— Хочешь — иди, — Гедимин пожал плечами. Что-то объяснять ему расхотелось после первого же "полигонного" опыта, — если показания точных приборов для Константина были бредом, слова его тем более не могли убедить.

...За неделю снег на полигоне слегка подтаял и покрылся хрустящим настом, и Гедимин едва не поскользнулся, когда выбирал место для установки излучателей. Разыскивать предыдущее было бесполезно, — взрывы в атмосфере практически не оставляли следов на земле.

— Надеюсь, не все эти воронки — следы твоих опытов? — криво ухмыльнулся Константин, останавливаясь на безопасном расстоянии от ремонтника, расставляющего оборудование. Гедимин ничего не ответил, только сердито сощурился.

Полчаса заняли привычные приготовления — возведение бастионов из защитных полей и расстановка излучателей и дозиметров. Линкен стоял поодаль с дроном в руках и ждал сигнала к запуску.

— Закрепи приборы здесь, — сказал Гедимин Константину, указав на один из самодельных штативов.

— Где будем мы сами? — спросил сармат, оглядевшись по сторонам. — Я не вижу здесь бункера.

— Вот бункер, — ремонтник провёл пальцем по прозрачному куполу защитного поля. — Эти экраны достаточно прочны.

— Ну-ну, — ухмыльнулся командир "научников", забираясь под прозрачные щиты. Гедимин встал рядом и жестом приказал Линкену запустить дрон.

Механизм вышел на цель быстро; меньше чем через минуту он повис над излучателями, слегка раскачиваясь в воздушных потоках. Гедимин прикоснулся к кнопке пуска, но нажимать не спешил, дожидаясь, когда в точке пересечения лучей окажется едва заметный снизу графитовый шарик. "Так, ещё ближе... Tza! Attahanke..."

Два луча вспыхнули одновременно — и так же одновременно погасли, когда излучатели смахнуло воздушной волной, поднятой вибрирующими защитными экранами. Дрон, на долю секунды превратившийся в огненный шар, брызнул осколками во все стороны. Гедимин посмотрел на гаснущие зелёные вспышки на уцелевших щитах, на то, как наименее прочные испаряются, не выдержав лучевого удара, а более прочные — истончаются до прозрачности, дождался, когда всё стихнет, и облегчённо вздохнул.

— Готово.

Он выбрался из "бункера" и подобрал сигма-сканер. В этот раз "щупы" не пострадали — сармат позаботился, чтобы они не соприкасались с разрушающимися экранами и не попадали под вибрацию.

— А неплохо бабахнуло, — заметил Линкен, возвращая Гедимину бесполезный пульт управления от дрона. — Так даже лучше, чем с пустым местом. По крайней мере, всё видно. С другими дронами будет то же самое? А если попробовать на наблюдателе с Периметра?

— Да, то же самое, — отозвался Гедимин, изучая показания сканера. — Почти... Интересно. Похоже, я не ошибался насчёт синтеза...

— Показывай, — Линкен навис над его плечом.

— Вот сканер нашёл углеродное ядро, — Гедимин добрался до строк, записанных в начале эксперимента. — А вот момент схождения пучков. Ядро взрывается от перегрева, но успевает дать криптоновое облако. Значит, из углерода получается криптон... Ну да, так и есть, — по три ядра в пучке, по шесть в точке схождения. Как они спрессовываются, вот что непонятно...

— Криптон? — Линкен неуверенно усмехнулся. — А что дальше? Это констий?

— Да, — кивнул Гедимин. — Криптон испаряется, освобождая пространство, и снова идёт констиевый выброс, а за ним — облако разнородных частиц и взрыв.

— Всегда одно и то же, — сказал взрывник. — Начиная с констия. Это что-нибудь значит, атомщик?

— Наверное, — ответил сармат. — Но я не знаю, что именно.

Он покосился на Константина. Командир давно не напоминал о себе — с того момента, как защитные поля были сняты, он изучал экран своего сканера и ни на что не реагировал. Пожав плечами, Гедимин пошёл разбирать оборудование.

