В ту же секунду Жихарь вскочил на ноги и, звеня кольчугой, выхватил из простых ножен меч. Осмотревшись осоловелыми глазами и увидев, что я в полном порядке, он с чувством выполненного долга опять заснул, не выпуская меча из рук. Солнце ещё только начало подниматься из-за горизонта. Я решил пройтись по замку и осмотреться. Донжон был не столько старым (хотя, говорят, он был построен два или три века назад), сколько обветшалым. На стенах качались остатки истлевших от сырости и времени гобеленов. Кое-где под ногами шатался пол, готовый в любую секунду провалиться под моей тяжестью. Однажды я облокотился на казавшуюся прочной стену, и она тотчас обрушилась в одну из пустовавших комнат. Коридоры были довольно узкие: метра полтора-два в ширину, что помогало во время осады и мешало во всё остальное время. Зато лестницы были вершиной мысли архитектора, строившего этот замок. Гранитные и мраморные ступени вряд ли бы обрушились, пройди по ним горный тролль. Они были широкими, и по ним могло пройти пять-шесть человек в ряд. Кое-где даже остались дубовые поручни, покрытые, правда, толстым сулоем пыли.
Я поднялся на четвёртый этаж. Ни один из воинов не занял его: они говорили, что здесь чувствуется что-то плохое. По-моему, они все ошибались. На четвёртом этаже почти полностью сохранились гобелены, изображавшие сцены из множества битв. В противниках можно было угадать северных варваров или самих огнаров. На некоторых, самых старых на вид, огнары в слабеньких кольчугах или в кожаных доспехах сражались с аркадцами.
Мастера, выткавшие эти гобелены, были просто великолепны: от изображений воинов веяло гордостью и надменностью. Казалось, ещё секунда, и их пластинчатые доспехи засверкают на солнце, а полностью закованная в броню конница выскочит из гобелена и снова пойдёт в бой. Я не верил, что такие войска могли существовать два-три века назад. Слишком гордые, красивые, смертоносные. И слишком честные, что ли — я просто не мог точно описать то, что видел на гобеленах. О таких теперь только песни слагают.
Коридоры здесь были намного шире, да и стены прочнее. Гуляя по коридорам минут десять, я наткнулся на одну дубовую дверь. Из чистого любопытства я потянул на себя медную ручку в форме грифона. К моему величайшему удивлению, она поддалась. Едва дверь открылась, повеяло пронизывающим до костей холодом. "Видимо, где-то упала часть внешней стены" — подумалось мне. Внутри комнаты царил полумрак. Её края терялись в темноте. По моим прикидкам, это был зал длиной шагов в двадцать. Кое-где стояли диваны и кресла, обивка которых уже почти истлела. На стенах висели остатки картин: от некоторых из них остались только рамы с обрывками холста. Странно: по-моему, холстины и доски должны были продержаться дольше.
Но вот посередине противоположной стены висела картина, задёрнутая куском посеревшей от пыли ткани.
Я сбросил этот кусок ткани на пол. Краем глаза я увидел какое-то движение сзади меня. Резко обернулся, не успев даже посмотреть на картину, — комната и весь коридор, который можно было увидеть с того места, где я стоял, были чисты. "Странно" — пронеслась мысль в голове. Я обернулся и так и застыл в изумлении.
С портрета на меня смотрел рыцарь: карие глаза словно сверлили взглядом, иссиня-чёрные волосы были ровно уложены, на гладко выбритом лице торчали только коротенькие усики. На голове у него был шлем, забрало которого было откинуто. Одет он был (во всяком случае, до уровня груди) в стальной панцирь, на котором был выгравирован чёрный грифон.
Слава Тарику, что это был всего лишь портрет: художник уловил все детали лица, и казалось, что тот рыцарь мог в любую секунду сойти с картины, чтобы выгнать непрошеных гостей из замка. Было ясно, что это последний хозяин Беневаля — портрет был не старше пятидесяти-шестидесяти лет, потому что масляные краски ещё не успели полностью засохнуть, да и трещин и неровностей почти не было. Я поклонился последнему хозяину Беневаля: он заслуживал уважения, хотя бы из-за того, что нашёл такого хорошего художника в этом захолустье.
