| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И опять не до конца, видно же, что Фигнер просто играет, не то он сегодня не с той ноги встал, не то напротив настроение у капитана прекрасное, но этим двоим клоунам не позавидуешь. У них нет абсолютно никаких шансов, спутник Александра уверенно действует как правой, так и левой рукой — он вообще их практически не различает, не правша, не левша — амбидекстр, говоря по научному. Извозчикам не до латыни, пришелец, свалившийся из неоткуда, избивает их расчетливо и жестоко, не давая возможности нанести ответный удар.
Девица стоит, рот разинула, какая там муха — ворона туда залетит, судорожно прижимает к себе ребенка, а ее девочка напротив успокоилась и смеется, словно серебряный колокольчик заливается. Чем не цирк, вон как дяденьки весело кувыркаются: упал, отжался и опять по новой — не всякий коверный так сможет. Остальные зрители тоже бурно выражают радость, ржут одни словом как лошади. Однако нашелся один "шибко вумный" и принципиальный, налетел на Сашку, манишка топорщится, как грудь у индюка, рука на эфесе игрушечной, чиновничьей шпажонки — зато гонору не меряно: "ай, пади, пади в ноженьки...". Из путанной и эмоциональной речи этого кадра Александр уловил только два слова: "...я адвокат!". Хотел было он ответить французу, что во-первых не местный, а во-вторых совсем не прокурор, но Фигнер и тут успел раньше...
-Ваш гонорар, Мэтр! -и "чпок" его левой прямо в гордо выпяченную челюсть, тут тебе не процесс и речи никому не нужны, раньше надо было выступать, когда кучера чуть девку при всем честном народе не разложили.
Адвокатишко, к слову оказался не дурак, лег и спокойно лежал до конца, а те два дурака стабильно вскакивали как ваньки-встаньки под новые удары. Потеха — матерится пытаются, выходит одно нечленораздельное мычание, языки и челюсти не повинуются хозяевам, что и не удивительно после такого интенсивного воздействия. Дрессировал их Самойлович добрых полчаса, пока не надоело, затем с миром отпустил — теперь "водители кобылы" девок будут обходить за версту.
К сожалению после очередной хулиганской выходки отца-командира о дилижансе следовало забыть и до следующего городка шли пятнадцать верст пешком, но уже втроем. четвертый член компании передвигался сперва на руках у Фигнера, а затем оседлал Сашку. Тот посади девочку к себе на плечи, а контейнер с оружием забрал Самойлович. Так крошка и ехала до Парижа на унтер-офицере и, судя по всему, "лошадка" ей понравилась, даже слезать под конец не хотела.
Фигнер правда утешил, сообщив, что все равно лошади здесь редкостная дрянь, бывшие военные, кучер Фантину не обманул. Спины сбиты и в язвах, подкованы на редкость дурно, вид такой, что пристрелить хочется, чтоб не страдали зря. В упряжке эти клячи больше четырех-пяти верст в час не потянут, как ни лупи бичом. Все дело в том, что французский солдат в массе своей на редкость потребительски и безжалостно относится к конскому составу, точно это расходный материал, заездил и на живодерню отправил своего "боевого друга". Кони у них сутками стоят не поенные, не расседланные, не чищеные и подковы меняют только когда старая отвалится — всем абсолютно по барабану, от маршала до последнего рядового. Более-менее ухожены только дорогие офицерские лошади, да еще жандармы за своими нормандками следят, а вот остальные... видимо слишком много среди нижних чинов горожан, они и задают общий настрой. Невольно Сащка при этих словах вспомнил Дурову-Соколова, та бы точно за своего "буцефала" убила нерадивого конюха, доведшего животное до такого состояния, да еще бы в какой-нибудь жестко садисткой форме. Прогноз Фигнер в точности оправдался, от дилижанса они отстали ровно на час и то по вине малышки. Ребенку то водички надо — выпила у Александра почти треть армейской пластиковой фляжки, осенний день на удивление жаркий выдался, то напротив избавится от "лишней воды". Впрочем последняя операция много времени не отнимала, в этом столетии костюмы у детей довольно простые, особенно у простонародья. Опять же временами "наездница" желала немного пройтись ножками, и еще минут двадцать ушло у всей компании на скудный обед. Интересный момент, дети в 19-м столетии на предмет еды никогда не капризничают. Александр бывал в разных семьях с разным достатком, везде маленькие человечки, точно солдаты в армии кушают, все что дают. Никаких тебе "ложку за маму, ложку за папу" и прочих выкрутасов, народ здесь прекрасно знает, что такое ГОЛОД с большой буквы, от которого люди болеют и умирают. Вот и маленькая Козетта с аппетитом уплетает мелко порезанный черный хлеб пополам с горьким овечьим сыром, пищу бедняков и запивает эту трапезу вином обильно разведенным родниковой водой, обычным их напитком. Да еще и молитву простенькую вслед за матерью пропищала, так здесь принято перед приемом пищи. Все в точности как и ее взрослые спутники. Имя кстати у девочки не настоящее, во Франции с этим делом полный бардак и демократия. Традиционно ребенок получает первое и официальное имя при крещении, его дает священник. Но для девочки мать обычно придумывает еще одно, в зависимости от фантазии. Вырастет девица — вот уже и третье себе приспособит, согласно текущей моде. Все в точности как у классиков, читайте Гюго! Несмотря на очень юный возраст Козетта охотно откликалась и на Жанну, и на Мадлен, поди пойми какое прозвище настоящее.
