Эрлик в тумане

— А по какой траектории движемся мы? — задал Кан вопрос, который давно его интересовал.

— По той же — самой короткой. В нашем случае это винтовая линия, — ответил Франц. — Мы движемся по траектории с равномерной кривизной порядка двенадцати сантиметров на километр. Как на Земле. То есть, собственно, если ты вытянешь Землю в виде трубы, мы будем двигаться витками по ее внешней поверхности. — Он сделал пальцем несколько вращений. — Если мы правы — а до сих пор мы не ошибались, — впереди нас ожидают большие неприятности. Такой переход жизненно необходим. И желательно, чтобы после него мы оправились как можно скорее, а не валялись несколько дней в измененном состоянии сознания.

— Где в таком случае должна находиться Саар, когда будет перебрасывать корабль? Ведь ей надо быть на палубе. Она сумеет самостоятельно вернуться?

— Зависит от условий, — ответил Франц. — Но неужели ты считаешь, что мы станем рисковать Саар?

— Я не знаю, чем вы готовы рисковать.

— Ты готов многим, — заметил Джулиус. — Хочешь, чтобы эксперимент поставили на тебе.

— Мне сейчас особо нечем заняться.

— В определенном смысле это очень хорошо, — серьезно ответил Франц. — Это хорошо, что тебе нечем заняться.

Кан только криво усмехнулся.

Он ушел в медотсек проведать Кеплера, но состояние кота не изменилось. Вайдиц и Ева продолжали искать решение. Остаток дня он просидел в каюте, следя за новостями, которые выкладывала Мика. Его опасения отчасти подтвердились: время за пределами их трубы текло медленнее, но за четыре часа разница набегала небольшая, и этой величиной можно было пренебречь. Появились и плохие новости. Одна мышь умерла. Состояние второй не улучшилось. Кеплер продолжать падать. Но братья не собирались отступать. Эксперимент с участием человека был назначен на завтра. И этим человеком был не Кан. Им стал Вальтер.

Его дар оказался и проклятием, и благословением. Прежде все то, что можно было узнать с его помощью, несло одни огорчения, однако здесь, в аномалии, дарило больше преимуществ, чем он мог себе вообразить. Весь корабль лежал перед ним как на ладони, каждый член экипажа был прозрачен в своих мотивах и желаниях. Месяц назад ему бы и в голову не пришло, что такая информация может для чего-то сгодиться, да и сейчас он не до конца понимал, что с ней делать. И все же... Он первый — единственный, — начал замечать изменения, происходившие в экипаже. Высокомерная и холодная Ева Селим понятия не имела, что копится в душах людей. Ее вопросы, сколь бы хитроумными они ни казались, не могли сравниться с его даром, его оружием. Предупрежден — значит вооружен, а он видел эти предупреждения и мог готовиться к последствиям.

Он смотрел на братьев, пожелавших встретиться с ним этим вечером, и знал, как надо разговаривать, чтобы одержать верх. Он смотрел на Саар, которая тоже сидела в аппаратной, и видел за ее иссушенным телом столь же иссушенную душу, голодного паразита, готового присосаться к любому, кто подойдет достаточно близко. И он мысленно смеялся над ней, потому что ее новый любовник, оборотень, не утолит этого голода. Скорее, он сам ее сожрет.

— Вальтер, тебе еще не надоело бездельничать? — спросил Франц.

Он видел, что близнецы устали, что они голодны и испытывают боль, хотя великолепно это скрывают. Даже ему оказалось непросто ее разглядеть.

— Мне не давали заданий. Я жду, когда появятся Соседи или кто-нибудь еще.

— Адмиралу их тоже не давали, но он нашел себе занятие в первый же день.

— Это его дело. Я жду задания.

Братьям не нашлось, что возразить. Формально он был прав: они — руководители экспедиции. Пусть сами дают поручения, если их так раздражает его безделье.

— Насколько я понимаю, Тома не ответила на ваши вопросы, — сменил он тему.

Братья не стали врать.

— У нее было видение, — спокойно ответил Франц, — хотя отвечать на вопросы она действительно отказалась.

