Деревянный Меч и Та Которую Любит Небо

Ломая кусты, они полезли через заросли прочь от реки. Гиалиец выбирал самый прямой путь, не обращая внимания на бурелом. Местами Дандальви с трудом продиралась, Даргеду приходилось её буквально вытягивать. Чуть поодаль было отчётливо слышно, как с треском ломались ветки — это лезла напролом погоня.

Выбравшись на опушку леса, беглецы присели отдохнуть. В десятке шагов высунули головы преследователи. Увидев гиалийца и его спутницу совсем близко, трупоеды спрятались обратно. Даргед не стал показывать, что давно заметил их.

До рассвета они спали — Дандальви, привыкшая к ночёвкам под открытым небом, крепко, Даргед как всегда чутко, отмечая во сне любой шорох. Сидящие в полусотне шагов трупоеды действовали ему на нервы: они о чём-то шептались (при желании можно было бы узнать — о чём, но пусть их), долго и шумно чесались, шуршали в кустах. Хотелось взять и прогнать их подальше.

Днём гиалиец и княжна удалились в степь. Преследователи, плюнув на скрытность, тащились в двух харилях от них. Вечером гиалиец развёл костёр, варя кашу. Трупоеды, не позаботившиеся о припасах в дорогу, наверное, облизывались. Даргед с трудом удержался от того, чтобы пригласить их к своему костру — ни к чему проявлять излишнюю доброту.

Утром продолжили путь, медленно удаляясь от долины Безымянки: гиалиец с девушкой впереди, тройка унылых трупоедов чуть позади. Вечером достигли холмов водораздела Илталуилы и Шархела. Здесь преследователи отстали. "Пошли докладывать старейшинам, что мы идём к Шархелу" — сказал гиалиец в след удаляющимся трупоедами.

-Ты же хотел сбить их со следа — ужаснулась Дандальви.

-Хотел — отозвался Даргед — Только нам не стоит идти на запад.

-Почему? — встревожилась княжна.

-Впереди опасность. Не спрашивай, как я это узнал. Просто знаю. Думаю, если мы завтра доберёмся противоположного края холмов, всё сумеем выяснить.

-А это не опасно? — с некоторым сомнением спросила девушка.

-Скорее опасно торчать на равнине. В оврагах легче укрыться.

V

-Даг, может, повернём обратно — умоляюще повторила уже десятый раз Дандальви.

-Чего ты боишься, глупенькая — пожал плечами гиалиец — Пока нам попадаются только трупы. Но должен же я увидеть хоть одну живую душу, чтобы узнать, что творится в степи.

-И так ясно, что война — сказала дочь ард-дина — Убитые из разных аганских племён. Попадаются и эсхорцы.

-Да, но не ясно, кто с кем воюет, из-за чего и кто победитель.

Дандальви замолчала.

Овраг вывел их в широкую долину, поросшую уже увядающей травой. "Кажется, мы выбрались. Если идти дальше, дней через пять будет Шархел" — выдохнул облегчённо Даргед.

Долина была усеяна вздувшимися телами убитых: аганы лежали вперемешку с агэнаярами.

-Да, живых здесь никого не найти — вынужден был признать гиалиец, оглядывая поклёванные стервятниками трупы — Похоже, победителями вышли эсхорцы, их трупов почти нет. Своих погибших они схоронили где-нибудь в оврагах, а врагов не стали.

-Смотри, кто-то ползёт сюда — толкнула его Дандальви.

Даргед и сам увидел ползущего между трупами человека: лицо несчастного распухло, взгляд его был безумен. Вид кувшина в руках гиалийца придал тому сил, он встал, протягивая дрожащие руки к воде. Даргед вручил незнакомцу кувшин. Тот несколькими глотками осушил сосуд. Отбросив кувшин в сторону, человек обессилено рухнул. Гиалиец наклонился над ним. Ударами по щекам он привёл беднягу в чувство. Поймав взгляд незнакомца, Даргед содрогнулся — не было никаких сомнений, что лежащий перед ним лишился рассудка.

