— Тебя. Это. Не. Касается. — Каждое слово Аверре намеренно произнес раздельно, акцентируя суть.
Я чувствовал, как наэлектризовался воздух вокруг нас. Никогда прежде разговор с кем-то из наставников не грозил мне столь высоким градусом опасности, однако остановиться на всем ходу и пойти на попятный для меня было равносильно эмоциональному самоубийству. Лучше было рискнуть, чем наложить на себя руки, и я приблизился к нему почти вплотную и тихо проговорил:
— Еще как касается, иначе вы бы не притащили меня в это захолустье. Я может и не вундеркинд, однако, не дурак, и понимаю, что тут не только воля Бавкиды замешана. Не будь на то веской причины, вы взяли бы с собой кого-то посговорчивее.
— Дело не в этом, — глядя на меня сверху вниз, ответил Аверре.
— Тогда в чем же? Объясните же, наконец! Зачем я вам здесь нужен?
Однако мастер продолжал упорствовать.
— Я видел, чем вы тут занимались, — не желая больше сдерживать отвращения, выпалил я. — Видел эти ваши эксперименты над аборигенами, эти опыты под стать инквизиторам. Скажите, вы сами охотились за ними или нанимали для этой цели кого-то специально?
Несмотря на весь мой яд, вложенный в слова, Аверре не злился. Он казался раздосадованным и... усталым.
— Сет, прекрати, пожалуйста.
— С чего бы это? Мне жутко интересно, с какой именно целью моя мать занималась препарированием мозгов несчастных аборигенов!
— Не такие уж они и несчастные, — парировал мастер. — Или ты забыл, как тебе от них досталось?
— Нет, не забыл, — ответил я. — Однако это не оправдывает того, что вытворяли с ними вы!
— Да с чего ты вообще взял, что мы имели к этому отношение?
Опешив от неожиданности, я даже запнулся о снисходительный взгляд Аверре.
— Предположу, что ты видел то самое воспоминание, в котором Изма тайно проник в лабораторию, а твоя мать его обнаружила, верно?
Я опять не ответил, но этого и не требовалось.
— Так вот, дружок, — продолжил наставник. — Те головы в колбах были отданы нам непосредственно самими махди, вернее, их Старейшиной. На руках твоей матери нет крови, Сет.
— Хотите сказать, что махди сами сделали это с собой? — неуверенно переспросил я.
— Махди никогда не убивают махди, — веско заметил Аверре. — Для них жизнь соплеменника так же свята, как собственная — это главнейший и нерушимый закон. И уже одно это возводит их на ступень гораздо более высокую по своему моральному развитию, чем все прочие цивилизации в галактике.
На мой ехидный смешок внимания он при этом не обратил.
— Старейшина позволил нам забрать головы лишь при условии, что мы прольем свет на загадку этого группового убийства. Именно этим и занималась твоя мать, когда графский тихоня пробрался в ее лабораторию.
— Почему махди это так интересовало?
— Это к делу отношения не имеет, — отрезал мастер.
— Вы узнали, что с ними случилось?
— Не совсем, — уклончиво ответил он. — Даже для нас это оказалось крайне сложно. Никаких следов возможных убийц обнаружено не было и, если признаться, нам с твоей мамой было немного не до того.
— То есть?
— Понимаю, что скажу сейчас нечто отвратительное, но нас на тот момент больше волновали собственные исследования, нежели поиски убийц. Игра в детективов — это не про Сол.
Это не было тем, что способно повергнуть меня в шок. От наивности я был избавлен еще в детстве, а верой в идеалы никогда не страдал и все-таки знание того, что моя собственная мать и ее друг не помогли положившимся на них аборигенам, вынудило меня сказать следующее:
— Вы правы, мастер, — это отвратительно. Неудивительно, что они бросаются на всех чужаков, если даже вы поступили с ними так подло.
— Не воображай себе, будто они невинные алапи, — сказал Аверре.
— Уж поверьте, от излишней жалости я теперь излечен, но элементарная порядочность...
