Дзи. Чужая судьба.

— Да плюньте вы на них! — послушалось из задних рядов. — Им так понравилось ходить строем перед дзито и Ханем, что теперь они даже тявкнуть слишком громко в их сторону не посмеют.

Наемники, молча, скрежетали зубами. В обычное время ни один простолюдин, пусть даже обладающий каким-то положением и влиятельностью, или пьяный до бесстрашия, не посмел бы оскорбить купеческого воина. Их уважали и даже немного побаивались, но отнюдь не сейчас.

— Надо идти к конторе Гженей и Кун Лай! Пусть отрывают свои толстые зады от мягких подушек, и гонят этих трусов к резиденции дзито!

— В этот раз, надеюсь, обойдемся без пинков по нашим толстым задам!

На верхней ступени крыльца, выстроенного с фасадной стороны да-дянь, возникла грузная фигура попечителя Муна, и толпа встрепенулась с новым ажиотажем.

— В чем, желаю узнать, суть вашего недовольства, любезные?

Купец был сама вежливость и невинность, лишь только маслянистые огоньки в узких щелочках глаз жили на пухлом лице своей собственной жизнью.

— Дзито не желает снимать осадного положения!

— Крестьяне ходят с оружием!

— Сколько еще мы будем укрывать чужаков!

— Почему тайпэн покровительствует этому?!

— Тонг узурпировал право власти!

— Нужно это прекратить! Кварталы недовольны!

Мун поднял руки, призывая собравшихся к тишине.

— Я услышал вас. И понял достаточно. Дом Гжень и я остаемся верными слугами Империи, но так же мы не можем идти против воли ее народа, ее плоти и сути, — торговец обернулся к подобравшимся наемникам. — Десятник Шун Кай соберите наших людей, отправляйтесь к дому дзито и предложите ему добровольно сложить с себя полномочия до прибытия посланника из блистательной Хэйан-кё. Если он вдруг не согласится на это, то действуйте по ситуации!

Толпа взорвалась радостными воплями и криками поддержки, Мун повелительным жестом отпустил стражу ворот и, склонив голову перед горожанами, шагнул обратно в просторный холл пустынного выставочного зала, где на аккуратных столиках были разложены образцы лучших товаров, производившихся и привозившихся Гжень в этот уголок Империи.

— Вот видишь, они сами попросили меня обо всем, как мы того и хотели.

— Ваша мудрость поистине не знает границ, достойнейший, — развел руками староста Онг. — Прекрасный ход, но как мы действуем дальше?

— Ваши люди и помощники Хо пусть начинают избавляться от тех, кто сохраняет верность Тонгу, Ногаю и Ханю. Дзито и командир гарнизона сейчас инспектируют южную стену, что весьма удачно. Там мы и отрежем их от остального города, а главное не дадим им пробраться к воротам. Пока мои наемники займут поместье, случайный камень или стрела найдут градоправителя совсем в другом месте.

— В поместье находится тайпэн Хань.

— Надеюсь, у мальчишки хватит ума убраться из Ланьчжоу, до того, как дом окружат. Мы дали ему достаточно времени, чтобы слухи уже достигли резиденции дзито. А там посмотрим, никто не застрахован от случайностей. Кстати о них, что видно и слышно в квартале Кун Лай?

— Тишина, — Онг как-то брезгливо поморщился. — Дэн в этом деле с самого начала юлил и изворачивался.

— Ничего, направим несколько групп в этот район, и ему придется действовать... или контора знатного дома может подвергнуться случайной атаке распоясавшихся мародеров. Как гипотетическая вероятность.

— Думаете, это понадобится?

— Думаю, Дэн прекрасно это понимает и сделает правильный выбор.