Память безумца хранила только беспорядочные воспоминания о лютой сече, о днях полных иссушающего зноя и о жажде. Все попытки выяснить, что же случилось, почему эсхорцы воюют с аганами, были безуспешны. Поняв, что узнать от этого несчастного ничего не удастся, гиалиец с состраданием посмотрел на него: тащить с собой израненного и вдобавок сумасшедшего по безводной и безлюдной степи десятки дней, когда в любой миг может появиться погоня, они не смогут. Дрожащей рукой Даргед вынул из ножен меч. С отвращением к себе и этому миру, в котором приходится лишать жизни ни в чём перед ним не повинных людей, он вонзил остро заточенное лезвие в грудь безумца. Дандальви испуганно вскрикнула.

-Не шуми — обыденно сказал ей гиалиец — Поблизости могут оказаться эсхорцы или твои сородичи.

-Зачем ты убил его. Разве он что-нибудь тебе сделал? — заикаясь, вымолвила дочь ард-дина.

-Он был изранен и к тому же сошёл с ума — ответил Даргед — Взять его с собой, значило бы обречь нас всех на гибель. Я не могу нести его всю дорогу на своих плечах. Отвести его к людям мы тоже не можем, потому что нам нельзя появиться ни в одной самой глухой деревне, не будучи пойманными.

Дандальви молча смотрела на убитого.

-Можно его хотя бы похоронить — сказала она.

"Здесь лежат без погребения сотни покойников" — ответил гиалиец, спокойно встретив взгляд жены, полный ненависти — "Чем этот лучше остальных: только тем, что умер на твоих глазах? Пойдём отсюда в овраги" — добавил он — "Мы и так слишком долго торчим на открытом месте". И ненависть в глазах Дандальви погасла, уступив место растерянности.

Княжна потащилась за гиалийцем. Пройдя полхариля, по дну оврага Даргед сказал: "Ты посиди здесь, а я схожу, посмотрю, послушаю, что творится вокруг". Дандальви села, прислонившись к неровной стене, покрытой мелкими трещинками. Гиалиец, неслышно ступая, скрылся за поворотом. Потянулись минуты напряжённого ожидания.

"Подъём" — прозвучало неожиданно. Дандальви, испуганно открыв глаза, тряхнула головой. Даргед стоял над ней, тяжело дыша.

-Долго я спала? — спросила девушка, унимая дрожь.

-Не знаю, я только что вернулся — ответил гиалиец — Но отсутствовал я едва ли не полдня.

-Что нового? — зевая, спросила дочь ард-дина.

-Ничего утешительного — Даргед опустился на корточки — Примерно в десяти харилях отсюда я заметил отряд эсхорских воинов на отдыхе. Мне удалось подкрасться так близко, что я смог услышать, о чём они говорят между собой. Здесь встретились два отряда, потому они много рассказывали друг другу о последних событиях.

Владыка Эсхора пошёл войной на аганов, обвинив их в грабеже торговых караванов. Было два крупных сражения. В первом ни одной стороне не удалось достичь успеха. Аганы считают, что победа за ними, потому что они захватили восемь эсхорских знамён. Южане в свою очередь, уверены, что победили они, поскольку ополчение аганских племён покинуло на следующий день поле боя. А во втором сражении эсхорцы выставили против них каких-то диковинных чудовищ с дальнего юга, из степей на той стороне Тхоувара. Аганы испугались и побежали. Эсхорцы многих из них порубили во время бегства. Два отряда, что встретились здесь, преследовали отступавших. Пять дней назад они настигли большой отряд ботогунов, который полностью уничтожили.

-О боги — простонала Дандальви — А что отец и братья?

-Как я понял, эсхорцы пока что победили южные аганские племена. Ард-дин сейчас собирает войско, чтобы остановить южан.

-Они идут на север? — с ужасом спросила девушка, представив, что сейчас творится в аганских селениях вдоль Шархела.

-Очень медленно — успокоил её Даргед — Эсхорцы тоже понесли немалые потери. А боевые звери, принёсшие им победу, мрут один за другим.

-Мы должны вернуться — вдруг решительно сказала Дандальви — Сейчас, когда моему народу так трудно.

-И меня убьют как колдуна и похитителя дочери Великого Князя — продолжил за неё гиалиец — А тебя..., не знаю, что у аганов делают с опозорившими родителей девушками.

