Это заставило ее снова остановиться. Они с Марком обменялись испуганными взглядами.
— Об этом, — сказала она, — мало кто знает.
— Большинство считают, что у вас нет никакой специализации.
— Откуда ты узнала?
Оттуда, что точно так обстояло дело с Лиссой и со мной. В моройском фольклоре всегда присутствовали рассказы о связи, но как именно формировалась связь — это всегда оставалось тайной. В основном считалось, что она "просто возникала". Как и Оксану, Лиссу считали моройкой, не имеющей специализации — то есть такой, которая не специализируется ни в одной из четырех стихий. Теперь мы, конечно, понимали, что связь может возникнуть только с пользователем духа и только в момент, когда он спасает кому-то жизнь.
Что-то в голосе Оксаны подсказало мне — на самом деле она не удивлена тем, что я знаю. Однако как она поняла? Этого я не могла вычислить, но была слишком ошеломлена своим открытием, чтобы продолжать разговор. Мы с Лиссой никогда, никогда не встречались с другой связанной парой. Единственные такие же, о которых мы знали, были легендарные Владимир и Анна. И рассказы о них были неполными, затянутые пленкой многовековой истории, что затрудняло возможность отделить правду от вымысла. С миром духа были связаны всего двое людей, которых мы знали: госпожа Карп, моя бывшая учительница, сошедшая с ума, и Адриан. До сегодняшнего дня он был нашей важнейшей находкой — пользователь духа, сумевший более-менее сохранять стабильность.
Наконец еда была готова. Вопрос о духе больше не поднимался. Беседу вела Оксана, придерживаясь ненавязчивых тем и переходя с одного языка на другой. Во время еды я внимательно изучала ее и Марка, выискивая признаки нестабильности, но их не было. Оба казались просто симпатичными, совершенно ординарными людьми. Не знай я того, что мне было известно, я ничего не заподозрила бы. Оксана не выглядела ни подавленной, ни беспокойной. В Марке не ощущалась отвратительная тьма, которая временами просачивалась из Лиссы в меня.
Желудок радовался еде, и остатки головной боли рассеялись. В какой-то момент, однако, меня охватило странное ощущение. Временная потеря ориентации, что-то вроде щекотки в голове, волна сначала жара, потом холода. Ощущение исчезло так же быстро, как и появилось; я понадеялась, что это остаточное воздействие дьявольской водки.
Когда с едой было покончено, я вызвалась помочь, но Оксана покачала головой.
— Нет, не нужно. Ты должна пойти с Марком.
— Что?
Он вытер рот салфеткой и встал.
— Да. Давай выйдем в сад.
Я двинулась к выходу, но потом остановилась и оглянулась на Еву, ожидая, что она выбранит меня за оставленные грязные тарелки. На ее лице, однако, не было выражения самодовольства или осуждения; оно выглядело... понимающим, почти исполненным надежды. По спине побежали мурашки, вспомнились слова Виктории: "Ева видела твой приезд во сне".
Сад оказался гораздо больше, чем я ожидала. Его окружала густая зеленая изгородь и ряды деревьев. Большинство кустов и цветов уже цвели, здесь и там из земли пробивались зеленые ростки. Прекрасный сад; интересно, приложила ли к нему руку Оксана? Лисса с помощью духа могла заставить растения расти. Марк указал в сторону каменной скамьи. Мы уселись на нее бок о бок, и воцарилась тишина.
— Ну, — заговорил он наконец, — что бы ты хотела узнать?
— Ничего себе! Вы даром времени не теряете.
— Не вижу смысла в этом. У тебя наверняка множество вопросов. Постараюсь как можно точнее ответить на них.
— Как вы узнали, — спросила я, — что я тоже "поцелованная тьмой"? Вы ведь это знаете.
Он кивнул.
— Ева сказала нам.
Вот это сюрприз!
— Ева?
