| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Увы, господа и дамы. Время словес ушло. — Изобразив танцевальный поворот, играющим жестом показала на стеклянное полотнище, за которым выплясывал живым факелом, возвратившийся из странствий мотылек. — Подмостки готовы, зрители заждались. Очередь актерского состава. — Склонила головку, раздумывая, подвела итог. — Но сначала приведем в порядок псинку, она у нас неотъемлемая база декораций. И проинструктировать ее должным образом тоже не помешает. Поэтому, Дана, ты нас на первом уровне с полчасика ожидаешь, а затем все вместе красиво выступим. Идет?
Дана закивала и ужом выскользнула за двери, прилагая массу усилий, чтобы идти, а не без оглядки бежать.
* * *
Поединок взглядов. Вроде так это называется? Когда секунды раздвинуты в бесконечность, а мир вокруг заволокло пеленой. Вы балансируете над пропастью, отмежевались.
Отрезали. Ушли. Один на один.
— Я только хочу, чтобы ты жила, Алира!..
Глубокий вдох. Сомкнувшиеся губы. Уголочки беззащитно приопущены. Он уже наблюдал это раньше. На другом, навсегда далеком, дорогом и любимом лице. Тверда, будто металл закаленный. Остра и холодна так же. Не имеет смысла упрашивать. Дозволено лишь разделить. Дорогу и боль. Потому, что конец не за горами. Он недавно это осознал. Наверное — чересчур ясно. И поймал себя на готовности — следовать и прикрывать.
Почему бы и нет, дружище. Какая теперь, к черту, разница? Где и когда окончить путь. Зато в твоем существовании явилась капелька смысла. И еще надежда. Что-то изменить. К лучшему!..
— Я буду твоей... Все время, что мне отпущено... Только не требуй невозможного... Пожалуйста, не береди!.. Нам не начать заново . И ты не сможешь его заменить... Я дорожу тобой, ты же знаешь... Но это другое...Совсем... Не проси у меня обещаний, которых я не выполню... Зэер. Умоляю! Не проси.
В рубиновых зрачках всколыхнулась мука. Опала. Затаилась на донышке, обратившись в багряные сгустки. Губы медленно растянуло в улыбке. Собравшись с силами, он проговорил:
— Смалодушничал, принцесса. Прости. Не повторится, слово даю.
Усмехнулся натянуто. Потом еще раз, уверенней и веселей. Приподнял бровь, состроив смешливую гримаску. Поинтересовался хитровато:
— Но, ведь мы же так просто не уберемся, милая? Слишком было бы грустно. Да и неразумно до обидности. Думаю, близится подходящий момент тряхнуть этот мир не по детски. И вообще его вывернуть, чтоб проветрился. Мозгами и швами наружу. Можешь рассчитывать на своего верного солдата, неустрашимая моя воительница!
Аля по-детски шмыгнула носом. Утерла некстати выкатившуюся слезинку. Отбросив сомнения, подбежала, обняла. Запрокинув лицо навстречу ищущим поцелуя губам, пообещала клятвенно и нежно:
— Я сделаю все, чтобы ты не пожалел. И обещаю хранить верность. Спасибо тебе. Спасибо, что ты есть...
Тихий вскрик прервал ее излияния. Рагезт и девочка одновременно оглянулись. Тиа сидела на постели, скорчившись, как от жестокого удара, комкая прижатое к груди покрывало, и смотрела на них с безвыходностью загнанного зверька. Потом разлепила запекшиеся губы, по слогам пробормотала на родном наречии:
— Лучше бы ты меня убил.
Лицо Алиры исказилось. Отбросив руку удерживающего ее Зэера, она оказалась над отшатнувшейся перепуганно Тией. Возвестила, весело и злобно:
— Мы тут все не вечные, к сожаленью. В отведенное время помрем. Но сейчас тебе дается право жить. А еще — выполнять приказанье!
Ледяные пальцы капканом охватили подбородок, изумрудные глаза, расширившись, хлестнули волнами тьмы. Сквозь окруживший заслон пробился стрелою голос. Певучий и властный, звучащий отовсюду и изнутри. Он заполнил ее, как сосуд, изгоняя собственные мысли. Она пыталась бороться, вытолкнуть его из себя, закрыться, сбежать, уйти. Билась как пойманная рыба, хватая ртом пустоту, раз за разом на дольше затихая, пока не растерялись последние капли сил. И тогда на смену испепеляющей боли пришло непонятное, но упоительное успокоение. И зарождающаяся хрупкая вера. И понимание — ей есть для кого жить и помимо Зэера. И она выживет. Не сломается, пусть даже часть ее растоптана навсегда. Тиа улыбнулась себе сквозь бегущие потоком слезы, не зная, что точно так же в этот миг напротив нее улыбается грустно Аля. Потом оборачивается к наблюдающему издалека рагезту и произносит, уважительно и потрясенно:
— Она сильная, Зэер. Очень сильная. Она будет достойной матерью ваших детей!
