| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Не ну это вообще ни в какие ворота, — парень просто задыхается от возмущения, — ты что себе позволяешь щенок?! Я тебя сейчас просто выкину отсюда.
Он угрожающе нависает надо мной, резко хватает меня за запястье. Круговым движением кисти разрываю захват.
— Какие-то проблемы? — басит голос сзади. Оборачиваюсь. За моей спиной маячит медвежий силуэт Мальцева. Рядом с ним спокойно стоят Волобуев, Миркин и Потапенко. Оценив внушительные фигуры ребят, чернявый отступает назад, в его глазах мелькает страх. Товарищ задиры, несколько секунд назад с грозным видом поднимавшийся со скамейки чтобы помочь наказать дерзкого малолетку, медленно опускается обратно.
— Никаких проблем, — нагло смотрю на перетрусившего оппонента, — я не обижаюсь на убогих.
Парень на секунду надувается, открывает рот для ответа, но встретившись с насмешливым взглядом Сереги, передумывает.
— Ребята, пожалуйста, не надо, — встревает в разговор Света, — он больше не будет. Правда, Витя?
Чернявый угрюмо молчит. Напряжение витает в воздухе.
— Идем танцевать, — девушка хватает меня за руку, — ты же меня приглашал?
Мальцев по-дружески подмигивает мне. Парни, улыбаясь, расходятся. Чернявый со своим товарищем остаются сидеть, опустив глаза в пол.
Медленно льется мелодия. Парочки танцуют в обнимку под 'Поющих Гитар'.
'Для меня нет тебя прекрасней,
Но ловлю я твой взор напрасно.
Как виденье, неуловима,
Каждый день ты проходишь мимо.
Как виденье, неуловима,
Каждый день ты проходишь мимо'.
Моя рука обосновывается на девичьей талии. Маленькие пальчики доверчиво лежат в моей ладони. Мы медленно покачиваемся под шлягер молодого Юрия Антонова.
— Как тебя зовут? — спрашивает шатенка, обдавая горячим дыханием.
— Алексей, — я немного наклоняюсь к аккуратному розовому ушку. Ощущаю слабый запах туалетной воды с нотками сирени и жасмина.
— Можно Леша, — добавляю через секунду
— А я Света, — жарко шепчет девушка и замолкает.
— Я уже понял, — улыбаюсь шатенке.
— А чего это твой парень такой взбудораженный? Тебе, что уже и потанцевать ни с кем нельзя?
— Да какой он мой? — возмущается Света, — Однокурсник, просто. Учимся с ним в одном техникуме. Витя парень неплохой, пару раз приглашал меня в кафе и кино, но я отказалась. Не мой типаж.
— Грызешь гранит науки? — подкалываю девушку.
— Да, а ты? — с вызовом смотрит на меня шатенка.
— Куда же я денусь, — грустно вздыхаю, — В каком техникуме учишься?
В глазах девушки мелькают лукавые искорки.
— В кулинарном, — чуть помедлив, отвечает она.
— О, так ты мудрая женщина, — мои губы расплываются в широкой улыбке, — знаешь, что путь к сердцу любого мужчины лежит через желудок.
— Я просто готовить очень люблю, — простодушно признается моя партнерша.
— А я обожаю вкусно кушать. Угостишь своими кулинарными шедеврами?
— Ишь какой, угощать его еще. Губу закатай обратно гурман, — фыркает девчонка, — мне значит покупать продукты, стоять у плиты часами, чтобы ты брюхо себе набил?
— Я же не такой бессовестный, — протестую я, — все продукты куплю самостоятельно. И не только. Готовить помогу. А твой скорбный труд будет оценен хорошим подарком.
Песня заканчивается, и я отвожу девушку обратно к скамье. Чернявого и его друга уже нет.
— Богатенький Буратино? — недоверчиво интересуется Света, — Ты вообще-то маловат для меня.
— Что значит маловат? — театрально выпячиваю грудь, — я выше тебя на полголовы.
— Не в этом смысле, — отмахивается девушка, — сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
— Вот видишь, а мне восемнадцать, — назидательно говорит Света.
— Совсем старушка, — скорбно качаю головой, — ну ничего, ты прекрасно сохранилась.
