Спустившись со своей трибуны — перил лестницы, ведущей в аванзал, я присоединился к толпе студентов.
* * *
В большом зале, куда нас вела МакГонагалл, сидело множество студентов за всеми четырьмя столами. Был и пятый — во главе зала, за ним сидел Дамблдор. Не совсем великий и не совсем ужасный, он отыгрывал роль доброго волшебника из сказки — фиолетовая мантия со звёздочками, шапочка, похожая на азиатскую, очки с полукруглыми стёклами, чтобы было удобно изображая хитрость, смотреть поверх них, загадочно улыбаясь. О, да, не переигрывает ли он? Потому что вот эти блестящие звёздочки на мантии — это уже слишком.
МакГонагалл провела нас ближе к столу преподавателей — по двум сторонам от нас находились длинные общие столы студентов, сама она встала перед столом преподавателей и развернулась к нам мягким, кошачьим движением. МакГонагалл была очень фактурной женщиной, возраст ничуть не убавил её грации и строгости. Она осмотрела всех студентов, которые до сих пор находились под впечатлением от моей речи и всего остального, и заговорила театрально-выверенным тоном:
— Сейчас я принесу шляпу и вы должны будете надеть её. Шляпа решит, на какой факультет вы попадёте. Факультетов четыре — это Гриффиндор, Равенкло, Хафлпафф и… Слизерин, — она сказала название факультета Салазара так, словно говорила о факультете воров и убийц, а перед ней стояли закоренелые маньяки, а не одиннадцатилетние дети. Однако, это тоже было частью плана. План Дамблдора, насколько я понял, был в том, чтобы убедить меня идти на Гриффиндор и не идти на Слизерин — уж больно Уизли на платформе намекают, как и пропаганда Радагаста. О, кстати, а вот и он — сидит за столом и улыбается. Он выискивает взглядом среди толпы Гарри Поттера — но не находит. Шрам я скрыл за чёлкой, одел стильные очки с лёгким затемнением, которые скрывают мой взгляд — уж больно зелёные, словно два ярких изумруда, глаза, пардон за тавтологию, бросаются в глаза.
МакГонагалл так же грациозно развернулась — мне не нужно быть эмпатом или легилиментом, чтобы понять, что план Дамблдора провалился, но я в свою очередь использовал его план в своём плане — предубеждённость в голосе МакГонагалл лишь оттолкнула детей от неё и дала подтверждение моим словам. Если бы существовал сейчас сторонний наблюдатель, смотрящий сквозь пространство на происходящее, он мог бы подумать, что это совпадение, но нет. Я изучил с точностью до секунды всё, что сказала МакГонагалл, благо, она не отклонялась от плана ни на йоту. И я много раз возвращался во времени во время произнесения своей речи, и даже взял из браслета журнал, и потратил три долбанных субъективных часа, чтобы приставать к детям ещё в Хогвартс-Экспрессе, куда я возвращался во времени, чтобы понять, как они думают. Что они думают, и составлял на бумажке свою речь, которая затронула бы душу каждого. Плюс она должна быть достаточно простой, чтобы её поняли даже дети, в ней не должно быть сложных слов, сложной, закрученной мысли, оно должно быть как у Радагаста — просто и понятно.
В результате с попытки вылезти из толпы с нотацией о вреде предубеждений, быстро забытой, моя речь превратилась в бомбу замедленного действия и вызвала бурные овации, я завладел умами без всякой легилименции. И это мне нравилось.
Мне не нравилось лишь то, что они могли на меня надеяться. Честно признаюсь, мне до фонаря все эти дети. Некоторые девочки мне понравились — не так сногсшибающе, как Дафна, но всё же, ради них я включил в речь пару фраз. Но вот остальные — да мне наплевать на них. Хотят верить в сказки — пускай, лишь бы меня этой вонючей тупостью не запачкало.
Не хотел я обязательств, поэтому я искренне надеялся, что приобрету авторитет, причём это же станет моей защитой от факультетских войн или предубеждений и негативного отношения остальных.
