Андер и возвращение

— Запрос связи Ниглон Лас.

Андер увидел озабоченное лицо Ниглона. Они поздоровались.

— Вы без машины? — спросил ленс.

— Без, — подтвердил Андер.

— Ждите флайер через двадцать минут. У меня к Вам неотложное дело. Надо его решить до открытия съезда.

— Погодите, мост Ниглон, — опомнился Андер, — Я не сказал, где нахожусь. А внешнее определение локации у меня заблокировано. Как Вы меня найдете?

— Вообще-то, пока Вы в Ольвии, я за Вас отвечаю, — заметил Ниглон, — У меня на Ваш счет особые полномочия. Но сейчас в них нет необходимости — вчера в 19 часов Вас видели в парке Павших. Не лучшее место для прогулок, но это в полукилометре от летнего дома Вашего отца.

— Да, я — там, — согласился Андер, — Кстати, в парке я беседовал с человеком, утверждавшим, что видел Катастрофу.

— Пожилой человек, седая бородка клином, массивная трость, — коротко описал Ниглон.

— Именно так.

— Это Уго Рейснер, бывший террорист.

Андер с трудом сдержал изумленный возглас.

— В самом деле?

— Рейснер работал в космопорте Цеха перевозчиков. В архиве, занимался разбором документов первых десятилетий Возрождения. Рассматривался его прием в Цех. Несколько лет назад Рейснер пытался угнать космолет с пассажирами. Предположительно на Итаку. Лишил свободы и поставил под угрозу жизнь разумных. Перевозчики слегка почистили Рейснеру сознание и депортировали в Ольвию. Он — один из нескольких человек здесь, находящихся под постоянным наблюдением, — объяснил Ниглон.

— По-моему, в этом нет особой нужды, — мрачно пробормотал Андер, — Не думаю, что в нынешнем состоянии он может организовать заговор.

— Мы выполняем договор с перевозчиками, — бесстрастно заключил Ниглон, — Вы полагаете, с ним обошлись слишком жестоко?

Андер задумался, и с заметным усилием для себя проговорил:

— Н-нет. Пожалуй, нет. Все правильно. Жизнь и свобода разумных неприкосновенны.

Ниглон клацнул зубами. Андер вздрогнул. Он увидел лицо Ниглона, черное от гнева. Мгновение спустя Ниглон опять смотрел бесстрастно. "Какая ненависть к бедняге Рейснеру, он же — всего лишь беспомощный сумасшедший старик, — подумал Андер, — Впрочем, Ниглон — кшатрий. У него ненависть к посягающим на своих на генетическом уровне. Но как он ухитрился стать мостовщиком, да еще добраться до такого уровня?"

Ниглон отключился.

Андер принял душ, оделся и выпил стакан компота. Разговор с Ниглоном не выходил у него из головы. Андер вышел за калитку, когда неожиданно его вывел из задумчивости голос позади.

— Мост Андер!

Андер обернулся. К нему с решительным выражением на лице быстро приближался Даго Вуд.

— Вуд? — оторопел Андер, — Как Вы меня нашли?

Вуд торжествующе улыбнулся.

— Держите меня за идиота, Андер? Вы дали Винс полный допуск ко всем своим данным, включая локацию.

Андер откровенно скривился.

— Вы что, копаетесь в ее комме?

— Господин Андер, — строго сказал Вуд, — нам надо поговорить.

— Простите, метла Даго, — с раздражением ответил Андер, — Но, как Вы, полагаю, в курсе, у меня очень скоро другая встреча, не менее важная, чем с Вами. Так что...

— Это не займет много времени. Вы должны оставить Винс в покое.

Андер вздохнул и мысленно досчитал до десяти.

— Метла Вуд, — Андер постарался изобразить вежливость, — я закончил все свои дела с игрой Винс. С нашей последней встречи, о которой Вы знаете, я с ней не встречался, не писал и не связывался с ней по комму. И не собираюсь. Вопрос исчерпан?

— Нет, — мотнул красивой головой Вуд, — Я Вам не верю...