Он посмотрел на Саар. Старуха сидела, сгорбившись; ее длинные белые волосы свисали по обе стороны лица, контрастируя с темным узорчатым халатом. Я тебе не нравлюсь, подумал он, и ты мне тоже. Но твоя власть над Томой скоро кончится, не обольщайся.

— Ты ведь выходил на палубу, — сказал Джулиус, — видел туман. Тебе не показалось, что в его движениях есть система?

— Я не всматривался, — ответил он и тут же пожалел об этих словах. Но братья не воспользовались его ошибкой, не ухватились за фразу. Похоже, именно такого ответа они и ожидали.

— Знаешь, какой эксперимент госпожа Саар проводила сегодня днем? — спросил Франц.

— Конечно! — сказал он, раздражаясь, что близнецы говорят с ним как с недоумком.

— В таком случае считай, что у тебя появилось задание, — в голосе Джулиуса чувствовался едва заметный сарказм. — Завтра госпожа Саар будет работать с человеком. То есть с тобой.

— Со мной? — переспросил он, не веря своим ушам. — Это шутка такая?

— Я похож на шутника? — осведомился Джулиус.

— Кот вернулся полумертвым!

— Ты был в медотсеке? Узнавал, как у него дела?

Вальтер не ответил. Подобная мысль даже не приходила ему в голову.

— Советую зайти, — продолжил Джулиус. — Поговори с Евой. Завтра ты пробудешь с той стороны порядка десяти секунд. Достаточно, чтобы составить первое впечатление. Переход — это вопрос нашего выживания. Мы не сможем его избежать, если впереди у нас "Эрлик". А ты лучше других поймешь, что там происходит. Побочные эффекты будут, но, по словам Евы, они что-то придумали.

Он молчал, пораженный и испуганный. Сейчас он не знал, что им сказать. Саар продолжала смотреть на него с неприязнью. Он встал.

— Ладно. Тогда я пойду в медотсек.

Франц просто кивнул, однако во взгляде Джулиуса он прочел нечто неопределенное, что-то, чего он, к своему удивлению и тревоге, не смог разобрать.

Корабельное время приближалось к десяти вечера, но Ева и Вайдиц оставались в лаборатории. Кот лежал в темном углу на небольшом столе, куда биолог положил свернутое одеяло. Казалось, он спал, но глаза его были приоткрыты.

— Не могу сказать, что ему сейчас очень хорошо, но, по крайней мере, он больше не падает, — сказала Ева.

— Не падает? — переспросил Вальтер.

— Так говорил его вестибулярный аппарат. Не знаю, почему он продолжал падать после возвращения, но сейчас мы просто отключили его анализатор — и периферию, и нерв, и мозговой отдел. Одна мышь умерла. Мы не хотим рисковать.

— Умерла мышь? — переспросил Вальтер, вытаращив глаза. — Умерла? А если...

— Никаких если, — уверенно ответила Ева. — Как только ты вернешься, мы и тебе его отключим.

— Правда, время восстановления неизвестно, — сказал Вайдиц из-за пластикового щита своей лаборатории. — Но мы решим эту проблему. Другого выхода нет.

— А что он чувствует сейчас? — спросил Вальтер, указывая на кота.

— Ничего, — ответила Ева. — В таком состоянии он не может сделать вывод о положении своего тела. И не может им управлять. Человек бы смог, но не кот.

— То есть ему не больно?

— Вальтер, ты окажешься в пространстве с дополнительными измерениями, — сказала Ева. — Это не какие-то колдовские штучки, и тебя там не поджидают чудовища. Это просто новое направление движения. Ты будешь двигаться необычным способом. И всё.

Вальтер посмотрел на нее внимательнее. Нет, пожалуй сейчас она не была высокомерной. Холодной — да, но у женщин это частая защита.

— А нельзя отключить анализатор до того, как я туда отправлюсь?

— Можно. Но тогда мы ничего не узнаем. Извини. Мы думали, первым пойдет Кан. Он все уши нам прожужжал, что хочет туда отправиться.

Вальтер выпрямился.