— Выглядит полным бредом, — услышал он за спиной, когда оставалось только разложить излучатели и их подпорки по карманам. — Но прибор зафиксировал это, а он эа-мутации не подвержен. Кажется, Гедимин, ты наткнулся на что-то интересное. Может быть, даже на открытие...

Сармат изумлённо мигнул и развернулся к Константину, едва не выронив излучатели.

— Что?

— Эти омикрон-кванты, — командир задумчиво смотрел на трубки с ирренцием внутри. — Есть теория о том, что вакуум — предельно спрессованная материя. Возможно, омикрон-излучение позволяет ей развернуться и перейти в осязаемую форму.

Линкен недоверчиво усмехнулся.

— И кто здесь псих?

Константин с досадой покосился на него и выключил сканер.

— Я был близок к тому, чтобы запретить эти эксперименты. Но от них, возможно, будет польза. Собирай данные, Гедимин. Я постараюсь обсчитать их. Возможно, по итогам обсчётов что-то станет понятнее.

19 марта 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гулкий грохот прокатился над полигоном, стряхивая с деревьев остатки снега, и затих. Гедимин выбрался из-под защитного экрана, — в этот раз волна почти до него докатилась, и пришлось падать ничком на камни, — нашёл в ближайшей воронке сигма-сканер и попробовал включить его.

— Стеклянный шарик, говоришь? — криво ухмыльнулся Линкен, разглядывая свежее углубление в граните. Оно слегка дымилось, и излучатели, упавшие на его край, немного покраснели от нагрева — там, где сопла выступали из защитного поля. Гедимин осторожно потянул на себя провода, оттаскивая оборудование от ямы.

— Шрапнель из них получается неплохая. Но вот взрывчатка... — Линкен снова ухмыльнулся и провёл пальцем по шраму. — Нам на Марсе не хватало тебя, атомщик. Ты бы там очень пригодился.

Гедимин включил сканер, посмотрел на экран и, вздрогнув всем телом, бросил на расплавленную поверхность шар защитного поля.

— Sata!

— Что? — оторопело мигнул Линкен. — Есть опасность?

— Ирренций, — Гедимин указал на экран. — Окись кремния превращается в ирренций. Придётся залить тут всё меей. Надеюсь, никто не летает тут со счётчиками Конара...

— Hasu! — лицо взрывника слегка перекосилось. — Ирренций? Ты не ошибся? Обычное стекло, два пучка, — и вот ирренций?!

Гедимин кивнул.

— Как раз достаточная масса для синтеза. Под обычным облучением не получилось бы, но два пучка одновременно... Жаль, хватило всего на микросекунду. Потом шар испарился, и всё пошло как обычно, — констий, частицы, взрыв.

— И взрыв в этот раз был сильнее, — сказал Линкен, глядя на остывающую яму. — Из-за ирренция?

— Скорее всего, — кивнул Гедимин.

Он смотрел на экран и задумчиво щурился. Выброс ирренция при взрыве был невелик, но если бы удалось удержать мишень в точке схождения, пока не прореагирует всё её вещество... Он потянулся за ежедневником и с трудом остановил свою руку, — сначала надо было дезактивировать полигон, чтобы не оставить ненужных следов.

— Мне нравятся эти опыты, — усмехнулся Линкен. — Чем дальше, тем больше. Другие вещества тоже можно так... превращать?

— Скоро узнаем, — отозвался Гедимин. — Очевидно, дело в массе. Хольгер предлагает попробовать железо. Думаю, результат будет примерно тот же.

Он перевёл взгляд на дозиметр. Прибор зафиксировал растущее омикрон-излучение при выбросе ирренция, но росло оно не плавно, как думал Гедимин, — это была серия резких вспышек, и всего их было девять. "Возможно, они и снесли нам экраны," — сармат убедился, что записи сохранены, и разложил приборы по карманам.

— Возвращаемся на базу. Нужна мея и распылители.

...Сарматы, собравшиеся тесным кольцом вокруг Гедимина и Линкена, переглянулись.

— Явление интересное, — признал Константин. — Но я очень надеюсь, что ты не попытаешься на его основе построить реактор.