— Хорошо, метла Вуд, — Андер поднял руки, — я готов продолжить этот разговор, скажем, завтра, в это же время. Здесь поблизости есть уютное кафе. А сегодня у меня важное дело, выступление в парламенте перед четырьмя сотнями представителей всех стэйтов Земли...

Тут Андер понял причину своего смутного беспокойства.

— Кстати, Вуд, а где Ваш замечательный комм, так вовремя удерживающий Вас от глупостей?

Вуд сграбастал Андера мускулистыми руками и начал трясти.

— Ты лжешь мне, сволочь, лжешь в лицо! С тех пор, как ты появился, Винс не хочет меня видеть. И на сообщения не отвечает. Зачем она Вам? — великан чуть не расплакался, — Вы же — Посол Цеха, у Вас ленсы в подчинении! А я до двадцати лет жил в Голдвилле, а мои родители прозябали там всю жизнь. Понимаете, что это значит? Винс для меня — единственная возможность выкарабкаться!

— Что здесь происходит?

Андер скосил глаза. За спиной Вуда стоял Ниглон.

— Мост Андер, у Вас все в порядке?

— Нет, мост Ниглон, у меня не все в порядке, — сдавленно прошипел Андер, — меня душит этот дуболом.

— Оставьте моста Андера, и отойдите, — спокойно сказал Ниглон.

Вуд растерянно поглядел на ленса и отпустил Андера. Андер встряхнулся.

— Вы только что напали на действительного чрезвычайного посла Цеха мостовщиков, Вы понимаете последствия? — продолжал Ниглон.

Вуд попятился и что-то выронил. Вещь с грохотом упала на твердый пластик пола. Ниглон наклонился и поднял.

— Так... Парализатор с эмблемой Цеха защитников. Режим установки — максимальный. Последствия применения — амнезия, — Ниглон незаметно подмигнул Андеру, — ... и возможный летальный исход. Дело принимает другой оборот. Покушение на убийство Посла Цеха мостовщиков.

Вуд изменился в лице, у него задрожала нижняя челюсть.

— Я не хотел никакого убийства! Я хотел только, чтобы он опозорился перед депутатами стэйтов...

— Вы — идиот, Вуд, — Андер с трйдом восстанавил дыхание,, — Тут везде камеры натыканы. И последствия использования парализатора устанавливаются в два счета.

— И что мне с ним делать, мост Андер? — спросил Ниглон.

— Да пусть валит на все четыре стороны, — Андер брезгливо махнул рукой.

— А, по-моему, ему не помешало бы прочистить мозги, — заметил Ниглон.

Вуд выпучил глаза, рухнул на колени перед Ниглоном, и судорожно обнял его ноги.

— Не надо, хозяин! Все, что угодно, только не это!

Андер с омерзением отвернулся.

— Уберите его, Ниглон, прошу Вас...

— Уходите, — коротко бросил Ниглон.

Даго Вуд убежал, дав старт из положения лежа.

— Спасибо, мост Ниглон, — поблагодарил Андер, — Вы меня спасли.

— Не за что, мост Андер, — ответил Ниглон, — в мои планы не входит Ваше убийство сумасшедшим ленсоном.

* * *

Из красного дневника:

"... Чем больше я узнавал об Андере, тем сильнее сквозь образ предателя рода человеческого проступали черты человека, вызывающего невольную симпатию.

Я с изумлением обнаруживал, что Андер, карьерист и подчеркнуто лояльный ленсон, ради детской дружбы продолжает общаться с неприкаянным художником, демонстративно не любящим ленсов. Сын, жизненный выбор которого родитель осуждает больше двадцати лет, говорит об отце исключительно с интонацией теплоты и благодарности. В речах и текстах коллаборациониста, не дрогнувшей рукой подписывающего приговор собственному народу, нет и следа характерного для ленсонов презрения и пренебрежения к земной культуре. И даже к ненавидящим его воинам Внеземелья Андер относится не как к врагам, а с жалостью как к заблуждающимся.

Поэтому Олли Андер должен умереть.