— Я уже говорил, чтобы ты забыл все, чему был привычен. На Боиджии нет ничего элементарного и обычного. Здесь простые законы логики редко работают, тем более, если это касается аборигенов.
— Ну да, конечно.
В чем я всегда был совершенно убежден, так это в том, что если кто-то раз дав обещание, нарушил его, то он запросто нарушит его снова. А значит, доверять такому человеку — большая глупость.
— Не надо быть лейром, чтобы понять, что ты сейчас обо мне думаешь, — с невеселой усмешкой проговорил Аверре. — Несмотря на всю свою кажущуюся взрослость, ты, тем не менее, мальчишка. Пылкий и неопытный. Ну, ничего, Боиджия это исправит.
Глава 9
Смерть хранительницы
В отель возвращались в полном молчании. Занди приказал одному из своих персональных гвардейцев доставить нас обратно. Его приметный флаер мчался по меройским улочкам с неожиданной для себя скоростью. Было даже несколько странно, что по дороге мы так никого и не сшибли, но об этом я подумал только краем сознания, поскольку основную его часть занимали мысли о результате слишком тесного общения с Измой. Ни граф, ни его слова, ни, даже, заново прояснившиеся мотивы Аверре меня сейчас не трогали так, как то, что я выяснил о своей матери.
Во-первых, это был шок. Едва ли я мог предположить, что встреча с мамой, пусть даже посредством чужой памяти, так на меня повлияет. Бессмысленно уставившись в окно, не замечая ничего за ним, я только и мог, что пытаться совладать с ознобом, который раз за разом прошибал меня, стоило лишь вспомнить момент, когда она появилась... Искоса поглядев на сидящего рядом наставника, я все еще злился на него за то, что помешал мне проникнуть в видение глубже.
Он сказал, Изма едва не умер, но... и в этот момент я себя немного презирал, вероятная смерть прислуги меня почти не трогала. Будь я уверен, что его память прольет хоть немного света на загадку исчезновения мамы... что ж, я бы, наверное, убил ради этого.
Но мне этого совершить не дали и вот результат: обессиленный и злой, плетусь в отель, а вопросов в голове в тысячу раз больше, чем было раньше. Что она изучала? Для чего это было нужно? Какую роль во всем этом играл Аверре? И почему они пользовались таким безграничным расположением его светлости Занди? Ответы на них уже могли быть у меня на руках, но возможность была упущена и теперь неизвестно, когда представится снова.
А еще мне было интересно, понимает ли Аверре, чего в итоге это ему может стоить?
Я снова бросил на него украдкой взгляд. С мрачным выражением задумчивости, он пробовал на вкус какие-то решения, впервые забыв надеть свою каменную маску непроницаемости. Хотя, даже, несмотря на это, рисковать и пытаться лезть к нему в голову я не решился и единственное, что мог: предполагать.
Сказать с уверенностью, что для него стала откровением моя способность так легко проникать в чужую память, я не мог, но легко готов был дать палец на отсечение, что впредь не учитывать её он не станет. За совсем недолгий период нашего знакомства, я успел понять, что Аверре едва ли обратит внимание на то, в чем не видит личной выгоды, а моя неожиданная выходка могла грозить ему немалыми проблемами в случае невнимания.
Я задавался вопросом: станет ли он предпринимать попытки ограничить меня или же попытается каким-то образом развить и закрепить этот навык, если сумеет?..
— Что? — Вопрос прозвучал для меня неожиданно и резко.
— Ничего, — отвернувшись обратно к окну, где с новой силой разразился ливень, проговорил я. — Что толку задавать вопросы, если ответы на них не даются?
— Иногда вопросы несут в себе больше, чем ответы, полученные на них, Сет.
— В самом деле?
— Поразмышляй над этим, — посоветовал Аверре, будто слова что-то могли значить.
'Еще чего!' — хотелось заявить мне, но вместо этого спросил:
— Что я вообще здесь делаю?
Прошла секунда, потом — другая. Наконец мастер улыбнулся:
— Ждешь, когда для тебя появится достойное поручение?
