ссыльнопоселенец - 2

После чего ласково погладила холодную вороненую сталь винтовки. Модификантка отдала ей почти все патроны, оставив себе пяток. Мол, все едино стрелять пока не умеет. А Полине пусть древнее, но оружие в руках вернуло ощущение свободы. Возможности защитить себя и своих товарищей, да что там говорить, фактически, возможность снова встать в строй. Пусть ополченцами, или волонтерами, но на равных. А нее, для бывшего лейтенанта Второго Пехотного полка Полины Морозовой, осужденной за "умышленное убийство двух и более лиц", совершенное на планете-курорте, это очень много значило.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Очнулся я, если судить по хронометру, нескоро. Часа четыре в отключке валялся. Точно, четыре часа тридцать две минуты. Это достаточно просто было увидеть, когда "сетка" включилась. Она сразу выдала "график аварийных отключений", так сказать.

Зато, включив нейросеть, увидел не красный, а желтый уровень повреждений тела. Мой внутренний диагност показал уже практически восстановленную кровопотерю, и механические воздействия, приведшие к сложным, но излечимым травмам. Вообще, эти диагносты так себе, только общую информацию и могут выдать, собирая ее с каких-то хитрых нервных центров.

Зато сообщений от Веры целых шесть, и по одному от Федора и Сэма Брауна. Так что срочно читать. Тем более, что Шейла спит на широкой лавке-лежанке под окном, напротив почти погасшего очага.

Прочитав сообщения, наполненные тревогой, и два завершающих от Веры, с откровенной паникой, я вышел в местную паутинку.

-"Вер, здравствуй. Я жив." — Едва я отослал эту коротенькую весточку, как мгновенно пришел ответ.

-"Ты где? Почему не отвечал так долго?"

-" В зимовье. Был без сознания, так как ранен в задницу."

-"Насколько сильно ранен? Какие повреждения? Сможешь ли продержаться до прихода помощи?" — Вера сразу ухватила быка за рога. Я давно заметил, что как бы она не была взволнована, но умеет выделять самое главное и принимать правильные решения. Причем, судя по всему, это умение пришло ей с немалым опытом.

— "Пуля попала в топор, скользнула вниз, разрезав ягодицу. Меня прооперировали, сейчас лежу кверху задом с заштопанной задницей. Чувствую себя вроде неплохо. Оперировала та самая девчонка, которая от нас сбежала." — Я с трудом, через плечо, покосился на широкую нашлепку у себя на заднице. — " Визуально на ране повязка. Рана болит, но так, терпимо, особенно если не шевелиться. Больше ничего пока не скажу, Шейла спит. Диагност показывает желтый уровень, и возобновление объемов крови на восемьдесят девять процентов".

— "Вы в зимовье? Насколько хорошо вы укрыты от бури, есть ли продукты? Как с боеприпасами? И что эта за Шейла? То она от тебя бегает, то латает твой зад. Кто она такая, откуда, где училась?"— От этого сообщения прямо-таки резануло недовольством и ревностью. Мне это не показалось? Это что, я на расстояние, как Вера, научился определять эмоции? Интересненько, право слово.

— "Откуда я знаю, где она училась? Похоже, опытный хирург, во всяком случае, здорово умеет штопать. А кто она? Одна из переселенок, молодая шатенка, карие глаза. Сильная, владеет, и неплохо, приемами кравмаги. По моему мнению, не слабее тебя в рукопашке(Вера, к моему удивлению, очень сильный боец. Ну, не абордажник, но врезать может очень сильно). Зовут Шейла Брауберг."

Я опять почувствовал эмоции Веры, как будто она была в соседней комнате. На этот раз сильное изумление. Очень сильное, на удивление сильное. И какое-то время молчание в эфире.

— " Как... впрочем, неважно. Матвей, вы не успеете к обозу однозначно. Что думаешь делать?" — На этот раз Вера была сама деловитость. Обычно она так свои сильные эмоции прячет, смущение или удивление. Когда их стесняется.

