— Ничто не может навредить мне. — Она все еще цеплялась за него, немного отклоняясь назад, чтобы изучить его лицо. — Я боюсь за тебя, Стефан, за то, что он может сделать с тобой. И за то, что он может заставить тебя видеть... — Ее голос дрожал. — О, Стефан, уходи, сейчас, прежде чем придет он. Он может найти тебя, используя меня. Пожалуйста, уходи...

— Можешь просить меня о чем угодно, только не об этом Елена, — сказал Стефан. Убийце придется вырвать каждый его нерв, каждый мускул, чтобы заставить покинуть ее сейчас.

— Стефан, это только сон, — отчаянно сказала Елена, проливая новые слезы. — Мы не можем на самом деле дотрагиваться друг до друга, мы не можем на самом деле быть вместе. Это не правильно...

Стефана это не волновало. Все это не было похоже на сон. Все это выглядело реальным. И даже во сне он не собирался бросить Елену. Никакая сила ни в небесах, ни в аду не могла заставить его...

— Плохая шутка. Сюрприз! — сказал новый голос, которого Стефан никогда ранее не слышал. Инстинктивно, он понял, что это голос убийцы. Охотник среди охотников. И когда он обернулся, он вспомнил то, что сказала Викки, бедная Викки.

Он напомнил ему дьявола.

Дьявола, красивого и белокурого. Он носил изношенный плащ, как и описывала Викки. Грязный и потрепанный. Он был похож на обычного человека с улицы любого большого города, за исключением того, что он был слишком высок, а его глаза были слишком ясны и проницательны. Электрически синие, подобно морозному небу. Его волосы были почти белы, и стояли ежиком, как будто растрепаны взрывом холодного ветра. Его широкая улыбка причиняла Стефану огромную боль.

— Сальваторе, если не ошибаюсь, — сказал он, сделав поклон. — И, конечно же, красивая Елена. Красивая мертвая Елена. Прибыл, чтобы присоединиться к ней, Стефан? Вы двое были созданы, чтобы быть вместе.

Он выглядел молодым, старше, чем Стефан, но все же молодым. Но он таковым не являлся.

— Стефан, уходи сейчас же — прошептала Елена. — Он не может причинить боль мне, зато тебе может. Он может заставить случиться чему-то, и это будет следовать за тобой из сна.

Рука Стефана только сильнее прижала ее к нему.

— Браво! — мужчина в плаще поаплодировал, оглянувшись, как будто поощряя невидимую публику. Он немного шатался, если бы он был человеком, Стефан подумал бы, что он пьян.

— Стефан, пожалуйста, — шептала Елена.

— Некультурно уходить, не представившись друг другу, — сказал белокурый мужчина. Он подошел на два шага ближе, держа руки в карманах. — Разве ты не хочешь узнать, кто я?

Елена трясла головой, не в отрицании, а в поражении, и опустила голову на плечо Стефана. Он провел рукой по ее волосам, и прижал голову к себе, желая оградить всю ее от этого сумасшедшего.

— Я хочу узнать, кто ты, — ответил он, смотря на белокурого мужчину.

— Не понимаю, тогда почему ты все это время не спрашивал об этом меня лично, — рассуждал мужчина, царапая щеку своим средним пальцем. — А, расспрашивал обо мне других. Я единственный, кто может тебе ответить. Я живу уже долго.

— Насколько? — спросил не впечатленный Стефан.

— Довольно долго... — пристальный взгляд белокурого мужчины стал мечтательным, как будто он начал вспоминать прошлое. — Я ломал шеи еще, когда ваши предки строили Колизей. Я убивал вместе с армией Александра. Я боролся в троянской Войне. Я стар, Сальваторе. Я, один из Древних. В моих самых ранних воспоминаниях я носил бронзовый топор.

Медленно, Стефан кивнул.

Он слышал о Древних. О них шептали среди вампиров, но никто из тех, кого знал Стефан, не встречал их. Каждый вампир был обращен другим вампиром, в последствии обмена крови. Но давно, очень давно, появились Древние, те, кто не был обращен. Они были теми, с которых все началось. Никто не знал, как они появились, сразу будучи вампирами. Но их Силы были легендарны.

