Что можно сказать по поводу моей находки... Размерами наконечник превышал длину моей собственной ладони, и для его изготовления явно использовалось не простое железо, а отличная легированная сталь. Даже будучи вытащенным из туши, наконечник сохранил идеальную остроту своих граней — я специально попробовал разрезать им шкуру убитого животного, и у меня сие действие даже получилось! Первый жирный плюс местной промышленности. Выстрел неведомого охотника оказался очень точным — насколько я представляю анатомию животных, рана, нанесённая стрелой, являлась смертельной и зверь, если бы не встретил меня, через некоторое, весьма непродолжительное время, упал бы замертво от потери крови. Второй жирный плюс меткому стрелку. Теперь о технологиях — зверя явно ранили выстрелом из лука. Кстати, скорее всего, именно поэтому он и бросился на меня — попытался отомстить своему обидчику, в которые по умолчанию записал всех людей. Луки — оружие цивилизации, стоящей достаточно низко на лестнице научно-технической эволюции. Даже арбалеты более прогрессивны, но арбалетные болты значительно короче, а наконечники у них имеют совершенно другую форму. Более того — как только люди освоили огнестрельное оружие, и луки, и арбалеты канули в прошлое. Сейчас на зверей и подавно охотятся с помощью пневматических винтовок с усыпляющими ампулами. И это жирный минус, опять поднимающий самый главный вопрос — куда же я попал. Впрочем, через мгновение я обрёл шанс его разрешить — из-за зарослей кустарника, откуда на меня бросился убитый мною зверь, появился хозяин лежащей на моей ладони сломанной стрелы.
* * *
Ну, что можно сказать по поводу стрелка... Во-первых, это оказался не абориген, а аборигенка. Молодая симпатичная девица, одетая по-мужски, сжимала в своих прелестных ручках натянутый лук, а тяжёлый листовидный наконечник стрелы был направлен прямо на меня. Казалось, ещё мгновение — и я разделю участь убитого мною зверя. Однако нацеленное на меня оружие не помешало мне разглядеть девушку подробнее.
Ростом незнакомка оказалась почти с меня, а ведь я в своём клане считался далеко не самым маленьким. Если же сравнивать с нашими клановыми женщинами, то девушка оказалась бы как минимум на полголовы выше самой высокой из них. В то же время воительница выглядела необычайно пропорционально и женственно сложенной — как будто над её телом поработал профессиональный пластический хирург, вылепивший теоретически достижимый идеал. То есть ни прибавить, ни отнять в фигуре незнакомки оказалось нечего — пропорции её тела были безупречны, равно как и черты лица. Длинные мускулистые ноги, красоты которых не могли спрятать обтягивающие штаны из тонко выделанной кожи, заправленные в невысокие кожаные сапожки с ремешками, изящная приталенная курточка, нежно обхватившая ровные тяжёлые полушария грудей, широкий пояс, перехвативший тонкую талию, огромная, связанная на затылке в тугой узел и обнажившая изящную тонкую шею грива длинных льняных волос... Фигуру девушки не портила даже болотно-зелёная раскраска одежды, неплохо маскирующая охотницу на фоне леса. Да, чуть не забыл — плечи девушки охватывали широкие лямки висевшего за её спиной рюкзака, а над правым плечом виднелись оперённые наконечники стрел, уложенных в невидимый мне тул. Композицию воительницы завершал небольшой лук такого же серо-зелёного цвета, как и комбинезон — по-видимому, для маскировки неизвестный мастер обтянул его крашеной в защитный цвет кожей.
Медленно повернувшись к девушке лицом, я не спеша развёл в стороны руки раскрытыми ладонями вперёд, показывая, что я не вооружён. Обломок стрелы при этом соскользнул с моей ладони на землю, но девушка не обратила на него внимания, что-то резко и зло мне крикнув. Да, дружелюбием в словах незнакомки даже не пахло.
— Я не понимаю... — медленно и чётко ответил я.
Девушка опять разродилась целой фразой на своём языке, но уже значительно менее грозно. Лук, правда, при этом не опустила, продолжая держать меня на прицеле.