Я задумался, еще раз обернувшись на свою перевязанную задницу. Кстати, укрыться бы надо чем-либо. Шейла спит, да крепко и сладко, а дрова в очаге прогорели до тлеющих угольков, и в зимовье заметно похолодало. Когда штопка моей пятой точки только начиналась, здесь градусов тридцать было, а сейчас "сетка" показывает двадцать. А будет еще меньше, за окошком буран, ветром зимовье выстужает. Ладно, хоть буран теплый. Хотя, надо сейчас Вере ответить, а температуру в помещении потом отрегулирую.

-"Пока буду лечить задницу, Вер. Потом, когда закончится буран, пару дней переждем, и тронемся к реке. И сразу на наш берег, меньше шансов столкнуться со здешними отморозками". — Я глянул на спутниковый снимок местности с моей маркой. Минимум часов пятнадцать непогоды гидрометцентр станции выдает. — "Вера, я понимаю, что ситуация кажется плохой, но это не так. Я в доме, есть дрова, еда, вода, боеприпасы. Прорвемся. Главное — ты не вздумай никакими глупостями заниматься. Не организовывай спасательных экспедиций, не нужно."

— "Да ты что?" — Мне показалось, что я услышал язвительный голос моей девушки. — "Ты ранен, находишься на враждебной территории, фактически обездвижен на несколько дней минимум, даже с твоей потрясающей регенерацией, и ты предлагаешь мне не беспокоиться? Ты за кого меня считаешь?"

— "За верную любимую женщину." — Каким-то образом я подобрал нужное выражение. Потом немного подумал и добавил. — "Вера, я тебе категорически запрещаю самой предпринимать спасательные действия. Но это не значит, что я не порошу помощи. Дождись возвращения обоза, мы договоримся с Федором, он возьмет Герду, наши сани, пару кобыл у Сэма, можешь нанять пару помощников, и пусть движется около нашего берега. А там я до них дотопаю с этой бегуньей, уж как-нибудь."

— "Хорошо." — После некоторого молчания ответила Вера, и практически сразу посыпались множественные советы. В основном, медицинские.

— "Матвей, пожалуйста, будь осторожен. Потому что я тебя люблю." — Ну да, вот такое завершение передачи. Причем я явно услышал всхлип, и страх за меня. Я уж про остальные чувства не говорю.

Да уж... нет, я знаю, возможен взрывообразный скачок менточувствительности, или как там она называется еще... псионики, вроде как. Но на себе это испытавать странно, и это еще мягко сказано. Ладно хоть, в основном с любимой женщиной и голованой.

Кстати, насчет Герды. Я сосредоточился, представляя лобастую и улыбчивую морду лица моей зверюги. И прямо-таки утонул в волне обожания и преданности. Каким-то образом я понял, что они сейчас стоят, четырехногие дремлют, хрустя овсом с кукурузой. Люди частью дежурят оружные, частью спят. Самки людей все в санях, вместе с голованой в санях следующие девушки. И Герда передала мне образы Грессии, Полины, Кетлин и китаянок. От Полины пахнуло оружейным маслом. Надо же, дорвалась барышня до оружия. Впрочем, чего еще ждать от пехотного офицера? Надо будет с Морозовой серьезно переговорить после прибытия в Звонкий ручей.

С Брауном и Федькой я перебросился парой коротких сообщений, что жив, и практически здоров. Точнее, С Федором просто поздоровался, коротко рассказал ему о своих приключениях, прочитал насмешку из-за ранения в пятую точку (точнее, Федька похоже уржался, так как смеющихся смайликов навешал целую страницу), и пожелание помедленнее выздоравливать. Мол, Шейла его заинтересовала, с такой дикой кошкой он сам не прочь познакомиться, а если я оклемаюсь, то может быть всякое. Интересно, он с Верой сговорился, что ль? Та ревнует, этот подозревает.

Брауну доклад был деловой и объемный. Все ж таки мое прямое начальство, пусть и тайное. Означил свою просьбу о помощи, получил согласие и приказ от Сэма быть крайне осторожным.

