Голос её звучал прерывисто, она сипела и задыхалась.
Синяя косметичка, к счастью, была на месте. Ариэль вручил её хозяйке. Та для начала достала баллончик и пшикнула себе в глотку, а затем вытащила флакон-инъектор и, не дожидаясь помощи, всадила себе в плечо, после чего откинулась на подушки.
Минут через пять лечение подействовало: дыхание восстановилось, губы снова стали розовыми. Гелена заговорила тихо, но вполне пристойным голосом:
— Молодец Рахель, заставила меня обновить запасы медикаментов. А то бы я тут загнулась, а ты остался бы мыкаться с моим трупом.
И хрипло засмеялась, обозначая, что пошутила. Ариэлю такая шутка совсем не понравилась. Чувство юмора у него было, но не настолько продвинутое. Он промолчал.
Тогда Гелена приподнялась, села и показала пальцем:
— Достань из верхнего ящика стола портрет в рамке.
Ариэль выполнил указание. Потрет лежал обратной стороной вверх и он не сразу понял, в чём дело. Но когда перевернул... На него смотрел знакомый инспектор. Только здесь у него на лице была удивительно красящая его улыбка, а внизу можно было прочитать: “Моей бесценной. Калле с любовью”.
Растерянный юноша поднял глаза на Гелену. Она со странной жадностью смотрела на него, как будто пыталась срочно, пока он не исчез, съесть его глазами. Правда, это чувство почти мгновенно исчезло. Женщина заговорила:
— Теперь ты понял? Весь ваш эксперимент от начала до конца был задуман и спланирован одним человеком: Карлом Йенссоном, гениальным учёным, абсолютно безнравственным человеком и моим мужем.
Она вдруг зажмурилась, замотала головой, сделала глубокий вдох, а затем продолжила:
— Глупо это говорить, но я ничего не знала. Даже подумать не могла.
Ариэль стоял, смотрел на неё и молчал. На него напал ступор, он всё понимал, но не мог реагировать. То, что сказала Гелена, было понятно, но не укладывалось в голове.
Она какое-то время, затаив дыхание, ждала, что он ей ответит, но, не дождавшись, заговорила сама.
— Ариэль, я чувствую себя виноватой перед тобой. Пусть я в этом не участвовала, но всё равно. Я могла догадаться. Сейчас мне понятны многие моменты... Калле хотел пристегнуть меня к проекту, пытался навести на мысль... Но я не понимала. Не хотела понимать! А зря. Возможно, я смогла бы что-то изменить и гораздо больше твоих друзей осталось бы живо. Но даже если отбросить эту мысль. Всё равно! Я жила с Карлом, работала, помогала ему, одобряла и поддерживала, как положено жене. А теперь получается, что я поддерживала преступление!
Тут Ариэлю удалось вернуться в себя и он подал признаки жизни:
— О каком преступлении вы говорите, Гелена?
* * *
Он ничего не понял! Он удивился, когда Гели заговорила о преступлении своего мужа. Он ничего не знает?
Гелена уже выстроила в уме свой разговор с Ариэлем, и вот вся схема ломалась прямо на глазах! Кажется, придётся начинать сначала и всё ему объяснять.
— Ариэль, ты знаешь, что появился на свет в результате генетического эксперимента. Но знаешь ли ты, что этот эксперимент — незаконный?
Он закивал как китайский болванчик.
— Я подозревал. Зачем иначе было производить его на удалённой от всего населённого мира заброшенной базе?
Какой понятливый и сообразительный! Тем легче будет ему всё объяснить. Для начала можно изложить точку зрения закона.
— Ты прав. Законодательство Содружества запрещает генетические эксперименты с геномом человека и создание искусственно выращенных людей. Считается, что они опасны и непредсказуемы. Даже применение тех биореакторов, в которых вас вырастили, так называемых “искусственных маток”, строго регламентировано. Для каждого случая надо получать отдельное разрешение комиссии, которая эти разрешения старается давать как можно реже. Так что появление на свет твоё и твоих товарищей с точки зрения закона — преступление. Вас не должно существовать.
