Зеленая кровь

А Гарик, сидящий сзади, рядом с Шагратом, хахал и крутился, вертел ручку, опускающую стекло в окошке, то вверх, то вниз, скулил, тыкал Шаграта в бок и сетовал, что человеческий нос ловит запахи только спереди.

— Нужен круговой обзор, ах, нет, круговой обнюх! — бормотал он. — Пахнет бензином, ах, бензином, мылом, резиной... копченой рыбой — откуда? Ах, да — магазин... вот еще — электричеством, тополем, мятной жвачкой, воробьями...так сложно в машине... отовсюду пахнет бензином...

— Заткнись, а? — буркнул Шаграт. Он тоже опустил стекло и нервно нюхал ветер. — След уже такой старый и слабый... и так вряд ли найдем, а тут еще ты скулишь под ухом!

А Локкер все всматривался — и вдруг его ударило озарение. Мысль, пришедшая извне, мысль Рамона, страх Рамона — вот что это было, хотя дом и все вокруг оказались вовсе не похожи на увиденные во сне. И дом был слишком громадный, непохожий на другие, с мигающей радугой у входа и размалеванными рожицами из цветных светящихся трубок в целых гирляндах надувных шаров. И акация вокруг не росла — или, может быть, росла во дворе. И будки нигде не было видно. Но так стало явственно...

Может быть, Рамон видел этот дом с другой стороны, куда не подъехать на машине. Но дом этот самый.

Рядом с входом на тротуаре стояли какие-то люди.

— Хольвин, — сказал Локкер, — останови тут. Рамон там, внутри.

— Тут, да, тут! — засуетился Гарик сзади. — Тут пахнет... ах, нехорошо пахнет! Неживым, страхом, болью... пивом, чипсами, злостью, ах, мертвым тоже пахнет! Ррр-р!

Хольвин затормозил и распахнул дверцы автомобиля — собаки тут же выскочили наружу, а за ними выбрался Локкер. Рядом с внедорожником Хольвина остановилась патрульная машина Службы Безопасности, и Тео подскочил к Хольвину с собачьей скоростью.

— Здесь живодеры! — бросил он на ходу. — Этого еще не хватало...

Хольвин хлопнул дверцей. Из арки, ведущей во двор выскочили люди в бронежилетах с красными надписями "Спецкоманда". У них в руках Локкер увидел пистолеты, стреляющие капсулами с наркотиком — Рамон, впрочем, говорил, что зарядить такой пулей тоже вполне возможно.

Еще один, пожилой, в бронежилете и желто-красном берете, подошел от машины, тоже желто-красной — фургона с маленьким окошком назади, схваченным решеткой. Он махнул Тео рукой:

— Ситуация под контролем, — сказал раньше, чем Тео успел что-то спросить. — В здании мои люди.

— В чем дело? — спросил Хольвин. Локкер почувствовал под словами раздражение и тревогу, хотя голос Хозяина казался спокойным.

— Спецкоманду вызвали час назад. В здании — дикая рысь, она убила нескольких человек и спряталась. Персонал вместе с бойцами ее разыскивают — умная бестия...

— Граждане! — загрохотал неживой голос от красно-желтой машины. — Отойдите от дома, проводится боевая операция...

И вдруг Гарик перекинулся и залился лаем, и Хольвин тут же, выхватив зеленое удостоверение с Золотой Бабочкой — знак посредника, закричал: "Не сметь стрелять! Не сметь стрелять, опустите оружие!", — перекрикивая неживой голос, и еще кто-то завопил: "Не стрелять!", но тут же хлопнул выстрел, а ликвидатор, приехавший с Тео, ударил человека в бронежилете по руке и тоже закричал... А Гарик звонко гавкал и скакал, почти поднимаясь на задние лапы, задрав свою острую мордашку в рыжих веснушках куда-то высоко вверх — и Шаграт посмотрел вверх, и Тео, как-то оцепенев, замер, глядя вверх, а Локкеру вдруг стало страшно туда смотреть, но он себя заставил...

Высоко вверху, на узком карнизе третьего этажа, утвердившись лапами на скользкой жести водостока, стояла крупная рысь. Она внимательно смотрела на фигурный козырек над панорамным окном бельэтажа и подбиралась, готовясь к прыжку. Декоративная черепица козырька влажно блестела.

