Дыхание в басовом ключе

— И с каких это таких пор, психические расстройства не являются признаком интеллигенции? — раздался вкрадчивый голос от входа.

Первое, что я увидела, обернувшись, были голубые-голубые, как весеннее небо глаза, спрятанные за стеклами модных очков без оправы, на разукрашенном всеми красками палитры лице — синяк на синяке и синяком погоняет. Новоприбывший снял бейсболку с широким козырьком, зашвырнул ее на диван, взъерошил стильную, явно недавно уложенную, стрижку и, задорно ухмыльнувшись, поинтересовался:

— Ну, что? Бить сразу будете, или сначала кофе угостите?

— Дамы и господа, — торжественно объявил Дэн. — В виду вновь открывшихся критериев, спешу сообщить, что пальма первенства интелехнатости нашего живого уголка сменила владельца. Вика, знакомься. Это не обремененное даже зачатками совести, блондинистое голубоглазое недоразумение, лишившее нас ударника на неопределенный период, зовут Ал.

— Да мы, кажется, знакомы, — подмигнул мне изрядно побитый парень, в котором я с удивлением узнала Ромкиного бывшего однокурсника. — Это же ты пыталась не допустить меня до тех гонок, на которых я Шесу байк раздолбал?

Глава 14

Прежде, чем я продолжу рассказ о своих злоключениях в компании московских знаменитостей, стоит, пожалуй, сделать небольшое лирическое отступление и объяснить насчёт гонок.

Я, кажется, уже упоминала о страсти к мотоциклам? Так вот, эта моя любовь далека от платонической. Пожалуй, данный порыв души, чуть ли не единственный, который я периодически позволяю себе удовлетворить. И даже байк имеется — несколько лет назад, когда отец, земля ему пухом, ещё был жив, они с Олежеком скинулись и осчастливили меня в честь поступления в консерваторию ярко-красным "Сузуки". Папа потом не раз сожалел о принятом решении, но не об этом речь.

В гонках я уже давно не учавствовала. Пожалуй, с Данькиного рождения. Родительская ответственность оказалась не пустым звуком. К тому же, денег на постоянную смену резины, подвесок, рессор, а то и крыльев, у меня не было. Нет, я гоняла, конечно, время от времени, но только сама с собой на пустынной заброшенной трассе по ночам. И то — редко. А так, большую часть времени байк использовался, преимущественно братом, по прямому назначению — как обычное транспортное средство. Наряду со столь же престарелой "Нивой", доставшейся нам с Олегом в наследство от отца.

Но, это сейчас. А было время, когда мой "Сузуки" ревел мотором в ряду себеподобных на линии старта, а сердце ёкало в предвкушении адреналина и драйва.

С тех пор я поддерживаю тесные отношения с питерским байкерским клубом. Более того — хорошо знакома с его неофициальным владельцем. Сергей — мой бывший одноклассник, — хорошо запомнил, у кого переписывал на контрольных и благодаря чьим постоянным подсказкам умудрился закончить школу. А потому не только с радостью принял меня в клуб, но и закрывал глаза на... скажем так — небольшую подработку.

Для всех я была просто смазливой девушкой, ведущей запись участников на гонках и дающей отмашку традиционно белым шарфом "на старт". На деле же, я была ещё и тем самым заразой-админом, ведущим закрытое сообщество клуба в интернете, знающим поднаготную всех участников, не раз обсуждавшим с ними в приватных чатах плюсы и минусы их "коней", проблемы, достоинства, секретные тюнинги... . Я знала всё и обо всех, но никто не связывал улыбчивую девушку Вику и угрюмого и немного хамоватого смотрителя Витька. А даже, если кому и приходила в голову мысль обратить внимание на схожесть имени и ника, Виктория — девушка, Витёк — парень.

И Витёк, помимо всего прочего, утверждал окончательные списки допущенных к тем самым, неофициальным гонкам, которых, вроде, не было. Витёк утверждал, а Виктория иногда делала ставки. Которых тоже, вроде бы, не было.