— Дурак, — шатенка шутливо бьет меня ладошкой по предплечью.
Через минуту она все-таки сдается, и говорит мне адрес своего общежития и номер комнаты, в которой проживает. Вежливо раскланиваюсь со Светой, и обещаю забежать к ней на днях с продуктами.
Возвращаюсь к ребятам. Они уже сидят на противоположной скамье.
— Ну что закадрил девку? — усмехается Мальцев.
— А то, — с вызовом говорю я, — крепость казалась неприступной, но после короткого штурма пала сраженная моим неотразимым обаянием.
Парни ржут. Потапенко показывает мне большой палец.
Подсаживаюсь к ним. Ребята болтают о своем, а я рассматриваю людей на танцплощадке. Мой взгляд цепляется за знакомые лица. Надвинутые на глаза кепочки, руки в карманах, походка в развалочку. Ба, какие люди и без охраны. Но главное, среди знакомых лиц шпаны я вижу стукача старшего лейтенанта Омельченко. Замечательно. Вот с ним мне и нужно побеседовать.
Звуки следующей песни заставляют меня замереть на скамейке.
'Заповедный напев, заповедная даль
Свет хрустальной зари, свет, над миром встающий
Мне понятна твоя вековая печаль
Беловежская пуща, Беловежская пуща'
Пронзительный голос Валерия Дейнеко пробирает до глубины души. Он завораживает, будоражит сердце и наполняет светлой печалью. Для меня знающего, какую роль сыграла Беловежская пуща в распаде СССР, эта песня звучит трагическим реквиемом по великой стране.
'У высоких берез свое сердце согрев
Унесу я с собой, в утешенье живущим
Твой заветный напев, чудотворный напев
Беловежская пуща, Беловежская пуща'.
Вспоминаю убитую в Белом Доме девушку, её широко раскрытые застывшие глаза и русые локоны, слипшиеся от крови. Глаза против воли наполняются слезами. В горле застывает громадный ком, мешающий дышать. Сердце учащенно стучит, стараясь вырваться из груди, сдавливаемой каменным обручем. Крепко стискиваю зубы. Секундная слабость проходит.
— Лех, ты чего? — ощущаю толчок локтем в бок. На меня обеспокоенно смотрит Мальцев, заметивший мое состояние.
— Все нормально, — мой голос похож на воронье карканье.
— Точно? — Серега недоверчиво хмыкает.
— Да.
— Ну смотри, если что, всегда поможем, — басит здоровяк — ты в нашей команде.
Ребята согласно кивают.
— Спасибо парни, — от такой искренней поддержки мне становится легче. Громадная тяжесть, бетонным блоком придавившая трепыхающееся сердце, исчезает.
Танцы продолжаются. Песни идут одна за другой. Молодежь пляшет и танцует обнявшись под Лещенко, Кобзона и Анну Герман. Наблюдаю за сявками. Они дрыгаются, пристают к девчонкам, задирают парней. Типичные персонажи для передачи 'В мире животных'.
Замечаю, что стукачок, отделившись от кучки шпаны, передвигается к выходу, обходя танцующих.
— Ребят я сейчас приду, — предупреждаю Потапенко и Миркина. Волобуев и Мальцев уже танцуют в круге, и оживленно болтают со смеющимися девчонками.
Выбираюсь из толпы на входе. Осматриваюсь. Стайки молодежи дымят сигаретами, пьют пиво и весело общаются. Стукача нигде не видно. Черт! Похоже, я упустил урода. Обхожу компании, внимательно рассматриваю лица и прилегающую территорию. В отдалении, среди деревьев парка, замечаю знакомую фигуру.
Стараясь не шуметь, подхожу к гопнику. Он мочится, став у дерева. Дожидаюсь, пока урод закончит. Когда сявка начинает застегивать ширинку, отпускаю ему смачный пинок по заднице. Отморозок падает прямо на помеченное им же дерево.
— Мля сука, на лоскуты порву, — гопник вскакивает и разворачивается ко мне. Злобное выражение на его лице сменяется оторопью.
— Привет Комок, — я недобро ухмыляюсь, — кого ты обещал порвать, стукачок ментовский?
Сявка вздрагивает, в его глазах появляется страх.
