1. Морские короли. Дороги судеб

А ведь может. Карнавоны на своей земле веками сидели, это вам не как-либо что, это — кровь. Они свой надел получили еще от Морских Королей, они в него корнями вросли и землю своей кровью напитали. Вот, кстати, еще и суеверия. Алаис знала многое из книг.

Было и такое, что кто займет место великого герцога без королевского дозволения, навлечет проклятие на свой род. Бывало всякое в родах. Было и такое, что герцогскую корону пытались надеть на бастардов. Долго такие несчастные не жили, умирали от естественных причин. А тут все условия соблюдены. В будущем герцоге течет кровь Карнавонов, а что не вполне добровольно получена, это уже детали. Недоработки магического контракта, или как там это было обставлено.

Алаис чертыхнулась.

Возможно?

Да еще как!

Вариант третий, по Островскому. Так не доставайся же ты никому! И с этим воплем Алаис прикапывают под деревом. А что — тащить ее в Эфрон далековато и сложновато, а так...

Таламир лишается жирного козыря, вспыхивают бунты, а в мутной воде рыбки много ловится.

Вариант четвертый — провокация Таламира. Запросто.

Это основные. Есть и дополнительные, например, что это еще чья-то провокация, но это уже детали. А что ей-то делать?

Алаис покусала губы, в задумчивости, прикусила слишком сильно, ощутила вкус крови и чертыхнулась еще раз.

Ах, как пленительна свобода! И как она манит, зовет и искушает поддаться! Принять все за чистую монету, понадеяться на удачу, решить, что Маркуса можно обвести вокруг пальца...

Алаис, возможно, так и поступила бы, надеясь даже своей смертью досадить Таламиру. Тане хотелось жить. Так что вариант действий был только один.

А не хочется...

А надо.

Таламир облюбовал для себя герцогскую спальню, получая от этого какое-то извращенное удовольствие. Алаис же занимала прежние покои.

Чего не знал Таламир — это о системе потайных ходов. Догадывался, но наверняка не знал. Алаис сейчас собиралась раскрыть ему секрет, и даже не сожалела об этом.

Какой приличный замок обходится без потайных ходов? Тем более замок старый и родовой.

Побег? Для которого этот ход и может пригодиться?

Приличные побеги совершаются с комфортом и без суеты. А потайные ходы, куклы в кровати и записки кровью, это такое детство!

Так что Алаис подошла к камину, прощупала кирпичи, и надавила на нужный.

Система противовесов послушно сработала, заставляя часть стены уйти вверх — и Алаис, как была, в ночной рубашке, скользнула в потайной ход.

Вся семья герцога, даже и Алаис, спала в одной башне. Винтовая лестница, комнаты — и потайной ход, ведущий из спален, по которому их можно было покинуть в любой момент. Это-то естественно.

А вот и спальня герцога. И Таламир внутри.

Алаис заглянула в глазок. И правильно сделала. Таламир не спал, и даже не занимался любовью. Вместо этого он читал какой-то документ и выглядел весьма недовольным. А меч-то лежит рядом.

Плохо...

Авось, сразу не прирежет?

А чего она думает? Ходы-то предназначены еще и для подглядывания, и для подслушивания,, так что...

— Монтьер, вы позволите?

Таламир подскочил, как укушенный и завращал головой по сторонам.

— Монтьер, это Алаис. Умоляю вас не шуметь.

— Ты где!?

— не убивайте меня, я выхожу.

Алаис резко выдохнула, и, не давая себе времени передумать, нажала на рычаг. Тот поддался с трудом, но вот плита поехала вверх — и Алаис предстала перед глазами будущего супруга в одной ночной рубашке и с украшением в виде пыли и паутины. Убирай, не убирай, а все равно эта дрянь разводится!

Таламир, с обнаженным мечом в одной руке и кинжалом в другой, настороженно ждал ее. Но Алаис спокойно прошла в спальню, закрыла проход — и протянула мужчине клочок пергамента.

— Прочтите, монтьер.

— что это? — Таламир не торопился доверять.

