— Сейчас будет решено, что с нами делать. Твой клан нарушил Заветы богов, и должен быть наказан. Клан Бьярнарсонар настаивает на немыслимом — на уничтожении или поглощении ваших кланов.

— А они имеют на это право?

— Вообще — нет. Но если согласятся все остальные кланы, а они сейчас испуганы и подкуплены, скорее всего, то да.

— П...ц! — пробормотал Аскель.

Но вот по рядам пробежала рябь — это четыре старших ярла вместе со своими советниками появились на своих местах. Но вскоре все затихло — свою речь начал Торольв Хильдирсон, глава клана Бьярнарсонар. Он оказался отличным оратором, по местным меркам. Он взывал к богам, сыпал обвинениями и гордыми сентенциями о правильных деяниях своего и других кланов. В противовес ставились действия Хельгисонар и Сигвардсонар.

— Аскель, послушай меня, — начал шептать на ухо Александра Гудред. — Я знаю будет плохо, но можно исправить хотя бы часть.

— Что? Что исправить?

— Тихо. Ты не должен оборачиваться. Тебя убьют — все здесь слишком сильные воины. И Торольв сильнее тебя. Главное терпи. Вот. Съешь это. — Он извиваясь вытащил что-то скованными руками из-за штанов и бросил это перед Аскелем.

— Что это?

— Это то, что поможет тебе, сдержит оборот. Но ты сильный оборотень, тебе этого может не хватить, поэтому сдерживай себя. Во имя всего, чего тебе дорого, во имя всех богов, ради Хальдис — сдержись.

— Хорошо.

— Съешь это, — с мольбой шептал Гудред.

На вид это напоминало перекрученный кусочек старой кожи, которым кто-то чистил доспехи. Александр взял это сомкнутыми руками и отправил себе в рот. На вкус это оказалось даже омерзительнее, чем на вид. Так и хотелось выплюнуть и запить чем-то мерзкий привкус, но пришлось проглотить.

К этому времени мятежные кланы были представлены во всей своей омерзительности и прозвучал заключительный вопрос Торольва.

— ... И теперь, нам следует решить судьбу этих Отступников. Вы, Ярлы, знаете пророчество, что коли Преступившие законы Богов не будут наказаны самими нами, то ужасная кара Богов настигнет всех нас. Хель будет свободно гулять по всем нашим родам, и дети будут умирать не увидя своих отцов, а рода наши будут рассеяны в море. А по сему, я, как старейшина старшего клана, вопрошаю вас! Согласны ли вы, ярлы, поступить с ними точно так же, как и с Йофридами? Или же эти кланы больше вообще не достойны быть?

Над залом повисло молчание. Но со старшими кланами уже заранее было все решено. Они очень сопротивлялись, так как такого еще никогда не было и это тоже было не по заветам богов. Только после серьезных уступок в женщинах и поселках убиваемых кланов, было заключено соглашение. Так что спустя долгую паузу со своего места встал второй великий ярл и произнес:

— Не достойны быть.

— Не достойны быть, — произнес третий.

— Не достойны быть, — произнес четвертый.

Вслед за старшими голосовали младшие кланы. Но вердикт их был один и тот же:

— Не достойны быть, — играло эхо в куполе Тинга.

— Я благодарю ярлов за решение. Да исполнится же оно! Отрубить им головы! А тела скормить собакам, как рабов!

С этими словами каждый стоящий внизу воин Бьярнарсонар подошел к ближайшему, стоящему на коленях, пленнику, взмахнул оружием, и по полу покатились первые срубленные головы. Потом каждый взял голову и выкинул ее за дверь, где ее с довольным ревом встретила собравшаяся там толпа.

Поднялся страшный шум, из которого выделялся крик Соти:

— Ты предал заветы богов! Так убивают только ромеи! Мы воины! Освободи мне руки, чтобы я мог взять меч! Ты продался ромеям!!!