Налюбовавшись на портрет, я вышел из комнаты: не следовало тревожить покой старых хозяев Беневаля. У меня не было никаких сомнений в том, что все эти истлевшие картины — портреты хозяев и хозяек замка.
Я спустился на третий этаж. Солнце уже стояло в зените. Возле двери в мою комнату Владек, Сташек и Владарь отчитывая Жихаря, понурившего голову. Довольно странное зрелище, знаете ли: чаще бывало совсем наоборот...
Увидев меня, Жихарь гордо поклонился и растолкал всех, кто стоял между ним и его господином.
— Что здесь творится? — я переводил взгляд с Владека и Владаря на Жихаря, потом на Сташека и обратно.
— Тут эти, — Жихарь небрежно махнул в сторону двери, — распекают меня за то, что я, представляете, господине! За то, что я заснул на своём посту и пустил Вас одного гулять по замку. И Вы могли нарваться на бродящего колдуна!
— На бродящего призрака, Жихарь! — Владек готов был до пены у рта утверждать, что это призрак последнего графа Беневаля.
— Ну, призрака колдуна, не перебивай. Так вот, отпустил Вас одного, а они не смогли найти...
— Я лично разрешил, — подпольным девизом магов академии был "своих не выдаём". — Жихарю отдохнуть, пока прогуливаюсь по замку. Он и так рискует жизнью, охраняя меня от... не важно. А гулял я на четвёртом этаже. Там всё равно нет никаких опасностей.
— А Вы что, не знаете? — все четверо удивлённо воззрились на меня. — Тот, умерший, Стефан, кажись, дежурил как раз на четвёртом этаже. Охрана милорда генерала, — Жихарь поднял указательный палец вверх, пытаясь показать важность всего того, что он говорит. — Говорит, будто Ваш учитель думает, что Стефан как раз бежал к нему. Чтобы, значит, доложить о чём-то очень важном. Похоже, на лестнице это важное его и того.
Тут все замолкли. В воздухе повисла удушливая атмосфера страха и волнения.
— С вами я, а ученик Магической академии чего-то всё-таки стоит в битве!
— Ура господину Николасу! — взревело пять глоток. Они просто хотели прогнать свои страхи подальше...
Лкашек как раз подошёл, неся что-то на деревянном подносе.
— А вот и Ваш завтрак, господине!
Лкашек раздобыл где-то несколько кусков хлеба, лук и кусок солонины. Я был голоден как волк: через несколько минут поднос уже оказался пустым.
— Вы там, надеюсь, ничего не встретили? — спросил Жихарь, поглаживая уже седеющую бородку.
— Нет, ничего особого. Похоже, четвёртый этаж последний хозяин отвёл под свои комнаты. Они хорошо сохранились: на одном портрете легко виден облик одного из графов.
— Это, конечно, хорошо, но ... — Жихарь не успел договорить, как по коридору разнеслось: "Тревога! К оружию!".
— Опять что-то стряслось, — Лкашек быстро накинул плащ, выхватил меч из ножен и побежал к лестнице. За ним последовали и все остальные. Я бежал позади всех, готовясь произнести атакующие заклинания. Жаль, что известен мне был только "огненный шар"...
К сожалению или к счастью, он не понадобился: в боковом коридоре второго этажа нашли ещё один труп, точь-в-точь похожий на первый. Те же совершенно седые волосы, побелевшая кожа, покрасневшие глаза и раскинутые в стороны руки.
— А он не особо изобретателен! — кто-то из воинов пытался пошутить.
— Ему это и не надо — от этого вида и так волосы дыбом встают.
Все оглянулись: позади стоял Тенперон, придерживая меч на поясе (я впервые видел его в таком виде), кираса с выгравированными тремя молниями, скрещенными посередине, сверкала в полутьме коридора, точно факел, пурпурный плащ развевался словно на ветру (хотя в коридоре не было даже малейшего сквозняка). А может, простая магическая иллюзия? Слишком уж непохоже на мага III ступени...