Хотя упражнения в художественной каллиграфии и не входили в число обязательных ежедневных занятий, Ли старался по возможности не забывать о них, особенно когда выпадало свободное время отдыха. Купеческие приказчики и простые служащие давно приняли на вооружение сначала заточенные гусиные, а затем и обычные медные перья, куда более удобные для составления рутинных отчетов и быстрых записей, так что кисть и черная тушь оставались сегодня в Империи лишь частью атрибутики и культурных традиций высшей аристократии. Дзи осваивали каллиграфию, чтобы лучше проникнуться духом Служения, и соответствовать уровню своего будущего тайпэна. К тому же, лично Ли эти занятия отлично успокаивали.

Перегородка в соседней комнате, открывшаяся с резким щелчком и последующим ударом, невольно заставила дзи смазать последний штрих гербовой подписи рода Юэ, которую Ли выбрал не только для сохранения своей легенды, но и в силу довольно сложного исполнения данного иероглифа. На пороге возникла Каори, и дзи тот час же отложил кисть в сторону и резко поднялся, потому, как на прекрасном лице девушки были отчетливо видны признаки тревоги.

— Что-то...

— Тебе следует немедленно уехать, — привычную плавность движений дочери дзито сменила порывистая стремительность, придавая ее образу совсем новый оттенок. Ее пышные волосы, обычно распущенные или убранные в сложную прическу, сегодня были заплетены в длинную косу, обвитую вокруг шеи и переброшенную на грудь.

— Но почему?

— В городе начались беспорядки, и ополченцы не слишком настроены на то, чтобы им помешать. Тебе лучше быть сейчас с верными войсками, что стоят к северу отсюда. Надо торопиться, пока ворота остаются открытыми.

— Но зачем им это?

Вопрос Ли отнюдь не был риторическим. Дзи не мог понять, почему после того, как он и его люди разбили все крупные силы карабакуру в Тай-Вэй, защитили женщин, стариков и детей, предоставили достаточно еды и корма для скота, почему после всего этого, кто-то остался недоволен происходящим настолько, что решился на открытый бунт против наместника Императора? И ведь таких оказалось не двое, не трое, и даже не несколько десятков, а, по меньшей мере, сотни, а то и тысячи.

Каори невольно улыбнулась и бросила на Ли снисходительный взгляд.

— Иногда твоя наивность начинает граничить с глупостью.

— Быть может, но я хочу понять. Почему они бунтуют? Что им нужно?

— Того же, что нужно любой толпе — справедливости, но лишь по их критериям. Они будут носить тебя на руках, пока не окажется, что от тебя требуется большего, а то, что ты уже им дал, станет восприниматься, как должное. Люди быстро привыкают к тому, что достается легко и идет им во благо, но быстро забывают о благодарности. Может твой идеальный тайпэн и не должен знать о таких вещах, но тебе придется это понять. Ну а если мы и дальше будем медлить, придаваясь философским беседам о человеческой сущности и вселенской неблагодарности, то ты скоро познакомишься со всем, о чем я говорила, непосредственно на практике. Собирайся, Хёсею и остальным поручено седлать коней для тебя и стражников, которые охраняют поместье. С ними тебе будет спокойнее, да и мне тоже.

— Постой, ты остаешься? — последние слова не на шутку встревожили Ли, бросать Каори в городе, охваченном мятежом, дзи никак не собирался. — Да еще и намереваешься отпустить со мной всю охрану...

— Они будут лишь лишним поводом для раздражения толпы, к тому же, поверь, я могу о себе позаботиться, — отвернувшись от шагнувшего к ней Ли, девушка тихо добавила. — Я не могу бросить мать, а она не уйдет без отца.

— Я найду его.

— Но даже ты не сможешь заставить дзито О-шэя покинуть Ланьчжоу, — так и не обернувшись, Каори быстро выскользнула прочь.

Ли, смотревший ей вслед, как-то неуверенно огляделся, словно ища поддержки или кого-то, кто мог бы дать ему совет. Но ни мастера Азая, ни вечно хмурого командира Ногая в комнате не было. А значит, "тайпэн Хань" должен был сам принять решение. И подлая память тут же невольно напомнила ему другие слова, сказанные истинным тайпэном Ханем в той кроткой, последней, беседе у маленького костра. Так неужели это было правдой, и глубинный смысл, показавшийся Ли тогда лишь дикостью, действительно скрывался в тех рассуждениях? И как же дзи не хотелось верить в это...