Более чем уверен, что Дамблдор посмотрит эту речь, но он вряд ли сможет понять, в чём подвох. В его глазах я буду гениальным оратором, но вот дальнейшие мои действия поставят крест на опасениях, что я буду приобретать влияние на умы детей. Потому что мне реально насрать на всё это, я хочу повеселиться и немного щёлкнуть Дамблдора по носу, попутно не нажив себе смертельных врагов. Убивать их потом — та ещё запара, а я ленивый!
Пока пела шляпа, МакГонагалл готовилась к распределению. Песня — просто идеал! Я действительно и искренне аплодировал шляпе, кстати, единственный во всём зале. Так вести пропаганду розни и вместе с тем — подтролливать учеников — это, фак, талант!
* * *
— Хафлпафф!
МакГонагалл и все остальные были в недоумении.
— Симус Финниган! — громко произнесла МакГонагалл.
Из толпы вышел мальчишка, который смело напялил на себя шляпу.
— Хафлпафф! — провозгласила свой вердикт распределяющая шляпа.
— Гермиона Грейнджер! — МакГонагалл была в недоумении и переглядывалась с директором и деканами.
— Гриффиндор, — подумав немного, ответила шляпа.
Зал взорвался аплодисментами — первый студент, не распределённый на хафлпафф. Овации были очень бурными и Гермиона впервые в своей жизни почувствовала, что значит быть в центре внимания толпы. Это пьянящее и пугающее чувство. Она на негнущихся ногах подошла и села за стол — её встречали как родную.
Следующим был Гойл. И он попал на Слизерин — все вздохнули спокойно. За гойлом шёл Крэбб. Я не совсем понимаю, по какому принципу составляют список — вроде бы по алфавиту, но некоторые вылезают вперёд, видимо, чистокровных стараются распределять после маглорождённых. Или, возможно, это тот же список, по которому велась рассылка и если в нём были вычеркнутые фамилии тех, кто не пошёл в Хогвартс, то тогда всё в порядке.
— Малфой, Драко, — МакГонагалл держала свиток с фамилиями на слегка вытянутой руке и подслеповато читала через очки, всем своим видом выражая важность момента. Казалось, морщин на её лице стало больше. Хм… интересно, какой она была лет тридцать назад? Наверное, симпатичной. Такая фактура, просто закачаешься!
Драко посмотрел на меня, после чего со вздохом пошёл к шляпе. Я зевнул, выражая этим не тольког желание поспать, но и полное пренебрежение всем происходящим.
Шляпа начала думать. Это было нонсенсом. Дамблдор даже привстал со своего трона и сдвинув очки на край носа, посмотрел на сидящего в пяти футах от него Драко.
Начались перешёптывания в зале, стоящая рядом с Малфоем МакГонагалл слегка напряглась. Она поглядывала то на него, то на студентов, и наконец, развернулась к директору с вопросительным взглядом. Но стоило лишь ей открыть рот, как шляпа на весь зал провозгласила:
— Хафлпафф! Хафлпафф, чёрт подери!
Ух ты. Драко первый, кто смог заставить шляпу так красиво объявить название факультета. Видимо, они вели мысленный диалог и Драко переспорил шляпу. Интересно, она предлагала ему Гриффиндор? Просто если убрать всю шелуху, то Драко по характеру больше вспыльчивый и резкий, хоть и с толикой надменности.
Драко снял шляпу и улыбнувшись стоявшей за его спиной МакГонагалл, пошёл к Хафлпаффцам. Сел рядом с Гринграсс и широко, искренне улыбнулся охреневшим от такого расклада Хаффам. Если Гринграссы ещё понятно, то Малфой… это называется «фак мой мозг».
Наконец, спустя ещё два распределения в Слизерин и Гриффиндор, пришла моя очередь. МакГонагалл прочитала:
— Гарри Поттер.
