Господин поручик

— Вышел ежик из тумана,

Вынул ножик из кармана... —

буду резать, буду бить...

Бормоча страшилку, я навел оптику на большой и длинный автомобиль.

Из машины сначала десантировались два верзилы, вслед за ними появился плотный приземистый мужчина с помятом костюме. Дрянная оптика не позволила рассмотреть его лица, но, по описанию, это был...

— Ты? — я несколькими вздохами унял волнение и большим пальцем сдвинул кнопку предохранителя.

Санитары уже начали выносить трупы из дома. Мужик отпихнул пытающегося заступить ему путь жандарма, ринулся к санитарной машине и присел возле крайних носилок.

Пенек прицельной марки качнулся и окончательно остановился на его покрытом курчавой шевелюрой затылке. Шнеллер я отрегулировал при пристрелке, поэтому достаточно было только слегка прикоснутся к спусковому крючку

Оглушительно стеганул выстрел, приклад штуцера мощно лягнул плечо. Когда прицельная марка вернулась на место, стало видно, что корсиканец распластался лицом вниз на мостовой, а пиджак на его спине превратился в сплошное темное месиво.

— Что и требовалось доказать... — я еще несколько секунд понаблюдал за возникшей суматохой, спокойно отложил оружие в сторону и направился на выход.

Спустился вниз и с ужасом обнаружил, что не могу открыть дверь. Поднимаясь на чердак, я закрыл за собой замок универсальным ключом, который выдал мне Серж, и теперь, этот чертов ключ, намертво заклинило в замочной скважине.

— Давай! — я несколько раз попробовал его провернуть, но ничего так и не добился.

Тем временем, в доме поднялась паника. Через тонкие стены слышались встревоженные голоса жильцов.

— Мери, что там грохнуло?

— Не знаю, мадам Ренуар...

— Да это тот старый алкоголик из пятнадцатой квартиры опять выпалил из своего револьвера...

— Ерунда! Выстрел был сверху...

— Да, нет, точно этот сумасшедший...

— Сама ты помешанная, курица драная...

— Вы слышали, он меня оскорбил...

— Твою же мать! — выдохнул я и быстро взбежал вверх. После чего поднялся на чердак и направился ко второму люку. Он вел не на лестницу черного хода, а сразу в противоположное крыло дома, но другого выхода у меня уже не было.

К счастью, люк оказался незапертым. Лестница отсутствовала, поэтому пришлось прыгать.

Едва приземлился, как внизу послышался чей-то разговор.

— Здесь, месье полицейский, можно подняться на чердак. Стреляли оттуда, точно вам говорю... — почтительно частил сиплый голос. — Я воевал на Сомме, уж смогу отличить выстрел от хлопушки...

— Хорошо, — ответили ему солидным басом. — Тома, зови сюда Мореля. Пойдем все вместе. И приготовьте револьверы...

'Жаль, придется уходить с кровью... — отстраненно подумал я и вынул 'кольт' из кобуры. — Путешествие на пожизненное в Кайенну, не очень прельщает...'

Позади вдруг скрипнула дверь. Я резко развернулся и увидел на пороге квартиры симпатичную девушку с большой корзиной цветов на сгибе локтя. Ту самую девушку, сестрички которой не так давно продали мне фиалки на улице.

Решение пришло мгновенно. Надо сказать, очень неожиданное решение. Не иначе, какая-то часть поручика сыграла свою роль.

— Сударыня, — тихо и спокойно проговорил я на русском языке, одновременно исполнив четкий официальный полупоклон. — Извините за беспокойство, но вынужден буду просить вашего содействия. Мне срочно требуется скрыться от полиции. Немного позже, обязуюсь предоставить вам все необходимые объяснения, но сейчас, увы, на них нет времени...

На успех абсолютно не надеялся. В самом деле, с какой стати она должна помогать? Но, все случилось ровно наоборот.

— Проходите, сударь, — без тени эмоций на лице шепнула цветочница и шагнула в сторону.

— Благодарю, сударыня...