— Я не понимаю ни одного произнесённого вами слова, — так же медленно и отчётливо, как и в прошлый раз, проговаривая каждое слово, ответил я. — Этот язык мне незнаком.
— Ты кто? Как оказаться здесь есть ты? — жутко коверкая слова, с диким акцентом переспросила девушка на уже понятном мне имперском. Я облегчённо вздохнул и плавно опустил руки — во-первых, постоянно держать их поднятыми не слишком легко, а во-вторых, услышав пусть и сильно искажённую, но нормальную имперскую речь, я действительно успокоился. Ведь знание языка подразумевает наличие связи с местом, где этот язык в ходу, следовательно, я в империи или на планете, которую посещали имперцы. Наличие разумной жизни тоже подтверждено — доказательство сейчас целится в меня из своего примитивного оружия.
— Меня зовут Кейтон. Кейт. Я из клана Тарома. Это империя?
— Что империя есть, Кейтон? — переспросила девушка.
— Это — Окания? Оканийская империя? — переспросил я, показав пальцем в землю.
— Нет, не есть Окания. Эдем, — ответила незнакомка.
— Эдем — название планеты? — попытался уточнить я.
— Эдем — мир, — пояснила девушка.
— Понятно... Планету вы называете миром.
— Нет, Кейтон, — возразила девушка, опустив лук и поведя ладонью раскрытой руки вокруг себя, — Эдем называется вселенная.
— Ты не путаешь? — недоверчиво уточнил я. Возможно, из-за языковой проблемы и жуткого произношения лучницы мы друг друга не поняли. — Быть может, ты имеешь в виду название галактики?
— Планета, звезда, галактика, вселенная — Эдем, — подтвердила девушка.
— Ты хочешь сказать, что я попал в другую вселенную? — не заметить в моём вопросе сомнения не смог бы только глухой.
— Я не знаю, откуда есть ты, чужак, — добавила девушка, — но ты меня понял. Этот мир называется Эдем.
С каждым сказанным незнакомкой словом я начинал привыкать к её манере речи и ломаным фразам, тем более что альтернативы у меня не было — второй язык, на котором девушка заговорила со мной вначале, был мне незнаком. Кстати, если аборигенка знает мой язык, то её утверждение о том, что я нахожусь в другом мире, выглядит по крайней мере натянутым — иначе где бы она тогда выучила имперский? Подобная мысль требовала своего подтверждения, о чём я сразу же и спросил:
— А почему тогда ты знаешь мой язык?
— Это мёртвый язык. На нём говорили наши предки. Недолго. Пока не вернули себе истинный.
— Истинный — это тот язык, на котором ты заговорила со мной в самом начале?
— Ты догадлив, чужеземец.
— Кстати, раз ты сама поняла, что я чужеземец — я был бы весьма признателен за помощь в возвращении домой. Здесь я оказался случайно.
— И где твой дом, чужеземец? — равнодушно спросила девушка.
— Мой дом там, где все люди говорят на языке, который ты называешь мёртвым. Я зову свой дом Оканийской империей.
— В этом мире нет места с таким названием, Кейтон. Мои далёкие предки, принесшие с собой забытый ныне язык, пришли в Эдем из другой мир. Другая вселенная. Предки звали её Ната.
— И где она? Родина твоих предков?
— Другой куст, веер... Я тяжело подбирать эти понятия на другой язык.
— Но как-то ведь я сюда попал... — скорее для себя, чем для своей собеседницы пробормотал я.
— Мне тоже интересно, как ты сюда попал, — безразличные интонации в голосе девушки резко контрастировали со смыслом её слов.
— Подозреваю, что сюда я попал порталом, — высказал я самое разумное на мой взгляд предположение.
— Кейтон является сильным магом? — усомнилась девушка.
— Магии не существует, — усмехнулся я, — это сказки для маленьких детей. А попасть сюда мне, по-видимому, помог вот этот амулет.
И я достал из-за пазухи подаренный Линнеей медальон.