Я не зарывалась, пользовалась своим преимуществом крайне редко, только когда была абсолютно уверенна в результатах, да и суммы ставила небольшие. Так что Сергей не возражал, а мне перепадала время от времени небольшая прибавка к официальному учительскому заработку.

Думаю, теперь будет понятно, почему фраза о том, что я пыталась, всего лишь пыталась не допустить до гонок человека, который, судя по заявлению о раздолбанном байке, на них всё же пробился, меня, мягко сказать, заинтересовала. И крайне неприятно удивила.

— Знакомы, — я вымучила улыбку и попыталась подавить раздражение в голосе. — А что значит пыталась не допустить? Если память мне не изменяет, что вряд ли, она у меня очень верная, я и не допустила.

— Ну, да, — легко согласился Ал, подойдя к журнальному столику и начиная по очереди проверять стоящие там стаканы с остатками кофе. — Но желание-то осталось. Пришлось искать альтернативные пути.

— Это какие же?

Нет, мне правда стало любопытно. Даже более, чем просто любопытно. В тот раз допуск был исключительно через меня одну. Точнее, через "Витька". Дело в том, что мы получили предупреждение о возможных скрытых агентах полиции и были предельно осторожны. Пропускали только своих, проверенных годами и знакомых в лицо. И дислокацию меняли раз семь. Я тогда, помнится, очень разозлилась на Романыча, что он притащил левого приятеля.

— Была бы цель, а средства найдутся, — отмахнулся Ал.

— И все же? — настаивала я. — И, кстати, я не помню, чтобы кто-то слетел с байка.

Это правда было важно. Если кто-то в наглую плюет на правила, то в следующий раз нас могут просто замести. И штрафом не отделаемся. Гонки те были, как ни крути, все же нелегальные. Плюс, ставки. Те, которых не было. И я не настолько наивна, чтобы предполагать, будто я единственная, кому Сергей позволяет ставить, и что прямо все делают это так же по мелочи, как я.

— Ну, а как ты думала? Если нельзя, но очень хочется, то... Сама понимаешь, — уголком глаза я заметила, как заиграл желваками Шес. — Был там какой-то мужик. Предложил просто поехать в другое место и погонять самим. На интерес, не переживай. Вот и весь секрет. А навернулся я уже по дороге назад.

— Нельзя... Хочется... — передразнила я, облегченно выдохнув. — Я же не просто так не пускала. В тот вечер были веские причины. Это не что-то личное. Господи, да я даже не брюнетке отказала! — вспомнила я, как выпрашивал разрешения мой виртуальный приятель.

— Не брюнетка? — Ал с Шесом как-то странно переглянулись. — Блондинка, что ли?

— Нет, это мой знакомый. Ну, не совсем знакомый, потому и не пустила. Да, не важно всё это. Ал, ты хоть представляешь, как мог влипнуть? Я не знаю, как там у вас в Первопрестольной, но наши питерские менты очень не любят это дело. Давай договоримся, что в следующий раз, если я скажу, что нельзя, то нельзя?

— В следующий раз? Смею ли я надеяться, что у меня, наконец, появился блат в питерском мотоклубе?

Я смотрела в эти удивительные голубые глаза и не могла оторваться. Кто там сказал, что глаза это зеркало души? Либо нагло соврал, либо парень, стоящий передо мной, никогда в жизни про это не слышал. Его глаза были самым настоящим омутом: затягивающим, манящим, пленяющим, зовущим узнать, что же там такое скрыто, в этой таинственной глубине. Изумительные глаза. Никогда таких не видела. Такой яркий, сочный цвет, как кусочек неба. Если бы не очки, почти и не заметные на нем из-за отсутствия оправы, я бы подумала, что он в линзах. Но надо было, наверное, перестать пялиться и что-то ответить?

— Не блат, а сестла! — Ал улыбнулся шутке. — Да пущу я, пущу. Как рука заживет, так и пущу!

— А не забудешь? — он склонил голову к плечу. — Может, дашь телефончик? Я в Питере часто бываю, напомнил бы при случае, а? Скажем, на следующей неделе?

Забавно. Это он так со мной заигрывает? Господи, я уже и забыла, как оно бывает. Со мной в последний раз заигрывали лет надцать назад. Это... приятно. И волнующе. Неожиданно. И совсем уже не к месту вспомнилось Ленкино "Быть тебе через год госпожой Снеговой".