Эти слова ударили по юноше как бичом. Он поднял на Гелену полные боли и гнева глаза и воскликнул:
— Но я же уже есть!
Она уныло согласилась:
— В том-то и дело. Мой муж пошёл на страшное: он создал людей, которых не должно было быть. Если о вас станет известно официальным органам... Пойми, моя сестра не зря вручила тебе бумаги, подтверждающие, что ты не человек, а робот-андроид. Роботы разрешены, хоть и с ограничениями. А такие, как ты не имеют официального статуса и должны быть уничтожены.
Ариэль явно такого не ожидал. Он побледнел и переспросил:
— Уничтожены?!
— Вот именно, — подтвердила Гели и тут же со страстью, обычно ей не свойственной, добавила, — Но как я это могу допустить? Ты взрослый человек, более чем разумный, совершенно не агрессивный, красивый, талантливый...
Слова Ариэля прозвучали в её ушах как пощёчина:
— Я не человек...
Тут Гелена сорвалась. Заорала как бешеная:
— Это в каком же месте ты не человек? У тебя что, есть какие-то принципиальные отличия от всех? Не так, как все, ешь, срёшь и писаешь? Или я чего-то не знаю?
Ариэль испугался её воплей, даже вскочил и сделал шаг назад. Но потом остановился и, потупив глаза в пол, пробормотал:
— Я не рождён от мужчины и женщины. Я создан искусственно.
— Ерунда, — отмела его аргумент Гелена, — ты получился в результате слияния яйцеклетки человека с человеческим же сперматозоидом. Этого достаточно. “Искусственные матки” до недавних пор использовались теми женщинами, которые не могут выносить ребенка сами. Эти дети считаются людьми.
Ариэль выдвинул следующий аргумент, который слышал от сотрудников базы, но не успел его произнести, как сам понял, сморозил глупость.
— Я стерилен.
Гелена подтвердила:
— Ну, это и вовсе смешно. Мало ли таких среди добропорядочных граждан Содружества? Некоторые специально идут на стерилизацию, чтобы не плодить себе подобных.
Ариэль глубоко вздохнул и даже глаза прикрыл, как будто собирался нырнуть:
— Ваш муж и его команда поработали над нашими геномами. Теперь у нас есть качества, изначально не присущие человеку.
— Это уже серьёзнее, — приняла довод Гелена, — но... Хочу спросить: основные локусы, те, по которым идёт опознание, на месте? Раз ты работал в лаборатории, пусть даже как вспомогательный персонал, должен понимать, о чём идёт речь.
Ариэль кивнул.
— Да, это же основа, она изменениям не подвергалась.
Палец Гелены упёрся ему в грудь.
— Значит, ты человек. А всё остальное можно списать на мутации. Мало ли какие они могут быть?
Кажется, у парня переклинило мозги. Он заговорил чуть не плача:
— И что всё это для меня значит? Сначала вы сказали, что я не человек, а плод незаконной деятельности вашего мужа. Теперь утверждаете, что я человек и даже доводы приводите вполне убедительные. Я уже ничего не понимаю!
Гелена поняла, что где-то переборщила. Её обычно очень логичная речь вышла сбивчивой, сумбурной и набитой противоречиями. А всё потому, что она сама сейчас неспокойна. Надо начать ещё раз и изложить всё толком.
Она тронула Ариэля за руку:
— Давай с тобой успокоимся и попробуем понять друг друга ещё раз. Может, воды надо выпить?
Юноша ухватился за идею питья воды как утопающий за соломинку. Казалось, упоминание этого простого действия помогло ему нащупать опору и зацепиться за реальность.
— Я сбегаю? Вам со льдом, с лимонным соком или с тем и с другим?
— И с тем, и с другим, — обречённо прошептала Гелена.