Алаис покачала головой.

— Монтьер, если бы я хотела,. Я бы открыла этот ход не здесь и не сейчас. Или сама пришла по нему ночью...

Взгляд Таламира был полон неописуемого презрения. Ты!? Ночью!? Да троих таких на меня одного мало!

Алаис пожала плечами, показывая, что принимает критику, но пергамент держать продолжала.

— Меня хотят спасти от ненавистного брака, монтьер.

А вот тут Таламир вскинулся ошпаренным псом. Эт-то еще кто на его кость покусился!?

— Прочтите, монтьер.

Кинжал полетел в кресло. Таламир пробежал глазами строчки и нахмурился.

— Вот даже как? Эфрон?

Алаис покосилась на кресло, и мужчина опомнился.

— прошу вас, тьерина, садитесь.

— Нельзя ли попросить у вас одеяло, монтьер? — Алаис не кокетничала, просто было холодно.

Таламир, недолго думая, стянул с кровати покрывало и бросил Алаис. Девушка завернулась в него, чувствуя приятное тепло, провела пальцами по густому меху... Хорошо!

— Монтьер, так это не ваша провокация?

Таламир посмотрел бараном. Потом до мужчины дошло, и он покачал головой.

— Нет. Я думал об этом, но... некогда.

Алаис кивнула.

— Значит, Эфрон. Не стерпели.

Таламир прищурился.

— Вполне возможно. А вас-то что вело, а, герцогесса? Могли бы сейчас к побегу готовиться?

— И в итоге тоже оказаться убитой? Вы, монтьер, то ли убьете, то ли не убьете, тут хоть надежда есть. А эти точно убьют. Или вам убить дадут, что не многим лучше. — парировала Алаис, поглаживая покрывало. Нервозность, что вы хотите? Тут и ногти грызть начнешь.

— Так кто вам принес эту записку?

— Одна из ваших... дам. Лили.

Таламир непечатно охарактеризовал даму. Алаис с интересом выслушала, отметила, что материться здесь не умеют, до сантехника дяди Пети Таламиру далеко, и пожала плечами.

— Вполне возможно. Вам виднее. Может, тогда разжалуем ее из фрейлин?

Ирония дошла до мужчины, и Таламир нахмурился.

— А почему вы здесь — таким образом?

— Я не знаю, кто еще посвящен в эту затею кроме Лили. Наверняка ведь шпионы Эфрона есть в замке.

Глупцом Ант Таламир не был, так что кивнул сразу же.

— Понятно. Потом вы мне покажете ходы.

— Да, монтьер. Но хочу заметить, что они есть только в этой части замка.

— Вот как? — не поверил Таламир.

— А в других частях смысла не было их устраивать. Здесь же спальни, здесь башня. То, что легко оборонять, то место, где можно застать врасплох, и откуда надо удирать. В других частях замка потайных ходов просто не делали — нерационально, — Алаис пожала плечами. — Можете проверить.

— Интересно, тьерина, сколько еще карт у вас в рукаве? — прищурился Таламир.

Алаис нарочито спокойно пожала плечами.

— Монтьер, мне сложно сказать. Понимаете, я ведь родилась тут, некоторые вещи вполне естественны для меня, поэтому я и не думаю, что они могут оказаться неожиданными для вам. Но верьте — я не хотела вас ничем оскорбить. Я не самоубийца.

— Это верно. Вы приняли верное решение, тьерина. Продолжайте в том же духе, и наш брак будет долгим и счастливым, — оскалился Таламир. Видимо, он просчитал те же варианты, что и Алаис, и остался доволен.

— Я тоже на это надеюсь, монтьер, — пропела Алаис. — Давайте решим, что нам делать дальше?

Таламир вскинул брови.

— Нам?

— Монтьер, умоляю меня выслушать, — Алаис сложила руки в молитвенном жесте. — Я догадываюсь, что вы сейчас прикажете схватить Лили, она под пыткой выдаст место, где скрывается Эфрон...

— Угадали, тьерина...