* * *
Покрепче упершись ногами, Бад изогнулся и взмахнул мечом. Возбужденные вскрики зевак всколыхнулись чавкающим гулом. Отчего они так тихи? Будто шепчут. Невразумительно. До смешного. И двигаться сегодня странно тяжело, а в голове мутится все сильнее. Проклятая рана. Обождать надо было. Или хоть обработать потщательнее. Понадеялся на авось, получай теперь. Глупец несносный!.. Снова свистнул меч. Наискось, натужно. Бад покачнулся, теряя равновесие. Неуклюже упал на колено. Вогнав лезвие вертикально в дерн, приподнялся, ища глазами противника. Серебристая тень облаком маячила неподалеку. Очертания плыли, смещались, мельтешили. Красивое надменное лицо насмешливо и хищно улыбалось. Поймав его ненавидящий взгляд, рагезт отпрянул и, накинув на руку полу струящегося хрусталем плаща, церемонно, снисходительно поклонился. Всевидящие, да эта тварь над ним еще и издевается!.. Взревев и вырвав из земли клинок, оборотень грузно ринулся на противника, яростно вращая отточеным острием. Он успел заметить напряженно вытянувшиеся лица соглядатаев. Заломленные в мольбе руки упавшей на колени сестры. Метнувшегося наперерез в попытке преградить ему путь Ноэла. Локтем, в коротком толчке, отшвырнул того с дороги. Зашатался, но устоял. Снова бросился вперед, ища мутнеющим взглядом холодные змеиные глаза. Изрыгая проклятия, набросился, нанося беспорядочные, слепые удары. Но клинок вновь и вновь пропарывал сгустившуюся пустоту, а проклятое лицо продолжало кружить напротив. Усмехаясь — презрительно и желчно.
— Остановись, пес. Тебе не выиграть эту схватку. — Беззвучное шипение червем вползло в разум. Затопило льдом и обвалом снежной лавины. Он почувствовал, как костенеют пальцы, а тело заполняет расплавленный свинец. Снова что-то выкрикнул, из последних сил наступая. Стремясь настигнуть и разделаться, пока еще живы — сознание и сопротивляющаяся плоть. Отчаянно выдохнув, вскинул в очередной раз норовящее вырваться из онемевшей ладони оружие. Но мир вокруг вдруг почернел и застыл. Чтобы тут же взорваться — нестерпимым, слепящим заревом. Бад оступился и полетел в кричащую и полыхающую мглу, вертясь подобно песчинке в круговороте бушующего смерча. Одно чувство не умирало дольше остальных. Он сожалел. Что все усилия оказались напрасны...
* * *
Оттащив рвущуюся к брату Тиу подальше, Зэер бесцеремонно запихнул ее на притулившуюся в уголке у выхода кушетку. Низко наклонившись, отвесил звонкий подзатыльник. Что-то гневно зашептал в трясущиеся рыданиями губы. Дана вспыхнула, дернулась было в их сторону. Холодные тонкие пальчики железными клещами оплели запястье, припечатали, предупреждая. Она нехотя повиновалась. Снова присела рядом. Глаза следили за аккуратными, ловкими движениями кружащих Алиных рук, а уши напряженно вслушивались в происходящее за спиной.
Надрывный стенающий всхлип. Бессвязные, отчаянные протесты. Сухой шорох и скрип, как от завязавшейся борьбы. И хлопок, который ни с чем не спутаешь, разом оборвавший невидимую глазу ссору. Не удержавшись, Дана обернулась. Тиа лежала ничком, упрятав под живот острые коленки. Лицом зарылась в подушки, локтями накрест прикрывает затылок. Рагезт нависал над ней, уронив сжатые кулаками руки, всматривался — сердито и удивленно. Нагнулся, тронул за плечо. Увернулся от выстрелившего в него яростно кулачка. Рассмеялся шепотом. Оставив девушку, подошел к занятой врачеванием Але.
— Ну, как?
— Посредственно. — Проронила девочка равнодушно. — Его на днях шиповик, оказывается, тяпнул. Инфицированный. Укус обработали. Но, похоже, спустя рукава. Часть яда проникла под защитный слой. Распространилась. Удивительно уже то, что на ногах до сих пор продержался. А уж как в таком состоянии драться вызвался, вообще ума не приложу. Впрочем, — оскалилась саркастично, — ненависть и поруганная честь еще не на такие геройства подвигают.
— Я до тебя, гадина, все равно доберусь! — запинающийся, невнятный хрип ворвался в ее слова. Заставил собравшихся настороженно примолкнуть. Слезящиеся, заплывшие кровью зрачки, пытаясь нащупать ускользающую реальность, переместились неверным взглядом по ожидающим продолжения лицам. Веки дернулись, упали. Тело обмякло.
— Готовченко, — диагностировала девочка с истинно спартанским хладнокровием. Последнюю силушку на нас, басурманов извел. В следующий раз в бытие вернется не скоро.
— А он выживет?! — прохлюпало с кушетки слезливо.
