— Не верю я в это, — заявила она. — Ты слишком слабая. И слишком нарядная.
Нарядная? Неужели? Я себя такой не ощущала — в обтрепанных в стычках джинсах и футболке. Хотя... разглядев девочку внимательнее, я могла понять ее позицию. Одежда на ней была чистая, но ее джинсы выглядели совсем древними, а на коленках даже прорвались. Блузка простая, когда-то белая, но со временем пожелтевшая и, по-видимому, самодельная. Может, по сравнению с ней я и выглядела нарядной. Конечно, если кто-то и заслуживал такой характеристики, то это Сидни. В ее костюме можно было отправляться на деловую встречу, и ей не приходилось в недавнем прошлом сбегать из тюрьмы и драться.
Правда, Ангелину она совсем не интересовала. Возникло чувство, что алхимиков здесь относят к странной категории людей, отличающихся от тех, кто способен вступать в браки с хранителями. Алхимики привозят припасы и уезжают. Для этих людей они почти "кормильцы". Это поражало. Хранители больше уважали тех людей, которых представители моего рода презирали.
Как бы то ни было, я не знала, что ответить Ангелине. Неприятно, когда тебя называют слабой и ставят под сомнение твою храбрость. Мой норов на мгновение взыграл, но не вступать же в драку с дочерью хозяев? И вдаваться в детали убийства Татьяны я тоже не собиралась. В итоге я просто пожала плечами и заметила:
— Внешность обманчива.
— Да, — холодно ответила Ангелина. — Это точно.
Она подошла к маленькому сундуку в углу и достала оттуда что-то вроде ночной рубашки.
— Смотри не испачкай мою постель, — предостерегла она меня и перевела взгляд на Сидни, сидящую на втором матраце, — Мне плевать, что будет с постелью Паулетты.
— Паулетта — твоя сестра? — спросила я, пытаясь получить какое-то представление об этой семье.
Похоже, что бы я ни сказала, это раздражало девочку.
— Конечно нет.
И Ангелина удалилась, хлопнув дверью. Я изумленно смотрела ей вслед.
Сидни зевнула и вытянулась на постели.
— Скорее всего, Паулетта... ну, не знаю. Любовница Раймонда. Вторая жена.
— Что? — воскликнула я. Морой, женившийся на человеческой женщине и имеющий любовную связь с моройкой? Похоже, близок предел моей способности удивляться. — И она живет с его семьей?
— Не проси у меня объяснения. Я вникаю в ваши извращенные представления о жизни ровно в той мере, в какой это необходимо.
— Это не мои представления о жизни, — возразила я.
Зашла Сара, извинилась за Ангелину и спросила, не нужно ли нам что-нибудь. Мы заверили ее, что все прекрасно, и горячо поблагодарили за гостеприимство. После ее ухода мы с Дмитрием распределили смены. Я предпочла бы, чтобы мы оба бодрствовали, поскольку не была уверена, что Ангелина не перережет кому-нибудь во сне горло. Однако мы оба нуждались в отдыхе и не сомневались, что мгновенно среагируем, если в нашу дверь начнут ломиться.
Итак, предоставив Дмитрию караулить первому, я свернулась калачиком на постели Ангелины, стараясь "не испачкать" ее. Она оказалась удивительно удобной. А может, я просто сильно устала, так сильно, что почти сразу меня покинули все тревожные мысли — и о возможной казни, и о потерянном родственнике Лиссы, и о лесных вампирах. Глубокий сон окутал меня... но это был не мой сон. Реальность сместилась, и я почувствовала, что меня затягивает в сон, вызванный магией духа.
Адриан!
Эта мысль взволновала меня. Я скучала по нему и страстно желала поговорить с кем-нибудь напрямую после всего, что видела при дворе. Во время нашего бегства разговаривать особо было некогда, и, оказавшись в лесной глуши, в этом странном, новом для меня мире, я остро нуждалась в том, чтобы попасть в нормальную и цивилизованную обстановку.