Я не сдвинулся с места. Она посмотрела на нескольких студентов, среди которых стоял и я, и повторила:
— Гарри Джеймс Поттер!
— Мисс, — я обратился к ней вроде бы вежливо, но с неприязнью в голосе, — Моё имя Генри. И единственные два человека, которые имели право меня так называть, умерли. Поэтому будьте добры. Я вас тоже не зову «Минни», знаете ли!
МакГонагалл была шокирована. Это опять то, что может показаться стороннему наблюдателю блажью, но нет. Во-первых — следовало подать себя так, чтобы они не видели во мне «того самого» Гарри Поттера, а во вторых и последних — я не собирался в её факультет и хотел при всём честном народе назвать МакГонагалл «Минни». Ну прямо таки непреодолимое желание.
Она посмотрела на меня, я на неё. Минерва вышла из ситуации:
— Мистер Поттер, будьте так добры — она подняла шляпу и открыла табурет. Я подойдя, сел…
* * *
2 часа спустя.
* * *
Разговор с шляпой вышел любопытный. Я жил в одной комнате с Драко — и это распределение уже успело войти в анналы истории, потому что из тридцати семи студентов тридцать попали на Хафлпафф! Для этого даже пришлось расконсервировать старые спальни, потому что никогда больше десяти человек в год на факультет не попадало, и студентам всегда хватало двух спален.
Наш декан, полная и весёлая с виду женщина, кудахтала и разводила руками:
— Сколько же вас! И почему вы только все на мой факультет попросились? — она пыталась выведать тайну великую.
— Вам честно ответить? — спросил Драко, перебивая все остальные голоса.
— Если можно. Но вас то, мистер Малфой, я никак не ожидала! Вся ваша семья же…
— В спальне слизерина холодно, а у вас тут тепло, и кухня рядом, — он улыбнулся и подмигнул мне. Я же стоял недалеко и взирал на эту картину.
Остальные студенты тоже подтвердили версию Драко, только кто говорил, что хочет, чтобы она была их деканом, а кто — что им не нравится жить в башне или подземелье. В общем, аншлаг был гарантирован! И ведь не свалишь всё на неисправную шляпу.
Дафна стояла рядом со мной. Она праздновала победу — её злейший враг, тварь, которую она хотела задушить её же волосами, сволочь, шлюха и мразь, оказалась на другом факультете. Конечно же, она не говорила это вслух, но взгляды были красноречивы! Не переборщил ли я? Мне вторую Аки не нужно, чтобы она за мной в огонь и воду, и до доски гробовой! Я мужчина в самом расцвете сил, как говорил Карлсон.
Ночью не пошёл шляться по Хогвартсу, да и все впечатления были смазаны, а потом я увидел сон, в котором Дамблдор метался по кабинету с распределяющей шляпой на голове, которая орала «хафлпафф, мать твою!». И почему-то на нём была больничная одежда, как в психушке. А потом снилась Дафна… но это уже личное….
11. Клуб "Юный Гедонист"
Утро встретило меня звонкими детскими голосами, непередаваемым шумом, который преследовал Хогвартс всю его историю. В гостиной Хафлпафа было шумно, не менее шумно, чем в других. А сейчас — особенно. Я хорошо выспался — мне снилась Дафна, такая симпатичная…
Но не став слишком ею увлекаться, я решил заняться зарядкой, для чего вернулся назад во времени, к шести утра, и побежал вокруг Хогвартса. Пробежки, немного магии, чтобы не забыть, как драться с её помощью, немного простых чар. Утро второго сентября в Хогвартсе было хорошим — солнце вставало, было прохладно, но день обещал быть солнечным. Около Хогвартса я бегал всё утро, попутно применяя некоторые заклинания — сторонний наблюдатель мог бы видеть слишком большие для человека прыжки, взлетающие вокруг меня камешки, иллюзорных клонов, запутывающих не существующую погоню.