— А если его предупредят? Мы же не знаем, кто еще...

Таламир нахмурился.

— И что вы предлагаете?

— Разумеется, мое согласие на встречу, — Алаис пожала плечами.

— Так...

— Только на встречу пойду не я.

Таламир чуть расслабился. Видимо, доверять до конца Алаис он не мог (и кто бы его за это упрекнул), да и рисковать своим будущим титулом не хотел.

— а кто же?

— Катишь. Больше никто не подойдет.

Таламир обдумал это предложение.

— И как же вы намерены провести Лили? Если она решит вас проводить?

— Надо, чтобы она не могла этого сделать. Пусть поработает по специальности, есть же кто-то...

Таламир кивнул. Есть.

— Значит, ее отвлекут, а Катишь, в вашей одежде, выйдет из замка и пойдет к месту встречи.

— Да. А там вы накроете всю честную компанию. Я же тем временем побуду в ваших покоях, могу даже под замком.

— на потайной ход мне тоже замок повесить? — ехидно поинтересовался Таламир.

Алаис опустила глаза.

— Монтьер,, я понимаю, что это непростительный поступок с моей стороны, но верьте,, я не хотела что-то скрывать от вас. Просто... не выдалось времени. Столько хлопот с этой свадьбой!

Таламир сдвинул брови, но, в основном, гроза миновала. Ругаться ему не хотелось. И верно ведь — сама пришла, выдала потайной ход, честно во всем покаялась — такие инициативы надо поощрять, а не наказывать. А что у Алаис и свое на уме, ну так кто бы ее обвинил? Жить-то хочется.

— Я подумаю над этим планом.

— О большем, монтьер, я и не прошу.

— А теперь покажите мне потайной ход, тьерина, чтобы я мог в любой миг пройти к своей обожаемой невесте.

Алаис мысленно послала Таламиру лучи поноса, но послушно пошла показывать ход.

Ничего, будет и на нашей улице праздник. Нас не догонят!

Род Ольрат.

Получив два имени — Жорес и Римейн, Массимо задумался. Несостоявшаяся проститутка жила у Шернатов, постепенно осваиваясь в городе и отвыкая сморкаться в скатерть, а он сам размышлял на животрепещущую тему.

За ке следить и как?

Тьер Жорес моложе, но беднее, охраны у него нет. Римейн — тот постарше и побогаче. Этот везде появляется в сопровождении двоих бретеров. Так, на всякий случай. То есть три пары глаз — и вероятность, что Массимо заметят, повышается втрое.

С другой стороны, Жорес мотается по городу, что та блоха на хвосте у собаки. То в игорный дом, то в таверну, то к любовницам, дело молодое. А вот Римейн — только по знакомым.

И ночует Жорес то тут, то там, а вот Римейн вроде бы только дома.

Так что...

А, Арден не выдаст, свинья не съест!

Массимо махнул рукой и решил следить за Римейном. Хотя бы месяц. Потом попробуем поменять объект. Но — потом.

* * *

Легко сказать — следить. А как?

Сидеть в засаде и срываться за каретой?

Сесть на улице в образе нищего и спрятать где-нибудь неподалеку лошадь?

Как можно следить за мужчиной лет сорока, если ты достаточно приметен?

Нанять кого-то? А это тоже не выход. Где гарантия, что человек, которого ты нанял, не захочет получить деньги два раза? Возьмет их у Массимо, а потом пойдет к Римейну и сдаст ему заказчика?

Массимо, может, и не додумался бы до этого, но Шернат мыслил так же рассудительно, как и жизнь прожил. Он и подсказал выход.

Массимо тупо нанялся к Римейну кучером.

Правда, для этого пришлось устроить прежнему кучеру небольшой перелом обеих рук и одной ноги (Шернат чуть переусердствовал), но совесть родителей не мучила.

У кучера-то детей никто не убивал. А руки-ноги заживут. Римейн даже его не уволил, просто приказал отлежаться, а сам на это время нанял Массимо который отрастил бороду, покрасил и ее, и волосы в черный цвет, и стал почти неузнаваем.