Потому что зло предательства не может, не имеет право быть симпатичным. Андер ужасен не только и не столько сам по себе. Гораздо страшнее его пример, создающий иллюзию у нестойких умов и сердец, что можно участвовать в уничтожении собственного народа, и при этом иметь принципы, сохранять человечность и самоуважение. Иначе говоря, быть хорошим человеком в собственных глазах и в глазах других. Получить свои тридцать серебренников и при этом не отправить свою душу болтаться на осине.

Этого не должно быть и этого не будет.

И если рукой гнева Божьего должен стать я — так тому и быть.

События последних декад не оставили у меня сомнений, что Промысел Господний свел меня с ним, что моя судьба связана с Андером, а его — со мной. Моя участь и участь Андера, а за ними человечества, Сумерек и всей Земли решится здесь и сейчас."

ГЛАВА 9. СТЭЙТ ОЛЬВИЯ, МИССИЯ СУМЕРЕК

Ниглон и Андер вошли в помещение миссии Цеха мостовщиков. Первым делом Ниглон открыл ящик стола и положил туда парализатор.

— Спасибо, Ниглон, — подлагодарил Андер, — Я обязательно в отчете особо отмечу Вашу работу. Вообще, хотелось бы отдать Вам должное, впервые вижу ленса, настолько хорошо понимающего людей.

— Не удивительно, — сказал Ниглон, — я же и сам человек.

Андера удивила интонация сказанного. Он обернулся и увидел направленное на себя дуло пистолета с толстой блямбой глушителя.

* * *

Из красного дневника:

"Из красного дневника (сбивчиво, неровным почерком, в нескольких местах зачеркнуто):

"Родителями Ниглона были люди. Ленсоны.

Так что Ниглон не совсем ленс. Он ленсон по воспитанию. Судьба сыграла с ним злую шутку. Его родители — ленсоны в нулевом поколении, переселенцы из Хьюмерики. Там явно скрывалась какая-то сексуальная патология. Двое мужчин, одна женщина... Впрочем, простите, кому я это рассказываю... Короче говоря, у них еще в ранней юности стряслась какая-то донельзя неприятная история, после которой они всей троицей, не закончив школы, подались в Манхеттенский каньон. Их родители даже пытались выудить оттуда, но как вы понимаете — безнадежно. Ленсы ведь стойко защищают право на выбор "цивилизации".

Жили они втроем, ленсовской семьей — брахман, кшатрий и богиня, три пола из себя пытались изображать. Пытались переленсонить самих ленсов. Поселились в районе, где совсем не жили люди. Пытались между собой разговаривать только на ленсс. Профессии себе выбрали максимально далекие от чего-либо человеческого. Выбрали себе ребенка — ленса.

Вот уж он натерпелся. Детская среда что у людей, что у ленсов — жестока. Над ним смеялись за человеческий акцент, повадки, которые он волей-неволей у родителей копировал. Как я уже упомянул, в районе-то они жили чисто ленсовском. Там людей только в информе и видали. И еще его родителей, которые своим рвением вызывали у соучеников Ниглона издевательский смех. А для ленса ведь союз однокашников — это все. Это круче семьи. Родители Ниглона этого понять не могли. Они, все-таки, при всей своей проленсовской стукнутости продолжали оставаться слишком люди. Понять его не могли, и помочь ничем не могли. Они, судя по всему, его искренне любили. Это, вообще, очень по-человечески, несчастных детей любить еще сильнее. Только ему от этого легче не было.

Так вот Ниглон сначала возненавидел родителей, из-за которых не мог быть как его соученики. Потом однокашников за их насмешки над ним и родителями. Потом опять родителей за то, что они люди, а не как все порядочные родители. Потом опять родителей за то, что те так изнасиловали собственную природу, что превратились в жалкие карикатуры на ленсов. А потом стал втихую книжки читать про человеческую культуру. Сначала ленсовские книжки читал. А потом, чтобы читать человеческие книжки, выучил ингл и френч. Вы понимаете? Ленс. В детстве. Выучил два человеческих языка. Да еще и втихаря, в тайне от родителей. Да и не только от родителей — вообще, от всех. Его же Наставники в утиль списали еще до окончания Периода Учения. Дали ему уровень, при котором только на самую никоквалифицированную работу можно пойти. И тут он в день Специализации возьми и выдай им по первое число — показал, что знает язык в совершенстве и человеческую культуру как настоящий человек.