— Какой стукачок? Ты о чем? — неуверенно бормочет он.
— Да все о том же, — смотрю бешеным взглядом прямо в зрачки Комка, — ты зачем сука такая, брякнул Омельченко, что я Быка и Трофима поломал?
— Я ничего не говорил, — отморозок отводит глаза.
— Ты будешь мне тут ваньку валять? — усиливаю напор, — может тебя гниду твоим же дружкам и заложить? На прошлой неделе ты встречался со старшим лейтенантом Омельченко на Сталинградской, недалеко от гастронома. Там ты вдул в уши оперу то, что тебе по секрету сказал Трофим.
Комок изумленно отшатывается от меня. Чтобы не потерять равновесие он хватается рукой за ветку дерева.
— Откуда...— кадык гопника судорожно дергается, в зрачках плескается животный страх, — откуда, ты знаешь?
— Это неважно, — я спокоен и собран, — главное, что я могу это доказать. У Омельченко имеется твое согласие 'на добровольное сотрудничество' в письменном виде. Ты это помнишь?
Комок молчит. На его лице отражается смесь животного ужаса и ненависти. Только глаза сявки лихорадочно бегают по сторонам.
— В делах оперативного учета твои доносы тоже фиксируются и ты там как источник информации фигурируешь, по которому проводят мероприятия ОРД — морально добиваю урода, — например, твоим дружкам будет интересно узнать, кто слил Пулю и Клима. Они сейчас нехилый срок за разбой мотают. Ты представляешь, что с тобой сделают, если это все раскроется?
— Представляю, — выдавливает Комок, — чего ты хочешь?
— Вот это уже другой разговор, — усмехаюсь, — продуктивный. Теперь будешь работать на меня. Прежде всего, я хочу вовремя узнать, если Бык, Трофим и их кореша пожелают мне отомстить. Далее, аккуратно, вливай Омельченко в уши, что, скорее всего Трофим набрехал. Трепанул хрень всякую, чтобы ты отвязался. Но повторяю, делать это все будешь красиво, и под моим полным контролем. Может придется товарищу старшему лейтенанту пару сюрпризов организовать, чтобы его служебное рвение пригасить немного.
— Но...— Комок замолкает, собираясь с духом.
— Понимаю, — сочувственно смотрю на морального урода, — боишься, что опер тебе не простит? Не переживай, все сделаем ювелирно.
Хорошо, — сявка едва шевелит пересохшими губами.
— Ну вот и отлично, — дружелюбно смотрю на своего 'подопечного', — телефон домашний есть?
Комок обреченно кивает.
— Говори.
Запоминаю продиктованные цифры, и обговариваю способы связи
— Да и чтобы у тебя не было дурных мыслей, — наставительно поднимаю палец, — я, как ты, наверно, уже догадался, не один. Если со мной что-то случиться, то на следующий день, все будут знать о твоей работе на мусоров. Понял?
— Да, — выдыхает шакаленок.
— Все, можешь идти. Больше вопросов у меня к тебе нет.
Комок вздыхает с облегчением, и срывается 'с низкого старта', торопясь убежать подальше от этого места.
Возвращаюсь на танцплощадку. Миркин покачивается в объятьях рыженькой малышки с живым личиком, Мальцев балдеет, прижимая к себе пышку с толстой русой косой и внушительным бюстом. Вова Потапенко уже сидит рядом со стройной брюнеткой и что-то увлеченно рассказывает ей, махая руками.
На нашем месте лениво развалился, раскинув руки в стороны, Волобуев.
Толкаю его в бок. Он нехотя поворачивается ко мне.
— Лех, чего сидишь? Вон, ребята себе уже пары нашли, а ты отдыхаешь. Никто не нравится?
— А ко мне завтра невеста приезжает. Нужно силы и энергию сохранить, — улыбается тезка, — потанцевать, составить вам компанию я с удовольствием. А большего мне сегодня не надо.
— Понятно, блюдешь верность будущей жене, — я язвительно усмехаюсь.
— Ага, — Леша не обращает внимание на сарказм, продолжая рассматривать танцующих приятелей.
