— Итак, лейтенант, мы ждем вашего ответа.
— А самолеты, сэр?
— В Салониках вас ждут четырнадцать 'Пулавчаков' модернизированных до версии Р-24. Ну как, согласны лететь и принять над ними командование?
— Да, мсье генерал!
— Две небольших площадки около Сереc и рядом с Салониками станут вашими полевыми аэродромами. Основной базой для вас будут Салоники. Там есть ремонтные мощности, и большие запасы горючего и боеприпасов...
— Разрешите уточнить лейтенанту задачу, мсье генерал?
— Уточняйте Ян.
— Ваша задача на ближайшие три недели. В Татое вам еще придется сдать тесты на командира эскадрильи. Поскольку эта авиачасть будет снабжаться греками, вы получите звание в греческой авиации. Обращаю ваше внимание, лейтенант, что уже через пару недель вас могут привлекать к отражению ударов со стороны Болгарии. До этого времени вы во второй линии.
Бенждамину не верилось, что все это на яву. Но вот не прошло и суток после той беседы, как он оказался в Татойской 'Школе Икаров'. Хмурый майор грек, немного знающий английский, до конца дня безжалостно гонял его по учебе. Сначала было два теста на пилотаж и воздушную стрельбу. 'Пулавчак' был хорошо знаком Дэвису, поэтому своих инструкторов он изрядно удивил, как мастерским пилотированием, так и отличной стрельбой. А вот потом начались задания по тактике. Тут пришлось попотеть, вспоминая, не только то. что самостоятельно изучал в Алабаме, но и все те хитрости, которыми щедро делились с ним в бригаде 'Сокол' поручник Терновский и американские ветераны Испании и Китая. Майор был строг, но к мелким огрехам не придирался. Ночью американцу спалось плохо, все думал над тем, сколько ошибок успел совершить на тестах. Заснул под утро. В девять часов он снова стоял перед комиссией в составе пяти офицеров. Вопросы по военному администрированию чередовались с вопросами по истории авиации. Потом начались вопросы на французском, немецком, испанском, и греческом. Бодрые ответы вскоре сменились длинными паузами. Бенджамин пыхтел и запинался. Потом снова началась тактика.
— Лейтенант, ответить! Как вы будет действовать — пришел вам приказ отбить налеты от Болгария и от Албания? Сразу два противник на ваш один эскадрон.
— Прошу уточнить, майор сэр. Какой противник ближе, и какими силами они атакуют?
Уже к середине этой казни Бенджамин почувствовал, что сильно взмок под кителем. Через час его, наконец, отпустили. Выйдя на крыльцо, Бенджамин расстегнул ворот, и ослабил галстук. Дрожащая рука с платком вытерла пот со лба. Но не успел он достать сигарету, как неожиданный окрик резко прозвучал над ухом...
— Лейтенант, вернуться!
В этот раз помимо комиссии, перед ним стоял еще какой-то генерал, который что-то быстро проговорил по-гречески. Как ни старался он учить греческий, но беглую речь понимал плохо. Но все тот же майор-мучитель с торжественным видом перевел ему речь начальства.
— Сегодня вам присвоить звание, капитан. Вас назначить командир эскадрон-32. Это большая честь.