Телефон... Телефон... Хорошо, телефон. Даже, если он им никогда и не воспользуется, да даже если я его неправильно поняла, без разницы — сегодняшний день Ал мне определённо сделал.

— А я? — Шес довольно убедительно изобразил шрековского кота. Очень большого только. И какого-то... стремного.

— Что ты? — на всякий случай уточнила я.

— Я б тоже погонял. Блат распространяется на работодателей?

— Ну, если не сведешь меня в могилу до пятницы...

— При такой мотивации я очень постараюсь! — пообещал ударник.

— Я б особо не рассчитывал, Вика, — философски протянул Хан с подоконника и повернулся к Алу: — Алек, ты с нами пообедаешь?

— Да нет, спасибо. Я буквально на пару минут. Вы ни на один из телефонов не отвечаете, — тут Тэка хмыкнул и закатил глаза. — Так что пришлось заехать. Мне с вашей рыжей девочкой нужно кое-что перетереть.

— В пятницу всё в силе! — не допускающим возражения тоном заявил Дэн, возмущенно ткнув пальцем в его сторону. — Ты обещал! Люди на тебя рассчитывают!

— Да появлюсь я там, появлюсь! Угомонись уже, — Ал схватил его за рукав и потянул в сторону выхода. — Прогуляйся со мной за кофе, заодно и поговорим.

— Дэн, мне макиято с перцем, — бросил им вслед догадайтесь, кто? Правильно, Шес. Он, кажется, помешан на кофе.

— Подсел на него? — засмеялся горе-гонщик. — Я же говорил, что тебе понравится. А ты — перец, шмерец... Еще желающие? Тогда мы пошли. Вика, удачи в пятницу. Я позвоню.

Проследив глазами за вышедшими парнями, Шес откинулся на спинку дивана и закинул за голову здоровую руку, являя на всеобщее обозрение бритую подмышку и татуировку на хорошо развитом трицепсе. Довольно интересная татушка, надо сказать. В виде четырех силуэтов танцующих людей, один над другим, все в разных позах. Его задумчивые размышления прервал тихий вопрос басиста:

— Раздолбал байк, значит?

— Угу...

— Сильно?

— В лежку.

— За каким чёртом давал? Ты же знаешь, как он водит.

— А это самое интересное, Андрей. Я и не давал.

— Опять, что ли? — как-то понимающе вздохнул Хан.

— Не опять, а снова. Блин, иногда прибить его хочется!

— Ну, в этот раз ты себе не отказал, — протянул Дима, подсаживаясь к нему на диван.

— Да нет. Это он сам, когда навернулся. Я, когда в больнице его увидел, так очканул — весь в кровище, в грязи... Этому идиоту четыре скобы поставили, — Шес показал на собственном предплечье, где.

— А он, что, еще и без шлема был?

— Нет, ну не настолько идиот. С чего ты взял?

— Ну, вот всё это, — Дима пальцем обвел на своем лице те места, где у Ала были особенно живописные кровоподтеки.

— А, нет, — зло ухмыльнулся Шес. — Вот это, уже я. Потом. Когда байк увидел.

— Ну, а себе-то как руку сломал, горе ты луковое? — снисходительно покосился на него Хан. — Судя по всему, Алек-то как раз был не в состоянии это сделать.

— Будешь смеяться...

— Буду, — подтвердил басист. — Но ты все равно расскажи.

— Я, когда этому засранцу рожу бил, поскользнулся...

— Упал. Очнулся. Гипс, — заржал Димка.

— Да не смешно, — отмахнулся Шес. — Так и было. Прихожу в себя уже на рентгене. Последнее, что помню — как Алу в морду дал. Башка болит. Рука болит. Ал пытается объяснить врачу, откуда перелом у меня, если гипс у него. И почему, если упал все же я, нос сломан у него. Врача переклинило. Говорит, а зачем же мы тебя тогда прооперировали?.. Мрак, короче. Бред полный, и среди всего этого бардака — Гудвин с матерью Ала. Гудвин орет, теть Яна плачет и мы с Алеком ржем, как ненормальные.

