-Не тронь, оно не воняет. Я эту супер великолепную дочку не видела, и на фиг мне всё это дерьмо видеть и слышать? Серега, мы маленькие не пропали, а сейчас оно нам надо?
-Я пробил по своим каналам, у дамы два мужа имелось, два развода, деток нет, карьеру делает, жесткая, беспринципная, хамка, людей оценивает по благосостоянию.
-Вот-вот, от такого дерьма подальше, а то заняться больше нечем, как с этой красой разборки устраивать?
— Я, Аль, пошутил, неприятноё впечатление оставила эта встреча, с размаху вступил в дерьмо. Хорошо, ты на Урале, а то б и к тебе приехала пальцы гнуть.
Авер в кратко-вежливой форме ответил, что семья Аверченко на квартиру и прочее не претендует. Опять пришло письмо, что совсем нет у дочки уважения к его сединам, он-де старается, переживает за детей ...
Мамка взяла это письмо в Медведку:
-Я, пожалуй, отвечу сама!
Что уж там было написано ею, но больше ни папашка, ни его хамоватая падчерица их не беспокоили.
-Саш, я, наверное, грешница. Ну нет у меня к нему ничего, ни злости, ни обиды, чужой во всем. Нам с Серым он в детстве был бы нужен, а сейчас о чем можно с ним говорить? Про внуков, которых ни разу не захотел увидеть, или только про погоду и виды на урожай?
К концу учебного года Минька позвонил и сказал, что немного задержится — будут студенческие соревнования по всяким видам борьбы, с их факультета отправляют в Москву десять самых результативных, он сразу же после соревнований приедет. Болеть за Миньку пришли Чертовы всей семьей, даже баба Оля собралась, Серега с Аннушкой, оставив своего трехмесячного сыночка на тещу, и Евсееич.
Когда представляли судий, Ванька как-то напрягся.
-Афанасьев Сергей Алексеевич — судья международной категории, — озвучил диктор, и Чертов узнал Серегу — самого центрового друга Тонкова.
-Блииин, ведь наверняка этот гад тоже приперся. Они ж не разлей вода по жизни, ну, будем поглядеть, авось пронесет, Мишук у нас на Авера больше помахивает. Ну, Минька, давай, не посрами фамилию!!!
И Минька дал, выиграл вчистую все встречи. Соревнования длились уже третий день, Миньке предстоял финал и все — можно ехать домой. Он так по всем соскучился.... столько много надо было рассказать бате, полюбоваться на ставшую совсем взрослой Настюху, посидеть в обнимку с мамкой, и видеть восторженные глазенки мелкого. Объявили финал, и Мишка пошел на ковер, соперник попался достойный— студент из Бауманки, но Миньке помогло батино упорство, и взмыленный, умотанный на нет, он даже не сильно обрадовался победе — одно желание было, душ и спать...
Тонков выбрал-таки время посмотреть на соревнования. Сам немного занимался в училище, да и интересно было посмотреть, как судит новоиспеченный судья — друг Серега. Вера тоже выкроила время, Афанасьев забронировал им места на первом ряду. Ребята боролись азартно, было много новых приемов, и Тонков с огромным удовольствием смотрел соревнования.
Объявили последнюю пару:
-Волков Андрей, МГТУ им.Баумана, Аверченко Михаил, БГТУ Военмех.
Два достойных соперника долго боролись на равных, но тот, который Аверченко, как-то более расчетливо-рационально боролся, и Тонков искренне болел за него. Так и вышло, Аверченко победил. Уставший, взмокший, он как-то нерадостно поднял вверх руку, и соскользнувший рукав оголил интересную родинку, чуть выше локтя.
— Надо же, смотри, Миш, родинка один в один как у тебя, бывает же так, — удивилась Вера.
Тонков отмахнулся:
-Так уж и один в один? Тебе показалось.
Победителя окружили вопящие подростки, какие-то мужики, женщины... и среди них Тонков увидел стародавнего сослуживца — Ваньку Чертова.
-Я знакомца увидел, пойду, поздороваюсь, ты со мной?
-Да, пора уже и уходить, давай побыстрее.
-Вань, здорово, сколько лет сколько зим? — хлопнул он Чертова по плечу.
Удивленный Иван, обернувшись на голос, как-то странно поморщился:
-Здравствуй, Миш!
Тонков поинтересовался, что и как, мужики общались, а Вера невольно обратила внимание на то, что Чертов как-то незаметно пытался загородить победителя от Тонкова. Она вгляделась повнимательнее в молодого человека и чуть не вскрикнула — совсем недавно Тонков показывал ей фотки себя молодого, и стоящий перед ней победитель уж очень походил на Тонкова.
Она потянула Мишку за рукав:
-Да-да, пойдем! Ну Вань, бывай!