Его слова вдруг магическим образом заставили меня забыть о прежних своих переживаниях.
— В смысле?
— Не время для вопросов, Сет, — сказал он веско. — Совсем еще не время.
И снова мои мысли понеслись вскачь, но только направление их слегка переменилось: я вспомнил об организации, упомянутой Занди будто бы, между прочим. Если он и не хотел привлекать к этому внимания, его попытка с треском провалилась. Я хорошо запомнил ту часть, где сообщалось, что Риомм решил вмешаться в дела лейров. Что станет с этим делать Аверре? Будет и дальше пребывать в мечтах об Игле Дживана? А тем временем, судя по словам Занди, какое-то там 'лицо' этого Департамента было уже на планете. Могло ли нам это чем-то грозить? Новая загадка, которую мне захотелось разгадать как можно быстрее.
Наше возвращение в отель не осталось без внимания его хозяйки, нарочито заботливо интересовавшейся моим самочувствием. Получив вежливый, но краткий ответ, она быстро остыла, позволив нам с Аверре беспрепятственно подняться на свой этаж.
Двигаясь вперед по коридору, я отставал от наставника лишь на шаг, все надеясь на то, что он что-нибудь скажет. Лишь остановившись у дверей собственного номера, Аверре повернулся ко мне и проговорил:
— Не надо сверлить меня взглядом, Сет. Я знаю, что тебя интересует и ценю, что ты не пытаешься выведать из меня всю правду силой.
— Просто не думаю, что это бы помогло, — прямо ответил я.
— Что ж, тут ты прав, — усмехнулся он. — Входи, я хочу тебе кое-что сказать.
Впервые переступив порог батуловского номера, я первым делом, разумеется, осмотрелся. Как и ожидалось, комната оказалась роскошней, чем моя, и места было в разы больше, но в ней не ощущалось тепла, словно здесь вообще никто не жил. С другой стороны, номер как нельзя лучше подходил характеру мастера, с его несвойственной для лейров тягой к столичной роскоши и блеску.
Аверре жестом предложил мне устроиться на одном из кресел, беспорядочно составленных вокруг низкого стеклянного столика (и почему они все так любят эти кресла?), но, вдоволь насидевшись в гостях у графа, я отказался. Мне не терпелось перейти прямо к делу, нервы были натянуты, как канаты, потому я сходу выпалил:
— Перед отлетом мне говорили, что вам нужна будет помощь. Время идет, а я только и делаю, что таскаюсь за вами, будто на привязи...
— Успевая параллельно встревать в неприятности и залезать в чужие мысли, — закончил он за меня равнодушно. — Надеюсь, это не предел твоих возможностей?
Слегка смутившись, я захлопнул рот. Пусть думает, что хочет. Извинения в мои привычки не входили.
— И дуться здесь совершенно ни к чему, — сообщил мне наставник, а едва заподозрив попытку возразить, тут же добавил: — Своим лицом ты владеешь, а вот глаза всегда выдают тебя с головой. Стоит разозлиться, они вспыхивают, как два факела. Позволь сказать тебе, что это не самая полезная черта для элийра. — Он уселся в кресло и сложил руки на животе, как будто ожидал возражений. — Но раз уж тебе не сидится спокойно на одном месте, можешь сделать кое-что полезное, побывав в местном Архиве. Я хочу, чтобы ты пообщался с архивариусом и принес мне одну весьма важную вещицу.
Все мое на миг пробудившееся воодушевление, словно ветром сдуло. Уставившись на Аверре, как на идиота, я спросил:
— Вы шутите, да? Решили отправить меня в библиотеку за книжечкой? Ничего унизительнее не придумали?
— Успокойся, Сет, — поднял Аверре ладонь вверх. — Сперва выслушай, а уж потом впадай в истерику. Я бы и не просил тебя об этом, если б мог показаться в Архиве сам. Видишь ли, у дамы-архивариуса весьма сложный характер. Договориться с ней непросто, но ты обладаешь особым талантом обаяния. Зовут ее Чи'Эмей. Пообщайся с ней и убеди отдать тебе седьмой инфочип. Она поймет о чём идёт речь.