— Я помог уничтожить Римскую империю, — мечтательно продолжал белокурый мужчина. — Они называли нас варварами, и ничего не поняли! Война, Сальваторе! Нет ничего подобного ей. Европа тогда была захвачена. Я решил придерживаться сельской местности и наслаждаться. Странно, ты знаешь, люди никогда не чувствовали себя комфортно рядом со мной. Часто, только взглянув на меня, они крестились и убегали. — Он потряс головой. — Но одна женщина пришла и попросила у меня помощи. Она была девицей в домашнем хозяйстве барона, и ее маленькая хозяйка была больна. Умирала, как она говорила. Она хотела, чтобы я сделал с ней что-нибудь. И так... — улыбка вернулась к нему и, становилась все шире и шире, — я это сделал. Она была той еще штучкой.

Стефан повернул свое тело так, чтобы Елена была как можно более защищенной от него, и потом, какое-то мгновение, он тоже тряс головой. Он должен был знать, должен был предположить. И так все воспоминания вернулись к нему. Смерть Викки и Сью было его рук делом. Он вспоминал цепь событий, которая закончились здесь. — Катрин, — сказал он, поднимая голову, чтобы посмотреть на мужчину. — Ты, вампир, который обратил Катрин.

— Спас ее жизнь, — поправил белокурый мужчина таким тоном, как будто Стефан сглупил на уроке. — Которую твоя маленькая возлюбленная забрала с собой.

Имя. Стефан пытался вспомнить имя, зная, что Катрин когда-то его упоминала. Он мог слышать слова Катрин в своих мыслях "...я проснулась посреди ночи, и увидела мужчину, которого привела моя горничная, Гудрен. Я испугалась. Его звали Клаус, я слышала, что люди в деревне говорят, что он злой..."

— Клаус, — белокурый мужчина сказал мягко, как будто с чем-то соглашаясь. — Именно так она называла меня. Она возвратилась ко мне после того, как два маленьких итальянских мальчика бросили ее. Она сделала для них все, обратила их в вампиров, подарив им вечную жизнь, а они просто бросили ее. Очень странно.

— Все было не так, — сквозь зубы выдавил Стефан.

— А еще более странно то, что она никогда не брала верх над вами, Сальваторе. Особенно над тобой. Она всегда была между вами. Я пытался вызвать у нее чувства ко мне, но у меня так ничего и не получилось. Возможно, мне следовало просто убить ее, я не знаю. Но за это время я привык, что она всегда рядом. Она никогда не была самой яркой. Но она была хорошенькой, и знала, как развлечься. Я показал ей, как можно наслаждаться убийством. В конечном счете, она немного рехнулась, ну и что с того? Я не хотел, чтобы она стала такой.

В сердце Стефана больше не было и частички любви к Катрин, но он понял, что все еще ненавидит мужчину, который сделал ее такой, какой она была к концу своей жизни.

— Люблю ли я развлекаться? — Клаус ткнул себя в грудь, словно в неверии. — Ты уничтожил Катрин, хотя это скорее заслуга твоей маленькой подружки. Прямо сейчас, она является пылью. Едой червей. Но твоя крошка, к сожалению, вне моей досягаемости. Ты находишься в высшем мире, разве это не странно, Елена? Почему ты не здесь с нами?

— Если бы я только могла, — прошептала Елена, подняв голову и бросив на него ненавистный взгляд.

— О, это хорошо. А пока мне хватит и ваших друзей. Сью была такой сладенькой девочкой. — Он облизнул губы. — А Викки была привлекательной. Тонкое тело, все при ней. Она больше напоминала девятнадцатилетнюю, чем семнадцатилетнюю.

Стефан шагнул вперед, но Елена его поймала.

— Стефан, не делай этого! Это его территория, он ею управляет. А его Сила намного больше наших.