Локкер в этот миг почему-то осознал, что рысь имеет непонятное отношение к Рамону.

— Ма-ать, смотри, Эд, — странным голосом, как-то протяжно, запинаясь, проговорил ближайший в бронежилете, с коротким ежиком волос на круглой голове. — Вот он... с-сука...

По разумению Локкера, слово "сука" не могло иметь никакого смысла применительно к рыси-самцу.

За его спиной Тео сказал ледяным тоном:

— Господин капрал, немедленно прикажите своим людям опустить оружие!

— Эта та самая, — сказал капрал в берете.

В толпе кто-то вскрикнул. Сзади, с дороги, послышался резкий гудок подъезжающего автомобиля. Хольвин пошел вперед, жестом остановив собак — теперь Шаграт с Гариком стояли, приподняв передние лапы, вытянув носы по ветру, и ждали, что будет.

— Не стрелять! — сказал неживой голос.

В этот момент рысь прыгнула.

Все, стоящие внизу, отчетливо услышали, как ее когти скрежетнули по мокрой черепице. Будь поверхность сухой, удержаться, вероятно, оказалось бы больше шансов, но по мокрому лапы слишком сильно скользили. Рысь еле успела перегруппироваться для следующего прыжка и оттолкнулась от козырька задними лапами, уже почти падая.

Собаки отпрянули в разные стороны — рысь приземлилась на все четыре лапы, по-кошачьи, на мокрую траву окружающего подъезд газона и осталась стоять, ошеломленная рискованным полетом с высоты и ударом о землю. Локкер никак не мог отвести от нее взгляд.

За его спиной раздался резкий металлический щелчок — и тут же Хольвин рявкнул так, как никогда не кричал на собак:

— Не стрелять! — и загородил рысь собственной спиной, держа перед собой удостоверение, как щит от пуль. В толпе ахнули.

Почти тут же ликвидаторы Тео завопили вразноголосицу:

— Оружие на землю!

— Руки на капот! Стоять!

— Не рыпайся, сволочь!

— Руки, я сказал!

Локкер слышал все звуки борьбы, все это хриплое дыхание, и металлический лязг, и нервное гавканье Гарика, и топот, и брань вполголоса — но не смотрел. Он все смотрел на рысь, стоящую на жухнущей траве, на ее шкуру в кровавых рубцах, на Хольвина, протянувшего к ней руку и излучающего спокойное тепло, и на Тео, который не руководил ликвидаторами, а так и стоял, задрав голову вверх.

Тео видел там, наверху, что-то, чего Локкеру было не видно. И в конце концов сказал:

— Там — мой пес. Там за окном — мой пес. И я выбью из вас, как он туда попал, подонки.

Двое ликвидаторов подтащили к машине СБ человека с багровым лицом и красной шеей, в пиджаке с оторванными пуговицами, потного и злого. Он дернулся вперед и выкрикнул Тео в лицо:

— Командир, какого беса?!

— Кто такой? — рявкнул Тео.

— Старший менеджер, — краснолицый дернул плечом. — Я вызвал спецов! Эта бесова рысь задрала охранника с женой, ясно?! Вам ясно?!

— Что мой пес делает в вашем заведении? — спросил Тео, будто не слыша.

— Да понятия не имею!

— У вас есть разрешение на ношение оружия?

— Да он со снотворным... — багровый скинул обороты.

— Дин, — сказал Тео шоферу патрульной машины, — связывайся с жандармами. У нас дохлый криминал со стрельбой. Вызывай подкрепление, жандармское. Надо здание обыскать.

— Командир! Эта тварь сейчас вашего сожрет!

Тео обернулся. Хольвин сидел рядом с рысью на корточках. Кот напрягся, взъерошился и беззвучно шипел, показывая страшные клыки, а Хольвин говорил вполголоса:

— Не волнуйся, дружище, все уже позади... отчаянный же вы народ, кошки. Как ты роскошно прыгнул, красота! Я никогда в жизни такого полета не видел. Так здорово прыгнуть никто бы не смог, только рысь...

— Осторожно, Хольвин, — сорвалось у Тео с языка само собой.

Рысь мгновенно занесла лапу с кривыми лезвиями когтей.

