Повесть о потерпевшем кораблекрушение Часть 1

"Неужели не выкарабкаюсь?" — мелькнуло у него в сознании. Непослушными пальцами он вытащил ампулу-инъектор из обоймы на поясе.

"Бенто, — слабым голосом пролепетал он, — перетягивай раны... Туже! Туже затягивай!" — лицо его перекосила гримаса боли. Отбросив пустой инъектор, Тенг прошептал:

"Мы должны добраться до Тайного города... не то... может быть поздно..."

Когда Тенг пришел в себя, он лежал на жестком деревянном ложе под навесом у стены домика. Невдалеке двое мастеров возились со сверлильной машиной, прилаживая к ней большую бронзовую заготовку. У ложа сидели Бенто и полковой лекарь из охранного отряда. Именно он зашил шелковой нитью раны Тенга и теперь со страхом вглядывался в его лицо, замирая от подкатывавших недобрых предчувствий:

"А ну как не очнется?.. Тогда не сносить мне головы!"

Через два часа в Тайном городе появился взволнованный Ленмурин Диэпока.

"Я же предупреждал тебя! Предупреждал!" — кипятился он, нервно расхаживая взад и вперед перед ложем Тенга. — "Не задевай знатных! Без них нет твердой власти. А ты лезешь со своими нововведениями, смущаешь чернь..." — Ленмурин раздраженно махнул рукой.

"Твердой власти нет, если не держать знатных в узде" — с усилием проговорил того, чтобы Тенг.

"Как я вижу, это тебе не особенно удается" — Ленмурин не удержался от того, чтобы съязвить.

"Мы еще посмотрим, кто кого" — несмотря на слабый голос, слова звучали угрожающе.

Ленмурин тут же смягчил тон: — "В тебе говорит раздражение. Не считай себя равным императору. Только он стоит выше всех нас. Только он вне обычая и вне законов. Но и он не обходится без поддержки знатных".

Тенг молча откинул голову на ложе и стиснул губы. Он не хотел раздувать этот спор сейчас. Мерный скрип сверлильного станка, обрабатывавшего бронзовую заготовку, дым над плавильными печами, горки заготовленной селитры и древесного угля внушали ему уверенность в том, что спор скоро решится в его пользу. Видимо, Делегат Тайной Палаты тоже чувствовал, что Тенг затевает очень крупное дело, но не решался в лоб спросить о цели работ, ведущихся в Тайном городе.

"Тайный город — это как раз по моему ведомству", — думал он, пристально разглядывая затихшего Тенга, — "если бы не эти безбожники, я давно знал бы все. Но и так ясно, что здешние гром, дым и пламя — порождение демонов. Пора остановить это опасное колдовство. Я-то сделаю это искуснее, чем аристократы, не придумавшие ничего лучше, как нанять двух разбойников. Нет, тут надо действовать наверняка" — он повернулся, собираясь уходить.

"Постой, Ленмурин", — тихим голосом окликнул его Тенг, — "узнал ли ты, кто устроил засаду на дороге?"

"Преступники, покушавшиеся на твою жизнь, выслежены и настигнуты, но оба они отбивались, как бешеные, и были зарублены стражей. Я разберусь в этом деле. Виновные понесут тяжкую кару!"

Тенг выслушал все это молча, затем снова откинул голову на ложе. Ленмурин Диэпока небрежно поклонился и удалился быстрыми шагами, на ходу обдумывая план предстоящих действий.

Тенг взял сидевшего возле ложа Бенто за руку:

"Собери всех мастеров. И немедля дай знак командиру сотни

разведчиков, чтобы он был здесь".

Когда мастера сгрудились вокруг его ложа, Тенг заговорил слабым голосом. Установилась полная тишина.

"Когда вы явились в Хаттам с проповедью о едином боге, я дал вам землю и защиту от гонений..."

"Но сам ты не принял истинной веры!" — горячо воскликнул худой седобородый старик с глубоко запавшими глазами, горевшими темным огнем.