Среди некоторых младших и старших кланов послышался ропот. Требование ярла были законными. Но Торольв только поморщился, сделал рукой знак, и к Соти подбежали воины. Ярл только успел повернуться, найти взглядом Аскеля. Сашка наполовину прочел по губам, наполовину угадал последнюю волю ярла: "Береги Хальдис!" и голова Соти Свейсона, ярла клана Хельгисонар скатилась на землю, отрубленная опытной рукой. Не намного отстал от своего старого друга и Эгиль Вивильсон, ярл клана Сигвардсонар.

Александр бился в своих путах. Он не собирался умирать как скот на бойне, он дорого решил продать свою жизнь. В кровь искусанная губа сильно кровоточила, но обернуться медведем и разметать всех здесь не получалось. Гудред сделал отличный оберег.

Занятый борьбой с собой Аскель не заметил, что к уху Торольва наклонилась закутанная в плащ фигура и что-то прошептала. Он только отмахнулся, но фигура прошептала еще что-то. Поразмыслив и еще немного понаслаждавшись картиной бойни, он сделал знак и казнь приостановилась. Ропот среди ярлов стал уже очень громким. Они наконец то поняли, что на их глазах уничтожается сразу два клана, навечно, и никто не даст гарантию того, что в следующий раз внизу, среди этих кровавых пятен, не окажется их клан.

— Ярлы. Мы все чтим заветы богов, не так ли? — поняв, что перегнул палку этой бойней, решил исправить положение Торольв. — И боги прощали самые страшные преступления тем, кто совершал подвиг? Позволим ли мы, совершить подвиг и очиститься этим людям?

— Да! — послышался дружный хор голосов.

— Пятьсот лет назад новогородский князь подверг опустошительному набегу наши острова, чем оставил в веках незаживающую рану. Он давно мертв, но его потомок жив! Коли принесут сюда они голову великого князя новогородского Любослава, простим ли мы их?

— Да.

— Да будет так. — Торольв спустился вниз, и разбрасывая кровяные брызги стал ходить и смотреть в лица уцелевшим. Среди них не было ни одного ярла или просто знатного воина. Наконец, заметив дикую нечеловеческую ярость, бившуюся в глазах Аскеля он остановился перед ним.

— Я так понимаю ты берсерк? Вижу. Вижу... Тогда ты Аскель Хельгисонар женатый на дочери ныне покойного, — и он зло усмехнулся, — Соти Свейсона? И купец Алекса Велимирович тоже ты? — и тут же понизил голос до шепота, — Так это ты украл мое золото?! Я послежу за твоей семьей. Говорят Хальдис красива? — и опять продолжил уже нормальным голосом. — Ярлы! Я выбрал того, кто поведет дружины Хельгисонар и Сигвардсонар в этот поход. Он соберет всех оставшихся воинов этих кланов под своими парусами. — Торольв наклонился к уху Аскеля и опять зашептал. — Вижу, хочешь меня порвать? Я тоже хочу тебя убить. Еще ни разу не убивал берсерка. Но если даже победишь ты, то все равно они все умрут. У тебя нет выбора. — Он отодвинулся и опять сказал громким голосом: — Согласен ли ты, ярл Аскель Хельгисонар отправиться на подвиг ради спасения своего клана от бесчестия?

— Да, — наполовину прохрипел, наполовину проревел новоявленный ярл.

— Ярлы! Согласны ли вы с эти?

— Да! — послышалось со всех сторон.

— Тогда Аскель Хельгисонар, на этом алтаре, сделанном молотом самого Тора клянись привезти сюда не позже чем через год голову великого князя новогородского Любослава!

— Клянусь!

— Положи руку на камень и повтори клятву, — проговорил Торольв.

Александр положил руку на странно теплый камень и повторил.

— Я, ярл Аскель Хельгисонар клянусь привезти сюда на тинг не позже чем через год голову великого князя новогородского Любослава, иначе все Хельгисонар и Сигвардсонар умрут, — договорив последние слова Сашка внезапно что-то почувствовал.

Ему не стало больно или наоборот приятно, не стало жарче или холоднее. Ничего не изменилось, но каким-то неизвестным чувством он услышал нечто, что словами можно было выразить так: "клятва принята". "Неужели это все так серьезно? Но тогда..." — подумал он и сказал.