Пока шли Фигнер всю дорогу болтал с Фантиной, молодая женщина выложила спутникам всю историю своей жизни, да еще и все провинциальные сплетни впридачу минимум за год. Отчасти прояснилось для Сашки странное поведение горожан, не захотевших вступится за попавшую в беду девушку. Для них она была, что называется "падшей", а значит по местным понятиям и не стоило ей помогать.
Обычная провинциальная история, соблазнитель сделал наивной девчонке ребеночка, а женится не торопился, все кормил обещаниями "завтраками". Похоже, что избранник на самом длел водил девку за нос, обманывал, надеясь подобрать себе более выгодную партию, дочку мэра например. Жили они, как говорят в 20-21 веках "гражданским браком", обывателей и родственников такое положение дел вполне устраивало, никто молодую женщину не обижал. Может со временем все бы у них устроилось, но молодой человек стал жертвой своей врожденной "хитрожопости", грянул внеочередной набор и его забрали в армию. Дружки-чиновники на это раз "отмазать" приятеля от священного долга перед отечеством не сумели, пролетел по полной программе человек.
-Дурак! -коротко заключил Самойлович, -Имел бы сейчас и жену, и семью, и сидел бы дома с ними у очага. Но может вернется еще героем!
Последнее вряд ли, знаменитые бюллетени Наполеона уже давно не сообщали никаких подробных сведений о потерях, там в лучшем случае перечисляли пофамильно погибших офицеров, и то только старших, начиная от капитана. Сколько великий полководец положил в бессмысленных войнах французов учесть не представляется возможным и по сей день, хоть вроде бы источников информации много. Старый знакомый Александра, штабс-капитан Денисов, будучи уже генералом и преподавателем академии Генерального Штаба сколько не бился, так и не смог вывести достоверной цифры, даже компьютерное моделирование ему не помогло...
Пока бедняжка Фантина жила с "мужем" ее не трогали, но как этого умника забрили в конскрипты, так началась всеобщая травля "распутницы", и в один далеко не прекрасный день девушка собрав кое-какие вещички, жалкие сбережения и прихватив главную ценность — ребенка решила бежать в Париж. На почтовой станции, где она и встретилась с Фигнером и Сашкой, парочка особо галантных и "продвинутых" местных кавалеров, видимо заручившись одобрением "общественности", решила проучить "эту шлюху" напоследок. Забегая вперед скажем, что с чем-то подобным "истории Фантины" Александр столкнулся уже дома, в России, много лет спустя. Тогда он был в служебной командировке по делам своего ведомства во Пскове, решался вопрос о прокладке очередной телеграфной линии, требовалось согласовать выведение сельскохозяйственных угодий из оборота и уладить прочие административно-хозяйственные заморочки. И как раз совпало, там же проездом был Петр Алексеевич, которого в ту пору еще никто в России, да и за рубежом не называл Великим. Император осматривал местную промышленность, и не смотря на строжайшее предписание псковскому воеводе следить за порядком и "не создавать непотребства", за царем и его спутниками по пятам ходила немаленькая толпа праздных зевак. Так уж в России заведено, стоит что-нибудь запретить, как весь народ дружно начинает это делать. В ходе ревизии убогой российской индустрии внимание Петра неожиданно привлекла необычайно красивая девушка. Выделялась она на общем фоне местных баб и девок, как яркий большой мак среди мелких полевых цветов. За такое чудо природы невольно глаз цепляется, даже у занятого совсем другими помыслами государственного деятеля. Неизменный спутник российского царя — Иван Балакирев, к тому времени уже не простой телохранитель, а пресс-секретарь, мухой слетал и разузнал, кто такая и как зовут. Вернулся и по форме доложил, и в этот момент царь внезапно уловил, что за спиной у него народ в толпе вполголоса смеется и перешептывается, слух у него был превосходный. Моментально он развернулся, протянул руку и и выдернул за шиворот первого попавшегося мужичка.
-Что за херня, отвечай!
-Так энто, государь не вели казнить! -пряча глаза заюлил пойманный, куда ему деваться, -Мы ж знам, не девка оне. С охвицером блудно живет. Вон глика мальчонка ейный бегат.
-Тебе то убогому, что за печаль до чужой жизни? -и император отвесил провинциальному "моралисту" под смех толпы народа хорошего тумака...
Было и продолжение, узнав о происшествии с царем, тот самый "охвицер" прямо из-за стола выдернул сожительницу и бегом поволок в церковь венчаться, даже переодеться молодой женщине не дал. Прямо так в фартуке с масляными пятнами в "затрапезе" и сочеталась девка законным браком. Не то что бы царь жестоко карал за такие прегрешения, но лишний раз ему перечить боялись...
Остаток времени до Парижа прошел незаметно, целиком поглощенный в заботах о новой спутнице, Фигнер привязался к ней не на шутку. Было ли что-то между ними на любовной почве Сашка не знает, свечку держать его не приглашали. Дел хватало, то он искал на очередной станции молоко для девочки, то одеяло для нее же, то приходилось кулаками отгонять от Фантины разных "любителей", когда не было рядом Самойловича, забот, одним словом, резко прибавилось. Но Париж уже был совсем рядом — цель их долгого и казавшегося уже бесконечным пути. О приближении столицы путешественники, в этот раз передвигавшиеся на империале дилижанса узнали раньше, примерно километров за пять, прежде чем увидели первые строения. Каким образом — самым естественным, по отвратительному запаху. "Культурная столица" Европы воняла неимоверным образом, точно исполинская помойка. Нет от Москвы, надо сказать тоже попахивало и отнюдь не розами, но такой густой "аромат" Александр встретил впервые, даже закашлял — в горле запершило.
-Ветер тянет в нашу сторону. -объяснил ему причину странного явления спутник, -В самом городе такой вони нет, это со свалок на окраинах тянет. А у нас еще порицают Петра Первого, за то что возвел столицу на продуваемом месте у моря!
Первое впечатление было смазано, но в дальнейшем столица Франции Александра особо не обрадовала. Почти 900 тысяч человек, на маленьком пятачке, да еще при самых примитивных системах канализации — рай еще тот. Великолепный Париж, вошедший в историю, построит другой император — Наполеон Третий, а Первый занят совсем другими заботами. Так в данное время полным ходом уже идет подготовка к большой войне с Россией, в Варшавское герцогство постепенно стягиваются войска, подвозятся боевые припасы и провиант. Следы это грандиозной работы заметны даже здесь за тысячи километров к западу, не раз и не два встречали Сашка с Самойловичем на дорогах воинские части. Однажды их нагнал аж целый батальон из Арраса, ехавший с ветерком на подводах. Александ даже тогда позавидовал французам, его так в походе не возили, все больше на своих двоих приходилось передвигаться.
Однако у первой же заставы, едва сошли с экипажа, Фигнер заставил всю компанию совершить непонятный обходной маневр, отмотать по окрестным поселкам еще добрых семь километров.
-Зачем? -недоумевал Сашка, -Чего зря ноги напрягаем? Можно ведь было и здесь в город войти, полиция никого не задерживает и даже бумаги не проверяет. Вон гляди сколько народу движется!
-Предчувствие у меня нехорошее! -признался Фигнер, -Словно ждут там нас уже, не дождутся. Нюх у меня на такие дела. Пройдем в другом месте, не по центральной дороге, попробуем просочится там, где нет постов.
Впоследствии оказалось, что он был прав, и в самом деле их ждали, причем по разным оценкам в этой уникальной операции было задействовано от 100 до 150 профессиональных филеров, специалистов по наружного наблюдению. Вся южная часть, откуда ожидалось появление "гостей" была надежно перекрыта. На каждой заставе, на каждой дороге — везде прибывающих в Париж людей незаметно, но внимательно "ощупывали" глаза профессионалов, пытаясь вычленить из потока искомую парочку. Приметы, и даже портрет одного из разыскиваемых были показаны всем участникам облавы, но тем не менее было несколько ложных "захватов". Сыщики старались изо всех сил, в расчете на хорошее вознаграждение, и одному из них, дежурившему возле небольшой таверны у проселка, своего рода неофициальной "заставы" несказанно повезло. Филер заметил двоих парней, один из которых в точности подходил под показанный заказчиком накануне портрет, а второй в общих чертах соответствовал приметам, доведенным до всех участников поиска без исключения.