Аля хмыкнула, повернула на голос голову. Выдержав паузу, процедила:
— Как на духу, найденыш. И выживет. И на ноги встанет. И как только на это сподобится, задницу тебе надерет будь здоров, можешь не сомневаться.
— И пусть! — Тиа спрыгнула с кровати, торопливо вытирая глаза. Бочком, обогнув Зэера, приблизилась. Устроившись рядышком, погладила сбившуюся русую шевелюру. Просунула пальчики под свесившуюся ватную ладонь, притянув к себе, поцеловала.
— Все, друзья-камрады, закругляемся. — Оттряхнув ладони в последний раз, Аля отодвинулась от больного. Устало потянувшись, решительно и быстро поднялась. — Воздействие отравы я купировала. Механизм восстановления запущен. Остается успокоиться и ждать. Как минимум двое суток... Желаешь за ним присматривать?
Тиа поспешно закивала, стараясь не встречаться глазами с рагезтом. Одновременно она не заметила и того, что Дана смотрит на нее печально и сочувственно. А вот на губах Алиры расцветает прямо-таки демоническая ухмылка.
* * *
Здесь не бывает восхода. Заката, яркого дня. Здесь полосы стылого тумана переплетаются и роятся над голым обветренным камнем. Оседают масляной липкой пленкой, заполняя тяжелою влагой омертвелые впадины и ущелья. И опять неохотно вздымаются кверху — клочьями и облаками — на останках жалкого света, на последних пятнах тепла.
Здесь не слыхать голосов. Кроме вялого шелеста ветра. На резкое дуновение и у него, кажется, уже не осталось сил. И здесь воцарились вечные, багрово-дымные сумерки. Словно кровавая мантия сошедших в могилу богов.
Она раздвигает туманные волны руками. Стирает со щек пахнущие гнилью капли. Босые ступни балансируют, пружинят. Сосредоточенно и тонко измеряет окружающее слух. Напрягшееся тело трепещет ожиданием. Но ей не холодно. И ей не страшно. Теперь она знает — зачем попала сюда.
Седые валы перед ней расступаются и редеют, распадаясь на хлопья, относятся в стороны ветерком. Впереди, на расстоянии вытянутых рук, стена из черного гранита, отполированного до гладкости стекла. Уходит в стороны и в небо, и будто тонет в загустевшем сумраке.
Аля знает — ее не обойти. Выход единственный — продвигаться сквозь.
Ладони прилипают к каменной глади и моментально леденеют. Аля вздрагивает, жмурит глаза, затаивает дыхание. Усилием заставив себя расслабиться, приникает всем телом к скале, мысленно с нею сливаясь. И твердыня под нею оживает. Подается вязким плывуном. Пропуская в себя, окутывает тяжестью и стужей. Не размыкая глаз, девочка упрямо идет вперед. Сознание работает с предельной ясностью, но чувства полностью отключены. Аля уверена: она в безопасности, покуда в ней нет эмоций. Эмоции — признак жизни, а то, что прячется в этой кромешной тьме, по-своему ненавидит жизнь. Или, скорее, бешено ей завидует.
Вот, наконец, давление пропадает. Тело охватывает ледяной воздушный поток. Девочка открывает глаза и замирает, выпустив на волю репликанта.
Аля словно падает в себя, сжимаясь внутри собственного тела. А безликое очнувшееся нечто, стрелою вознесшись из глубин — сердца ли, души? — торопливо и радостно забирает предоставленную территорию. Оно не умеет бояться. Оно рождено убивать. И ожидает возможного противника с интересом, почти жадностью. Слишком долго его скрывали под замком. Но теперь он разомнется. С наслаждением.
Неестественное стылое беззвучие разбивается оглушающим грохотом. Скрежетаньем и лязгом брони. Каменная твердь наклонно уходящего тоннеля, лопается зигзагом, раздвигаясь в бездонный провал. Из черноты расщелины, свиваясь в бесчисленные кольца, ползет и тянется мозаичное сплюснутое тело. Перебирая шеренгами конечностей, нависает, ширится, растет. Шлепает широченною склизкою пастью, щерит частоколы гнутых клыков. Всматривается злобно, моргая россыпями глаз. Раскачивается и пульсирует в каком-то немыслимом танце. Выбрасывая пучки истекающих ядом вибрисс, раз за разом вонзает их в окруживший Алю барьер. Но усилия разбиваются о лениво катящуюся дымку. Лишь коснувшись ее, чудище спешит отдернуться назад. В его позе — боль и изумление. Снова и снова — атакует и отступает. Злоба сменяется потрясением... непониманием... страхом?!
Монстр останавливается, отклонившись и прижав болтающиеся в воздухе лапы к туловищу, будто себя обнимая. Раскачивая плоской головой, пристально Алю изучает. Клацает челюстями, поскрипывая и свистя. И вдруг проговаривает шипом на ее родном языке, искривив в гримасе отвращения без того уродливую пасть.
— Зачем явилась, иная? Я не звал тебя! Ты не нужна!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ! :)
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
