Безграничье. Тайна пророчества

— Так необычно.

— Идем? — спросила баронесса и втайне понадеялась, что Наташа не заметила, как у нее дрожат губы. Девушка не хотела показать, что боится, но теперь уже ничто не могло оттянуть встречу с Нуарой. Волшебница злилась, понимая, что ведет себя, как маленькая девочка.

— Да, идем. А ты знаешь куда? — прервала ее мысли Наташа.

— Что? Ах, да. Знаю. Я здесь много раз бывала. Старшая дочь императрицы Нуара моя... мы долгое время были лучшими подругами.

Эрниа была удивлена, но постаралась это скрыть:

— А теперь?

— Я немного обидела ее, — как бы невзначай ответила Фэналин, с наигранным любопытством поглядывая на картины в коридоре, — но, надеюсь, она простит. Хотя, честно говоря, "немного" это я преуменьшаю.

— Как странно, что судьба выбрала именно тебя, как одну из избранных. Ты должна спасти ее брата.

Фэналин, кажется, впервые осознала насколько Наташа права. Неужели именно ей нужно спасти мальчика, вызывавшего в ней столько обиды за то, какую радость принес семье лучшей подруги? Нельзя было сказать, что она ненавидела Тенаса, но тогда ей казалось нечестным, что, в то время, как ее посетило такое страшное горе, совсем рядышком кто-то счастлив и радуется жизни.

Фэналин посещали разные мысли, эгоистичные желания, ей хотелось, чтобы каждый волшебник жалел ее, чтобы все страдали вместе с ней. Но Эйвелис, словно пытаясь сделать еще больнее, праздновал рождение наследника. И смерть графини алт Ниарн не могла перекрыть этого великого события.

Улыбки прохожих злили ее, Фэналин хотела стереть их с лиц волшебников, хотела, чтобы они поняли, как ей тяжело. Но последней каплей стала улыбка Нуары, пусть и мимолетная, когда девушка, пытаясь отвлечь подругу от слез и тяжелых мыслей, рассказывала о маленьком братике. Тогда Фэналин будто обезумела и, едва сдержав крик, попросила Нуару уйти, солгав, что хочет немного поспать. На самом же деле она не спала после этого две ночи и плакала, плакала... Зная, что маленький ребенок ни в чем невиноват, она все равно видела в нем вину своих страданий. Винила его за улыбки волшебников, за их смех, за то, что Нуара так счастлива сейчас, а она, Фэналин, несчастна.

Теперь, вспоминая об этом, девушка почувствовала уже не страх, а ужас. Как смела думать такие кошмарные вещи? Как может она быть защитницей ребенка, которого считала виновным в своем горе?

— Фэналин? — уже в который раз окликнул ее встревоженный голос Наташи.

Ничего не ответив, баронесса замотала головой, пытаясь избавится от леденящего душу отвращения к самой себе. Она надеялась, что никто никогда не раскроет, что творилось тогда в ее душе. Только бы Нуара и императрица Одана не узнали, кем считала в свое время Фэналин Тенаса. Пожалуйста, пусть они тоже не считают ее плохой... Волшебница не перенесет, если и они, как отец, решат, что она избалованная, бесчувственная и заботится лишь о себе одной.

— Фэналин? Что с тобой?

— Ничего, ничего. Я просто задумалась о том, что мне нужно сказать Нуаре, чтобы она простила меня.

— Просто извинись и она поймет.

— Если бы это было так легко. Я сделала столько ошибок.

Наташа хотела спросить, что она имеет в виду, но тут же остановилась. Они знали друг друга всего полдня, и девушка не имела права лезть в чужие дела.

— Она поймет тебя.

— Идем? — спросила Фэналин, открыто намекая, что больше не желает говорить на эту тему.

— Я только что вспомнила, что меня должна сопроводить служанка. Давай дождемся ее прихода. А то как-то неудобно.

— Неудобно? — хмыкнула баронесса, а затем пожала плечами. — Кто-кто, а я никуда не спешу. Если бы можно было, то и не пошла на этот ужин.

— Из-за Нуары? — отважилась спросить Наташа.