Гедимин мигнул.

— Если он будет работать — почему нет?

— Потому что ты не удержишь процесс в безопасных пределах, — ответил командир. — Та же проблема, что с горячим термоядом... если в Лос-Аламосе рассказывают, что это.

— Нет, физиков учат только в Канске. В Лос-Аламосе готовят монтажников и ремонтников, — буркнул Гедимин. — Да, я знаю, о чём речь. Но здесь не нужен такой нагрев. Можно подобрать материалы для установки...

— Я помогу, — пообещал Хольгер. — Ирренций из стекла? Хорошо звучит.

Константин тяжело вздохнул.

— Вам обоим, мне кажется, не хватает работы. Между тем — через полтора месяца начинается перезагрузка реакторов. Гедимин, ты не мог бы заняться подготовкой, а не бессмысленными и опасными проектами?

— Я не понимаю, — сармат недобро сощурился на него. — Ты хочешь, чтобы я изучал ирренций, или нет?

— Тебя всё время сносит не туда, — угрюмо сказал Константин. — У тебя нет ни планов, ни обоснований... Ты сам-то знаешь, чем займёшься завтра?

— Плутониевым реактором. Дезактивацией. Новым дроном, — отозвался ремонтник. — Здесь достаточно занятий. У тебя документация на перезагрузку?

Ему не нужна была большая часть планов, присланных Фюльбером, — он и так помнил каждый патрубок и винт на территории главного корпуса, — но лишний раз посмотреть на чертежи станции было приятно. Гедимин попытался на них сосредоточиться, но его всё время отвлекали всплывающие перед глазами схемы — странные конструкции из защитных полей и тугоплавких материалов, достаточно прочные, чтобы удерживать вещество при взрывном синтезе. "Надо поставить больше опытов. Собрать данные, чтобы Константину было что обсчитывать," — думал он. "И... всё-таки нужен план. Какая-то система. Иначе выходит, что я тыкаюсь вслепую. М-да... А ведь так и есть. И план тут не поможет."

26 марта 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Единственный различимый обломок дрона валялся на земле в двух десятках метров от места взрыва вместе с ветками сосны, подрезанными им на лету. Он раскололся на части с одной стороны, заметно оплавился с другой, но ещё можно было понять, что это не камень и не кусок коры. Искать другие обломки без анализатора, надёжно определяющего химический состав, Гедимин не взялся бы.

— А в этот раз вроде дольше не взрывалось, — заметил Линкен, разглядывая место эксперимента. Если бы от защитных полей оставались обломки, весь полигон был бы ими засыпан, — почти все экраны, выставленные сарматами, испарились за десятую долю секунды.

— Железо — более тугоплавкий материал, — отозвался Гедимин. — И не намного дольше. Четыре микросекунды...

Показания, записанные сигма-сканером, были радующими и озадачивающими одновременно. Железо, попав под пересечение омикрон-лучей, испустило поток альфа-частиц и превратилось в ирренциевую пыль, испарившись от огромной температуры. Найти этот ирренций и извлечь его из снега и оплавленных скал смогла бы только мея, — но сканер успел его заметить. "И снова — констиевая вспышка и взрыв," — уже без удивления отметил про себя Гедимин. "И всегда перед взрывом образуется вакуум..."

— Значит, из всего, что тяжелее воздуха, можно получить ирренций, — Линкен, не дочитавший показания сканера дальше интересной для него строки, уже думал о своём. — Вот так просто. Никаких Ведомств, реакторов, возни с плутонием и лучевых ожогов. Подбираешь любую стекляшку...

— Ты видел эти взрывы? — перебил его Гедимин. — Защитные поля не выдерживают. А сегодня мы выставили самые плотные.

— Ты придумаешь что-нибудь, — отмахнулся Линкен. — Сможешь удержать эту силу. Вам, атомщикам, не привыкать.

— Хорошо ты обо мне думаешь, — пробормотал ремонтник, убирая сканер. Ничего дельного на ум не приходило.