"Не ты ли говорил: бойся лицемера, носящего Бога не в сердце, а лишь на лживом лице своем?" — ответил Тенг. — "Я грешен и не обрету благодати, но пусть воздастся мне по делам моим, но не по молитвам. И это не твои ли слова?"

"Нет. То слова Учителя нашего, Ул-Каса, сына Божьего, что сошел к нам, несчастным, нести светоч правды. И я лишь недостойный в свите его, но в мои уста вложены подлинные его слова, а в них — Истина!" — стоящие вокруг согласно закивали, с уважением взирая на седобородого.

"Я дал вам всем дело в Тайном городе", — продолжал Тенг, — "ибо думаю, что это дело должно находиться в руках, угодных Единому. До сего дня я держал скрытым от всех это дело. Сейчас — Господь распорядился так — настало время открыться. Поднимите меня с ложем и отнесите к большому оврагу".

Деревянное ложе было подхвачено сильными руками и поплыло над небольшой группой мастеровых. В начале длинного оврага Тенг дал знак опустить себя на землю неподалеку от блестевшего на солнце бронзового цилиндра на массивной деревянной подставке. Повинуясь указаниям, мастера принесли мешочки из тонкого полотна, россыпь свинцовых камушков в деревянном ящике, зажженный фитиль на длинном шесте. Седобородый заложил в пушку порох и картечь, разделенные пыжом, сыпанул порох в выемку у запального отверстия и встал рядом с горящим фитилем в руке.

"Слушайте меня", — Тенг приподнял голову, — "всевышний дал нам в руки оружие, равного которому нет в мире. Он дал нам силу укротить огонь и направить его против врагов наших. И это оружие я доверяю вам, людям истинной веры, ибо только у вас я увидел благочестие, скромность, простоту, трудолюбие, — и проповедь ваша тронула мое сердце. Господь избрал нас орудием своим. Видите ли вы деревянный щит в полутысяче шагов отсюда?" — все повернули голову в ту сторону. — "Сейчас мы сокрушим его, не сходя с места. Поджигай!"

Блеснула вспышка, раздался оглушительный грохот, от которого заложило на мгновение уши, и бронзовый цилиндр подпрыгнул, окутав всех облаком серого дыма. Все попадали от ужаса на колени, закрывая головы руками и сбивчиво бормоча молитвы.

"Глядите", — громко воскликнул Тенг, — "что стало со щитом!"

Мастера робко приподняли головы. Вдали виднелось несколько обломков досок, косо торчавших из земли.

Раненый Тенг велел перевезти себя в городскую резиденцию. Вскоре туда прибыли и остальные домочадцы. Юные островитяне, воздав хвалу своим богам за спасение жизни Тенга, поклялись никогда не оставлять его одного. Когда Паи сказал Тенгу об этом, тот удивился:

"Зачем?"

"Вокруг тебя враги, хозяин".

Тенг поморщился:

"Я просил не называть меня так. А охрану легче поставить из воинов."

"Ты не возмешь их с собой повсюду. И кто поручится за их верность?" Все же Тенг выставил вокруг дома дополнительную охрану из двадцати воинов, а во внутренних покоях расположил десяток новых "слуг" из отряда разведчиков. С их командиром, Чаир Понка, он имел продолжительную беседу с глазу на глаз. Рослый худощавый воин, походивший на самого Тенга, сидел у его ложа, внимательно слушая.

"Мне нужно знать все, что делается в Хаттаме. И не только в Хаттаме, в Алате — тоже. Глаза и уши императора здесь — Делегат Тайной Палаты. Именно за ним и его людьми надо наблюдать в первую очередь. Следить совершенно незаметно. Никто не должен догадаться, чем вы заняты. Слушать, наблюдать, доносить обо всем подозрительном. Стражники и их доносители известны каждому. Вы и ваши люди не имеете права открыть кому-либо ваше истинное лицо. Знать все, самому оставаясь скрытым, — вот чего я хочу. Враги повсюду, они не остановятся на первом покушении. Мне очень нужно ваше скрытое око".