Фэналин немного помолчав, неожиданно посмотрела на Наташу. В ее взгляде отражалось что-то отдаленно напоминающее доверие. Но вскоре она отвела глаза, вновь отгородившись невидимой, но ощутимой стеной.

— Не только, — тихо отозвалась девушка. — Мне сложно находиться рядом с семьей императрицы. Немного больше тора назад я потеряла маму и понимаю, что происходит сейчас с ними. Это отчуждение и печаль, пусть они и пытаются их скрыть, тяжело видеть. Будто возвращаюсь в прошлое, в котором мама только умерла. Дух смерти витает в Аларбо.

— Не знаю, как ты смогла пережить подобное. Я бы не выдержала такого горя... мне даже говорить страшно.

— Я и не смогла... и никогда не смогу, — почти грубо оборвала Наташу Фэналин. Она не хотела слышать слова поддержки и жалости, даже если они от чистого сердца. Она не понимала, что происходит, но ей были неприятны участие и поддержка, даже если раньше и мечтала о подобном. Возможно, просто боялась, что Наташа распалит в ней усмиренные чувства и боль опять вернется.

— Извини...

Фэналин сделала вид, что не услышала девушку.

— Но не думай, что это все. Ты узнаешь и обратную сторону их горя. Среди них предатель и семья хочет знать, кто он. Нет, нельзя сказать, что они ненавидят друг друга, но подозревают и не доверяют. Да и нам, несмотря на все слова о пророчестве и вере в него, они тоже не доверяют.

— Даже тебе? Наверное, они просто не имеют другого выхода или...

— Что?

— Не знаю, — сникла эрниа, совсем расхотев ужинать, хотя недавно мечтала о еде.

На лестнице послышались тихие быстрые шаги, и Фэналин поспешила договорить, не желая, чтобы кто-то подслушал их разговор.

— В их случае правильно ожидать беды от самого ближнего. Собственно говоря, почему императорская семья должна верить мне или тебе?

— Нари Санма говорила... — прошептала Наташа, почувствовав страх перед волшебниками, с которыми еще даже не была знакома.

— Знаешь... — начала было Фэналин, но тут же замолчала, так как невысокая фигура служанки появилась в конце коридора. — Не переживай так. Они просто в большой беде и по понятным причинам боятся доверять кому бы то ни было.

Служанка склонилась в почтительном поклоне и после того, как волшебницы обменялись приветствиями, проговорила:

— Подождите, пожалуйста. Сейчас я позову тларит Зеру и провожу вас в трапезный зал.

— Тларит Зеру? — уточнила Фэналин.

— Да, третью избранную.

При последних словах в голосе Сторы послышалась откровенная насмешка, которую она даже не пыталась скрыть. Наташа не обратила на это должного внимания, наверное, просто не поняв, что служанка имеет в виду. Разноцветные же глаза Фэналин тут же потемнели от злости:

— Как смеешь ты?.. — грозно вскрикнула девушка, но одновременно с ней заговорила Наташа:

— Третья избранная? Я правильно поняла?

— ...говорить в таком тоне? Или ты забыла свое место?

Тонкие губы Сторы задрожали, а загорелые щеки окрасились румянцем. Боясь смотреть на баронессу, она поспешила ответить Наташе:

— Да, третья избранная. Тларит Зера Овелн.

— Если она воанса и равна тебе по положению, ты считаешь, что можешь смеяться над ней? — напомнила о себе Фэналин.

— Извините, я не хотела... просто... просто...

— Думаю, прислуга уже сполна обсудила нас всех и особенно эту бедную девушку. Если слуги в замке так безнравственны и остры на язык, ты могла бы быть немного умней и, хотя бы, не показывать этого перед нами. Или может, желаешь, чтобы тебя вышвырнули отсюда?

— Извините... пожалуйста... я не хотела.

Фэналин выждала несколько мгновений, с некоторым удовольствием наблюдая, как дрожит служанка.

— Я сделаю вид, что ничего не слышала, но запомни, что в следующий раз уже не буду так добра!

— Спасибо.

— Ты так строга с ней, — прошептала Наташа, когда перепуганная Стора подошла к одной из дверей и тихо постучала.