Вокруг меня начал формироваться мир сна, становясь все отчетливее. Это оказалось совершенно незнакомое место, официальная приемная с креслами и кушетками, на которых лежали бледно-лиловые подушки. На стенах висели в ряд картины маслом, в углу стояла большая арфа. Я уже давно поняла, что невозможно предугадать, куда перенесет меня Адриан или во что оденет. По счастью, и здесь я оказалась в джинсах и футболке, со свисающим с шеи голубым амулетом — назаром.
Я в тревоге оглядывалась — так хотелось поскорее найти и обнять самого Адриана. Увы, мой взгляд наткнулся совсем не на его лицо.
Это был Роберт Дору.
И рядом с ним Виктор Дашков.
ДЕСЯТЬ
Если ваш бойфренд обладает способностью проникать в сны, вы волей-неволей усваиваете несколько уроков. Один из самых важных — что физические действия во сне ощущаются в точности так, как наяву. Скажем, поцелуй. Мы не раз целовались с Адрианом во сне с такой страстью, что тело просто ныло от желания зайти дальше. И хотя я пока ни на кого во сне не нападала, готова поспорить, что удары были бы так же болезненны, как в реальном мире.
Не колеблясь, я бросилась на Виктора — то ли чтобы просто врезать ему, то ли чтобы задушить. И то и другое казалось хорошей идеей. Однако в результате я не смогла сделать ничего. Кинувшись к нему, я ударилась о невидимую стену... больно. Она не только блокировала его от меня, но и с силой отбросила назад. Я попыталась устоять, но ничего не вышло, и я упала, сильно ударившись о землю. Сказано же... сны ощущаются как реальная жизнь.
Я сердито смотрела на Роберта, со смешанным ощущением злости и неловкости; последнее я попыталась скрыть.
— Вы что, пользователь духа, владеющий телекинезом?
Мы знали, что это возможно, но ни Лисса, ни Адриан таким умением не обладали. Мне совсем не нравилась идея того, что Роберт способен швырять предметы и создавать невидимые барьеры. Еще одно затруднение, а нам и без того хватало проблем.
— Я управляю этим сном, — загадочно ответил Роберт.
Виктор смотрел на меня сверху вниз, как всегда оценивающе, с этим своим самодовольным выражением лица. Осознав, в каком унизительном положении оказалась, я вскочила и заняла боевую позицию, задаваясь вопросом, может ли Роберт удерживать стену постоянно.
— Ну что, перебесилась? — спросил Виктор. — Если будешь вести себя как цивилизованный человек, наш разговор окажется гораздо более приятным.
— Меня вообще не интересуют никакие разговоры с вами! — взорвалась я. — Единственное, что меня интересует, — это как выследить вас в реальном мире и снова сдать властям.
— Очаровательно. Будем сидеть в одной камере.
Я вздрогнула.
— Да, — продолжал он. — Мне известно обо всем случившемся. Бедная Татьяна. Такая трагедия! Такая потеря!
Его насмешливый, театральный тон породил в моем сознании волнующую идею.
— Вы... Вы никак в этом не замешаны?
Бегство Виктора из тюрьмы породило в среде мороев массу параноидальных страхов. Морои были убеждены, что он доберется до всех них. Зная правду о его бегстве, я отмахивалась от всех этих рассуждений и считала, что он просто залег на дно. Сейчас, вспомнив, что когда-то он мечтал затеять революцию в среде мороев, я задумалась, не был ли настоящим убийцей королевы этот самый известный в нашем мире злодей.
Виктор хмыкнул.
— Едва ли. — Заложив руки за спину, он начал расхаживать по комнате, делая вид, что изучает предметы искусства. Мне снова стало интересно, долго ли будет действовать щит Роберта. — Я достигаю своих целей гораздо более сложными методами. Я не стал бы опускаться до такого — как и ты.
Я была готова заметить, что издевательства, которым он подвергал Лиссу, вряд ли можно считать таким уж сложным методом, но тут до моего сознания дошли его последние слова.
— Вы считаете, что это не я сделала?