Да и какое дело тьеру до мелких торговцев и лавочников? Всех не упомнишь!

Теперь Массимо возил Римейна по городу и радовался. Верхом тьер в силу возраста (и объемного брюха, под которым любая лошадь проминалась) ездить не любил, так что Массимо не простаивал без дела. Но интересное началось тоько через одиннадцать дней. Римейн приказал отвезти его к тьеру Инарту, на ночь глядя. А когда он туда прибыл, отпустил кучера, сказал, что останется на ночь, а Массимо пусть приезжает за ним утром.

Массимо повиновался, а для себя отметил странность. И состояла она не в том, что кто-то решил переночевать у друга, дело-то житейское, мало ли о чем можно договариваться. Нет.

Такой поступок был совершенно нехарактерен для его тьера, который даже если и ездил к любовнице, ночевать предпочитал у себя и только у себя.

А еще...

Не так давно прошел дождь и у особняка тьера Инарта скопилась большая лужа воды. Скопилась бы.

А она была вся расплескана.

А экипажей нет.

Приехали — уехали?

Или приехали — остались? Или остались только те, кто приехал в экипажах?

Массимо собирался это узнать.

* * *

Мужчина едва не опоздал, когда из дома тьера Инарта принялись выезжать всадники. По двое, по трое, они группами направлялись к городским воротам. Одним из них был тьер Жорес.

Опознал Массимо и Римейна.

Хоть тот и предпочитал карету, а пришлось ехать верхом. Вот за его группой Массимо и пристроился, держась на почтительном расстоянии.

Авось не заметят.

* * *

Трое человек, среди которых был и тьер Римейн, выехала через восточные ворота, и принялась углубляться в лес. Вот тут Массимо оказался в затруднении.

Лес густой, тропинка узенькая, если что — лошадь сразу не спрячешь, а значит, и сам не спрячешься. И что остается?

Лошадь он привязал неподалеку от тропинки, в самом ее начале, а сам пошел пешком, прислушиваясь и приглядываясь. Прятаться ему пришлось два раза.

Но люди, которые ехали в ту сторону, убедили мужчину, что он на верном пути.

Массимо пока не знал, что он собирается делать.

Позвать градоправителя?

Крикнуть на помощь стражу?

Запомнить всех присутствующих и медллено убивать по одному?

Он не знал. Пока ему предстояло убедиться, что это — те самые. А уж потом...

Массимо повезло дважды.

Первый раз — когда его не заметили. Второй раз — что сегодня должно было состояться обычное богослужение. Перенести зрелище человеческого жертвоприношения Массимо оказалось бы не под силу, он бы обязательно себя выдал. Но на каждый раз девиц не напасешься, тем более, что один из источников поставок он лично и перекрыл, а другой такой же найти было сложно.

Массимо ждал до полуночи.

Ждал, понимая, что это — оно. Ждал, пока присутствующие не переоденутся в черные балахоны с капюшонами.

Наблюдал из-за деревьев, как они поют, призывая Ириона.

Смотрел, как кровь сокола обагрила камень алтаря. Птица и вскрикнуть не успела, когда ей свернули шею, распороли тело и бросили сердце на плиту.

Смотрел, как люди касаются сначала алтаря, а потом окровавленными пальцами дотрагиваются до лба, словно принося какую-то клятву.

Слышал гимны во славу Ириона.

И не мог поверить, что это — не сон!

А еще запоминал.

Запоминал лица, запоминал имена, крепко запоминал. Ему еще предстояло предъявлять счета к оплате — и Массимо не собирался придерживать их у себя.

Они заплатят ему за племянницу!

Кровью заплатят.

* * *

— Их там пятнадцать человек. Все — тьеры.

Шернат слушал Массимо, оставаясь внешне спокойным. Только пальцы кожевника так вцепились в стол, что, казалось, сейчас кусок отломят.

— Ты их всех знаешь?

— Знаю.

— И они без масок, просто так...

— Именно что.

— Вот суки!

— Они твердо уверены, что в полной безопасности...