— Он оборотень, наполовину животное. Он не сообразит! Если там будут системы, он их не увидит.

Ева посмотрела на него с удивлением. Потом кивнула.

— Надеюсь, ты не думаешь, что ты здесь просто так, в качестве балласта? Близнецы не настолько щедры, чтобы брать с собой экскурсантов. В команде только те, кто им действительно нужен. Они умеют просчитывать будущее не хуже Томы, только со своих позиций. Ты на своем месте, Вальтер, и завтра — один из твоих дней. Если у тебя есть вопросы — задавай. А если нет — иди отдыхать.

Он не стал заходить к Томе и даже не вспомнил о ней. Мысль о том, что завтра его жизнь и рассудок подвергнутся опасности, больше не пугала. Он не был балластом, братья это признали, а слова Евы вселили в него уверенность. Они — и новое применение его дара.

Утром его ждали хорошие новости. Мышь и Кеплер полностью поправились. Мышь бодро скакала по вольеру, Кеплер ушел обходить корабль. Когда Вальтер с Евой и Вайдицем поднялись на палубу, они не встретили там праздных зрителей — только действующих лиц: Саар, Юхана с камерой и Сверра. Вальтера ожидал такой же прозрачный ящик, в каком вчера сидел кот, но размером побольше.

— Ты пробудешь там десять секунд, — напомнил Сверр. — Это немного, но достаточно, чтобы что-то увидеть или почувствовать. Постарайся не отключиться и запомни, что сможешь.

Вальтер забрался в пластиковый контейнер. Сверр завинтил запоры, отошел подальше, поднял его в воздух, и Саар одним движением отправила ящик в искривленное пространство.

Ничего не зная о том, где окажется, Вальтер полагал, что здесь тоже будет темно, хотя в глубине души надеялся увидеть что-нибудь фантастическое — необыкновенные звезды, галактики, или даже Соседей.

В многомерном пространстве перехода действительно была темнота, но он бы честно постарался вглядеться в эту новую тьму, если б не ощущение, охватившее его одновременно с темнотой. Он падал.

Это было странное падение. Его мозг говорил, что он с огромной скоростью несется вниз, в невидимую бездну, и вместе с тем двигается в противоположном направлении — вверх. Оба этих ощущения не противоречили друг другу, не вступали в конфликт; он чувствовал, как падает и поднимается одновременно.

Через десять секунд ящик вернулся на "Грифон". И это ничего не изменило. Несмотря на возвращение, Вальтер продолжал лететь вверх и вниз.

Он постарался взять себя в руки и сосредоточиться. Остальные органы чувств работали нормально — он видел людей, слышал, что ему говорят. Сверр отвинтил дверцу.

— Сможешь сам выбраться?

Он медленно выполз из ящика, попытался выпрямиться, но координация подвела, и он едва не упал. Мозг был уверен, что тело стремительно движется, и Ева сказала, что отключит анализатор, как только проведет обследования.

К вечеру он пришел в себя. Это случилось неожиданно как для него, так и для медиков. Большую часть времени он пролежал на кушетке, иногда ради интереса садился и пытался ходить, однако для этого ему непременно надо было видеть ноги. Вечером он вдруг почувствовал, что в его организме что-то изменилось; Ева разбудила его вестибулярный аппарат, и Вальтер понял, что больше не падает.

Его немедленно вызвали братья.

— Не хочу вас расстраивать, — сказал он, — но я ничего не видел. Там темно.

— Разумеется, — ответил Франц.

— Так вы знали?

— Аппаратура все записала. Хотя кое-что там все-таки есть. Мы тебе покажем, но сперва расскажи, как это было.

— Ощущения необычные, но все не так ужасно, как могло показаться, глядя на животных.

— Десять секунд, — напомнил Джулиус. — За четыре часа я бы не ручался.

Вальтер пожал плечами.

— Ты смотрел в эту темноту?

— Смотрел, но сосредоточиться было сложно. В любом случае, я бы не смог ничего увидеть.

— Не увидеть. Почувствовать.

— Кроме того, что я падал вверх и вниз одновременно? — Он покачал головой.