— Вас в цирк сдать надо, — подытожил Хан. — Хотя правильнее — в психушку.

Тут позвонил Олег с отчетом, что они с Данечкой уже успели набедокурить, и мне резко стало не до рокеров. Оказалось, что с утра и до обеда мое солнышко ненаглядное успело:

1. Размазать по мягкой мебели варенье. Я с утра не смогла выскрести из тех жалких остатков в банке достаточно для тоста, а он умудрился загадить полдивана и кресло.

2. Пока Олежек отмывал мебель, Даня разбил две небьющиеся тарелки.

3. Пока Олежек собирал осколки, Даня покрошил рыбкам в аквариум пачку сигарет.

4. Пока Олежек реанимировал рыбок, Даня достал из мусорки осколки тарелок.

5. Пока Олежек искал пластырь и йод, Даня нашел зеленку.

6. И вот теперь братишка интересуется, ну чисто гипотетически, чем оттирают зеленку от обоев? Судя по всему, сыночка упражнялся в живописи.

7. А да, тоже исключительно теоретический вопрос — а где мы покупали ту вазу, что стояла, в смысле стоит, в прихожей? Получив ответ, что вазу привез Романыч лет пять назад из Венгрии, Олежек сник и признал, что покойница была "ниче так".

Мда... Продуктивный день у ребенка выдался. Раздав ценные указания по поводу того, чем НЕ тереть обои, сколько раз бить непослушную попу и, посочувствовав оставшемуся наедине с разбушевавшимся чудовищем брату, я отключилась. Как раз вовремя, чтобы застать Шеса отмахивающимся от Хана, что-то тихо и настойчиво ему высказывающего:

— Да что ты на него так взъелся? Ну, шебутной он немного. Возраст у него такой! Мы в своё время тоже...

— Какой возраст, Шес? У вас разница-то в четыре года всего. Ты таким разгильдяем был в двадцать, а не в двадцать восемь!

— Андрей, — неожиданно серьезно прервал его ударник, — тебе напомнить, в каком дерьме я был в двадцать пять?

— Ты вылез...

— А у него, слава Богу, хватило ума не влезть вообще! И меня вытянул! Не гони на него, не надо. Он — нормальный парень. Ну, отключает мозги иногда. Нас всех, бывает, заносит, согласись.

— Да не с такой же периодичностью! — снова повысил голос Хан. — Он ведь убиться к чертям мог!

— Слушай, не напоминай, — устало выдохнул Шес. — Я уже пилюлей прописал, рецепт обналичил, он внял... Я уже успокоился, что ж ты психуешь?

— Да, блин, я ж его еще вот таким сопляком помню, — Хан рубанул ребром ладони по колену. — Помнишь, когда он бегал за нами с игрушечным пистолетом в руках и орал "Плидулки! Не сплячетесь!". Или когда привозил на каникулах дневник и просил подделать отцовскую подпись. Он же мне как брат был! А сейчас, ты смотри, слова лишнего ему не скажешь. Он, по-моему, только с тобой и считается. Хоть иногда.

— Неправда, — остановил его ударник. — Он прислушивается к тебе. Честное слово. Просто он такой... Знаешь... Ну, не покажет он, что признает, что не прав. Он слышит и принимает к сведению, но не показывает.

— Бабу ему надо! — неожиданно выдал басист.

— Это ему-то баб не хватает? — опешил Шес.

— Нормальную! Чтоб в узде его держала. Как Юлька меня. Только так... Да, Димончик?

— Нет, Адрюшка, — передразнил Леголас. — Ты, как женился, совсем скучным стал. По клубам не ходишь, от девушек шарахаешься... Не порти мне Ала! С кем я буду по вечерам зажигать?

— С Дэном, — хохотнул ударник.

— Чур меня, чур, — перекрестился, почему-то эльф. Это выглядело жутко забавно.

— Хан, если ты думаешь, что это поможет, то я тебе торжественно клянусь, — положил руку на сердце Шес, — что первую же нормальную девушку, что найду, натравлю на Алека.

— Вторую, — поправил Хан.