-Забивают камнями до смерти — сказала девушка — Но меня, скорее всего, не будут наказывать так. Отец просто велит спрятать меня подальше от людских глаз, дабы поскорее забылся его позор. Хотя мне всё равно — решительно добавила она — Без тебя я не проживу.

-Не говори глупостей — усмехнулся Даргед — После моей смерти ты обязана прожить за нас двоих. И я не буду осуждать тебя, если ты выйдешь замуж.

-Как ты смеешь говорить такое! — Дандальви вскочила, гневно раздувая ноздри — Небось, думаешь, что раз я трупоедка, как ты выражаешься, то я неблагодарная тварь, которая забудет тебя, как только тебя не станет?! Сам, наверное, в Эсхоре не одну юбку не пропустил!

-В Эсхоре в юбках ходят и мужчины, и женщины — смеясь, сказал гиалиец. Этот весёлый смех, словно ковш холодной воды, охладил ярость наследницы славного аганского рода.

-С тех пор, как я покинул Бидлонт, у меня были женщины. Но они проходили через моё тело, не задевая душу — добавил он, когда Дандальви успокоилась — Пока не появилась ты. С тех пор я не гляжу на других женщин.

-И не посмотришь больше — твердо сказала она.

-Разумеется — покорно ответил гиалиец. Он не стал объяснять, что в ближайшие месяцы не сможет даже бросить взгляд на кого-нибудь иного, кроме Дандальви, потому что они будут вынуждены довольствоваться обществом друг друга.

-А теперь нам пора уходить отсюда — сказал он — Эсхорцы могут начать обшаривать холмы и овраги в поисках недобитых врагов.

-Куда мы идём теперь? — спросила девушка.

-Не знаю — пожал плечами гиалиец — В Эсхор сейчас идти опасно. Нас, как аганов, ничего хорошего ждать не может.

-И что теперь? — Дандальви тоскливо посмотрела на Даргеда.

-Пока пойдём обратно на восток, к Серой реке.

-Зачем?

-Там кончается власть аганских динов — сказал гиалиец — На берегах Илталуилы мы немного отдохнём. А там я придумаю, куда податься дальше.

Глава седьмая. Еафт, сын Иоава.

Муж не должен

хотя бы на миг

отходить от оружья;

ибо как знать,

когда на пути

копьё пригодится.

Речи Высокого

I

Устало передвигая ноги, двое измученных путников плелись по выжженной степи. Лето перевалило за середину, вода весенних ливней давно уже испарилась из иссушённой зноем земли, а до первых дождей, знаменующих приближение осени, оставалось ещё почти двадцать дней. Ужасно хотелось пить. Но воды в кувшине осталось совсем немного. А когда найдут очередной источник, было неизвестно.

Неожиданно Даргед остановился. Дандальви, которая шла за ним, совершенно не соображая, сходу наткнулась на него.

-Что? — коротко спросила она, с трудом ворочая распухшим языком.

-Впереди люди — прохрипел гиалиец — Много людей: мужчины, женщины, дети. И куча скота.

-Луны — предположила дочь ард-дина.

-Наверное — кивнул Даргед — Ни аганов, ни тем более агэнаяров здесь быть не может. В любом случае надо идти. Луны враждуют с аганами, но из обоих народов изгои нередко переходят от одного к другому.

Дандальви безучастно смотрела в марево, где двигались какие-то неясные тени. Даргед возобновил движение, девушка поплелась за ним.

Медленно приближались шатры с суетящимися возле них людьми. Вот их заметили: кочевники замерли, глядя на приближающихся чужаков, осмелившихся пуститься в дорогу по степи пешком. Тощие лунские овцы, валяющиеся в пыли, равнодушно косили на путников, собаки беззвучно скалили зубы на незнакомых людей и волчонка.