У наставников случился шок. Вы же знаете, что среди мостов, специализирующихся на людях, ленсы-мосты на вес золота. Людей дочерта, там валом валят, да не нужны в таком количестве никому, а вот ленсов, так хорошо знающих человеческую культуру, особенности мышления — раз, два и обчелся. Так что ему экзаменаторы сразу такой уровень поставили, что на его характеристики как резко асоциального типа, данные Наставниками, особенно не обратили внимания. Гению можно быть с странностями. Вот так Ниглон стал мостом. Сначала мостом по людям. А потом и по другим расам.

Его сразу корифеи заметили. Сам Ригон взял в ученики. Тут наш парень вроде бы себя и нашел. Стал и востребованным, и уважаемым, и перспективы появились, и уже не он искал дружбы, а другие искали дружбы с ним. Может, все бы так и обошлось, если бы его родител не погибли в катастрофе. Причем, как погибли. Они полетели на флайере неадаптированной конструкции. Диспетчер недосмотрел, он просто не понял, что летят не ленсы, и пропустил неадаптированный флайер с человеком-водителем в плохую погоду. После этого записи их последнего полета раз Ниглон раз двести прокручивал. Сначала когда флаер стало заносить, их кшатрий отрубил автоматику. Ему двое других попробовали возразить, но он на них прикрикнул, и они замолчали, потому что в ситуации, близкой к боевой, команды кшатрия не обсуждаются. Понимаете? — кшатрия. А потом когда брахман заметил, что кшатрий, все-таки, что-то делает не то, он ему закричал, но на ленсе, так что тот не все понял. А когда кшатрий сам сообразил, и потянулся к нужной педали, на какую-то долю секунды опоздал. Потому что педаль-то под ленса сделана, а не под человека.

Так Ниглон лишился родителей. Собственно, единственных существ, которых он любил. И которые его любили не за его особые способности, и великие достижения, и перспективность, а просто так — как Пушистика Ниглона. С которыми он прожил единственные годы незамутненного счастья — первые восемь лет его жизни, когда были только они и он. И ни чужой ему детской своры, ни Наставников, которые очень быстро махнули на него рукой, ни окружающей чуждой и насмешливой среды обитания.

Он сказал, будто бы их последняя воля — быть похороненными на родине в Хьюмерике по человеческому обряду. И манхеттенским властям сказал, и кровным родственникам родителей, которые о них уже пятнадцать лет ничего не слышали. Скорее всего, он всем наврал, но ленсам даже в голову не пришло, что кто-то может фальсифицировать последнюю волю собственых родителей. А его новоявленные человеческие родичи не могли и подумать, что ленс может сам, по собсвтенной инициативе привезти кого-то хоронить в Хьюмиерике по человеческому обряду. Это слишком не укладывалось в их представления о ленсах.

И вот странное дело. То ли горе самого Ниглона выглядело уж слишком неподдельным, таким заметным даже на его заросшей зеленым волосом физиономии. То ли горе самих родителей его родителей. Но эти люди, до тех пор видевшие ленсов только издали или на экране, которые задолго до смерти детей оплакивали их как умерших после отъезда тех в Сумерки. В общем, они приняли Ниглона как своего. А он уже окончательно принял как своих их — родителей своих родителей, их родственников и соседей, все человечество.

Он, то есть я — Никколо Лазетти, человек, выдающий себя за ленса, известного как Ниглон Лас."

* * *

— Я — человек, — повторил Ниглон, — И Вы, Андер, тоже человек. Вернее, были им. Медленно закройте дверь.

Андер побледнел. Стараясь не делать резких движений, не торопясь, прикрыл дверь. Раздался скрип. Ниглон дернулся, но успокоился.