— Ярлы! Я отправляюсь на подвиг. Но я хочу быть уверен, что когда я вернусь с головой вашего врага, я увижу в живых всех своих близких живыми и здоровыми. Это позволительное желание?

— Да. — сказал в ответ тинг.

— Ярл Торольв явил сегодня тингу воистину ромейскую изворотливость, по сему, коли в его власти остаются все мои близкие, я требую от него клятвы. Тоже на Камне Тора! Я имею на это право? Как ярл уходящий туда, откуда скорее всего не вернусь?

— Да! — также дружно ответил тинг. Пришла пора скрипеть зубами Торольву.

— Какую клятву ты хочешь? — прошипел Торольв.

— Я хочу клятву, что в течение этого года никто из кланов Хельгисонар и Сигвардсонар не умрет! Клянись!

— Клянусь, — разъяренно и не слушая ничьи подсказки сказал Торольв, кладя руку на камень, — Что в течение этого года никто из кланов Хельгисонар и Сигвардсонар не умрет!

— Иначе?

— Да постигнет меня тогда страшная гибель! — Торольв снял руку с камня, достал нож и прошипел. — Надеюсь, что ты вернешься и тогда я смогу тебя убить собственноручно. А теперь, чтобы ты не забыл и чтобы прибавить тебе мудрости...

Две тени позади кресла Торольва тихонько разговаривали на латыни.

— Вот видишь, в этом и заключается высший класс мастерства в нашей работе. Выстроить все так, что чтобы не произошло, все было бы нам на пользу.

— И вы надеетесь, что этот варвар сумеет убить великого князя?

— Не знаю. Хотя он же удачливый сукин сын. Золотишко наше забрал... Да. Кстати. Я не сержусь за обман, ведь девять десятых золота пойдет на благо Рима и на смерть его врагам... — стал размышлять Леонардо ди Медичи.

— Да! Я так и подумал... — прервал его Маркус.

— Не перебивай, — и в плавном тихом голосе Леонардо послышалась сталь. — Что касается десятой части, то что ж. Ты сделал хорошую работу, я избавлю тебя от плахи... На этот раз. Прошу тебя, друг мой, больше не делай так...

— Хм... — охрип Маркус. — Клянусь...

— Не клянись. В нашей жизни часто приходиться нарушать клятвы...

— Хорошо... А что если ему все же удастся выполнить клятву? Ведь тогда Торольв не будет иметь право уничтожить их? — Маркус вернул обратно свернувший на опасную тему разговор.

— Убить великого князя, это смута, расстройство и гражданская война в Новогороде, если повезет. Для Сената и Народа Рима это великая победа. Ну а этим все равно тогда не жить. Ведь так сказал оракул. Их в этом случае вырежут до последнего щенка россы, за своего князя. А остальным кланам все равно придется под страхом россов объединиться под рукой самого сильного клана.

— А если не сможет убить князя, — продолжил мысль Маркус, — то Торольв выполнит свое обещание и остальные кланы объединяться из-за страха перед ним.

— Ты совершенно прав, мой друг. Этих кланов больше нет... Ну что ж, у вас тут хорошо, прохладно, но увы пора мне отправляться в Рим. У меня еще много дел. Сообщи мне, чем это все кончится...

— Могу ли я просить вас передать моему уважаемому брату небольшую посылку?...

Но Александр не слышал этого тихого разговора. Он ничего сейчас не слышал и не видел. Механически переставляя ноги он шел, орошая каменную мостовую капающей со спины кровью — Торольв вырезал ножом на спине у Аскеля изображение орла, намекая на казнь "Кровавый орел", если Александр не выполнит клятвы. Внутри берсерка ревела и билась звериная ярость, но скованная всеми его силами и оберегом Гудреда она не могла вырваться. Но к тому времени, как он подошел к кораблям, ее путы ослабли.

На стоянке стояло уже четыре готовых к выходу в море корабля. На палубе, готовясь к отплытию, сновали оставшиеся в живых дружинники. Они поприветствовали его криками и опять разошлись, стараясь не встречаться с ним взглядом. Видя, что никто не оспаривает его права командовать, ярость чуть-чуть притихла, но тут темные боги принесли Раннвейга Ингуннсона.