Но судьба все же сжалилась на Александрами, можно сказать, что им в очередной раз крупно подфартило. Ни всемогущий министр полиции Фуше, ни его заместители, ни руководители других силовых структур, ни Видок со своим "Сюрте", исполнявший в ту пору обязанности следователя по особо важным делам — одним словом никто не знал о настоящих целях этой операции. Даже сами филеры не были осведомлены, кого им предстоит встретить, их использовали "в темную", обычная практика в таких делах. Все ниточки сводились к одному единственному человеку, прибывшему день назад в столицу, и он совершенно не желал делится информацией с кем-то еще. Немедленное задержание преступников не входило в планы заказчика, "гостей" надо было только незаметно встретить и "провести" до места их временного пристанища. Далее филер должен был сдать подопечных клиенту и получить заслуженное вознаграждение. Как ни странно, но столь масштабная операция, проведенная в интересах частного лица особого внимания властей не привлекла. Возможно это обстоятельство было связано с тем, что накануне люди Фуше арестовали очередных "террористов" и пока разбирались с ними. Не повезло в этот раз лейтенанту, приехавшему в Париж вместе с денщиком, да еще и обладавшему шрамом от сабельного удара на шее...
"Чутье", или интуиция Александра Самойловича Фигнера не обманули, подсказав с какой стороны надвигается грозная опасность. Но к великому сожалению, ему, а равно и Сашке не приходилось еще в жизни сталкиваться со столь развитой и изощренной системой наружного наблюдения. Что касается нашего соотечественника, то такие "нехорошие" и скучные подробности из жизни "рыцарей плаща и кинжала" в средствах массовой информации не освещаются, а равно и в детективной литературе. В кино и книгах рассказывают и показывают все больше про стрельбу и про лихие погони... Не обладал нужным практическим опытом и Фигнер: в начале 19-го века тайная полиция в российской империи еще находилась в стадии формирования, процесс долгий и мучительный, а обычная особо не заморачивалась, там действовали проще — привычными "дедовскими" методами. К чему огород городить, если каждую более-менее значимую персону окружает целый легион крепостных-дворовых слуг? Количество "душ" в ту пору было предметом гордости и престижа у привилегированного сословия. У иного богатого вельможи домашних рабов насчитывалось до 500 и более, "бедные" обходились десятком-двумя, у совсем "нищих" была обязательно хотя бы кухарка, часто по совместительству и сожительница. Если нужно было добыть показания на господина, то хватали этих бедолаг и выколачивали из них все, что требовалось для ведения следствия, а иногда и больше. Опять же и добровольных тайных доносчиков всегда хватало, даже священники регулярно "писали оперы" на свою паству, невзирая на тайну исповеди, что уж говорить про остальных обывателей... ляпота, да и только. С незнатным "черным народом" в ту пору не церемонились, господствовал принцип "коли взяли, значит виновен", преступник, не преступник — не важно... судья приговорит, посекут — как без этого, мужика ведь бить положено, и отправят вперед по этапу. Определенные проблемы возникали у полиции только при работе с иностранцами, с подданными других держав. Но голь на выдумку хитра, потребовалось скрытно проследить за французским дипломатом — возьмем солдат в Преображенском полку, чего тут голову ломать, рассуждали петербургские полицейские власти в те годы. Нечего и говорить, что такие импровизированные "сыщики", мало того, что давно отвыкли от гражданской одежды и "светились" выправкой в любой толпе за версту, но преображенцы еще и честь пытались отдавать, вставая во "фрунт" встречным офицерам. Одним словом вышла очередная комедия, на которые так богата российская история. Иное дело первая империя Бонапарта, здесь в Париже, в этом кипящем котле интриг, всегда был большой спрос на услуги профессионалов такого специфического сорта. В 30-е годы 19-го века детективную деятельность во Франции возглавит Эже́н Франсуа́ Видо́к, человек-легенда, самородок поднявшийся из самых низов криминального мира. Но автор склонен предположить, что бывший бандит просто легализовал "частный сыск", успешно существовавший задолго до него.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