— Ваше превосходительство, что прикажете делать? — Блад Торн не отставал от Тенперона. Естественно, уже облачившийся в свою кольчугу...
— Усилить охрану. Николас, я попрошу тебя дежурить вместе со своими, гм, воинами у лестницы на четвёртый этаж.
— Почту за честь, учитель! — я наклонил голову в знак согласи.
— А его, — Тенперон махнул головой в сторону трупа, — похоронить за замковыми стенами со всеми почестями.
— Повиновение и исполнение! — Рявкнули семь воинов, быстро вынесшие труп из коридора.
— Остальные — марш к стенам — там вам объяснят, что делать! — Блад Торн слегка улыбнулся. В миг коридор опустел — остался только мой отрядик и Тенперон с Блад Торном.
— С этого дня мы идём к победе! — Тенперон говорил совершенно серьёзно.
— Учитель?
— Мы с капитаном обсудили кое-что, — Блад Торн поклонился, — и пришли к решению. Такого Королевство ещё не видело.
— Я Вас поправлю, сир — огнары видели подобное на войне с Аркадией.
— Это не в счёт, ведь у их василевсов не было Вас, генерал.
— И Вас, генерал. — Оба, почему-то, называли друг друга генералами, но Блад Торн охотно подчинялся приказам Тенперона. Да ещё, по распоряжению Фердинанда, теперь являлся капитаном. Но это с радостью "забыли".
— Как я вижу, ты ничего не понял, Николас?
— Вы как всегда правы, учитель, — я чуть не покраснел.
— Скоро сам всё увидишь. А теперь отдыхай — сегодня тебе стоять в карауле. И не ходи на четвёртый этаж в одиночку, хорошо?
— Конечно, учитель.
— Удачи. Нам с капитаном надо вести армию к победе.
— Удачи Вам, учитель...
Ночью в коридорах замка было холодно. Не спасали даже плащ и мантия, чего уж говорить о простых воинах, кутавшихся в хлипкие плащи. Кирасы с подкладкой позволяли согреться, но всё равно было достаточно холодно. Да я и не думал, что броня способна защитить от неизвестного убийцы...
У лестницы со мной дежурил Владек. Он поминутно оглядывался, читая при этом молитву Онтару. Где-то поблизости ходили Владарь, Лкашек и ещё трое воинов из сотни Седого. Так что бояться было нечего. Кроме, естественно, самого призрака, или колдуна. Или вампира. Или Даркос знает кого ещё.
Время приближалось к полуночи. Владек полчаса уже как клевал носом, да и я был не лучше, не засыпая лишь благодаря, как говорил Жихарь, одному честному слову. Скоро сон сморил Владека. Через минуту я сам закрыл глаза — и тотчас открыл, почувствовав что-то странное. Оглядевшись по сторонам, я понял, что меня разбудило — сюда подошёл один из воинов. "Странно, что я его никогда здесь не видел, хоть лицо и знакомое" — как раз подумал я.
— Не страшно здесь? — спросил он меня грустным голосом, глядя прямо в глаза. У него был такой странный взгляд. Быть может, из-за неимоверно глубоких карих глаз, из которых на тебя словно смотрела вечность...
— Да нет, рядом же полно наших.
— Да, одного я уже вижу, — он слегка улыбнулся, поправляя плащ, отороченный мехом.
— А Вам самим как? Не боязно, что где-то бродит призрак, убивший уже двух человек?
— Ну, как тебе сказать, не особо, — он снова улыбнулся.
— К тому же магу не особо страшны всякие там призраки, в Магической академии были хорошие учителя.
— Магу, говоришь? — он внимательно посмотрел на меня.
— Да, я, если Вы не знаете, маг. То есть, конечно, не совсем маг, а просто ученик.
— Зато у тебя сердце истинного мага, — и опять он печально улыбнулся.
Интересно, кто же он всё-таки? Крестьяне и ремесленники, из которых и состояло в основном наше войско, так не говорили. Может, третий сын рыцаря?