— Разреши взглянуть? — на лице незнакомки впервые за всё время нашей беседы промелькнула заинтересованность.
— Пожалуйста, смотри, — ответил я и, сняв цепочку с шеи, протянул амулет девушке.
Но приблизившаяся ко мне незнакомка, стоило ей только увидеть на медальоне оскаленную морду рурха, в страхе отшатнулась:
— Откуда у тебя ЭТО? Ты жрец богини смерти?
Реакция девушки меня обескуражила, поэтому я, замотав головой, пробормотал:
— Никакой я не жрец! А медальон мне подарила моя девушка. На память о совместно проведённой ночи, так сказать...
— Ты отмеченный смертью! — уверенно подтвердила девушка. Значит, ты её жрец.
И вдруг глаза незнакомки испуганно округлились:
— Ты хочешь взять мою жизнь?
И впервые я увидел на её лице страх. Нет, даже не страх — ужас! Девушка на несколько мгновений замерла в каменной неподвижности, после чего медленно опустилась на колени, положила лук на землю и склонила голову, обнажив тонкую изящную шею. Увязанные на затылке в пучок белокурые волосы незнакомки сбились, обнажив большие заострённые сверху листовидные уши с маленькими пушистыми кисточками на концах. Мутантка! Всё, приплыли...
* * *
Вторые сутки я иду по лесу вместе с аборигенкой, назвавшейся Ирумой. После того, как недоразумение разрешилось и мне удалось убедить девушку, что я не жрец неведомой богини смерти, пришедший за её душой, она успокоилась и стала вполне адекватной, засыпав меня информацией о мире, в который я попал. Мир называется Эдем, и находится в галактике, которая явно не входит в состав Оканийской империи. Ирума утверждает, что такой империи в этом мире вообще не существует, но тут я подвергаю её слова вполне обоснованному сомнению — откуда-то ведь она знает наш язык. Легче всего предположить, что я попал в отколовшуюся от империи колонию переселенцев, что не есть хорошо, но всяко лучше, чем то, в чём меня пытается убедить моя провожатая. Далее — правит миром якобы богиня Мара, которую никто не видит, но все знают, что она есть. Ну, кто бы сомневался! Боги — они такие... На алтарях Мару изображают в облике рурха — мифического для этого мира животного. Кстати, вот и ещё одна связь с империей — сомневаюсь, чтобы рурхи жили ещё где-то кроме Окании, ведь звери не умеют пользоваться порталами.
Мара — единственная богиня в местном пантеоне, и, следовательно, я столкнулся с культом единобожия. Правда, с каким-то странным культом — теория зарождения религии, которую я как-то от нечего делать изучал, гласит, что люди чаще всего обожествляют небесные светила и землю, на которой живут. Объясняется это тем, что на начальном уровне развития цивилизации люди не имеют возможности научно обосновать возникновение мира, в котором живут, и присваивают авторство его рождения божественной сущности. Здесь же люди обожествили смерть, наделив её аватарой и считая богиню смерти одновременно ответственной и за возникновение жизни. Некоторая логика в таком подходе есть — без жизни не было бы и смерти. Но всё равно как-то слишком сильно натянуто... Ну да создатель с ними — пусть веруют во что хотят, лишь бы меня в свою веру не агитировали. Помирать в ближайшее время я как-то не намерен, тем более после своего чудесного спасения. Но что-то я отвлёкся — Ирума закончила с восхвалением своей богини и перешла к её жрецам. Итак, ниже Мары стоят жрецы — их власть практически безгранична, их слово считается законом. Они имеют право карать и миловать и никому, за исключением своего божества, за свои действия не отчитываются. То есть убить могут любого — где хотят и когда хотят. Вместе с тем сами жрецы — личности неприкосновенные и не подчиняются никому, кроме богини. Якобы сама богиня смерти судит поступки своих жрецов, и она же следит за тем, чтобы их не обижали — за убийство жреца или даже покушение на убийство обязательно последует неминуемая жестокая кара, сути которой из путаных объяснений аборигенки я так и не понял. То-то девчонка так испугалась, когда приняла меня за служителя своего культа. Подумала, наверное, что я убью её за направленную в мою сторону стрелу, восприняв её поступок как покушение на свою жизнь...