Вера же, отведя Тонкова к выходу, вывалила:
-Миш, мне кажется, этот мальчик, Аверченко, твой сын, родинка такая же, и он очень похож на тебя молодого, ну, на тех фотках, что в в училище, ты и он одно лицо.
-Не может быть! — ахнул Тонков, рванул назад, догнал уходящих, дернул Чертова за руку:
-Вань, это мой сын? — Он кивнул на победителя.
-Ты чё, белены объелся? Какой на хрен твой сын?
Рядом тут же оказался светловолосый, тоже не хилый такой мужик.
А из-за их спин раздался голос Мишука:
-Вань, Серый, ну чего вы, дайте мне поговорить с этим... господином. Когда-то же надо прояснить всё, тем более родителей здесь нет, пусть они останутся в неведении.
-Ты уверен, Мишук?
-Да.
-Смотри, козлина. Я тебе бошку назад в две минуты заверну, — прогудел Чертов.
-Ваня, пятнадцать минут, не кипиши.
-Что Вам конкретно надо?
-Ну, как же, — растерялся Тонков, — я совсем недавно узнал, что у меня есть взрослый ребенок.
-И что дальше?
-Хотел бы узнать тебя поближе, сын.
Ребенок в два шага оказался возле него, ухватил за ворот рубахи и, легко приподняв, прижал к стенке:
-Слушай сюда, падла, я тебе не сын, не был им и НИКОГДА НЕ БУДУ. У меня есть самый мировой и лучший на свете батя, а ты ко мне никакого отношения не имеешь.
-Но я же не знал, что ты родился.
-А как же письмецо, написанное по твоей просьбе, где ясно и понятно написано, что мало ли с кем могла переспать мама, и чужих детей на тебя не хрен вешать? Слышь, дядя, два раза говорить не буду: отвали, ты мне не нужен!
Ии...извини, — просипел придушенный Тонков, — я хотел бы помочь, как-то компенсировать...
Мишук печально улыбнулся:
-Взрослый, вроде, мужик, а такую хрень несешь. Мне от тебя ничего не надо, хочешь кого-то облагодетельствовать, вон, в детский дом игрушек-шоколадок купи. Я Аверченко до мозга костей и по-другому не будет!! Прошу по-хорошему, не лезь к нам, роди себе парочку деток и живи, наслаждайся.
— Минь, — выглянул светловолосый, — ты скоро?
-Иду! — Минька отпустил ворот рубашки Тонкова, и тот закашлялся, — мы тут с дядей текущий момент прояснили, надеюсь, он все понял.
-Ну, а не понял, то мы конкретно поясним, — прогудел Ванька, тоже вышедший из-за угла. — Утешай себя тем, что ребенок, обзываемый выблядком по твоей прихоти, вырос настоящим мужиком.
-Вань, я не знал, думал...
-Кто ж тебя, болезного, просветил-то?
-Светка встретилась недавно, они то проклятое письмо с Анной написали, неужели б я своего ребенка бросил?
-Вот сучка, все бы гадить, никак не уймется. Да нет никакого своего ребенка у тебя и не будет. Мишук же тебе сказал, он у нас такой, у него слово-кремень. Не в тебя, однако, и баб без разбору не трахает.
Все ушли, а Тонков устало опустился на корточки, спрятав голову в ладонях, таким и застала его заждавшаяся Вера.
-Что, что они тебе сделали?
-Абсолютно ничего. Самое хреновое, что я не нужен. Ладно, пошли!
Поговорил с Афанасьевым, тот тоже сказал:
— Не хрен лезть, куда не просят. Двадцать лет, это не двадцать дней, у пацана своя жизнь, хороший отец, он его на тебя никогда не променяет. Увидел, узнал, вот и успокойся, женись, вон, на своем ревизоре и правда роди себе парочку.
-Родили бы, да не может она иметь детей.
-Тебе как-то до лампочки были дети, что вдруг отцовские чувства взыграли? Правильно он тебе сказал, как бабы говорят, "не та мать что родила, а та, что воспитала". Вас, гражданин, как говорит моя дочка, тут рядом не стояло. Не, а чего ты хотел, пацану не семь лет, его навороченными игрушками не купишь, я бы убил, если б кто в мою семью полез.
-Серег, ты чего ?
-Да ничего, примерил на себя ситуацию, на моего ребенка и вдруг какой-то залетный претендует? Не лезь, ты для него — чужой и родным, хоть тресни, не будешь. Я тебя тридцать лет знаю, и похоже, права была твоя жена, Алина, кажется? Не семьянин ты. Может, и хорошо, что у Веры деток не будет, живите для себя. Вон, пол России объездили уже, Европу посмотрите, а парня не тронь, сам ведь понял, что не твой он.
-Ни хрена ты выдал, столько лет копил?
-Да не копил я, все надеялся, что вот-вот и станешь ты хорошим мужем, а ты все по бабам, ведь не случись тогда Светки, разорила бы тебя куколка.