...Последнее письмо от Герберта Конара пришло позавчера, и Гедимин на него уже ответил, — но сейчас он снова открыл почту и выбрал адрес учёного из Лос-Аламоса. Дописав первые пять фраз, он досадливо сощурился и всё стёр, — почти каждое слово в них должно было привлечь внимание цензоров, и до Конара письмо не дошло бы. "Вот макаки," — подумал он, стирая вторую версию, — придумывать для нормальных терминов странные заменители было едва ли не труднее, чем изучать ирренций. "Да в ядро Юпитера!" — он стёр и третий вариант, и уже хотел отключить смарт, но остановился и напечатал всего два слова: "взрывной синтез". "Он поймёт," — кивнул сам себе сармат, отправляя послание. "Может, уже сам пробовал. Он — настоящий учёный. Не ремонтник, как я."

01 апреля 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Коридор, выстроенный из защитных полей, едва заметно рябил и шёл пятнами, — жар и облучение медленно разрушали экраны изнутри, и Гедимин не сводил с них глаз и был в любой момент готов заменить отказавшую автоматику и восстановить поле. Урановые кассеты одна за другой поднимались из реакторной шахты и медленно уезжали в "грязную" лабораторию. Прибытие каждой из них отмечал короткий, но громкий писк со щита управления, — Линкен принимал груз и отчитывался о приёмке.

— Через десять дней здесь будет Ведомство, — в третий раз напомнил Константин. Он стоял за полупрозрачным экраном и — как предполагалось — следил за вскрытым реактором, но каждый раз, когда Гедимин к нему поворачивался, он натыкался на взгляд сармата, и его это уже начинало раздражать.

— И что? — буркнул он, отправляя порожнюю разгрузочную машину за очередной кассетой.

— Твоё пребывание здесь хоть как-то окупается, — пожал плечами Константин. — Из-за этого Ведомство закрывает глаза на странные опыты в лесу — и на то, что твой реактор до сих пор не готов.

— Пока ирренций не изучен, никакого реактора не будет, — отозвался ремонтник. — Следи за монитором!

...Линкен осторожно взял Гедимина за плечо и подтолкнул к двери.

— Иди отдыхать, атомщик. Тут всё и так работает. Ты сегодня ел?

Сармат удивлённо мигнул, — обед в середине дня, несомненно, был, но что в это время делал он сам — в памяти не отложилось.

"Не ел," — понял Гедимин, найдя на верстаке два нераспакованных контейнера. Пить ему не очень хотелось — за работой он опустошил канистру с подсоленной водой — но вот пища сегодня в его организм не поступала, и он сразу об этом вспомнил, посмотрев на Би-плазму.

Кроме контейнеров, на верстаке лежало несколько листков из ежедневника, придавленных ремонтной перчаткой. Кто-то трогал их, — Гедимин заметил, что сложены они по-другому, — но никаких приписок и замечаний не оставил. "Иджес проявлял любопытство?" — на секунду задумался сармат, но тут же забыл и о листках, и об их читателе, — в его кармане коротко прогудел смарт.

Это было первое письмо из Лос-Аламоса с того дня, как Гедимин отправил туда послание из двух слов, и оно тоже было коротким. "Остановитесь," — всё, что ответил Герберт. Больше не было ничего — даже обычного приветствия.

"Остановитесь?" — Гедимин хмыкнул. "Так и есть — он попробовал. Может, из-за этого и взрывы в лабораторных корпусах... Надо копать дальше. Пусть даже без испытаний. Здесь есть Константин и его расчётные программы. Он рассчитает прочность ловушки. Дам ему чертежи. Пусть займётся делом. Что-то может оказаться удачным..."

11 апреля 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Нет, — сказал Константин, открывая очередную вкладку и разворачивая перед Гедимином расчёт.

— Нет?.. А "дельта-три"? — сармат быстро дочитал до конца и досадливо сощурился, увидев красную строку в самом низу экрана. Она означала, что расчётное значение даже близко не подходит к эталонному, — и установка, построенная по обсчитанному чертежу, не выдержит и десятую долю плановой нагрузки.