Бога! Вы-то уйдете, а нам здесь жить...

— Господа, — ледяным тоном сказала Эльза, — Прошу вас успокоиться. Вам ничто не угрожает. Эльза фон Лейденбергер — это я.