Он отвернулся от картины с изображенным на ней мужчиной в цилиндре и с тростью.
— Конечно нет. Ты никогда не делаешь ничего, требующего такой предусмотрительности. И если мне достоверно описали картину преступления, ты никогда не оставила бы столько улик.
Его слова были для меня и оскорбительны, и приятны.
— Спасибо за доверие, а то я беспокоилась, что вы обо всем этом думаете. — Он улыбнулся в ответ; я скрестила на груди руки. — Как вы узнаёте, что происходит при дворе? У вас есть шпионы?
— Такие новости быстро распространяются по моройскому миру, — ответил Виктор. — И я не нахожусь в полной изоляции. Мне стало известно об ее убийстве почти сразу же после того, как оно произошло. Равно как и о твоем эффектном бегстве.
Мое внимание было сосредоточено на Викторе, но время от времени я бросала быстрый взгляд на Роберта. Он молчал, и по отсутствующему выражению его глаз было непонятно, осознает ли он вообще смысл того, о чем говорится. Когда я видела его, меня всегда начинало трясти — он представлял собой выдающийся пример наихудшего воздействия духа.
— Вам-то какое дело до всего этого? И почему, черт побери, вы беспокоите меня во сне?
Виктор продолжал расхаживать, остановившись лишь на мгновение, чтобы пробежать кончиками пальцев по гладкой деревянной поверхности арфы.
— Потому что меня чрезвычайно интересует моройская политика. И мне хотелось бы знать, кто в ответе за это убийство и какую игру они затеяли.
Я усмехнулась.
— Похоже, вы просто завидуете тому, что не сами дергаете за ниточки.
Он отдернул руку от арфы и вперил в меня взгляд своих бледно-зеленых глаз, так похожих на глаза Лиссы.
— Твои остроумные комментарии ничего не дадут. Ты можешь либо принять нашу помощь, либо нет.
— Вы — последний, от кого я хотела бы принять помощь. Я не нуждаюсь в ней.
— Ну конечно, у тебя ведь все складывается прекрасно. Теперь, когда ты сбежала, да еще в обществе того, кого многие до сих пор считают стригоем... — Виктор сознательно сделал паузу. — Знаешь, если я найду вас, то могу застрелить обоих, и по возвращении меня встретят как героя.
— Не стала бы ставить на это. — Я чувствовала, как растет гнев, порожденный и гнусными намеками, и серьезными неприятностями, которые он когда-то навлек на нас с Дмитрием. Собрав всю силу воли, я тихо ответила убийственным тоном: — Это я найду вас. И вряд ли вы доживете до встречи с властями.
— Мы уже установили, что расчетливое убийство не в твоем стиле.
Виктор сел в кресло с лежащей на нем подушкой и устроился поудобнее. Роберт продолжал стоять с тем же отсутствующим выражением лица.
— Итак, прежде всего нам нужно определиться с тем, зачем понадобилось убивать королеву. Ее жесткий характер вряд ли мог послужить мотивом, поскольку реального вреда она никому не причиняла. Такие преступления совершаются ради власти, ради выгоды, чтобы осуществить свои тайные планы. Насколько мне известно, самым спорным поступком Татьяны в последнее время был возрастной закон... да, тот самый. Тот, при упоминании которого ты так сердито смотришь на меня. Это наводит на мысль, что убийца был противником принятого закона.
Я не хотела иметь никаких дел с Виктором. Не хотела вести с ним рациональные дискуссии. Мне бы каким-то образом понять, где он в реальном мире, и еще раз попробовать врезаться в невидимую стену. Чем я рискую? Подумаешь, стукнусь. Поэтому я с искренним удивлением услышала собственные слова:
— Или это люди, заинтересованные в том, чтобы осуществить кое-что похуже... кое-что, неприемлемое для дампиров. Считавшие, что ее закон слишком мягкий.
Мое заявление застало Виктора врасплох; признаюсь, это было чрезвычайно приятно — видеть, как его брови изумленно поползли вверх... Нетрудно предположить, что такой вариант этот искусный интриган даже не рассматривал.