— "Матвей, я подойду к Илье, и подберем пяток добровольцев. Одни сани не пойдут, минимум пара. Даже не так, мы просто конников отправим прямиком до вашего зимовья. Приведут заводных лошадей для тебя и переселенки, пару вьючных для ваших трофеев. Поделитесь немного, не убудет у вас. Короче, держитесь. Это приказ!" — и Сэм отключился.

А ведь точно, самый лучший вариант. Я пару раз сам уже выполнял конное патрулирование окрестностей Звонкого ручья. Конечно, раненому в место, на котором сидят быть кавалеристом тяжело, но к коняге всегда можно волокушу приделать, и спокойненько на этой травуа добраться до нужного места. Да и подживет у меня за несколько дней задница-то, на мне на самом деле, все заживает как на собаке.

Осталось мелочь — пережить буран и какое-то время, пока до нас конный отряд доберется. Да еще людоловам за это время не подвернуться.

С другой стороны, коптер шел откуда-то с юга. То есть, выживальщика сбросили явно не здесь. И искать его вряд ли здесь будут. Я прикинул расположение городов и зимовок на этой стороне, потом попробовал представить, где бы я скинул поселенца, и задумчиво почесал затылок. Однако, картинка вырисовывалась не самая радостная. Если я не ошибаюсь, то этой зимний подарок здешним людоловам был скинут в широколиственной тайге километрах в полусотне вниз по течению. Там начинался широкий лесной массив, уходящий вглубь континента до степной зоны. Несколько небольших хребтов, пяток немалых речек, две из которых вливались в Великую, а остальные уходили в сторону степи. Всего около десяти тысяч квадратных километров. Для средств технической разведки мелочь, но конным и пешим людоловам это очень немалый кусок. Причем если поселенец выйдет к крупному поселку или городу, то все, охота прекращается. Правда, здесь, по эту сторону законы в городах не то чтобы отсутствовали. Нет, они тут тоже есть, но вот писаны они для членов крупных банд. Эти не задираются друг к другу. А вот мелочь и одиночки — эти могут резать друг друга сколь душе угодно.

Хотя, мне совершенно нет никакого дела до этого выживальщика, скорее он мне помеха. Вон, фактически из-за него пулю в зад словил. Я больше чем уверен, трапперы не сдвинулись бы с участка, коль бы не пролет коптера. Коптер сбаламутил.

Впрочем, я еще раз прикинул вероятный маршрут подхода-отхода конной группы, и успокоился. Тут до берега километра четыре, если напрямую. Так что пара конных переходов вдоль нашего берега, потом еще один сюда, и три перехода до дома. Все удачно выйдет — неделя. Неделя после того, как наш обоз доберется до города. Припасы случайно найдутся, кони тоже, а народ у нас на подъем легкий. Интересно, кто с Федькой пойдет?

Поглядев на спящую девушку, чуть ли не с головой укрывшуюся меховым одеялом, я аккуратно сполз со стола, повязал на бедра кус широкой серой ткани, и при помощи костыля прошкандыбал к очагу. Налил из кофейника остывшего кофе, и жадно выпил. Наконец-то. А то во рту после вискаря как пяток котов туалет устроили.

Подкинул на собранные кучкой едва рдеющие угли несколько начавших дымить полешек, я не поленился набрать воды в кофейник, и поставил его на решетку очага. Надо будет заварить свеженького, нам здесь сидеть долго. Точнее, мне пока или скакать, или лежать, сидеть не выйдет. Так что жрать я пару дней буду очень и очень мало.

В это время под одним полешком показались язычки пламени, пока еще крохотные. Но вскоре в очаге ровно билось пламя, согревая и освещая зимовье. Брауберг что-то сонно пробормотала, на каком-то одном из старых языков. Подняла голову, глянула на меня, заваривающего свежий кофе, и снова упала головой на скрутку из запасного одеяла. Утомилась девка. Кстати, красивая все-таки она, аж дыхалку сводит.