Остальное Бенджамин запомнил плохо. Праздновать повышение было некогда, и он вместе со своими будущими подчиненными загрузился в грузовик и попылил к будущему месту службы. В дороге к нему никто не приставал, но косились на черного капитана заинтересованно. В Салониках на заводском аэродроме Бенджамин, наконец, построил своих 'партизан' и начал знакомство. Взгляды разноплеменных пилотов с интересом скользили по лицу командира, и замирали на приколотых к полевому капитанскому кителю двух польских крестах и медали. На удивление издевок по поводу темнокожести не было. Даже сморщенных в брезгливости лиц он тут не увидел. Парни были в основном молодыми, но некоторые из них имели приличный налет. Даже двое армян приехавших из Румынии оказались любителями пилотажа. Вот только боевого опыта, и опыта военной службы у большинства этих новобранцев практически не было. Самым старым оказался Алан Каттерс, летавший воздушным стрелком на "Кодроне" в Бельгийской авиации еще в Великую Войну. А самым молодым был Николас Гилера, сбежавший из Испании от Франко. Еще были двое мексиканцев, аргентинец, грек из Турции, двое русских, и еще один швейцарец. В общем, личный состав напоминал 'Ноев Ковчег' и первоначальная мысль сделать несколько звеньев по языкам была Бенджамином отвергнута. Наоборот, пришлось в каждом звене свести вместе по нескольку знатоков английского, испанского, греческого и русского. Поначалу учеба шла тяжело, но алабамский опыт преподавания давал себя знать, поэтому вскоре процесс наладился. Но доучиться сквадрону-32 не дали... Он как раз разбирал ошибки в тренировочном вылете, когда от штаба эскадрильи прибежал взволнованный грек лейтенант Валканас, назначенный начальником штаба эскадрильи.
— Капитан Дэвис, это срочно! Большой налет! Нужно вылетать!
— Лейтенант Валканас, отставить эмоции! Быстро изложите только самую суть.
— Звонили с границы! Со стороны албанской Флорины, вдоль северной границы летит большая группа итальянцев. Генерал Папагос отдал приказ на перехват всем группам истребителей близким к тому району. Южные эскадрильи прямо сейчас отбивают налет торпедоносцев на побережье, и потому не успеют их перехватить...
— Кто уже взлетел из наших?!
— На перехват отправились одиннадцать Р-24 капитана Хилексиса из Трикалы, и две эскадрильи 'Поликарповых' капитанов Бахчиванджи и Куттельвашера из Ларисы и Янины.
— Состав группы противника, и направление удара?!
— Несколько эскадрилий трехмоторных монопланов-бомбардировщиков, прикрытые четырьмя десятками истребителей-бипланов. Предположительно идут мимо Эдесы к нам, но часть бомб могут израсходовать и по дороге...
— Благодарю вас, лейтенант. Старшие пилоты бегом ко мне!
— Бен, ты думаешь, наши справятся?
— Не о чем тут думать! Майкл, бери своего Николаса, твоей паре прикрывать нас сверху! Сквадрон, слушай мою команду!
Нестройный квартет голосов тут же перевел команду на другие языки, и приготовился продолжать. Это пока было самым ценным достижением в учебе эскадрильи. Пилоты научились транслировать команды дальше...
— Я иду с Алексом Гулемба. Со мной пойдут...
Бенджамин торопливо оглядел нестройную толпу пилотов. Кроме беззаботного лица Алана Каттерса, перед ним застыли встревоженные лица пилотов и техников. Всего одиннадцать дней назад он принял командование над этой группой людей, и даже после долгих и утомительных тренировок их еще рано было называть боевым сквадроном. Но и толпой они уже не были...
— Сверху над основной группой пойдет пара Дорна. Со мной в пеленге пойдут еще две пары. Пара Марти с Ширзаном и пара Григориди с Рибейросом. Каттерс остается за меня, и поднимает в воздух всех оставшихся по моей радиокоманде. Переведите тем, кто не все понял.
— Всем все ясно?! Тогда, бегом по самолетам!!!
В воздухе Бенджамин перестал переживать и сосредоточился на командовании своей восьмеркой. Не доходя до Эдессы, он увидел размазанное по всему небу воздушное сражение. Десяток 'Пулавчаков' сбивал с курса своими наскоками вражеские бомбардировщики. В центре спускался парашют. Бенджамин набрал еще тысячу метров высоты, заходя от границы. Последний взгляд на идущий чуть в строне бой истребителей. Поликарповы' эскадрилий Бахчиванджи и Куттельвашера надежно связали боем четыре десятка 'Фиатов'. Из того огромного клубка самолетов, уже шесть раз вываливалась чадящие дымом этажерки с белым латинским крестом на хвосте. И пока только одна крылатая машина с сине-белыми опознавательными знаками Греции упала на подступах к Эдесе. Но нет, вот один 'Поликарпов' вышел из боя, а другой стал его прикрывать. Этот бой не выглядел прогулкой, но в Польше было не легче...