— Я же предупреждал, торговый район давно воняет падалью, а в последние дни потянуло гнилью и из ремесленных кварталов, — Ногай, неотрывной тенью следовавший за О-шэем, все никак не мог успокоиться и прекратить недовольное бурчание.

В сопровождении небольшой группы стражников дзито петлял по узким переулкам южных городских окраин, где располагались резиденции торговых домов и купеческие склады. Сам обход южной стены был задуман, как некий символический сигнал тэккэй, но обернулся для их же пользы. О-шэй и Ногай успели скрыться в городе, прежде чем разгоряченная толпа заперла бы их на стене, но теперь им приходилось двигаться с величайшей осторожностью.

Среди просто недовольных горожан попадались группы купеческих приказчиков или суровых крестьянских парней, выглядевших для своей роли слишком сыто и уверенно. Их деревянных дубинок и длинных ножей дзито опасался больше всего, и можно было не сомневаться, что эти ребята точно не станут брать его под арест, как призывали крикуны на углах многолюдных улиц.

Впереди мелькнули красные куртки с серебряными эмблемами, Ногай как-то зло и по-кошачьи зашипел, обнажая тяжелый меч, а остальные воины сомкнули строй вокруг безоружного градоначальника.

— Здесь! Здесь он!

Крики "охотников", заприметивших жертву, понеслись во все стороны.

— Идешь за мной, — рявкнул Ногай, обращаясь к О-шэю. — Без разговоров, просто идешь за мной, пока я расчищаю путь.

— Постарайся ранить, а не убивать.

— Заткнись, Тонг, — начальник гарнизона почти смеялся. — Хоть раз в жизни заткнись и не спорь со мной!

Шум с другой стороны проулка подсказывал, что отступать уже некуда, и вскоре оттуда действительно показалась другая группа людей, среди которых мелькали характерные наряды. Стражники сбили свои щиты округлыми краями и приготовили мечи, дзито привычным движением вытащил цзун-хэ из ножен на поясе у Ногая.

Часть бамбукового забора, к которому невольно прижались, Тонг и остальные, внезапно сдвинулась, открывая не слишком широкий проход. Человек в серой потертой куртке, таких же штанах и обутый в поношенные варадзи, высунулся из-за круглых жердей, делая призывный знак.

— Сюда, скорее.

Времени на рассуждение не было, и первые двое стражников по молчаливому кивку Ногая нырнули в образовавшийся проем. Следом двинулся сам командир, за ним дзито и замыкающие охранники. Преследователи, заметив, что жертва уходит, перешли с быстрого шага на бег, но все равно не успели к тому моменту, когда забор восстановил свою целостность.

Тонг не без интереса смотрел по сторонам, пока они петляли каким-то задворками, проходя сквозь новые проходы в изгородях или через вполне обычные калитки. Судя по шуму и крикам, люди Мун Гженя предприняли попытку продолжить погоню, но быстро отставали и сбивались со следа.

Большую мощеную улицу им довелось пересечь лишь один раз, при этом Ногай громко усмехнулся и, обернувшись к Тонгу, заметил:

— Никогда не думал, что можно пройти так быстро через весь этот район, и, похоже, я знаю, куда мы направляемся.

Командир стражи не ошибся, резиденция торгового дома Кун Лай обнаружилась прямо за углом, причем большая толпа, собравшаяся у входа в здание, была настроена явно недружелюбно. Безымянный проводник увел дзито и остальных в узкий проход между домами, прежде чем их заметили. В глубине сырого переулка на фоне монолитной каменной стены ярко выделялась прямоугольная дыра. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что часть кладки в этом месте просто сдвинута в сторону, благодаря железным полозьям, вмурованным в фундамент здания.