— Не болтай глупости, Тео, — сказал Хольвин, не сводя с рыси глаз. — Кот — парень очень разумный и замечательно владеет собой. Мы с ним сейчас поговорим немножко, и он поймет, что все беды уже позади...

Тогда Локкер подошел ближе. Рысь взглянула на него — и поразилась. Настолько удивилась, что удивление выбросило ее в Старшую Ипостась. Хольвин улыбнулся.

— Ты из леса, лось, — прошептал кот, глядя расширившимися золотистыми глазами. — Настоящий лось из леса... неужели где-то есть лес?

— Лес есть, — сказал Локкер. — А я — товарищ Рамона. И Хольвин — его Хозяин. Вернее, вообще Хозяин.

На бледном осунувшемся лице кота мелькнула еле заметная усмешка.

— Пес мне говорил про тебя, Локкер. Надо же, правда... Ты, человек... твой бобик там, наверху. Он всю ночь страдал, что не может тебе позвонить. Они такие дураки, собаки...

— Замечательный кот, — сказал Хольвин и погладил кота по голове. — Геройский кот. Мы с тобой его оттуда вытащим, мы все можем, правда?

Кот взглянул на Хольвина снизу вверх и потерся об его руку щекой и подбородком.

— У меня бок болит, — сказал он жалобно-кокетливо, как могут только кошки. — Я лапы отбил. Мы с Рамоном голодные, такие голодные... Ты нас покормишь?

— Конечно, — отвечал Хольвин, начесывая пышную кошачью бакенбарду.

В этот момент к подъезду подлетели жандармские автомобили. Люди в серебристо-голубых комбинезонах, в синих беретах, вооруженные, насколько Локкер мог судить, автоматами, выскочили на тротуар, окружая дом, побежали под арку... Между тем, простые люди, которые просто остановились полюбопытствовать, что это тут происходит с утра пораньше, собирались и собирались — и на улице стало очень многолюдно.

— Здорово, Тео! — сказал, подходя, жандарм с морщинистым обветренным лицом. — Опять твои звери что-то унюхали?.. Ну и зоопарк же у тебя тут...

— Привет, Урман, — сказал Тео, пожав протянутую руку. — На совещании говорилось, насколько помню, что в этом районе паршивая статистика, было дело?

Урман мрачно улыбнулся, кивнул.

— Восемьдесят пять процентов насильственных, — сообщил, смерив скованного подозрительным взглядом. — А тридцать один из них — немотивированных и особо тяжких. Плюс самоубийства... Еще какая паршивая. Предельно паршивая. По-твоему, мертвяк? И здесь?

— Да кто ж еще! — Тео кивнул на двери темного зеркального стекла. — Причем, думаю, не один. Не сомневаюсь, все твои клиенты сюда захаживали, шары погонять, пивка выпить... а может, он и еще что-нибудь предлагал, поинтереснее. Так что они очень тепло тут общались. Вот тебе и насильственные, вот и особо тяжкие. А самоубийцы — давно известный и вернейший признак мертвяка поблизости, школьная задачка. Какая вам еще нужна мотивация? Говорил же я: должны проводиться плановые рейды...

— Этот, что ли, мертвяка унюхал? — насмешливо сказал Урман, небрежно показав на Гарика, устроившегося рядом, развесив уши. — Ну и уморительная же дворняга!

— Не обижай сотрудников, — серьезно сказал Тео. — Они все понимают. Не только он — в здании мой лучший пес. Вели своим людям тут все перерыть; все внутри очень нечисто, нюхом чую. Пойдем, Гарик!

— Нюхом! — фыркнул молодой жандарм. — У своих псов научились, господин капитан?

Тео проигнорировал шпильку; уже перед самой дверью обернулся к Хольвину:

— А ты?

Хольвин на газоне угощал рысь, вернувшуюся в своего зверя, кусочками вяленой крольчатины — собачьим лакомством. Шаграт сидел рядом и тоже жевал кусочек.

— Бери собак, обыскивайте здание, — сказал Хольвин. — Я задержусь.

— Граждане, расходитесь! — снова загрохотал неживой голос. — Проводится операция, вы подвергаете свою жизнь и здоровье опасности!