А я тем временем положил на стол свои пистолеты. Они вместе со мной упали в ручей, промокли. Надо разобрать и как следует смазать. Да и винтовку обиходить не помешает. Еще диринджер, еще трофейное оружие. Правда, там все в порядке, трапперы следили за ним честно и с любовью.

У них, кстати, у всех троих, восьмизарядные винтовки Лебеля под девятимиллиметровый патрон. Вот одну из этих винтовок я себе и оставлю. Еще одна Шейле идет честно, плюс один из револьверов. Револьверы, кстати, переломки под сорок четвертый калибр, такие же, как у меня. Хорошие машинки. Один оставлю, остальное на продажу. Потом пополам поделим.

И надо будет как следует осмотреть зимовье. Тут запасов много должно быть, тех же боеприпасов. Эти начинающие людоловы налегке шли.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Буран бушевал еще два дня. Стоянку замело настолько, что вокруг саней и лошадиного кораля выстроили стену из снега, высотой более двух метров. И даже пару туалетов сделали, мужской и женский. Правда, их приходилось регулярно чистить, согласно графика, но тут никуда не денешься, жизнь на этой планете такая.

Впрочем, Полине, да и другим девчонкам, она постепенно начала нравится. Да, даже по сравнению с Матреной тут самый натуральный стимпанк, только без дирижаблей. Нет, такого она даже представить не могла — лошади в качестве тягловой силы, скорости пешехода, вооружение на уровне того же стимпанка, винтовки с ручной перезарядкой. С ума сойти.

Но она уже без кандалов, наручников и прочих ограничений. Конечно, самое главное ограничение — им просто некуда деваться, через блокированный коммуникатор за ней ежесекундно смотрят. Пусть эта планета расширенная камера, пусть она и остальные тут в качестве подопытных кроликов — но так намного лучше. Ссылка это не камера-одиночка.

Тем более, что к ней начал всерьез клеиться Семен, возничий. Как оказалось, вполне себе образованный и грамотный молодой парень, которого отращенная борода состарила на пару десятков годов. Сенька ненавязчиво учил обихаживать лошадей, учил рубить дрова и готовить на костре. Множество мелочей, которые необходимы для жизни на этой планете. Нет, Полина кое-чего вполне могла и сама, все ж Матрена тоже молодая планета. Да и армейская школа много чего дала. Но больше на уровне "примерно знать", подготовка планетарной пехоты здорово отличается от подготовки космической пехоты. Тех, почему то, учили выживать по древним, Земным правилам. Ну, для начала.

Так что та же Кэтлин умела больше, по крайней мере в обращении с открытым огнем. Да и в разделке животины тоже. Полина все-таки родилась не в фермерской семье, а в семье офицера . Вот и пошла по отцовым стопам. Тем более, что после гибели в теракте папы с мамой ей особо и деваться некуда было, только в кадетское училище.

Грессия и Герда малость повеселели. Точнее, сначала радостно взвизгнула спавшая до этого голована (Морозова была на сто сорок шесть процентов в этом уверена), лизнула Грессию, и ткнулась ей в лицо своей улыбающейся мордой. После чего резко обрадовалась, разулыбалась фельшерица и ушла о чем-то пошептаться с громилой Сохатым и вторым полицейским, квадратным темнокожим офицером. Те практически одновременно усмехнулись, и что-то негромко пробормотали, отпустив девушку.

Наверное, с Игнатьевым и Брауберг все в порядке, чего иначе веселиться. Но Матвею повезло, он с такой помощницей. Полина уважительно глянула на валяющуюся кверху пузом около костра Герду. Та, почуяв взгляд, перевернулась, встала на лапы и хромая, подошла к сидящей на обрубке бревна девушке. Поглядела ей в глаза, после чего встала на задние лапы, передними опершись о колени Полины, и от души лизнула ее в лицо.

— Герда, фу! Слюнявая! — Морозова от неожиданности отпустила винтовку и чуть не свалилась с нагретого дерева.