Ариэля не было значительно дольше, чем нужно для того, чтобы достать стаканы, налить воду, насыпать лёд и выжать лимон. В какой-то момент Гелене стало казаться, что всё это сон. Не было никакого подарка, сюда никто не приезжал и весь ужас, который она узнала про Калле, ей примерещился. Но это было бы слишком хорошо. Стоило ей принять для себя эту гипотезу, как Ариэль появился. Всё как полагается: с подносом, кувшином и стаканами. Даже трубочки принёс.
Судя по всему пребывание в одиночестве на кухне пошло ему на пользу. Его лицо снова было спокойным, хоть и невесёлым. Гели хотела что-то сказать, но он заговорил первым:
— Гелена, можно, я изложу проблему так, как я её понял? Вы меня поправите, если я ошибаюсь.
Он держал себя в руках значительно лучше неё. То ли оттого, что был так воспитан, то ли потому, что был, как ни крути, мужчиной, но её до сих пор трясло, а речь Ариэля звучала разумно и твёрдо. Его предложение показалось Гелене лучшим из всего возможного. Пусть он скажет, а она вставит в нужном месте нужные слова.
Гели постаралась, чтобы её голос, хоть и хрипел, но не срывался.
— Хорошо, Ариэль, излагай. Я тебя внимательно слушаю
— Вы начали с того, что я и мои товарищи были созданы в результате эксперимента вашего мужа и почему-то просили за это прощения. Вы ни в чём не виноваты, Гелена, и я не знаю, за что вас прощать. Лично вы были ко мне настолько добры, насколько по моим представлениям это вообще возможно. Приняли меня в своём доме, кормили, поили, дали возможность учиться тому, чему я хочу.
Она хотела что-то сказать, но он умоляющим взглядом просил её не прерывать, чтобы не сбить с мысли. Гели выдохнула и стала слушать дальше.
— Но дело не в том, как вы ко мне отнеслись. Вы хотели получить прощение за вашего мужа, которого уже нет. Мне не за что его прощать. Наоборот, я должен его благодарить! Он дал мне жизнь! Пусть незаконную, но дал, а не отнял. Поверьте, Гелена, если есть выбор, лучше жить. Пусть плохо, пусть так, как мы жили на нашей базе, но существовать как личность, а не булькать в пробирке генетическим материалом. Мне, в сущности, не на что жаловаться. Разве что поначалу нас старались не считать за людей, но я этого почти не помню. Зато потом... Учили, кормили, лечили, приставили к работе. Не били, не обижали зазря. Наказывали, не без этого, но по справедливости. Как я сейчас понимаю, на базе работали в общем-то хорошие люди. А ваш муж... Если он меня придумал, то, выходит, он мой отец? Мой и всех остальных. А на отца обижаться... Неправильно как-то.
Гелена не могла оторвать взгляда от одухотворённого лица юноши. Видно было, что всё продумал и прочувствовал, слова идут прямо от сердца. Одно только слегка кольнуло: слова об отце. если Калле ему отец, то она, выходит, мать? Но Гели отмахнулась от этой глупой мысли.
Она слушала его речь, спокойную взвешенную, разумную, даже мудрую, а по её щекам неудержимо текли слёзы. Она и забыла, когда плакала в последний раз. Вообще не любила это дело и считала недостойной слабостью. После смерти Калле она смогла зарыдать только на четвёртый день, да и то с трудом. Просто заставила себя плакать, когда поняла, что сходит с ума, и правильно сделала: это принесло хоть какое-то облегчение. Тогда, отревевшись, она смогла жить дальше.
Сейчас же слёзы лились сами собой, чистые, светлые, очищающие душу. Такие же чистые и светлые, как Ариэль.
Он замолчал и вдруг заметил, что она плачет. В первый момент на его лице отразилась растерянность, а затем он сделал два шага вперед, молча обнял Гели за плечи и привлёк к себе. Она тут же инстинктивно вцепилась в него, как моллюск вцепляется в скалу: намертво. Слёзы моментально намочили тонкую футболку, но никто не обратил на это внимание. Это было утешение в чистом, незамутнённом виде.