А вот дальше, все пошло не так уж гладко. Девушка быстро заперла дверь, обернулась ко мне и отчеканила стальным голосом:

— У вас ровно десять секунд на объяснение. Если оно меня не удовлетворит, прошу добровольно покинуть помещение. В противном случае, я буду кричать.

Я тут же поверил в ее слова. Еще мгновение назад, кажущаяся спокойной, мягкой и даже флегматичной, цветочница превратилась в непреклонную железную леди с каменным лицом и ледяными глазами. Такая не только закричит, но и сама глаза выцарапает.

— Ой, Уля, да это же, тот добрый господин! — в прихожей появилась одна из девчонок.

— Да, да, это он, Уленька, помнишь, он еще не взял цветы, — вслед за ней выскочила ее точная копия.

И тут же обе замолчали, повинуясь властному взгляду сестры.

— У вас осталось пять секунд!

Дальше тянуть с ответом было бы крайне неблагоразумно. На лестнице уже слышались шаги полиции.

— Меня зовут Александр, я русский офицер и нахожусь при исполнении ответственного задания. К сожалению, мое задание в корне противоречит французским законам. Это все, что могу пока сказать... — четко отрапортовал я.

По лицу девушки пробежала тень легкого недоверия. Я уже приготовился к тому, что меня сейчас выпрут из квартиры, но, в который раз за сегодня, ошибся.

— Аглая, Ефросинья... — жестким тоном бросила Ульяна девочкам. — Быстро спрячьте нашего гостя. Его никто не должен найти. Считайте, что мы играем в казаков-разбойников. И тише...

На мордашках близняшек разом проявилось полное согласие с сестрой. Одинаковым движением приложив пальчики к своим губам, они жестами приказали мне идти за собой.

А через пару минут, я оказался в диване. Да-да, внутри большого раскладного дивана, на стопках, пахнувших пылью старых газет и журналов.

И очень вовремя, потому что едва я успел устроиться поудобней, как задребезжал дверной звонок.

То, что происходило дальше, иначе как театральным представлением назвать не получится.

— Кто? Убийца? — испуганно причитала Ульяна. — Господи, девочки, ко мне, ко мне...

— Уленька, нам страшно! — пронзительно верещали сестрички. — Ой, кажется здесь кто-то есть.

— Я требую, чтобы вы все здесь осмотрели! Немедля!

— Господин полицейский, спасите нас...

— Мадемуазель Козен, ответственная и порядочная квартиросъемщица... — бубнил ветеран битвы при Сомме. — Она всегда вовремя вносит квартирную плату...

— Дамы, мы гарантируем вашу безопасность, — уверяли полицейские, — замолчите пожалуйста. И вы, месье Бренар, тоже...

— Нет, проверьте здесь каждый угол, умоляю вас. Вы же не бросите беззащитных сироток?

— Как пить дать, он уже ушел. По веревке с крыши спустился. Я бы так и сделал.

— Заткнитесь, месье Бренар!

— Да как вы смеете, я потерял ногу при Сомме. Да здравствует Франция!

— Закройте рот!..

— Попрошу не выражаться при детях, моя бабушка была статс-дамой последней русской императрицы! И я вас никуда не отпущу пока вы не найдете этого мерзавца...

— Да ищем, мы, ищем...

Весь этот цирк продолжался довольно долго. Полиция ушла, потом опять пришла, квартира несколько раз была осмотрена, но, заглянуть в диван никто так и не догадался.

На свободу меня выпустили уже когда на улице стемнело. К этому моменту, я уже находился в полуобморочном состоянии. Ей-ей, чуть не сдох. Очередным открытием стала свирепая аллергия тушки поручика на пыль. Из носа потоком лились сопли, глаза слезились, а горло саднило так, словно в него залили расплавленный свинец.

— Вам плохо? — поинтересовалась Ульяна, с холодным недоумением смотря на мою перекошенную рожу.

— Нет, хорошо...

— Он плачет, потому что испугался, — со знанием дела прокомментировала Аглая. Или Ефросинья. Я пока не разобрал, кто из них, кто.