Локкер так и не понял, к кому эти слова обращались: никто из простых граждан явно не собирался уходить, они только слегка подались назад. Скованного усадили в автомобиль жандармов; Тео, Урман и их люди втянулись в здание, Весна, Сапфир и Гарик ушли с ними. Капрал спецбригады вздохнул и сделал своим сотрудникам какой-то знак рукой. Локкеру это не понравилось.

— Господин посредник, — хмуро сказал тот странный, стриженый ежиком, который назвал рысь "сукой", — отойдите от зверя, его надо обезвредить.

Хольвин обернулся и выпрямился.

— Вот как? — спросил он так, что стриженому, похоже, захотелось убежать и спрятаться. — Вы всерьез собираетесь стрелять по зверю, с которым общается посредник? Не думаю, что это одобрит ваше руководство.

Кот перекинулся и привалился плечом к ноге Хольвина. Он брезгливо смотрел на спецов, вздрагивая верхней губой; у другой ноги Хольвина сидел Шаграт и морщился. Капрал спецов подошел поближе, снова вздохнул и сказал:

— Господин посредник, я все понимаю, но у нас тоже приказ и отчетность. Кошка эта опасная, двоих загрызла, как минимум. Лига Лигой, но ведь надо же и о людях подумать...

— Ну давайте подумаем о людях, господин капрал, — в голосе Хольвина проявилась кошачья насмешливая любезность. — Ваших людей, вероятно, больше всего волнует необходимость отчитаться перед начальством за этот вызов? Отчет из Лиги об опеке над рысью будет представлен в спецкоманду завтра утром. Если необходимо, запишите мой личный телефон.

Капрал обиделся.

— Вы не передергивайте, — сказал он, скривив рот. — Что в городе, проблем мало? Мы же должны все сделать по закону...

— Вам хочется пострелять, господин капрал? — спросил Хольвин. — Или вы отчитываетесь за использованные патроны? В таком случае вам лучше всего сходить в тир. Стрелять тут по живым существам я никому не разрешу.

— Бред это все, — сказал подошедший спец с квадратным лицом и маленькими глазами, спрятанными под брови. — Если в здании что нечисто, то СБ с жандармами без нас разберутся. А рысь тут не при чем, просто бешеный зверь, да еще оборотень к тому же. Вы лучше отойдите, пока он вас не порвал, — и поднял пистолет.

— Пожалуйста, опустите оружие, — тихо сказал Хольвин, не двигаясь с места. — Наверное, не стоит создавать проблемы себе и своему командованию. Мне бы не хотелось упоминать в рапорте о профнепригодности и психической неустойчивости — это упоминание лишит вас не только лицензии, но и работы в спецкоманде вообще, даже шофером.

Толпа, собравшаяся широким кругом, между тем, шелестела, как лес от сильного порыва ветра. Локкер расслышал отдельные голоса, и все выкрикивали разное:

— Убийцы сумасшедшие!

— Да оттащите же этого ненормального посредника, пока рысь на людей не кинулась!

— Стреляйте, ребята, чего смотреть! Веселуха!

— Давай, мужик, держись! Мало эти гады убивали...

— Уберите этих сволочей, им вообще все равно, в кого стрелять!

— В топку Лигу!

— Посредник, скажи, куда позвонить! Их же надо на цепи держать, живодеров...

Все-таки слишком многие, судя по этим крикам, оказались на стороне Хольвина. Квадратный смутился и опустил пистолет.

— Да что ты с ним разговариваешь! — взорвался стриженый. — Что ты его слушаешь?! Это же фанатик, ему же эта кошка дороже собственной родни! Он же, как все эти чокнутые, зверье обожает, а людей ненавидит! Что ему эти убитые! Так, мусор! Ему кошечку жалко! Да я...

Он сделал шаг вперед — Шаграт ощетинился и зарычал, а Локкер перекинулся. Спецы попятились — лось теперь занимал очень много места, стоять рядом с ним кое-кому стало очень неуютно. В толпе восхищенно ахнули. Все звуки на миг покрыл звонкий детский голосок:

— Олень! Мамочка, гляди, олень!

— Ах, шик! — крикнули в толпе. — Держись, посредник! Классный лосяра!

— Не смейте стрелять в лося, подонки!