Наконец Гелена почувствовала, что слёзы иссякли, отцепилась от футболки Ариэля и отстранилась. Она и мечтать не могла, что он окажется таким мудрым, гораздо мудрее неё, и всё так примет. Наверное, пережитые испытания и жизнь в изоляции сделали его взрослым, при том что во многом он остался наивным, неиспорченным ребёнком.
Он сказал, что ему не за что её прощать. Ей было бы легче, если бы он сказал, что прощает, потому что сама она простить себя была не в состоянии. С другой стороны теперь это её личное дело: совершить нечто, чтобы простить саму себя.
Главным для Гели стало понимание: никуда он от неё не денется. Преступлением Калле они теперь связаны крепче, чем канатами. Но если бы она всё же его спросила, не хочет ли он уйти, что бы он ответил?
И она решительно задала вопрос:
— Ариэль, а ты не хочешь начать самостоятельную жизнь? Я могу дать тебе достаточно денег, чтобы ты смог устроиться где-нибудь, где нет обязательного сканирования ДНК. И не думай, что ты будешь мне что-то должен. Если Калле — твой отец, то считай, что ты получил от него наследство. Он ведь оставил мне кучу денег, я даже не знаю, что с ней делать. А тут они пойдут на благую цель. Купим тебе документы, запишем в галактический инженерный образовательный центр... Через пять лет или даже раньше получишь диплом и сможешь работать. На центральных планетах нет, там правила жёсткие, а на периферии — пожалуйста. Есть отличные планеты, высокоразвитые, где ты мог бы устроиться.
Гелена щебетала, расписывая преимущества самостоятельной жизни, а сердце её сжималось. Сейчас он обрадуется и спросит, как скоро можно будет это осуществить. Вот сейчас...
— Гелена, зачем вы мне это расписываете? — услышала она голос Ариэля, — Если я вам мешаю, то, конечно, я уеду куда вы скажете. Но если можно, я бы хотел остаться с вами.
* * *
Ариэль не думал, что сможет говорить так гладко. Хотя та речь, которую он заготовил, пока крутился на кухне, наливая воду и разыскивая лимон, благополучно ускользнула из его памяти, стоило ему ступить в кабинет Гелены, но то, что само слетало с его губ, оказалось даже лучше. Убедительнее.
Он понял это, когда на мгновение прервался, чтобы перевести дух, и вдруг увидел, как по щекам его хозяйки бегут слёзы. Он видел, как плачут люди, но такого никогда. Глаза Гелены были широко раскрыты и устремлены на него, а слёзы текли сами по себе. Казалось, она их не ощущает и не отдаёт себе отчёта, что плачет.
Как же ей должно быть больно!
Он не знал, что сказать, все слова вылетели из головы, стоило ему увидеть плачущую женщину, но нужные действия совершил не задумываясь. Может об об этом читал, а может это сказалась память тех, из чьих клеток было выращено его тело, только Ариэль подошел к Гелене, обнял её за плечи и прижал к себе.
Её тонкие, сильные пальцы с силой ухватили его за футболку, мокрая щека прижалась к его груди. Он чувствовал тепло её тела. Мысли из головы сразу как-то все вылетели, зато стало хорошо и спокойно. Ариэль чувствовал, что мог бы простоять так целую вечность. Гелена тихонько всхлипывала, освобождаясь от груза вины.
Скоро она успокоилась и высвободилась из его объятий. Это вызвало в душе чувство утраты, подобное тому, которое он испытал, когда госпожа Ариана выставила его из поместья даже не дав как следует попрощаться с Дамианом. Ариэль тогда постарался не подать виду, то же он сделал и сейчас.
А потом вдруг Гелена заговорила. Спросила, не хочет ли он уехать с острова. Сулила всякие блага, строила за него планы, предлагала деньги обещала помочь устроиться на той планете, которую он выберет.
В первую минуту Ариэль испугался. Подумал, что она больше не хочет его тут держать. Всё сходилось один к одному: она привыкла жить одна, он ей надоел, его вид будет ей вечно напоминать об умершем муже и его преступлении или о том, что он её обманывал, а она верила. Но она чувствует себя виноватой за него, поэтому готова откупиться по самому высшему разряду.