— Интересно... — произнес он наконец. — Возможно, я недооценивал тебя, Роза. Блестящее умозаключение.
— Ну... Это не совсем мое умозаключение.
Виктор ждал. Даже Роберт вышел из состояния прострации и сосредоточился на мне; жуткое ощущение.
— Это умозаключение самой Татьяны. В общем, даже не умозаключение. Она прямо говорит об этом... то есть пишет в записке, которую мне оставила.
С какой стати я все это им выкладываю? Хотя, по крайней мере, я снова удивила Виктора.
— Татьяна Ивашкова оставила тебе записку с тайной информацией? Зачем?
Я прикусила губу и уставилась на одну из картин, изображающую элегантную моройку с точно такими же зелеными глазами нефритового оттенка, как у большинства Дашковых и Драгомиров. Может, Роберт воспользовался для создания этого сна воспоминаниями об особняке Дашковых времен их детства? Заметив краем глаза какое-то движение, я тут же снова переключила внимание на братьев.
Виктор встал и шагнул ко мне, не скрывая любопытства.
— Это не все. Что еще она рассказала тебе? Она знала, что ей угрожает опасность. Понимала, что это как-то связано с законом... но ведь этим все не исчерпывалось?
Я молчала; в сознании начала формироваться совершенно безумная идея. Я всерьез задумалась над тем, не может ли Виктор помочь мне. Впрочем, если вспомнить прошлое, идея была не такой уж безумной, ведь я уже помогла ему сбежать из тюрьмы именно для того, чтобы заручиться его помощью.
— Татьяна говорит...
Должна ли я рассказать ему? Должна ли выдать тайну, неизвестную даже Лиссе? Если Виктору станет известно, что существует еще один Драгомир, он может использовать эту информацию для своих личных интриг. Как именно? Этого я не знала, но давным-давно усвоила, что от него можно ожидать самых непредсказуемых действий. И тем не менее... Виктор был в курсе многих моройских секретов. Интересно было бы посмотреть, как он и Эйб состязаются в хитрости. И, без сомнения, ему было очень многое известно о Драгомирах и Дашковых.
— Татьяна говорит, что существует еще один Драгомир. Что у отца Лиссы была связь, и если я смогу найти этого второго Драгомира, то тем самым помогу Лиссе занять место в Совете.
Виктор и Роберт изумленно посмотрели друг на друга, и я поняла, что мой план провалился. Виктору нечего сообщить мне. Это я, я только что выдала очень ценную информацию. Черт, черт, черт!
Он снова обратил на меня изучающий взгляд.
— Значит, Эрик Драгомир не был таким святым, каким пытался казаться.
Я стиснула кулаки.
— Не оскорбляй ее отца.
— У меня и в мыслях этого не было. Мне очень нравился Эрик. Но да... Если все так и есть, Татьяна права. Василиса формально будет иметь поддержку семьи, и ее либеральные взгляды определенно вызовут трения в Совете, который, похоже, не способен самостоятельно начать мыслить по-иному. — Он негромко рассмеялся. — Да, я прямо вижу, как огорчатся многие люди — включая убийцу, планирующего оказать давление на дампиров. И как сильно он — или она — не хочет, чтобы эти сведения выплыли наружу.
— Кто-то уже попытался уничтожить записи, связывающие отца Лиссы с его любовницей, — снова, не подумав, выпалила я.
Как я себя за это ненавидела! Ведь не хотела же выдавать братьям новую информацию. Не хотела подыгрывать им, будто мы все здесь заодно.
— Позволь мне угадать, — сказал Виктор. — Именно этим ты и занимаешься? Ищешь бастарда Драгомира.
— Эй, не смейте...
— Это просто фигура речи, — прервал меня он. — Если я правильно представляю себе вас обеих — а мне кажется, так оно и есть, — Лисса отчаянно старается восстановить твое доброе имя при дворе, а в это время вы с Беликовым предпринимаете изрядно приправленную сексом авантюру с целью найти ее брата или сестру.