Я пробежал, наслаждаясь погодой и природой. Трава под ногами была уже жестковатой, не весенней, но она только начинала жухнуть и высыхать. Птички — пели от всей своей птичьей души и некоторые, пока я бежал, даже летели рядом. Замок казался ещё больше и величественней, чем раньше. Если раньше он навевал мысли о древности, требушетах, короле Артуре, то сейчас, вблизи, это был совершенно другой Хогвартс. Отёсанные камни, со следами грубой обработки, выветренные временем, сложенные один к другому, без видимых зазоров. Стены казались монументальными, и очень аккуратными, вокруг Хогвартса помимо дикой земли с холмом, ведущей к хижине лесника, была ещё большая лужайка. Она, судя по всему, была предназначена для занятий студентов военным искусством — над ней, на стенах и башенках замка стояли статуи воинов с мечами, копьями, пиками и алебардами. Это место так и намекает на то, что тут проводились рыцарские турниры, дуэли и обучение молодняка ратному делу.
Сейчас это место пришло в упадок — зеркально-ровно подстриженная, не вытоптанная трава, ни следа того, что это место вообще использовали. Статуи на стенах гордо взирали на одиночество и запустение, на то, как халатно и наплевательски дети и подростки Англии относятся к воинскому искусству. Были бы статуи живыми — давно бы запричитали о том, какая сейчас пошла молодёжь…
Оббежав дворик три раза по кругу, я направился к стадиону для Квиддича. Странный вид магического спорта, популярный в Европе. Мётлы, несколько мячей, у англичан всегда так. Взять хотя бы систему измерения — футы, дюймы, ярды, линии и мили, в конце концов.
Или монетная система? Нет бы просто — один доллар — сто центов. Так нет, фунты, пенсы, соверены, пенни, шиллинги, и даже гинеи! Всё это нечётко, пенни — одна двести сороковая часть фунта, шиллинг — двенадцать пенсов, и так далее. Оттуда же ноги растут у магической денежной системы. Только если в Британии одумались, от гоблинов и магов этого трудно ожидать. А учитывая, что магических компьютеров у них нет… что ж, месье знают толк в извращениях, как говорилось в одном анекдоте.
Неудивительно, что сумбур в головах порождает сумбур в делах. Субъективная оценка, не стремящаяся создать порядок, логичность и единообразие — казалось бы, даже наоборот — люди стараются избавиться от них.
Тот же квиддич — всего лишь детище этого сумбура. Несколько видов мячей, каждый из которых, я уверен, ввели в игру отдельно, не считаясь с общей картиной. Победа только после поимки снитча — и хоть пусть неделю матч длится, пока эту гадость не словят, игра будет длиться. Явно кто-то решил, просто от себя, вышел эдакий сахарный папик, махнул надушенным платочком и сказал «пусть будет так!», не думая ни о том, что зрителям может не нравиться слишком короткая или слишком длинная игра, и вообще ни о чём не думая. Все подчинились.
Это у нас, англичан, в крови. Монархия породила хаос, когда один человек вмешивается в логичную систему и меняет её по своему усмотрению. Наверняка изначально в Квиддиче был только один мяч, который гоняли к воротам, потом ввели другой — чтобы добавить экшена, а потом какой-то лорд решил пристроить своего сына на тёплое местечко и ввёл в игру снитч. Эдакий золотой мячик для золотого мальчика, такой, чтобы уж точно игра не обошлась без подвига золотых мальчиков.
И понеслась…
Оббежав все владения Хогвартса, я забежал внутрь и вернулся в нашу гостиную, где уже начали просыпаться люди. Дети постепенно вытягивались из спален, но выглядели всё равно сонными и для них школьная жизнь ещё не началась. Движения свободные, не загнанные, не угнетённые заботами и делами, весёлые, все выглядят так, словно проснулись на каникулах у себя дома, обули тапочки и пошли делать чай. С молоком. Мы же англичане, мы пьём с молоком.
Но вот облом, занятия скоро начнутся. Я приветствовал всех взмахом руки:
