Операция "Гроза Плюс"

Если все и дальше пойдет так, то, скорее всего, между нами через год-два все будет кончено. А если возникнут какие-то вопросы, то, надеюсь, Павел Павлович и его организация защитят своего сотрудника от излишней назойливости возбужденного самца?

Я кивнул, а сам подумал, — Ого! А Аркадий Эмильевич не так прост, как это выглядело по ориентировке. Кому-то в "конторе" надо промыть мозги, или "товарищ" Славин настолько не любит рекламы, что пока не попал в поле зрения оперативных служб.

Быстро собрав вещи в небольшую сумку, и оставив супругу на память короткую записку, мадам Славина коротко вздохнула, и вместе с нами покинула квартиру. Товарищи в штатском, ожидавшие нас на лестничной площадке ее впечатлили, а оперативный микроавтобус с группой прикрытия привел в ступор.

Дальнейший наш путь лежал в Москву, где мне еще предстояло поделать немало дел, в том числе найти разрастающимся научным проектам отдельного администратора. Я чувствовал, что на антропологе дело не остановится. Нам нужны психологи и лингвисты для изучения жизни, образа мышления и языка, как неандертальцев в горах, так и обитателей побережий. Майор "Иванов" дал мне один адрес, где при достаточно волосатой лапе можно было бы заполучить для проекта несколько полностью натренированных групп волкособов. Обычные овчарки, в связи со сложностью условий, его уже не устраивали и мне предстояло убедить весьма авторитетных товарищей, что наш проект сможет не хуже пограничников обкатать их питомцев в "условиях приближенных к боевым". Нужно было получить уже оплаченные комплектующие для сбора в Бомборе стационарного портала, а также технику и оборудование для организации первого базового лагеря в Каменном веке. Потом все это требовалось загрузить в Ил-76, да так что бы при этом машине не треснула по швам и смогла долететь до Бомборы.

В общем, жизнь била ключом, а работы было больше чем людей, которые могли ее сделать...

05 августа 1940 года, 17:15, СССР. Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина.

Только что закончилось очередное совещание сильных мира сего, в котором принимали участие Молотов, Ворошилов, Тимошенко, Рычагов, Кулик, Шапошников, Смородинов, Аржанухин, Кобелев, Шахурин, Яковлев, Берия, Вознесенский...

Как можно догадаться по составу участников, посвящено это совещание было состоянию военно-воздушных сил, и их взаимодействию в ходе боевых действий с общевойсковым командованием. Халкин-Гол, Освободительный поход в Западную Белоруссию и Западную Украину, Финская война показали, что самолеты в ВВС есть, летчики готовые драться в воздухе — тоже, даже авиационные генералы имеются. А вот решать соответствующие задачи в небе над полем боя советская военная авиация не в состоянии. И если, на малюсеньком Халкин-Гольском ТВД (70 на 23 километра), на расстоянии прямой видимости у наших летчиков еще как-то получалось противостоять японским асам, то в Финляндии и Польше их помощь наземным войсками была минимальна.

А между тем на Западе шла война. Франция пала после месяца немецкого блицкрига — не помогла и помощь британского экспедиционного корпуса. Немецкие войска торжественным маршем прошли под Триумфальной аркой и теперь целью Гитлера становилась Британия... Или же, все таки СССР? Ведь Гитлер никогда особо не скрывал своей цели уничтожить большевизм и завоевать для германской нации жизненное пространство на Востоке. Лебенсраум — на немцев, зажатых в центре Европыэто слово действует, как валерьянка на кота. Участники совещания не знали, что как раз в этот день на стол Гитлера лег следующий документ:

N 78. ИЗ ПРОЕКТА ПЛАНА ОПЕРАЦИИ "ОСТ", РАЗРАБОТАННОГО НАЧАЛЬНИКОМ ШТАБА 18-й НЕМЕЦКОЙ АРМИИ ГЕНЕРАЛ-МАЙОРОМ МАРКСОМ

5 августа 1940 г.