Братья отъехали от экрана в торце аппаратной, и Мика запустила файл.

— Это запись с твоего контейнера, — сообщил Джулиус. — Посмотри и скажи свое мнение.

В сером полумраке кишели белые огни. Они не излучали видимый свет, но Вальтер узнал их сразу. На Земле они летали по одиночке или небольшими группами; здесь их были сотни. Соседи двигались хаотично, а их перемещение за несколько секунд съемки выглядело слишком незначительным, чтобы что-то понять.

— Нет, ничего. Странно, почему, если их так много, ни один из них не врезался в ящик? Я бы почувствовал удар.

— Разумеется, ты бы почувствовал. — Джулиус усмехнулся. — По нашим расчетам, диаметр ближайших объектов — порядка тридцати метров. Но все они находятся далеко, как будто разлетелись с твоим появлением. Хорошо, если бы они так же шарахнулись от "Грифона", потому что если эти штуки на нас налетят, нам конец.

— Значит, там есть Соседи? — спросила Тома.

— Не просто есть. Их там сотни. Даже тысячи. С той стороны темно, как и здесь, и они не светятся. Их можно увидеть только с помощью специальной аппаратуры, — объяснил Вальтер.

Кроме них, в кают-компании никого не было. Унылое, почти пустое помещение с небольшим столом, стульями и диваном, на котором они сидели, было оклеено фотобоями: горы с одной стороны, леса — с другой, луга — с третьей. На четвертой стене изображалось море. Сюда приходили отдыхать техники и матросы капитана Ормонда.

— Выходит, они действительно пришельцы, — добавил Вальтер. — Но не с другой планеты, а из других измерений.

— Мне кажется, они неживые, — сказала Тома. — Это какие-то природные явления, вроде шаровых молний.

— Мы тоже — природные явления. Но мы живые.

Тома не ответила. Вальтер медлил. Потом придвинулся ближе, обнял ее за плечи, почувствовав, как мгновенно напряглись ее мышцы, и осторожно поцеловал в губы. Видя, что она не сопротивляется, он начал гладить ее грудь и расстегивать кофту. Тома не отвечала на поцелуи, но Вальтер слишком увлекся, чтобы обращать на это внимание. Внезапно она отвернулась и принялась его отталкивать.

— Сюда кто-то идет. Кто-то в коридоре. Отпусти меня.

Вальтер с трудом оторвался от девушки.

— Пошли ко мне, — сказал он. Тома стремительно выпрямилась, заправила футболку в брюки и начала застегивать кофту. Вальтер подумал, что она сказала это специально, но когда Тома застегнула последнюю пуговицу, дверь открылась, и в кают-компанию вошел помощник капитана. Осмотрев помещение и смерив их хмурым взглядом, он вернулся в коридор. Тома быстро направилась за ним. Вальтер остался один, постепенно успокаиваясь, глядя на стену с морем, но ничего перед собой не видя.

Прежде Саар не бывала в этом коридоре и даже не подозревала о его существовании. Короткий и широкий, он располагался под их каютами. Мика подвела ее к последней из четырех дверей и остановилась.

— Значит, они живут здесь, — сказала Саар. Лейтенант кивнула. — А там они поговорить не могли? — Саар указала пальцем в полоток. Мика пожала плечами.

— Не знаю. Видимо, этот разговор не для чужих ушей. К аппаратной можно подключиться из других частей корабля. А сюда — нет.

Саар это не понравилось, но она ничего не сказала.

На стук Мики откликнулся Франц, разрешая войти. Саар вздохнула, покачала головой и открыла дверь в каюту близнецов.

В первую секунду это место вызвало у нее оцепенение. И дело было не в черно-белой гамме, не в тусклом свете небольших ламп, вмонтированных в потолок. Саар чувствовала магию, о которой в этом походе успела забыть. На корабле редко колдовали, и даже ее собственное колдовство было сродни тем приборам, что стояли в аппаратной для удовлетворения любопытства физиков. Магия, насыщавшая каюту братьев, напомнила ей о своей собственной. Она остановилась у порога, закрыв за собой дверь.