Пока я размышлял об особенностях религии аборигенов, Ирума рассказала мне о своём народе. Сами себя они называют эль-фа, что значит люди леса. Или те, которые живут в лесу. Когда-то давным-давно их предки ушли порталом из другого мира, чтобы жить в единении с природой. Ага, а знание имперского они вынесли из того мира — кто бы сомневался... Понятно теперь, откуда девушка знает про порталы и почему вместо современного оружия до сих пор бегает с допотопным луком — единение с природой предполагает одновременно отказ от всех благ современной цивилизации и скатывание в первобытно-общинный примитивизм. Хотя если судить по тому, что одной стрелы с наконечником из высококачественной стали оказалось достаточно, чтобы свалить огромного зверя, которого остановит разве что армейское штурмовое плазменное ружьё, то местные луки — оружие вовсе не безобидное, и игрушками их считать крайне опрометчиво. Да и одета девушка качественно и весьма неплохо, не хуже многих имперцев. Следует оставить себе в памяти зарубку на будущее — не воспринимать местную цивилизацию как примитивную, а также предельно серьёзно относиться к местным аборигенам, тем более что даже местные девушки не боятся выходить в одиночку против серьёзного противника.
Политическое устройство страны, в которую я попал, оказалось предельно простым — а чего ещё ожидать от лесных жителей. Страной, или, как говорит девушка, миром правит выборное лицо, что-то вроде нашего императора. Ирума назвала его королём. Вот, наконец-то, мы и добрались до истинных властителей Эдема. Король здесь избирается один раз и до самой своей смерти, после которой проводятся выборы нового властителя. Преемственность по родственному принципу отсутствует, что, по идее, должно понизить степень коррупции, но прямые наследники самодержца имеют преимущество перед остальными кандидатами на престол — и тут коррупция. Само собой, король находится на ступеньку ниже в иерархии власти, чем даже самый последний жрец, но тут кроется какой-то тонкий нюанс, который я сразу не смог разобрать, а Ирума отказывается пояснить — говорит, что скоро сам во всём разберусь. Пока же я для себя уточнил, что сферы ответственности жрецов и короля находятся как бы в разных плоскостях, не пересекаясь. В принципе, понятно — церковь не лезет в дела государства, а государство не интересуется тем, чем занимаются последователи местного культа. Власть короля не абсолютная, да и правит страной он не сам, а назначает наместников. Эти наместники руководят определёнными участками территории от его имени. Ниже наместников располагаются старосты, или градоправители — в зависимости от величины населённого пункта. Эти старосты собирают налоги, оставляя себе за труды часть награб... в смысле — собранного, и отправляют выручку наверх. Они же являются высшей исполнительной властью в поселении, являясь одновременно и судом, и полицией. Если староста не справляется с возложенными на него обязанностями, он имеет право привлекать помощников, которых набирает из местных жителей. Правда, есть нюансы — наёмным работникам положено платить, вследствие чего практика возложения обязанностей руководителя на своих помощников применяется редко и лишь в исключительных случаях, несмотря на то, что средства у старост имеются. Жрецы, как я понял, существуют за счёт пожертвований. Специального сбора на содержание церкви не предусмотрено. Так как населённым пунктом, в котором живёт Ирума, руководит староста, можно сделать вывод, что живёт она в деревне. Или в посёлке, что для меня одно и то же — в принципе, без разницы, как называть спрятавшийся в диком лесу небольшой населённый пункт, насчитывающий всего несколько сотен жителей. Деревня Ирумы занимается охотой и немного земледелием. Да, ещё собирательством — по осени все жители выдвигаются в лес и собирают то, что там выросло и годится для употребления в пищу. Как я понял из рассказа девушки, лесного урожая, разбавленного дичью, им вполне хватает на еду, даже на налоги и продажу остаётся.