— Она заслуживает гораздо большего наказания. Ненавижу таких слуг. Знала бы ты, как неприятно, когда у тебя горе, а слуги за спиной позволяют себе обсуждать и смеяться над этим или даже злорадствовать, — ответила Фэналин, стараясь не показывать, как ей горько.

Стора напомнила девушке эпизод, когда она случайно подслушала разговор двух служанок в своем доме, оживленно обсуждающих графа и его новую "женушку" Зотну. Они ничего плохого не сказали о самой Фэналин, даже пожалели ее, но это еще больше обидело девушку. В тот миг она так разозлилась на служанок, что, не задумываясь, тут же выставила их прочь, приказав больше никогда не появляться в доме. Хотя потом, спустя несколько дней, поняла, что на самом деле не они были виновны в ее злости, а только граф, которому девушка мечтала высказать все, что тяготило душу.

— Наверное, ты права. Интересно, какая она? — прошептала Наташа.

— Кто?

— Зера. Третья избранная!

— Она приехала вчера. Но я не видела ее, только слышала, когда она заселялась.

Стора снова постучала, ведь никакого ответа на ее первый стук не последовало.

— Тларит Зера!

Изнутри донесся тихий шорох и затем прозвучал глухой девичий голос:

— Спасибо, но я не пойду на ужин. Я сыта.

— Но, госпожа, это неприлично! Вас все ждут!

Несколько мгновений служанка, а с ней и застывшие Наташа с Фэналин ожидали ответа, но больше воанса ничего не произнесла.

— Пожалуйста... — повторила свою попытку Стора, но и в этот раз Зера молчала.

Служанка растерянно посмотрела на девушек, отходя от двери.

— Видимо, она боится, — шепнула Наташа Фэналин на ухо.

— Конечно. Даже мне страшно, что уж говорить о воансе.

— И что теперь делать? — эрниа вспомнила, как чувствовала себя, когда Санма поведала ей о пророчестве и понимала, что должно быть происходит с Зерой. Наташа представила себе девушку, скрывающуюся за стеной, и почти увидела страх в ее глазах. Даже показалось, что это она прячется в той комнате, а не Зера... Что это происходит с ней?

— Может, вы попробуете поговорить с госпожой? — осторожно предложила Стора, с опаской поглядывая на баронессу. — Она с утра никого не впускает. Даже не ела ничего.

Фэналин поддавшись импульсу, постучала в двери Зеры:

— Зера, ты слышишь? Я тоже одна из избранных, как и ты. Меня зовут Фэналин. И здесь со мной Наташа. Она прибыла из Низоглового мира, чтобы исполнить пророчество. Может, ты пустишь нас? Не бойся.

Но по ту сторону двери продолжалась тишина.

— Пожалуйста, Зера, поговори с нами...

Опять тишина.

Внезапно Наташа почувствовала, как какая-то тонкая нить, соединила ее с девушкой за стеной, страх Зеры стал ее страхом.

— По-моему, я чувствую Зеру. Ей очень страшно, — сказала она, как можно тише, чтобы ни воанса, ни тем более служанка не услышали.

— А я совершенно ничего не чувствую, — громко ответила Фэналин и удивленно осознала, как внутри зарождается непонятное чувство злости. — Боится, говоришь? Понятно. Ну и сиди там. Если тебе так хочется! — прокричала девушка воансе, поведение которой так напомнило ее саму. — Я не собираюсь просить тебя!

— Фэналин...

— Идем, Наташа. Стора, ты, кажется, собиралась проводить нас на ужин? Так в чем трудность, почему застыла, как изваяние?

— Да, госпожа. Пожалуйста, пройдемте со мной.

Фэналин видела осуждающее выражение на лице Наташи, но пыталась не обращать на это внимание. Она знала, что поступила неправильно, но...

* * *

*

Зера тихо стояла возле двери. Она будто потеряла чувство времени: где она? что с ней? Неужели это воображение играет в жестокую игру, создавая в сознании безумные картины... Нет, все же это реальность. Это она, Зера, стоит в этой чужой холодной комнате.