Дальше все стало знакомым. Изредка отдавая по радио команды на французском, русском и испанском Бенджамин, успел провести две сосредоточенные атаки на строй итальянцев. В первом заходе удалось срезать ведущего третьей пары, а во втором заходе удалось выбить ведомого головной. В сильно потемневшем небе большая группа трехмоторных 'Савойя-Маркети' огрызалась своими пулеметными трассами на атаки 'Пулавчаков', и упрямо тянула к Салоникам. Итальянцы сильно отклонились к Северу. В очередной атаке Бенджамину показалось, что они летят уже над границей, в этот момент пришла неожиданная помощь от двух странных 'Пулавчаков'. Они быстро обошли разгоняющиеся самолеты его пары и выстрелив три коротких очереди завалили одну 'Савойю'. Затем сразу ушли на вертикаль. Разглядеть, кто это был, Дэвис не уcпел. Неожиданно появилась шестерка 'Фиатов', оторвавшаяся от боя с русскими монопланами. Пули застучали по крыльям, пришлось уходить пикированием и горкой. Но вскоре, снова появилась та странная пара 'Пулавчаков' и расклад поменялся. Бой был равный, но вскоре 'Фиаты' бросили противника и стали быстро уходить на Восток. Преследовать их было некогда, Бенджамин скомандовал сбор, и снова повел своих на бомбардировщики. Перед новой атакой он огляделся, но своего ведомого найти не смог. Небо уже сильно потемнело, и стало видно, что на Салоники враг не пойдет. Каттерс появился на своем 'Пулавчаке' сбоку. Похвастался одним сбитым и запросил распоряжений. И тут чуть впереди появился тот самый странный истребитель. Дважды оказавший помощь в бою.
— Каттерс, стой!!! Не атакуй его!
Во время боя рассматривать неожиданного помощника было некогда. Сейчас Бенджамин, наконец, понял, что же ему казалось неправильным в этом 'Пулавчаке'. Прежде всего, самолет был совсем даже не 'Пулавчаком', а совсем другим аппаратом. Необычный подкосный высокоплан имел острый нос с явно рядным двигателем, а на хвосте у него красовался трехцветный опознавательный знак дружественного соседнего королевства. Бенджамин вгляделся в лицо пилота. По-видимому, тем овладело безудержное веселье. Тыча пальцем в сторону своего соседа он продолжал смеяться, то и дело прикладывая к с своему шлемофону сложенные рожками пальцы. Когда югослав, наконец, отсмеялся, то жестами показал, что топливо закончилось, и он будет садиться здесь. Дэвис, покрутил пальцем у виска и махнул рукой в сторону Сереc, и скомандовал Каттерсу.
— Алан, собери и уводи наших, а я провожу союзника.
— Понял, мсье капитан, выполняю.
До ближайшего аэродрома было всего несколько минут лету, к тому же по пути было несколько полей пригодных для вынужденной посадки. Югослав быстро согласился, кивнул и пристроился в хвост за провожатым. Но до площадки подскока он все-таки немного не долетел... Покачав ему крыльями Бенджамин развернулся к себе на аэродром. На аэродроме выяснилось, что бой длился больше часа. Пятая часть, участвующих в налете 'итальянцев', развернулась и ушла обратно в Албанию. На греческой и югославской земле остались лежать около двадцати итальянских машин. А к болгарской авиабазе Петрич, сквозь заслоны истребителей союзников, удалось прорваться всего примерно десятку SM-79 и нескольким звеньям 'Фиатов'. За все это союзникам пришлось заплатить потерей тринадцати машин и семи пилотов.
Через час вместе с техниками, бочкой топлива, и приехавшим к Бенджамину проведать капитаном Бахчиванджи, Дэвис уже подъезжал на грузовом 'Фиате' к месту посадки югославского IK-2. Светловолосый парень в комбинезоне при их появлении выскочил из кабины...