— Мне раньше никто об этом не говорил.
— Я всегда любил быть первым, — печально улыбнулся мой собеседник.
— Вы говорите как настоящий дворянин. Как Вас угораздило попасть в наш отряд?
Внезапно послышался звон вынимаемого из ножен меча, и я резко обернулся. Владарь прижался к стене, бормоча молитвы.
Я вновь посмотрел вперёд — и...
Передо мной никого не было. Владарь, дрожа всем телом, шептал: "При...при...ак", так сильно сжимая рукоятку меча, что костяшки его пальцев побелели.
— Что при...ак? — я замер.
— Милорд, сударь, господин, сир, бан, — Владек со страху начал называть меня всеми известными ему титулами, — как Вы это сделали?
— Что сделал? — я стоял в недоумении.
— Как Вы выжили, господин?
— Как я что? — внезапно я всё понял: я точно видел лицо этого человека. На портрете. В зале на четвёртом этаже.
Так вот ты какой, последний граф Беневаль...
Через двадцать минут здесь собралось уже не меньше сотни человек. Владек пытался что-то растолковать Жихарю и Владарю, когда ко мне пробрался Тенперон, растолкав не меньше десятка огнаров.
— Что тут произошло, Николас? — он смотрел мне прямо в глаза.
— Полчаса назад я разговаривал с каким-то человеком, скорее всего дворянином. Когда Владек, — я показал на понурившего голову Владека, — проснулся, он схватил меч, шепча "Призрак!". Тот человек, с которым я разговаривал, исчез.
— Это правда, Владек?
— Так точно, милорд генерал. Я уверен, что это был призрак. Первая примета: тихо и холодно было очень. Вторая: плащ на нём был, меховой, а я что-то не видел их у наших. А вот и третья примета, самая важная: его кирасе был выбит грифон. Это ж герб последнего Беневаля!
— Только то, что на его кирасе был выбит обычный геральдический знак, встречающийся в доброй сотне дворянских фамилий этих провинций, ни о чём не говорят. А холодно тут везде и всегда, особенно в полночь! — я никогда не видел учителя таким взволнованным. Он чуть ли не кричал на Владека.
Тенперон сильно испугался за Николаса. Когда по замку ходит призрак, способный убить человека. И Даркхам не может его почувствовать! Если через несколько дней он не найдёт и не вынудит призрака прекратить убийства, придётся покинуть замок. Каждый человек был на счету, и терять воинов Даркхам не собирался. А вдруг призрак достанет и Николаса? Тогда надежды на победу рухнут: у Датора очень редкий дар, и он нужен в этой войне. Не меньше, чем армия...
— Была и четвёртая примета, учитель, — я тихо прошептал. Все внезапно замолкли.
— Какая, Николас?
— Он был копией человека на портрете, что сейчас висит на четвёртом этаже.
Я боялся бури. И, конечно, она произошла.
Все, кто находился в той комнате, разом стали шептать молитвы. Блад Торн поцеловал знак Онтара, висевший у него на шее.
— Николас, я просил тебя не ходить наверх. Так или не так? — Тенперон уже не сдерживал себя.
— Так, учитель. Но я был там раньше, чем Вы мне сказали об этом.
— Это снимает с тебя ответственность за нарушение приказа. — Тенперон понемногу успокаивался. — Где ты видел этот портрет, Николас?
— Я могу показать.
— Так, хорошо, — Тенперон замолчал, о чём-то думая, — генерал, и ты, Николас. Мы сейчас пойдём наверх, в ту комнату. Остальным оставаться здесь. Вооружиться и принести обереги от призраков.
Тенперон молчал мгновение, погрузившись в свои мысли.
— Всем ясно? — эти два слова, как мне потом рассказывали, слышали даже у ворот замка. — Хорошо. Николас, генерал Торн, поднимаемся.
Почему Тенперон тогда на меня так накричал? Я долгие годы искал ответ, оказавшийся таким простым. Всё дело было во мне и в призраке. Или даже в призраке и во мне. Именно в такую словесную игру облёк свой ответ Тенперон...