Такое задание не было пределом моих мечтаний, но выбирать уже не приходилось.
— Что это за инфочип? Ах, погодите, я угадаю: меня это не касается, верно?
— Так и есть, — откликнулся Аверре с ухмылкой. — В нем хранятся некоторые сведения об Игле Дживана, что я успел собрать в прошлый раз. Предупреждаю сразу: можешь не пытаться его прочесть — данные зашифрованы.
— Почему он там, а не у вас?
Голос Аверре сделался тише:
— Так вышло. Вернешь мне инфочип — заслужишь мою благодарность и, может быть, я поделюсь с тобой кое-какой информацией о Сол.
Я недоверчиво покосился на него, пытаясь выяснить, издевается он или же говорит серьезно? И все же я спросил:
— С чего такая щедрость?
В ответ он улыбнулся:
— Любая работа должна быть вознаграждена, ты так не думаешь?
Я смолчал.
— Ну, так что, идешь или нет? — Он в ожидании смотрел на меня.
А что еще я должен был ответить? Любое свободное поручение сейчас было лучше, чем никчемное просиживание в четырех стенах. Естественно я согласился. Да и был ли у меня выбор?
Мастер Аверре ответ на этот вопрос знал прекрасно.
— Вот и хорошо, — сказал он. — Теперь иди. И постарайся на этот раз не попадать в неприятности, не то я решу, будто ты находишь их нарочно.
Спустившись в холл, я почти нос к носу столкнулся с дочерью мадам Бабор. Отскочив от неожиданности на полметра, Лита враждебно сверкнула глазами, но, прежде чем отвернуться и уйти, едко осведомилась:
— Оклемался, как я погляжу?
— Да, — в тон ей ответил я, все еще не забыв бесцеремонное вторжение в номер, заставшее меня в самом непотребном виде.
Ехидная ухмылка цвела на лице девицы:
— И уже куда-то флаер нацелил?
— Не твоего ума дело, — оскалился я. — Займись лучше своим зоопарком!
Моментально вспыхнув, точно сухостой от искры, Лита развернулась на каблуках и удалилась за стойку.
Выйдя через парадный вход и сбежав по ступенькам, я осмотрелся, надеясь приметить где-нибудь свободное такси. Денег мастер выделил достаточно, так что материально я не нуждался, лишь хотел побыстрее все закончить, чтобы не дать ему возможности уйти от своего обещания восполнить пробелы в моих знаниях.
Свободная машина пролетела мимо.
Не представляя себе, как дать знать пилоту, чтобы он остановился, я, воспользовавшись отсутствием наставника, вклинился в его разум, подтолкнув к соображению, что было бы неплохо подобрать меня с собой.
Как выяснилось, здание Архива находилось всего в паре кварталов отсюда, поэтому весь путь занял едва ли больше десяти минут.
— Приехали, — объявил таксист-анаки, притормозив у большого каменного строения, суженным конусом выступавшим вверх из отвесной скалы.
Дав пилоту указание, чтоб дожидался моего возвращения, я выбрался из флаера и, можно сказать, побежал к широкому, окруженному воинственными статуями, входу главного меройского хранилища. Взлетев вверх по белым мраморным ступеням, я приоткрыл тяжелую двустворчатую дверь и вошел.
Оказавшись под сводами атриума, я, к своему удивлению, обнаружил весьма непритязательный интерьер. Разумеется, фирменная пышность и изящество Мероэ никуда не делись, но в глаза не бросалось. Встречала меня опрятного вида очень пожилая дама, представительница инсектоидоной расы с забавным названием хэ-хэ . Она была очень приземистой и на вид казалась столь же хрупкой, что и полупрозрачные крылышки, видневшиеся у нее из-за спины. При каждом движении суставы старушки издавали еле слышный треск, схожий со звуком ломающегося хвороста, усугубляя тем самым впечатление, что того и гляди рассыплется.