Цель кампании — разгромить русские вооруженные силы и сделать Россию неспособной в обозримое время выступить противником Германии. В целях защиты Германии от русских бомбардировщиков следует захватить Россию до линии: нижнее течение Дона — Средняя Волга — Северная Двина. Главные военно-хозяйственные области России, расположенные в богатой продовольствием и сырьем Украине и в Донецком бассейне, а также в центрах военной промышленности вокруг Москвы и Ленинграда. Восточные промышленные районы достаточной производственной мощностью еще не обладают.

Среди всех этих областей экономическим, политическим и духовным центром СССР является Москва. Ее захват разрывает взаимосвязанность русской империи.

Правда, никаких судьбоносных решений на этом совещании принято так и не было. Их примут позже, и они еще предопределят дальнейшие поражения и триумфы в будущей войне, которая становилась неизбежной.

Да и без этого немало делалось для того, чтобы улучшить положение в наших военно-воздушных силах. Правда считалось, что для усиления советских ВВС достаточно принять на вооружение новые современные типы самолетов, превосходящие по своим скоростным характеристикам основной истребитель вероятного противника Ме-109Е, и вооружить их мощными пушками и авиационными пулеметами. А дальше летчики сами разберутся.

Слово "гробы" еще не прозвучало, но Главком ВВС, товарищ Рычагов, особо напирал на то, что, по сравнению с "мессершмиттами" и "юнкерсами", основные самолеты советских ВВС: И-15, И-16 и СБ, являются морально устаревшими. Но, при этом он ничего не говорил, ни про недостатки в организации авиационных частей и соединений, ни о плохом взаимодействие с наземными частями РККА, ни о низком качестве летной и боевой подготовки советских летчиков. Меньше чем через год все это аукнулось Красной Армии и ее военно-воздушным силам реками крови. Но это будет всего лишь через год, а пока никто не понимал, что СБ действительно окажется устаревшим, если посылать их на цели малыми группами, без связи, и без истребительного прикрытия.

От всех этих разговоров у товарища Сталина осталось тяжелое чувство недоговоренности и скрытой угрозы, хотелось вернуть вышедшим последним товарища Берия, и сказать: "Лаврентий займись..." Позже он так и поступит, но уже будет необратимо поздно.

Взяв со стола в одну руку свою знаменитую трубку, а в другую — пачку папирос "Герцеговина Флор", Сталин отошел к окну, покурить, подумать, осмыслить весь тот сумбур, который остался после разговора с генералами и наркомами. Как сделать так, чтобы первое в мире государство рабочих и крестьян не разделило судьбу Польши, Дании, Норвегии, Бельгии, Голландии и Франции? Чем остановить уже поймавшего кураж Гитлера?

Неяркая голубоватая вспышка и негромкий звук за спиной заставили вождя вздрогнуть. Обернувшись, он не обнаружил ничего подозрительного, кроме лежащих на столе четырех книг, которых там несколькими секундами назад не было. Ощущение такое, словно их уронили с небольшой высоты. Сталин мог поклясться, что никто в его кабинет не входил. Да хоть подвесь на дыбу Поскребышева, но не входил никто, и все тут. Книг не было, и вдруг они появились...

Впервые, со времен учебы в Тифлисской семинарии, Сталину захотелось перекреститься и прочесть молитву, пусть даже самую короткую и простую. Ведь даже самому слабоумному ежу понятно, что если что-то было, а потом исчезло, то значит, ты это потерял, или у тебя украли. Все просто. Но если вдруг на твоем столе появляется то, чего ты никогда в глаза не видал.

Осторожно, словно приближаясь к притаившейся под книгами змее, Сталин подошел к столу. При этом ему в голову пришла мысль, что вождь советского народа, крадущийся по собственному кабинету, должен выглядеть нелепо и смешно. И, не дай Бог, если сейчас в кабинет заглянет по какой-либо надобности Поскребышев. Человек он хоть и не болтливый, но все равно, картина будет крайне неприятной.