На заседание Государственного Совета провинции Тенг явился настороженный. Только что он получил донесение от Скрытого Ока. Понка сообщал ему: в одном из храмов Илиты подслушан разговор. "Завтра мы покажем ему, кто хозяин в Хаттаме" — сказал человек, оставшийся не узнанным. Тенг не стал поднимать тревоги. Но десять разведчиков были наготове в коридорах, выходивших к залу Государственного Совета.

Члены Совета явились на этот раз почти в полном составе, да еще и в сопровождении слуг. Когда Тенг вошел в зал, окруженный своими островитянами, ему бросилось в глаза необычное обилие людей. Устроившись на своем месте и оглядев зал, он громко заявил безапелляционным тоном:

"В зале должны остаться члены Государственного Совета. Остальным здесь не место".

Знать начала переглядываться и перешептываться, но вскоре все слуги один за другим удалились. Правда, один из аристократов встал и саркастически спросил:

"А твои слуги, Тенг Паас, разве члены Государственного Совета?" Тенг, не вставая с места, не торопясь повернул голову в его сторону:

"Ты..." — Тенг презрительно помедлил, — "ты мне будешь указывать, как вести себя в Государственном Совете?!"

По рядам знати снова пошел шум, но внезапно замолк. Это встал Ленмурин Диэпока и картинным жестом поднял руку, призывая к спокойствию. В другой руке он держал свиток, немного отодвигая его от себя, чтобы лучше видеть. Этот жест казался преисполненным достоинства, и вместе с тем в нем сквозила брезгливость.

"Мы, истинная аристократия Хаттама", — начал он строгим голосом, подчеркивающим важность момента, — "сознавая свои исконные права и основанную на них ответственность перед Империей, предлагаем Наместнику Хаттама исполнить свой долг перед теми, чьи интересы он обязался защищать, принимая этот высокий пост. Согласно законам Империи необходимо безотлагательно восстановить права землевладельцев на принадлежащих им землях, прекратить утеснения знати, конфискации земель и высылки, а земли, доселе конфискованные, немедленно вернуть, и граждан..."

Тенг громким голосом прервал чтение:

"Довольно! У вас есть одно право — служить Хаттаму. И этим правом вы не желаете пользоваться, из жалкой корысти своей приводя земли в запустение!"

В зале поднялся невообразимый шум и по знаку Ленмурина Диэпоки знать со всех сторон бросилась к возвышению, где стояло кресло наместника, на ходу вытаскивая спрятанные под одеждой мечи и кинжалы.

Первый удар Тенг отразил рукой, закованной в стальной наруч, но тут же над ним было занесено еще несколько мечей. Тенг резко выбросил вперед ногу, швырнув одного из нападавших на каменные ступени, а ребром ладони другой руки рубанув по шее ближайшего к нему аристократа. Одновременно он почти физически ощутил, как в него сейчас врежутся стальные жала мечей. Но на шее одного из мятежников захлестнулся прочный шелковый шнурок с блестящими металлическими шариками на конце, только что опоясывавший тонкую талию Эиши. Другой нападавший получил удар ногой и согнулся, прижимая руки к животу, третий судорожно пытаясь вытащить из шеи нож, брошенный сильной рукой Чака...

Все смешалось в зале Государственного Совета. Десяток воинов из отряда разведчиков с разных концов вбежали в зал, пытаясь преградить нападавшим путь к наместнику. Но мятежных аристократов было не меньше шести десятков и воинам Тенга пришлось скорее защищать свою жизнь, чем защищать жизнь своего командира. Бенто успел выскользнуть на улицу за подмогой, но за окнами тоже слышался шум схватки между солдатами охраны и слугами мятежников. Тенг вертелся волчком, раздавая удары направо и налево. Сюли и Зиль пустили в ход свои тонкие, как шило, стилеты. Бун орудовал массивной деревянной скамьей. Но аристократы наседали, подгоняемые энергичным визгливым голосом Делегата Тайной Палаты.