— Она может чувствовать то, что другие не могут. Правда, она не всегда понимает, что именно чувствует. Она знала лишь, что от тебя исходит странное ощущение, которое она испытывала рядом только с одним человеком. Поэтому она привела тебя ко мне.
— Наверно, можно было сделать это без того, чтобы я тащила все это барахло.
Он рассмеялся.
— Тут нет ничего личного. Она проверяла тебя. Хотела убедиться, что ты подходящая пара для ее внука.
— Какой в этом смысл? Он же мертв.
Я чуть не задохнулась, произнося эти слова.
— Все так, но для нее это по-прежнему важно. И между прочим, она считает, что ты ему подходишь.
— Странный способ продемонстрировать это. Если не считать того, что она свела меня с вами.
Он снова рассмеялся.
— Даже без нее Оксана, едва встретив тебя, поняла бы, кто ты такая. У "поцелованных тьмой" особая аура.
— Значит, она тоже может видеть ауру, — пробормотала я. — Что еще она может? Она должна уметь исцелять, иначе вы не были бы "поцелованным тьмой". Она хорошо владеет принуждением? Может проникать в чужие сны?
Эти вопросы застали его врасплох.
— Она сильна в принуждении, да...но как это — проникать в чужие сны?
— Это похоже на способность проникать в сознание другого человека, когда он спит. Не только в ваше. Там они могут вести беседу... ну... как будто просто встретились. У меня есть друг, который может делать это.
Судя по выражению лица Марка, это стало для него новостью.
— Твой друг? Тот, с которым ты связана?
— Нет... Другой пользователь духа.
— Другой? Скольких же ты знаешь?
— Формально троих. Теперь четверых, включая Оксану.
Марк отвернулся, с отсутствующим видом глядя на куст с розовыми цветами.
— Так много... просто невероятно. Я встретил лишь еще одного пользователя духа, и это произошло много лет назад. Он тоже был связан со своим стражем. Страж умер, и это нанесло ему тяжелейший удар. Он по-прежнему помогает нам, когда мы с Оксаной пытаемся в чем-то разобраться.
Я всегда боялась умереть и страшилась смерти Лиссы, хотя всерьез никогда не задумывалась, каково это будет — при наличии связи. Как скажется уход на оставшемся? На что это похоже — иметь зияющую дыру там, где раньше была теснейшая связь с другим?
— Он тоже никогда не говорил о проникновении во сны, — продолжал Марк и дружелюбно засмеялся; вокруг его голубых глаз собрались морщинки. — Я думал, что смогу помочь тебе, но, может, ты здесь, чтобы помочь мне.
— Не знаю, — с сомнением сказала я. — Думаю, вы с Оксаной гораздо опытнее во всем этом, чем мы.
— Где тот, с кем ты связана?
— В Америке. — Я не собиралась вдаваться в подробности, но почему-то чувствовала, что должна сказать ему правду. — Я... Я бросила ее.
— Что значит бросила? Ради этой поездки? Или совсем отказалась от нее?
Отказалась. Это слово было как пощечина, и внезапно перед моим внутренним взором возник последний день, когда я видела ее, всю в слезах.
— Я должна кое-что сделать, — уклончиво ответила я.
— Да, знаю. Оксана говорила мне.
— Говорила вам что?
Он явно заколебался.
— Она не должна была делать этого... Она пыталась не делать этого.
— Не делать чего? — Воскликнула я, охваченная тревогой по причине, которой не понимала.
— Она, ну... Она проникла в твое сознание. Во время завтрака.
Внезапно я вспомнила свои ощущения — покалывание в голове, жар и холод, прокатившиеся по телу.
— Что это означает точно?
— Пользователь духа может судить о человеке по его ауре. Однако Оксана способна проникать дальше, вглубь, и считывать более конкретную информацию. Иногда она вплетает в эту способность принуждение... но, как бы то ни было, результаты очень, очень значительные. Это плохо. Неправильно поступать так с тем, с кем ты не связан.