На обложке верхней из книг были написаны имена авторов, Алексей Исаев и Артем Драбкин, изображено число 1941 на фоне разбитых и горящих танков, и написано, по всей видимости, название книги: "22 июня. Черный день календаря".

Можно было конечно вызвать начальника личной охраны Власика, вместе с его орлами. Они бы перевернули тут все вверх ногами, раздергали бы эти книжки по страницам, устраняя действительную или мнимую опасность... Но, тогда гарантированно можно будет забыть о тайне. Пусть люди Власика и не из болтливых, но все равно, он сам первым должен прочесть то, что написано в этих книгах, и уже потом решать — с кем и в каком объеме делиться этими, упавшими неизвестно откуда знаниями. Уж больно неожиданным способом эти книги попали в его кабинет.

— Товарищ Сталин, — спросил он сам себя, — вы храбрый человек? Если вы храбрый человек, то вы должны открыть эту верхнюю книгу, и прочесть то, что в ней написано. Или вызвать охрану, чтобы люди Власика взяли это руками, одетыми в резиновые перчатки, отнесли в подвал и сожгли в печке... А потом 22 июня 1941 года, уже задним числом узнать — почему этот день назван черным. Так что, товарищ Сталин, бомбы, которые обычно закладываются в книги, врываются не в руках, а в головах. И вы прекрасно это знаете, поскольку сами в свое время заложили немало подобных бомб.

Так, разговаривая сам с собой, товарищ Сталин перевернул обложку верхней книги и глянул на титульный лист. "Москва, издательство ЭКСМО, 2008 год". Невозможная книга, сама, или по чьей-то воле, невозможным образом попавшая на его рабочий стол. Каким бы невероятным это событие не выглядело, надо еще будет разобраться — каковы истинные интересы того, кто способен вот так запросто подкинуть артефакт, пусть и неформальному, но главе СССР.

Перелистнув еще одну страницу товарищ Сталин прочел:

"22 июня 1941 года. Этот день навсегда обозначен в отечественных календарях черным траурным цветом. Это — одна из самых страшных дат в нашей истории. Это — день величайшей военной катастрофы. Как такое могло случиться? Почему врагу удалось застать СССР врасплох? Почему немецкой авиации позволили в первый же день войны безнаказанно расстрелять на аэродромах сотни наших самолетов, а многочисленные дивизии РККА были смяты и разгромлены в считанные недели? Как случилось, что колоссальная военная машина Советского государства дала сбой в самый ответственный момент? Подробная, по часам и минутам, хроника трагических событий 22 июня 1941 года и анализ причин разгрома, воспоминания ветеранов и свидетельства очевидцев трагедии — в первом совместном проекте самых популярных отечественных историков Артема Драбкина и Алексея Исаева".

— Это уже бомба, — подумал Сталин, — я должен о всем этом разобраться и принять решение, единственно верное решение. В таком случае у нас нет право на ошибку, надо будет все взвесить и решить, что опаснее — болезнь, или лекарство от нее?

Аккуратно отложив верхнюю книгу в сторону, Вождь прочел название следующего тома, — "Соколов А.К., Тяжельникова В.С. Курс советской истории, 1941-1999" — быстро посмотрев оглавление и перелистав некоторые страницы, Сталин нахмурился и отложил в сторону и эту книгу. Еще ни одному величайшему политическому деятелю, находящемуся на вершине власти, вроде Александра Македонского, Темучжина, по прозвищу Чингиз-Хан, или Наполеона Бонапарта, не удавалось заглянуть в свое посмертие, и увидеть там крах всего того, за что он сражался всю свою жизнь.

Две нижних книги были от одного автора, Александра Бушкова, и одного издательства "ОЛМА пресс". "Хроники мутного времени" 2007 года издания и "Владимир Путин, полковник ставший капитаном" 2008 года.