— Не бойтесь, — вторая девочка погладила меня по руке. — Все уже закончилось. Плохие дяденьки ушли. Не плачьте.

Издеваются, что ли? Точно, вон ехидненькие улыбочки проглядывают. Вот же козы!

— Пыль!!! — из последних сил просипел я и оглушительно чихнул. — Можно... а-апчхи!.. Можно... немного воды?

К счастью, не отказали. Придя немного в себя, я наконец получил возможность осмотреться. Сестры проживали в довольно большой трехкомнатной квартире, однако, с очень аскетической обстановкой, отдающей казарменным уютом. Везде царила стерильная чистота и армейский порядок. Ульяна, Аглая и Ефросинья занимали самую маленькую комнатушку, еще одна была приспособлена под цветочную мастерскую, а в третьей, самой большой, расположилась оранжерея. Я все это рассмотрел, когда меня водили умываться на кухню.

Достатком здесь и не пахло, хотя, не могу сказать, что сестры бедствовали. Несмотря на очень скромную, штопанную-перештопанную одежду, никаких признаков недоедания у них не наблюдалось. Вся эта показательная аскеза, показалась мне следствием банальной привычки ограничивать себя в желаниях. И источником этой привычки, скорее всего была Ульяна.

Девушка очень напоминала собой... даже не знаю, как сказать... занудную училку, что ли? Эдакую мымру, холодную, злющую и крайне педантичную. Правда, очень красивую, той простой и милой красотой, свойственной славянским женщинам.

А вот младшие сестры, были ее полной противоположностью. Такие же красавицы, они казались просто переполненными весельем, доброжелательностью и лукавством. Просто очаровательные девчушки.

Ситуация требовала разрядки, я уже совсем было решил начать со знакомства, но все карты спутала Ульяна.

— Извините, сударь, это все, что мы могли для вас сделать, — сурово отчеканила она. — Теперь, настоятельно прошу избавить нас от вашего общества.

И показала пальцем на дверь.

Близняшки разом состроили на мордашках просительное выражение, но, Ульяна даже не глянула в их сторону.

Ну что же. Оно и к лучшему. От добра, добра не ищут.

— Дамы... — я чопорно поклонился сестрам. — Вы оказали мне неоценимую услугу. Смею надеяться, что в самое ближайшее время, смогу вас за это отблагодарить.

После чего, подмигнул младшеньким и потопал к двери.

— Я выходила на улицу, полиции там нет... — холодно сообщила Ульяна на прощанье и захлопнула дверь за мной.

'Мымра...' — буркнул я про себя и стараясь не топать, спустился по лестнице вниз.

Согласно логике событий, полиция должна была нашпиговать квартал до отказа своими соглядатаями, но, как ни странно, ничего такого я не обнаружил. А может, просто моей квалификации не хватило, для того чтобы выявить шпиков.

Но, как бы там ни было, я благополучно добрался домой.

— Ты вернулся! — Лили с ходу кинулась мне на шею. — Я... я уже думала...

— Все нормально, Воробышек... — я слегка прижал ее к себе.

— Алекс... — Серж обошелся без бурного проявления чувств и просто пожал мне руку. — Где тебя носило?

— Позже расскажу. Накормите сначала, голодный как собака.

— Да, конечно, конечно... — Лили потащила меня за руку на кухню. — Если бы ты знал, какая в городе паника. Франко Неро, наверное, в дикой ярости...

— Подожди... — я остановился. — Я же...

Серж молча подал мне газету.

Я прочел заголовок и не сдержавшись, зло отбросил ее в сторону...

Глава 10

Франция. Марсель. Квартал Ле-Панье. Улица Призон.

22 декабря 1919 года. 21:00

— Черт! Я был уверен, что стреляю в Корсиканца...