— Точно. Это, моя территория. Нереальность. — Клаус вновь усмехнулся своей странной злобной усмешкой. — Где совершенно бесплатно осуществляются ваши самые жуткие кошмары. Например, — сказал он, взглянув на Стефана, — Какой бы ты хотел увидеть свою возлюбленную в ее настоящем обличье? Без косметики? — Елена издала мягкий звук, похожий стон. Стефану показалось, что она напряглась.

— Сколько времени прошло с тех пор, как она умерла? Примерно шесть месяцев? Знаешь, что происходит с телом, когда оно лежит под землей в течение шести месяцев? — Клаус снова облизнул губы, как собака.

Теперь Стефан все понял. Елена задрожала и, согнув голову, пыталась от него отойти, но он только сильнее прижал ее к себе.

— Все в порядке, — он сказал ей мягко. И обратился к Клаусу:

— Ты забываешься. Я не человек, который боится темноты и трясется от вида крови. Я знаю о смерти, Клаус. Она не пугает меня. — Да, но разве она тебя не волнует? — Голос Клауса понизился и прозвучал низко и словно опьянено. — Разве это не возбуждает? Зловоние, гниль и жидкости разлагающейся плоти? Разве это не приводит в восторг?

— Стефан, позволь мне уйти. Пожалуйста. — Елена дрожала, отталкивая его своими руками и все время отворачивая голову, чтобы он не мог увидеть ее лицо. Ее голос звучал так, будто она плакала. — Пожалуйста.

— Единственная Сила, которая здесь у тебя есть, это сила иллюзии, — сказал Стефан Клаусу. Он держал Елену рядом с собой, прижимаясь щекой к ее волосам. Он чувствовал изменения в теле, которое он держал. Волосы под его щекой, стали жестче, а кожа поморщилась.

— У некоторых под землей загар остается прежним, — уверил его Клаус, яркие глаза словно усмехались.

— Стефан, я не хочу, чтобы ты смотрел на меня...

Все еще смотря на Клауса, Стефан мягко отодвинул жесткие белые волосы и погладил лицо Елены, игнорируя грубость, которую он чувствовал на пальцах.

— Но конечно в основном тело только разлагается. Ты теряешь все: кожу, плоть, мускулы, внутренние органы, все это уходит в землю...

Тело в руках Стефана истощалось. Он закрыл глаза и стал более напряженным из-за ненависти к Клаусу, сжигающей его. Иллюзия, это все только иллюзия...

— Стефан... — он услышал сухой шепот, слабый как будто кто-то медленно рвал бумагу. Этот звук висел в воздухе с минуту, а затем исчез, и Стефан провел рукой по груде костей.

— Наконец все заканчивается вот так. Более двухсот отдельных частей. Их можно с легкостью перенести куда захочешь... — С другой стороны помещения послышался странный скрип. От белого гроба начала отъезжать крышка. — Почему ты не делаешь почестей, Сальваторе? Помести Елену туда, где ей самое место.

Стефан, колеблясь, опустился на колени и посмотрел на стройные белые кости в его руках. Это была иллюзия, Клаус просто управлял сном Бонни и показывал Стефану то, что хотел. Он действительно не мог навредить Елене, но сильная защитная ярость в Стефане не могла признать это. Тщательно, Стефан положил хрупкие кости на землю, мягко к ним прикасаясь. Его губы скривились в презрении, когда он взглянул на Клауса.

— Это не Елена, — сказал он.

— Разумеется она. Я узнал бы ее где угодно. — Клаус раскинул руки и продекламировал, "я знал женщину, даже кости ее были прекрасны..."

— Нет. — Пот стекал каплями со лба Стефана. Он закрылся от голоса Клауса и начал концентрироваться, сжав кулаки, от напряжения у него вздымались мускулы. Борьба с Силой Клауса походила на выталкивание валуна на гору. Но там, где якобы лежала Елена, тонкие кости начали дрожать, и слабый золотой свет засиял вокруг них.

— "Одежда, кости и пучок волос... дурак, он назвал их красивой леди..."

Свет мерцал, и кости, словно танцуя, соединялись вместе. Тепло и золото поселилось в них, обволакивая их. Кости поднялись в воздух. Затем появилась невыразительная форма из тусклого света. Пот скатился до глаз Стефана, и он чувствовал, будто его легкие сейчас взорвутся.