Мне понадобилось время, чтобы в полной мере осознать, о чем речь. Ни Лисса, ни Адриан не могут читать мысли других. Самое большее, что Адриан может сделать с точки зрения внедрения в сознание, это проникнуть в сон другого человека. Лисса и этого не может, даже в отношении меня. Я ее воспринимаю, она меня нет.
— Оксана почувствовала... Ох, не знаю, как объяснить. В тебе есть какое-то безрассудство. Ты в поисках чего-то. Твою душу переполняет жажда мести. — Внезапно он протянул руку и приподнял мои волосы. — Как я и думал. Ты отказница.
Я тряхнула головой, отбросив его руку.
— Подумаешь, большое дело! В вашем городе полно дампиров, не желающих быть стражами.
Марк по-прежнему казался мне приятным человеком, но я всегда терпеть не могла нравоучений.
— Да, но это потому, что они решили остаться дома. Ты... и другие вроде тебя... вы становитесь в некотором роде вершителями судеб. Вы одержимы охотой на стригоев на свой страх и риск и намерены лично исправить все зло, которое обрушила на нас целая раса. Это ни к чему хорошему не приводит. Я наблюдаю это все время.
— Все время? — Вздрогнув, спросила я.
— Как ты думаешь, почему число стражей убывает? Они уходят, чтобы иметь дома и семьи. Или сбегают, как ты, продолжая сражаться, но ни перед кем не держа ответа — если только не нанимаются телохранителями или охотниками на стригоев.
— Наемные дампиры...
Внезапно до меня дошло, откуда у некоролевских мороев вроде Эйба берутся стражи. Деньги могут все.
— Никогда не слышала ни о чем таком.
— Конечно. Думаешь, морои и другие стражи хотят, чтобы это стало широко известно? Хотят, чтобы это маячило перед вами как возможный и весьма соблазнительный вариант?
— Не понимаю, что плохого в охоте на стригоев. Сейчас, имея с ними дело, мы всегда защищаемся, не нападаем. Может, если бы дампиры сами отлавливали их, они не выросли бы в такую проблему.
— Может быть, но существуют разные способы, одни лучше, другие хуже. И когда ты выходишь на охоту такая, какая есть... с сердцем, переполненным печалью и местью... это не лучшее решение. Когда человек охвачен одной идеей, он небрежен к мелочам, а они зачастую очень важны. И то, что ты "поцелованная тьмой", лишь усложняет все.
Я скрестила на груди руки, с каменным выражением лица устремив взгляд вперед.
— Да, хорошо, но с этим я ничего не могу поделать.
И снова на его лице возникло удивленное выражение.
— Почему бы тебе просто не попросить ту, с кем ты связана, исцелить тебя от этой тьмы?
ОДИННАДЦАТЬ
Я смотрела на Марка несколько бесконечно долгих мгновений.
— Как вы сказали... исцелить?
Лицо Марка вытянулось, глаза полезли на лоб.
— Да, конечно. Она же может лечить всякие болезни? Почему не это?
— Потому что... — Я нахмурилась. — Это не имеет смысла. Тьма... то есть все эти побочные эффекты... она исходит от самой Лиссы. Если бы эту тьму можно было просто исцелить, почему она не избавилась от нее сама?
— Потому что когда она в ней, то слишком глубоко проникает, слишком связана со всем ее существом. Она не может вылечить себя в точности так, как вылечивает других. Но поскольку ваша связь затягивает эту тьму в тебя...
Сердце бешено заколотилось. То, что он предлагал, было слишком легко и поэтому выглядело нелепо. Нет, это просто чушь, и точка. После всего, через что мы прошли, Лисса не может исцелить эту ярость и депрессию — точно простуду или сломанную ногу. Виктор Дашков, мерзкий заговорщик, тем не менее потрясающе много знал о духе и кое-что объяснил нам. Другие четыре стихии имеют материальную природу, но дух исходит из разума и души. Чтобы делать столь мощные вещи, как, скажем, исцеление, требуется затратить огромное количество психической энергии, что неизбежно сопровождается разрушительными побочными эффектами. Мы с самого начала боролись с ними, но совсем избавиться от них так и не удалось.