Луны стояли толпой, разглядывая пришельцев: женщины, закутанные с головы до ног в куски грубой ткани, полуголые мужчины с диковинными причёсками — волосы были чересполосно выбриты и заплетены в тонкие и длинные косички. Дандальви вспомнилось переселение: такая же выжженная степь, пыль до небес, поднятая сотнями аганских телег. И мрачные лунские мужчины, провожающие чужаков недобрыми взглядами. И оружие в руках хозяев степи и пришельцев. И детишки, вьющиеся чуть ли не под колёсами, выкрикивают непонятные слова. Девушка машинально произнесла четыре коротких слова, что кричали тогда голопузые ребятишки.

На лунов это произвело необычайно сильное впечатление: кто в сердцах плюнул, кто начал в ответ кричать, используя те же слова. Мимо плеча дочери Бардэдаса просвистел камень. Даргед быстро задвинул её за спину, приняв на себя несколько камней. И начал примирительно говорить то на аганском, то на агэнаярских диалектах. Кочевники стали успокаиваться. Из толпы выдвинулся один: широкоплечий седоволосый мужик в полотняной рубашке с медным кольцом в левом ухе.

Гиалиец о чём-то долго с ним разговаривал, как поняла Дандальви, на агэнаярском. Потом обернулся к ней и сказал: "Кивни этому седому, и улыбнись". Девушка, неискренне улыбаясь, кивнула луну. Тот в ответ улыбнулся плотоядной улыбкой людоеда из старых сказок, что рассказывала дочери ард-дина няня в далёком детстве, и что-то весело крикнул своим соплеменникам. Те сразу же перестали враждебно пялиться на неё и наперебой загалдели. Седоволосый сердито прикрикнул на расшумевшихся сородичей. В воцарившейся тишине он произнёс длинную фразу, сопроводив ей приглашающим жестом.

"Нас приглашают в гости" — сказал гиалиец. И мужчина с женщиной в окружении любопытной толпы обитателей стойбища направились в шатёр лунского старейшины.

II

"Молодец, парень" — весело прищурясь, сказал хозяин шатра — "Дочку у главного аганского вождя украл. Ну, пусть не украл, сама ушла" — поправился лунский старейшина в ответ на замечание гиалийца. "Люблю удальцов" — произнёс лун — "Живи с нами". Сыновья хозяина улыбались, глядя на отца и его гостя: четырнадцатилетний Авам, самый младший; двадцатилетние близнецы Ефтам и Ефтим; двадцатипятилетний Роав, Тоам и Адвед — этим уже тридцать.

Даргед согласно кивал. Всё-таки хорошо оказаться вновь среди людей, пусть это всего-навсего трупоеды.

За полдня пребывания среди лунов гиалиец успел узнать, что хозяина зовут Еафт, а отца его звали Иоав. Во главе клана в сотню шатров он кочевал по прилегающей к Серой реке степи, изредка встречаясь с такими же лунскими кланами.

По старому обычаю чужака, откуда бы он ни пришёл, всегда ждало место у костра и кусок баранины — если конечно, у хозяев не было к нему счётов по кровной мести. Но Дандальви, произнёсшая отборные ругательства на лунском языке, едва не стала причиной расправы над ней и гиалийцем. Хорошо, что Даргед сообразил, что к чему, и сумел объяснить это хозяевам. Всё окончилось тем, что луны, узнавшие, что аганская женщина произносила ругань, не зная, что значат слова, от души посмеялись.

Узнав же, что аган умыкнул дочь своего верховного вождя, Еафт пришёл в восторг. Сам он из трёх жен двух в своё время выкрал из родительских шатров. Потому и человека, который похитил себе жену у самого главного врага лунов, старейшина мог только приветствовать у своего очага.

Гиалиец больше молчал, пытаясь понять, что за народ эти луны, к которым они попали. Аганов здесь не боялись нисколько, так что можно было не опасаться разгневанных сородичей Дандальви. Но всё равно, было почему-то тревожно. Сердце подсказывало, что неприятности ещё не окончились. И Даргед пытался понять, откуда их ожидать. Ничего не получалось, и он решил посмотреть, что будет дальше, держа при этом ухо востро.

А пока гость, благосклонно улыбаясь, пил кислое молоко и слушал разглагольствования славного Еафта, сына Иоава. Сыновья хозяина, скалясь по-волчьи, внимательно смотрели на беседующих мужей. Волчонок, подросший за лето, мирно дремал в ногах гиалийца.