Он прибыл самым последним, но уже успел все узнать, и теперь не собирался плясать под дудку молокососа из другого клана.

— Эй! Аскель!

Александр обернулся и ожег того взглядом. От пышущей в его глазах ярости Йофрид отшатнулся и затих на время.

— Ярл. Ярл Аскель, — послышался с ладьи голос одного из кормчих. — Куда идем?

— Новогород, — прошипел Александр, сдерживая готовую уже вырваться на свободу ярость берсерка и стискивая в руках снятый с тела Соти меч.

— Аскель, — опять вылез вперед Раннвейг. Теперь он говорил уже громко, явно чтобы его слышала вся дружина и также явно упуская в обращении титул ярла. — Наш род не собирается потакать твоим безумствам. Мы...

Что он хотел сказать так и осталось тайной навеки. Может оскорбить, может вызвать на поединок, может еще что. Но только вырвавшаяся на свободу ярость Александра завладела каждой клеточкой его тела и он быстро взмахнул мечом Соти. Разлетелись в клочья ножны, Александр так и не вытащил из них меч. На камни пристани Йофрид упал по частям — чудовищной силы удар мечом разрубил ножны, тело и надетую на него кольчугу от левого плеча до правого бока. Верхняя половина съехала по этому срезу на землю, а нижняя еще некоторое время стояла, обрызгивая все вокруг кровью. Сопровождалось это диким ревом, от которого со своих гнезд снялись птицы далеко от порта:

— МЫ! ИДЕМ! НА! НОВОГОРОД!!!

Больше несогласных с волей ярла не было. Так начался изменивший на многие годы карту северного мира поход на Новогород.

Глава 31.

Несмотря на всю ярость и безумное желание вновь увидеть свою Хальдис перед походом на Новогород Аскелю пришлось сделать несколько остановок. Первую сделали около того самого поселка, с которого все и началось. Именно в нем, где раньше дружно жили и Бьярнарсонар, и Хельгисонар, и Сигвардсонар, а теперь не было никого, кроме двух стариков, и был назначен общий сбор. Оставшиеся в живых воины обоих кланов приплывали сюда на переполненных рыбачьих лодках, небольших плотах и чуть ли не вплавь. К седине последнего месяца лета здесь собрались все без исключения бойцы обоих кланов. Всего около трехсот человек. Да еще остаток дружины Йофридов в сто человек, которые после смерти Раннвейга, особенно после такой смерти, вспомнили о своей клятве и слепо повиновались всем приказам Аскеля.

Четырех сотен человек, не хватило бы даже на осаду небольшого ромейского городка где-нибудь на северном побережье Западного океана, не то что на штурм самого Новогорода. Однако, другого выбора у Аскеля не было.

"Пять ладей, вовремя пришла заказанная Раннвейгом на Торжке. Хоть что-то полезное от него осталось. Четыре сотни судовой рати, привыкшей к сражениям в море и не умеющим штурмовать крепости. Как выполнить то, в чем я поклялся? Судя по всему, а чувствам я своим доверяю, нарушить клятву не удастся. Можно, конечно, набрать себе золотишка и сбежать где-нибудь на Торжке. Но тогда Хальдис и все мои новые знакомые, мой новый род умрет. Как жить с этим? Каждый день просыпаясь от мысли, что на твоей совести смерть нескольких сотен и рабство тысяч человек? Тем более, что все оставшиеся в живых будут вечно проклинать и всю свою жизнь положат на то, чтобы сократить мою... Нет. Тогда уж проще выйти в море, придти в Новогород и попытаться напасть на князя тайно. Или явно. Осадить один кусочек внешней стены Новогорода, а она по рассказам огромна, и честно погибнуть в бою, илы вызвать князя на поединок, и тоже сдохнуть. Мертвые сраму не имут. Это так. Но его имут живые — это не спасет Хальдис и всех остальных от рабской доли и позорной смерти. Что делать?" — думал Аскель.