— Если бы это было возможно, — сказала я, — тогда все так поступали бы. Госпожа Карп не сошла бы с ума. Анна не покончила бы жизнь самоубийством. То, о чем вы говорите, слишком легко.
Марк не знал, о ком конкретно я говорю, но это не имело значения с точки зрения сути.
— Совсем нелегко, потому что требует осторожного балансирования, а также круга доверия и силы между двумя людьми. Нам с Оксаной понадобилось много времени, чтобы научиться... много тяжких лет...
Его лицо омрачилось; можно лишь представить, что это были за годы. Мы с Лиссой были вместе не так уж долго (относительно), и то как часто нам приходилось тяжело. Марк с Оксаной прожили с этим гораздо дольше. Наверно, временами было просто невыносимо. Медленно, по-прежнему потрясенно, я начинала верить, что все сказанное им правда.
— Но теперь-то у вас все в порядке?
— Хм... — Кривая улыбка тронула его губы. — Не сказал бы, что идеально. Но по крайней мере, наша жизнь управляема. Оксана оттягивает исцеление, пока мы еще в силах справляться и без него, поскольку оно забирает у нее много сил, опустошает и ограничивает ее возможности в целом.
— Что вы имеете в виду?
— Она по-прежнему многое может делать... исцеление, принуждение... но не на том уровне, как могла бы, если бы время от времени не исцеляла меня.
— Ох! Тогда... Не могу. Не могу поступить так с Лиссой.
— По сравнению с тем, что происходит с тобой? Роза, поверь мне, она сочтет это справедливым обменом.
Я снова мысленно вернулась к нашей последней встрече. Подумала о том, как бросила Лиссу, несмотря на ее мольбы. Подумала об унынии и подавленности, которые она испытывает во время моего отсутствия. Подумала об ее отказе исцелить Дмитрия, когда я верила, что, может, для него еще сохранилась надежда. Скверные подруги мы обе, ничего не скажешь.
Я покачала головой и еле слышно сказала:
— Не знаю... Не знаю, правы ли вы.
Марк бросил на меня долгий взгляд, но углубляться в эту проблему не стал. Поднял взгляд на солнце с таким видом, как будто по его расположению мог определить время. Скорее всего, и правда мог. В конце концов, необходимость выживать в дикой местности должна была научить его многому.
— Они там наверняка удивляются, почему мы тут так надолго застряли. Однако, прежде чем уйти... — Он вытащил из кармана маленькое, совсем простое серебряное колечко. — Научиться исцелять требует времени. Что меня беспокоит больше всего, это мстительное настроение в тебе, и тьма лишь отягощает его. Возьми это.
Он протянул кольцо. Я заколебалась, но потом взяла его.
— Что это?
— Оксана наделила его духом. Исцеляющее заклинание.
И снова я испытала потрясение. Морои постоянно с помощью разных стихий зачаровывают предметы. Наши колы смертоносны для стригоев, поскольку зачарованы всеми четырьмя стихиями. Виктор использовал магию земли, чтобы наложить заклинание вожделения на ожерелье. Даже татуировка Сидни в некотором роде талисман. Почему бы и дух не мог зачаровывать предметы? Правда, до сих пор я с этим не сталкивалась. Скорее всего, потому, что силы Лиссы были все еще слишком новы для нас, слишком неисследованны.
— Что оно делает? В смысле, какого рода исцеление?
— Оно поможет тебе совладать с темными эмоциями. Не избавит от них совсем, но ослабит... поможет яснее мыслить. Не исключено, что избавит от неприятностей. — Я хотела надеть кольцо, но он покачал головой. — Надень его, когда почувствуешь, что не в силах справиться с собой. Запас магии в нем не бесконечен. Он уменьшается, как в любом другом амулете.
Я пристально смотрела на кольцо, внезапно осознав, какие новые возможности передо мной открываются, и сунула его в карман.