Тенг вместе с островитянами попытался скрыться за дверью, ведущей во внутренние покои. Ноке отодвинула засов, распахивая дверные створки, и вдруг, внезапно переменившись в лице, едва уловимым движением швырнула нож, спрятанный в широком рукаве ее платья, как показалось Тенгу, прямо ему в плечо. Тенг резко крутанулся на месте и, оборачиваясь, увидел, как падает лицом вперед дюжий детина, пораженный ножом в горло, с мечом в еще не опустившейся руке. Тенг подхватил этот меч и с бешенной скоростью сделал несколько выпадов, прикрывая отход.

В фехтовании никто из аристократов не мог сравниться с Тенгом. Но нападавших было слишком много и через несколько мгновений Тенг, закрывавший собой дверной проем, получил удар в плечо. Он неминуемо был бы зарублен разъярившимися мятежниками, если бы Ноке, оставшаяся без своего оружия, не выскользнула бы у него из-под руки и не повисла бы на запястье одного из нападавших. Ударом кулака тот отбросил ее к дверному косяку, но этого мгновения оказалось достаточно для Тенга, чтобы рубануть ребром левой ладони ему по носу. В носу что-то хрустнуло и удостоенный по праву рождения, Друг Царя и почетный жертвователь храма Илиты схватился руками за лицо, хлебнув собственной крови. Меч Тенга со свистом описал широкую дугу, заставив аристократов приостановиться. В следующий момент Тенг уже захлопывал створки двери изнутри и задвигал засов. В дверь застучали удары мечей, но с окованными медью створками из массивных досок было не так-то просто справиться.

Ноке сидела у стены коридора возле самой двери. Тенг бросил на нее быстрый взгляд. Она тут же попробовала вскочить, но пошатнулась и медленно опустилась обратно на пол, держась рукой за стену. Дверь вздрогнула от мощного толчка. Это раздосадованные неожиданным препятствием мятежники пустили в ход массивную скамью, используя ее в качестве тарана.

"А вдруг лопнет засов?" — мелькнуло в голове у Тенга.

Он подхватил худенькое тело Ноке на руки и бросился во внутренние покои. После трех или четырех десятков ударов дверь распахнулась, но аристократов встретили щиты и копья вызванных Бенто на подмогу воинов. — "Рубить без пощады!" — напутствовал их отчаянный крик Тенга. Щиты и выставленные вперед копья двинулись на мятежников изо всех дверей зала Государственного Совета.

Уложив Ноке в постель, Тенг внимательно осмотрел ее голову.

"Гематома обширная, но череп не поврежден" — отметил он в уме.

"Встать совсем не можешь?"

Ноке смущенно потупилась:

"Голова кружится" — еле слышно прошептала она.

"Тошнит сильно?" — девушка кивнула, непроизвольно поморщившись при этом.

"Лежать. Полный покой, головой не двигать" — произнес Тенг строгим голосом.

"Сюли", — обратился он к одной из стоящих рядом девушек, — "ей придется лежать неподвижно не меньше двух дней. Поэтому кормить ее надо прямо в постели, с ложечки, не давая ей шевелиться".

Тенг осторожно присел на край ложа и аккуратным движением погладил девушку по волосам, стараясь не потревожить голову. Ноке в ответ попыталась улыбнуться слабым движением губ.

Покончив с наложением швов раненым в схватке островитянам и с перевязкой собственного плеча, Тенг присоединился к остальным своим домочадцам, собравшимся у тела соплеменника. Бун в самом разгаре схватки получил удар мечом в спину и, упав под ноги наседавшим мятежникам, был буквально изрублен ими. Сердце у Тенга защемило. Этот успевший стать ему близким человек лежал теперь перед ним мертвым, можно сказать, из-за него. Когда его тело, залитое кровью, выносили из зала Государственного Совета, Зиль бросилась в ноги Тенгу, вздрагивая от рыданий:

"Умоляю, спаси его!.."

Ее большие темные глаза, залитые слезами, были полны такой смертельной тоской, что Тенг едва сумел взять себя в руки.

"Я не бог, я не могу воскрешать мертвых", — выдавил он из себя. Тенг поднял Зиль с пола и повел ее прочь от этого места, обняв за трясущиеся плечи.

Когда догорел погребальный костер, Тенг подошел к Бенто и крепко сжал его предплечье.