Неожиданно ощущаю на себе чей-то взгляд. Поворачиваюсь. С противоположной скамьи на меня пялится девушка-колобок. Белый от пудры овал лица, в сочетании с хомячьими щеками, склеенными черной густой тушью ресницами и кроваво-красными намазанными губами выглядит страшновато. Юбка выше колен, обнажает похожие на куриные окорочка, толстые короткие ноги в колготках, небольшая обтягивающая курточка, еле сдерживает рвущиеся наружу телеса.
С трудом узнаю в этом кошмарном чудище Дашу Одинцову. Рядом с ней, стоит Аня в привычном сером пальто. У неё в отличие от подруги все нормально. Никакой косметики. Николаенко, увидев мой взгляд, сразу же гордо отворачивается.
Даша улыбается мне. Мля, лучше бы она этого не делала. Если повторит, перепрыгну через скамейку и растворюсь в темноте с дикими криками. Думаю как в одном известном фильме, минуты за три добегу до канадской границы.
Беру себя в руки, и машу Одинцовой рукой. Все-таки девушка не виновата, что у неё полностью отсутствует вкус. Дашка радостно трясет ладошкой в ответ. Аня, задрав носик, смотрит в сторону.
Звучат первые аккорды новой песни. Решительно встаю, и шагаю к одноклассницам.
— Ань, можно тебя пригласить? — протягиваю руку Николаенко. Улыбка на Дашином лице гаснет. Теперь отворачивается она, надув губки. Напудренная, напомаженная и обиженная Одинцова выглядит так забавно, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться.
Аня вкладывает свою ладошку в мою пятерню и встает. Теплый прочувствованный голос Лосева обволакивает нас незримой пеленой, закрывая от других танцующих.
'Песни у людей разные,
А моя одна на века.
Звездочка моя ясная,
Как ты от меня далека.
Поздно мы с тобой поняли,
Что вдвоём вдвойне веселей
Даже проплывать по небу,
А не то, что жить на земле'.
В зеленых глазищах Ани светятся отблески вечерних фонарей. Аккуратно держу её ладошку, чувствуя подушечками пальцев мягкий бархат девичьей кожи. Моя рука нежно обнимает осиную талию одноклассницы. Я ощущаю упругое молодое тело, идущий от него еле уловимый запах весенней свежести и парного молока. Песня продолжает навевать легкую грусть, создавая романтическое настроение.
'Облако тебя трогает,
Хочет от меня закрыть.
Чистая моя, строгая,
Как же я хочу рядом быть.
Поздно мы с тобой поняли,
Что вдвоём вдвойне веселей
Даже проплывать по небу,
А не то, что жить на земле'.
— Ань, тебе никто не говорил, что ты прекрасна, как утренняя роса на лепестках распустившейся розы? — шепчу я своей партнерше.
Девушка опускает взгляд вниз. Её маленькие ушки горят огнем. Первую секунду вижу на лице Николаенко растерянность. Одноклассница пытается нахмуриться, но получается не очень.
Мне забавно за этим наблюдать. Не могу удержаться и прыскаю, выпуская на волю давно рвущуюся смешинку.
Аня с негодованием смотрит на меня, открывает рот, желая сказать что-то злобное, но уголки губ против воли хозяйки, начинают расползаться в улыбке, демонстрируя жемчужинки ровных белоснежных зубок.
Девушка прыскает в ответ. В глазах Николаенко пляшут веселые чертики.
— Какой галантный кавалер, — с еле уловимой иронией замечает зеленоглазка, — учишься разбивать женские сердца?
— Что ты, — протестую я, — это просто крик моей исстрадавшейся души, очарованной твоей неземной красотой.
Все-таки женщины очень чуткие существа. Нотки сарказма в моем ответе Николаенко улавливает моментально.
— Издеваешься? — изумрудная зелень Аниных глаз темнеет от негодования.
— Ни в коем случае, — я абсолютно искренен, — просто наслаждаюсь танцем с симпатичной девушкой. А на подколки отвечаю в таком же духе.
Девчонка, прищурившись, смотрит на меня. Спокойно выдерживаю испытывающий взгляд одноклассницы.
— Все-таки я была права, — серьезное лицо девушки усиливает эффект произнесенных слов — ты стал абсолютно другим, не похожим на прежнего Шелестова.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