Тело ее дрожало, девушка почти не чувствовала ног, и чтобы не упасть, осторожно опустилась на пол, опершись спиной о двери и обхватив руками колени. Перед глазами все плыло. Но тонкие девичьи голоса не давали забыться. Расслышать слов Зера не могла, да и не пыталась. Наоборот хотелось, чтобы они смолкли и оставили ее. Девушка желала тишины и покоя.

Зера закрыла руками уши, чтобы не слышать эти голоса и прикрыла веки, вспоминая тот самый момент вчерашнего дня, с которого началось это безумие.

Когда девушка услышала слова матери, о том, что к ней, Зере, прибыл посланник императрицы, в первый миг решила, что Санаиз неудачно пошутила, хотя такого за ней никогда прежде не водилось. Но это оказалось правдой.

Зера силилась вспомнить, что же случилось дальше, но все было как в тумане. В памяти остались лишь короткие обрывки фраз и холод от компресса из лепестков водяной лилии на своей шее. Еще она хорошо помнила, как мама постоянно спрашивала, не больно ли ей и при этом горько всхлипывала.

Но, что особенно ярко врезалось в память, — лицо придворного жреца Умаса Адгонда, присланного императрицей Оданой за третьей избранной. Будто сейчас перед взором были его серые, необычайно теплые глаза и тонкие губы, говорящие сумасшедшие вещи о каком-то пророчестве, трех избранных, наследнике престола, темных силах...

Тогда Зера почти ничего не осознавала и все ждала, когда проснется и жизнь вернется в свое русло. Но сон не проходил, а родители уже со слезами прощались с ней, давая в руки небольшую котомку со скудными одеждами.

Но вот, что Зера совершенно не понимала: это когда, в какой кошмарный миг, она согласилась на это безумие? И соглашалась ли вообще? Хотя, если трезво подумать, могла ли она отказаться?

Девушка отчетливо помнила объятья плачущей мамы и поцелуй отца на своем лбу, а затем шершавую руку старика, в которую вцепилась с такой силой и надеждой, словно и не он принес ей отчаяние. В глазах до сих пор мерцало от ярких бликов магии жреца, несущих их в неизвестном направлении и противилось этому воспоминанию только видение лиц отца и матери. Она так и не смогла понять, что они выражали, какие чувства обуревали родителей. И, что наиболее важно, волшебница совершенно не понимала, что ощущала сама. В тот миг Зера походила на марионетку, голова которой пуста, и кто-то (в данном случае придворный жрец) управляет ею, дергая за невидимые нити.

Девушка даже не помнила, каким образом она и икрат Умас добрались до замка. Как попали в Аларбо. Всю дорогу глаза словно застилала белая пелена, и девушка, как бессознательное существо, следовала за стариком, думая лишь о том, чтобы не расплакаться.

Однако встреча с императрицей запечатлелась в ее сознании до мельчайших деталей. Каждое слово Оданы, ее напряженный серьезный голос. Женщина говорила тоже, что и жрец, но для Зеры это было словно впервые, ведь она только тогда в кабинете императрицы в полной мере начала постигать смысл, который пытались донести и Умас, и Одана.

Вспоминая тот разговор, Зера отметила, что, несмотря на серьезность, голос императрицы звучал ласково и совсем не высокомерно. Также императрица ни разу не снизошла к мольбе, хотя, как она сама же и сказала, решалась судьба ее сына. Лишь однажды девушка успела заметить, как в синих глазах Оданы промелькнуло подобное выражение, но оно исчезло настолько быстро, что Зера подумала, что ей просто привиделось.

Когда императрица умолкла и в кабинете воцарилась тишина, Зера знала, что пришло время ее ответа. Но у воансы не было ответа. И потому, потупив взгляд в пол, она создавала видимость непонимания того, чего от нее ждут. И пусть сердце билось в бешеном ритме от страха, а щеки горели от стыда за свое неучтивое и вызывающее поведение, Зера упрямо молчала. Да и что... что она могла сказать? Слишком много всего случилось за один короткий день: разбойники, новая магия, придворный жрец, великая императрица, невероятная история о давнем пророчестве. И главное то, что простая воанса — избранная! Девушка из селения Доа должна спасти наследника престола Эйвелиса, ведь сама императрица Одана не имеет на это сил!