//Черновое обновление от 19.04.14/
* * *
Небольшая трибуна у вышки отсюда казалась крошечной. Кому там в этот раз выпало наслаждаться сегодняшним шоу, Павлу так и не известили. Здесь у старта замерли в ожидании вылета два мало похожих друг на друга самолета. Британский 'Хариккейн — I' и 'Девуатин — 511'. Обе машины были вооружены только четырьмя пулеметами обычного калибра, и сегодня все они были заряжены боевыми патронами. Октябрьское солнце отсвечивало от нанесенных на борта и крылья машин ярких опознавательных знаков Соединенного королевства и Четвертой Республики. Из-под крыльев истребителей выглядывали серые невзрачные трубы ракетных ускорителей. А стоящие у кабин пилоты долго рассматривали лица друг друга.
'Ну что, 'романтик пикирования'? Вот мы и снова встретились с тобой, но на этот раз все закончится. Бой будет честным, и кровавым. Знаю, что в небе все может случиться не только с тобой, но и со мной. Но я-то к своей смерти давно готова. Но и ты сегодня не останешься цел. Если придется, я добью тебя тараном, чтобы оградить наше небо от твоих 'подвигов'. В этом случае Андрюхе будет непросто продолжить наше дело, но я не сомневаюсь, что он меня не подведет, и что ему поверят дома. А вот твое дело сегодня закончится навсегда. Я никогда не была холодной убийцей, даже когда дралась с мясником Бандерой. Даже такой мрази я оставляла шанс! И сегодня шанс есть и у тебя... Но я отберу этот шанс после взлета...'.
Контакт глаз прервался. Пилоты поднялись в кабины. Вот только ремней парашютов поверх их летных комбинезонов застегнуто не было... Провожающий их фигурки взгляд от трибуны, был немного нервным.
— А что это вы такой хмурый, мой друг? Это ведь ваше представление... Или у вас что-то еще не готово?!
— Нет, мой Фюрер, у нас все готово! Разрешите начинать?
— Начинайте, Герман.
— Эрхард, самолетам взлет!
— Да, экселенц. Внимание, внимание! 'Сокол' и 'Ворон' вам взлет! Повторяю, 'Сокол' и 'Ворон' вам взлет!
В этот момент из висящего на столбе динамика сквозь треск атмосферных помех послышались переговоры пилотов и диспетчера.
' — Ганс, ты готов рассчитаться? — Можешь не волноваться. Я даже венок для тебя заказал. — Ха-ха! Ну, рассмешил! На твоем венке я добавлю еще одну траурную ленту — 'Предусмотрительному Рюделю, от скорбящего Пешке'. — 'Сокол' и 'Ворон' прекратить болтовню! По моей команде, начинайте! — Я 'Сокол' к бою готов! — 'Ворон' готов к схватке...'.
Павла выжимая из своего 'британца' все соки, умудрилась сразу оторваться в наборе на полтора километра. Какие бы мысли не лезли в голову, но сегодня, ей нужно было не только сбить эту несостоявшуюся 'звезду штурмовой авиации', но и самой остаться в живых. И еще в ней крепла уверенность, что этот бой должен был стать ступенью к будущей славе реактивной авиации Советской Родины. Ведь факт этой схватки уже нельзя будет оспорить. Да и британцы, как ей казалось, не смогут игнорировать слова и мнение первого в Истории 'реактивного бойца'...
Снизу воздушный бой смотрелся не слишком зрелищно. Да и что можно разглядеть с расстояния в несколько километров? Но рядом с 'воздушными гладиаторами' на разных высотах крутилась пара разведывательных 'Хеншелей' с телеоператорами. А внизу на установленных перед зрителями телевизионных экранах мелькали отснятые ими эпизоды воздушной битвы. Оперенные дымовыми струями истребители резко уходили из объектива, чтобы снова показаться в другом участке неба...
— Это фантастично! Роммель, позовите ка сюда фельдмаршала Гальдера, я хочу, чтобы он тоже это оценил.
— Разумеется, мой Фюрер.
— Удет, идите ка сюда! Как так вышло, что этот Пешке летает на британской машине, а Рюдель на французской?
— Эти трофеи, имеют, куда меньшую ценность, чем новые Ме-109. А кто на чем полетит, решил жребий, мой Фюрер.