Сев на стул, Сталин, наконец-то закурив забытую было им трубку, и критически обозрел разложенные на столе книги. Они были разного возраста и разной степени потертости, что говорило о том, что их уже по многу раз читали. К новеньким томикам он бы наверное отнесся с сомнением, но вот эти, захватанные страницы и потертые обложки, внушали некоторое доверие. Все эти книги он прочтет внимательно, с карандашом в руках, стараясь не упустить ни одного факта, и ни одного скрытого противоречия. То, в каком порядке их сложил неизвестный доброжелатель, тоже, наверное, имеет какое-то значение, как и личность героя последней книги.

Вздохнув, Сталин отложил в сторону погасшую трубку и достал из стаканчика, стоящего на столе заботливо заточенный секретарем двухсторонний карандаш, с одной стороны синий, а с другой красный. Предстояла долгая и кропотливая работа. Чутье подсказывало ему, что о том, что то, что несколько минут назад произошло в этом кабинете, не должен пока знать ни одна живая душа. Сначала он прочтет все эти разложенные на столе книги, а потом поймет, что сказать, когда и кому. Сняв трубку телефона соединявшего его с приемной, Сталин сказал Поскребышеву, — Никого не пускать, я занят!

— А если... — начал было спрашивать сталинский секретарь

— Никого, я сказал! — жестко оборвал его Сталин, — Даже если явится сам Нечистый на пару с Христом. И, товарищ Поскребышев, будьте добры распорядиться, чтобы сюда принесли чаю, да заварите его покрепче...

06 августа 1940 года, 7:15, СССР. Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина.

За окном кабинета вождя серые сумерки давно сменились ранним утром. Весело защебетали, приветствуя восход солнца птицы. В советской стране начинался новый день. Товарищ Сталин выключил бесполезную уже настольную лампу, закрыл и отодвинул от себя последнюю из книг. Потерев рукой покрасневшие от переутомления глаза, глава СССР по новому вгляделся в портрет человека на обложке. Справа от него на столе возвышалась стопка исписанной цветными карандашами бумаги, а прямо перед ним лежал лист ослепительно-белой бумаги, на котором под шапкой с двуглавым орлом было написано следующее:

Уважаемый товарищ Сталин.

В связи с нависшей над СССР военной угрозой, предлагаю Вам начать, переговоры между СССР 1940 года и Российской Федерацией 2017 года о заключении всеобъемлющего, равноправного и взаимовыгодного "Договора о дружбе, торговле, сотрудничестве и взаимопомощи". Помимо него может быть подписано "Соглашение о коллективной обороне".

Президент Российской Федерации

Владимир Владимирович Путин

23 февраля 2017 года

Сталин задумался, внимательно разглядывая портрет человека с холодным взглядом профессионального разведчика. Затем, видимо приняв решение, он кивнул сам себе, снял трубку телефона и, дождавшись ответа телефониста кремлевского коммутатора, сказал, — Товарища Берия, пожалуйста... — тайну такого уровня он не мог доверить больше никому из ближайших соратников, ни Молотову, ни Ворошилову.

Услышав в трубке "Алло", сказанное знакомым голосом, Сталин коротко произнес, — Лаврентий, срочно приезжай в Кремль, ты мне очень нужен!

Берия так же коротко ответил, — Еду! Сталин повесил трубку, и, вспомнив о своем вчерашнем распоряжении, позвонил по внутреннему аппарату Поскребышеву, сказав, что сейчас приедет товарищ Берия, и его надо немедленно запустить к нему в кабинет.

Поговорив с Поскребышевым, Сталин, аккуратно собрал свои записи, сложил их в папку из плотного картона и, завязав ботиночные шнурки, убрал в верхний ящик стола, подальше от любопытных глаз. Потом он замер, уставив взор в обшитую мореным дубом стену кабинета, и задумался.