Миновав небольшую каменную каверну и узкую деревянную лестницу, дзито и его сопровождающие оказались в роскошной кухне, заполненной ароматами специй и трав, сушившихся в углах под потолком. Хозяин встретил гостей без радушной улыбки, но и без явного небрежения.

— Полагаю, солдаты могут остаться здесь, вряд ли люди снаружи создадут реальную угрозу, а тут можно спокойно отдохнуть и перекусить, — предложил Кара Дэн.

— Согласен, — кивнул Тонг. — А нам, я так полагаю, есть о чем переговорить.

— Именно, — подтвердил купец.

Миновав просторный холл на первом этаже, где несколько наемников предавались игре в каргёцу, Дэн, О-шэй и Ногай поднялись на второй этаж в личный кабинет торгового попечителя. Вопреки традиции, имевшей место в среде тэккэй, рабочее место высшего представителя дома Кун Лай не пыталось подавить посетителей роскошным убранством или изысканным вкусом. Золото, яшма, нефрит, изящные картины на тончайших холстах, мореный дуб и красное дерево — всего этого в кабинете Дэна попросту не было. Но зато здесь были огромные высокие шкафы, все полки которых были аккуратно заполнены одинаковыми коробками, обтянутыми кожей акул и скатов. Крошечные пометки на корешках обозначали лишь цифры, и разобраться в этой картотеке мог, пожалуй, только ее владелец.

— Почему ты так уверен, что те, кто стоят у дверей ограничатся лишь невнятными криками? — поинтересовался дзито, усаживаясь на предложенный стул.

— Мун все еще надеется принудить меня к активным действиям, — хмыкнул Дэн, устраиваясь за своим рабочим столом. — На большее он пойдет только тогда, когда будет уверен, что с вами и Ханем покончено. Впрочем, возможно, он достаточно умен, чтобы попытаться использовать тайпэна в своих целях.

— Я догадываюсь, почему ты скрывал все это, но развей мои сомнения, — попросил Ногай необычайно вежливым тоном, по сравнению со своей обычной манерой общения.

— Вмешавшись и выступив на вашей стороне, я уже нарушил целый ряд секретных эдиктов, — Дэн пригладил рукой усы, словно, раздумывая над тем, стоит ли продолжать. — Как глава тайной императорской службы в Ланьчжоу я не имею права раскрывать себя и своих агентов без соответствующих приказов от моего непосредственного руководства. К сожалению, связи с ним я не имею с середины осени, так что решил ждать и наблюдать.

— Пока все не зашло слишком далеко, — заметил О-шэй.

— Ну, пока все еще вполне поправимо. Я смогу вывести вас из города, после чего вы присоединитесь к тайпэну Ханю. Мои люди уже должны были известить слуг в доме градоначальника о вспыхнувших беспорядках, и если Хань не глупец, а он далеко не глуп, то он уже скачет в сторону Лаозин.

— Интересно, сколько моих слуг ходит у тебя в информаторах, — дзито никак не мог оставить полушутливый тон, и Дэн ответил ему взаимностью.

— А кто сказал, что среди них только лишь слуги?

— Так вся наша надежда опять на паренька из столицы? — вмешался Ногай.

— Пока да, — вынужден был согласиться "купец". — Он проявил себя очень здорово. Еще при нашей первой встрече я заметил, что он быстро схватывает ситуацию и улавливает даже самые тончайшие намеки, которые я ему подавал. Забавно, ведь в довольно куцем досье, что хранилось у меня, кроме описательного портрета, о нем говорилось как о самодовольном, вспыльчивом и эгоцентричном мальчишке, зацикленном на истории и славе своей семьи.

— Да уж, не самая-то точная характеристика, — последние слова Кара Дэна явно развеселили начальника городского гарнизона.

В комнату, пригнувшись, вошел давешний проводник, причем гости готовы были поклясться, что сделал он это, отнюдь не через дверь за их спиной. Быстро прошептав что-то на ухо встревожившемуся хозяину, безымянный так же быстро удалился.