— Он, со своим братом Лукой, выглядят очень похоже, — словно извиняясь, сообщил Серж. — Совсем неудивительно, что ты ошибся. Да что там, все мы ошиблись. Кто знал, что сегодня ночью начнут действовать сицилийцы? Они разгромили самую крупную опиумную курильню в городе. Целились в младшего брата Корсиканца, Джино; он постоянно там зависал.

— И что?

Серж пожал плечами.

— Завалили кучу людей, но Джино только тяжело ранили. Поэтому Франко и послал вместо себя в букмекерскую контору среднего брата, а сам поехал в больницу к младшему...

Вот тут пришло время серьезно озадачиться. Если в рамках общего противостояния с корсиканцами, то все события сегодняшнего дня можно считать несомненными тактическими успехами. Но, черт побери, мы не подряжались вести полномасштабную войну, а должны были решить вопрос точечными, можно сказать, ювелирными акциями. А теперь, потеряв ближних родственников, Корсиканец поставит этот город с ног на уши, и не успокоится, пока не отомстит. А сам затихарится так, что достать его будет очень трудно. Если возможно, вообще. Вот же черт. И самое пакостное, что мое отбытие в Россию, опять затягивается на неопределенное время.

Впрочем, положительных моментов в таком развитии событий тоже немало. Да и не стоит личный состав демотивировать своими сомнениями.

— Что носы повесили?

— Носы? — Серж неуверенно улыбнулся. — Это опять какое-то загадочное русское выражение?

— Русское. Повесить нос — означает огорчаться, впадать в уныние. Не стоит. Да, задачу мы не выполнили, но зад Корсиканцу все-таки хорошенько задрали. Не вижу причин для уныния.

— А у меня есть причины, — с намеком бросила Лили. — Еще какие. Очень даже серьезные...

— У тебя все еще впереди, — не особо веря своим словам, пообещал я ей. — А сейчас есть повод немного надраться. Что вы там приготовили?

— Рыба, — развел руками Серж. — С мясом в городе проблемы. Надо на рынок с утра выходить.

— Сойдет. Кстати, почему не слышу доклада? Что там с трофеями? И наливай, ne tormozi...

Остаток вечера прошел на мажорной ноте. Макрель в устричном соусе явно удалась, да и трофеи оказались вполне себе достойными.

— Сто восемьдесят пять тысяч банкнотами и около пятидесяти тысяч золотом, — Серж подбросил в руках два увесистых мешочка. — Украшения, монеты и просто лом.

— Как быть с Красавчиком? — я еще не вполне освоился с покупательной способностью франка, поэтому не особо впечатлился и сосредоточился на более приземленных моментах. — Сколько вы ему отдаете с дохода?

— Нисколько! — запальчиво отрезала Лили. — Мы ему оказываем ответную услугу. Не более того.

— Да, это так, — Серж поддержал сестру.

— Доминик участвовал в обеспечении операции, — я покачал головой, — а значит, имеет право на свою долю. Не стоит давать повод для осложнения отношений. Отсчитайте ему пять процентов.

— Ну... — Умник слегка замялся. — У нас тоже есть определенные обязательства перед своими товарищами. Понимаешь...

— Сколько? — я его перебил.

— От десяти процентов до пятидесяти. В зависимости от ситуации. В данном — ограничимся десятью. Но ты тут не причем. Твою долю отсчитаем исходя из общей суммы...

Я недолго раздумывал. Финансовый вопрос сгубил очень много людей. А поддержка анархистов, мне еще может понадобиться в будущем. Так что, жадничать не стоит.

— С моей доли тоже возьмете.

— Тогда, как главному, тебе причитается еще часть, — быстро заявили брат с сестрой. Они выглядели очень довольными и гордыми. Словно я оправдал их надежды.

— Не возражаю.

В итоге, после раздела, мне досталось около трех тысяч долларов, это если в пересчете на американскую валюту. Наиболее твердую на данный момент. Вроде бы.

Еще немного пообщавшись, мы разошлись по своим комнатам. Я едва волочил ноги, полностью опустошённый последними событиями. Казалось, только прикоснусь башкой к подушке, как сразу же вырублюсь. Но не тут-то было.