— "Глина лежит неподвижно, а кровь нет..."

Волосы Елены, как длинное и шелковистое золото, ниспадали по пылающим плечам. Сначала форма Елены была размытой, но затем полностью зафиксировалась, сформировалось лицо. С нежностью, Стефан восстановил каждую деталь. Маленький нос, губы, похожие на лепесток розы. Белый свет циркулировал вокруг фигуры, создавая тонкое платье. — "И трещина в чашке открывает дорогу к земле мертвых..."

— Нет. — Голова Стефана кружилась, он чувствовал, как последняя волна Силы сошла с него. Воздух входил, поднимая грудь фигуры, затем глаза, синие как лазурит, открылись.

Елена улыбнулась, и он чувствовал пламя ее любви, направленное на него.

— Стефан.

Она приподняла подбородок, как гордая королева.

Стефан обратился к Клаусу, который сейчас был абсолютно безмолвен.

— Вот она, — отчетливо сказал Стефан, — это Елена. А не тот пустой скелет, лежащий на земле. Вот она, Елена, и что бы ты не делал, ты этого не изменишь.

Он протянул руку, Елена взяла ее и ступила к нему. Когда они коснулись он, почувствовал какой-то толчок, и ее Силы потекли в него. Они стояли рядом, напротив белокурого мужчины. Стефан еще никогда в жизни не чувствовал себя настолько сильным и непобедимым. Клаус просто пялился на них секунд двадцать, а потом словно обезумел.

Его лицо исказилось от ярости. Стефан почувствовал могущественные волны злой Силы, которые разбивались об него и Елену, он использовал всю свою Силу, чтобы сдерживать их. Водоворот темной ненависти пытался их разлучить, воя на всю комнату, уничтожая все на своем пути. Потухшие свечи летали в воздухе, будто захваченные торнадо. Сон разрушался вокруг них.

Стефан цеплялся за руку Елены. Ветер трепал ее волосы, которые хлестали ей в лицо.

— Стефан! — Кричала она, надеясь, что он ее услышит. Он разобрал ее голос в своих мыслях.

— Стефан, слушай меня! Тебе нужно кое-что сделать, чтобы остановить его. Тебе нужна жертва, Стефан, найди одну из его жертв. Только жертва знает...

Шум был невыносимым, как будто все вокруг, даже пространство и время рвалось на части. Стефан почувствовал, как руки Елены оторвались от него. С криком отчаяния, он потянулся за ней, но ничего не почувствовал. Сила Клауса высушила его, и он больше не мог держаться в сознании. Тьма поглотила его.

Бонни все видела.

Это было странно, но как только она отступила, позволив Стефану подойти к Елене, то физически перестала существовать во сне. Как будто она больше не была актером, но действие на сцене все еще продолжалось. Все что она могла делать, это наблюдать.

Под конец она испугалась. Ей не хватало сил, чтобы удерживать сон, и, наконец, все взорвалось, выбросив ее, назад в комнату Стефана.

Он лежал на полу, словно труп. Очень бледный. Но когда Бонни тащила его, пытаясь положить на кровать, его грудь вздымалась, и она слышала, что он задыхается.

— Стефан? С тобой все хорошо?

Он дико осмотрелся, как будто хотел что-то найти.

— Елена! — начал он, но затем остановился, поскольку к нему постепенно возвращались все воспоминая.

Его лицо скривилось. Бонни с ужасом подумала, что он собрался плакать, но он только закрыл глаза и опустил голову в свои руки.

— Стефан?

— Я потерял ее. Я не мог сопротивляться.

— Я знаю. — Бонни немного понаблюдала, а затем, собрав всю свою храбрость, встала на колени рядом ним и коснулась его плеча. — Я сожалею.

Его голова резко поднялась, зеленые глаза казались сухими, но настолько расширенными, что выглядели полностью черными. Его ноздри колыхались, а губы раскрылись в оскале.

— Клаус! — Выплевывал он, будто проклятие. — Ты видела его?

— Да, — отступая, сказала Бонни. Она сглотнула. — Он сумасшедший, правда?