Тонков долго размышлял и втайне от всех, даже от Афанасьева, написал завещание — все движимое и недвижимое имущество в случае его кончины отходило Аверченко Михаилу Александровичу.
А Мишук, Чертов и Серый договорились, что Аверам про это знать не обязательно, особенно Саше с его больным сердцем. Минька панически боялся за него, батя был монолитом, базальтовой скалой для них, а ещё лучшим другом и советчиком в непростых иногда ситуациях — слово Авера было законом для сына. И столько раз мысленно поблагодарил деда за "упреждение".
ГЛАВА 10.
Минька, приехав к Чертовым, долго отсыпался, а потом ему устроили праздник...
На большой кухне — Чертовы обожали собираться там — был накрыт стол, в центре стояло огромный торт с цифрой 20, все радостно загомонили, поздравляя его с прошедшим днем варенья.
Было много тостов, Ванька выдал целую речь:
-Минь, или тебя уже Михаил Александрович величать? Минь, я тебя с малолетства знаю, ты вырос на моих глазах, горжусь тобой!! Ты радуешь не только своих обалденных родителей, но и всех нас! Пусть в жизни у тебя будет поменьше тревог и препятствий, везения тебе во всем, встретить такую же пару как у бати, или у меня. Будь счастлив, здоров и удачлив. Мы, Чертовы, от мала до велика, тебя любим и искренне гордимся тобой!
Долго обнимали и расцеловывали смущенного Миньку. Ванька с Натахой задарили ему новейшую модель телефона "Моторолла", баба Оля — теплый красивой вязки джемпер, Чертушки — навороченный брелок, и мужскую туалетную воду, а Серый отдал документы на машину.
Минька растерялся:
-Я... у меня нет слов... спасибо... Я вас всех обожаю!
-А чего, Минь, рванем на Урал автопробегом? У нас как раз поездка в Медведку намечается, Дашку вон жених ждет-не дождется! — хитро глянул папа Ваня на дочку. Да и баба Варя истомилась без своих бандитиков. У тебя права с собой? Серый доверенность оформил на тебя и погнали? Мам Оля, ты с нами или на поезде?
-Нет, сын, я поездом, там хоть полежать можно, вы молодые, вот и езжайте.
-Я тоже поездом, — вдруг выдала Натаха.
Ванька, поднесший стакан к губам, поперхнулся: -Коза-дереза, это то, что я думаю и давно жду?
-Да! — смутилась Наташка.
-Ребя, наливай! — заорал вдруг Ванька, — быстро!
-Чего ты всполошился? — удивилась Ольга Евсеевна. -А того, торжественно объявляю, что в семье Чертовых скоро будет пополнение, мы беременны! Ухх, может, опять парочку родим? Все, синхронисты, вы теперь старшие, и чтоб было так же, как у Аверов, маленький или маленькие любили вас, как Филюня Мишука
-Куда нам до Мишука? — проворчал Димка, — он вон какой разумный. А у нас в поле ветер гуляет... Ладно, ладно, чё дересся, — отклонился он от очередного подзатыльника отца, — будем, будем примером. А здорово, мелких воспитывать согласен.
-Минь, пока ты спал, мы твоих подробностями твоей победы порадовали, мелкий там вопил...
-Очень соскучился по всем, — разулыбался Мишук, — как сто лет не видел, когда поедем?
-В принципе, все готово, завтра поутру и рванем, а вы там нам торжественную встречу готовьте, -повернулся Ванька к Натахе, глядя на неё восторженными глазами. — Дети мои, покажем нашей мамке, как мы её любим?
-А то! — дружно откликнулись детки, — это мы завсегда.
И поехали утречком на Пермь, через Ярославль, Кострому и Киров. Чертовы, Минька и Серый ехали не спеша, часто останавливались в понравившихся местечках, много фоткались, купались и, переночевав в небольшой гостиничке, утром были в Перми.
Всем большим коллективом ввалились к Славиным, переехавшим к тому времени в большой просторный дом, неподалеку от Камы. Аркадий Иванович, все такой же шустрый, с гордостью показывал гостям свои хоромы.
Минька покружил немножко беременную Полюшку:
-Ну что, невеста, не дождалась меня? А когда-то не отлипала, за ручку вот водил тебя.
Миниатюрная, невысокая, метр пятьдесят два сантиметра, Полюшка, смеясь, сказала:
-Минь, ну с тобой мне лесенку надо было иметь, я ж тебе до пупа.
Минька с его сто восемидесятью шестью сантиметрами роста и впрямь выглядел гигантом рядом с ней. — Ладно, ладно, оправдывайся теперь.
Побыли денек в Перми, попарились в баньке, поели шашлыков и утречком по зорьке рванули домой, что такое двести с небольшим километров до дома?
А дома Миньку опять ждал накрытый стол, повисшая на нем Настюха, прыгающий от нетерпения Филюнька и самые лучшие и любимые в мире родители.
-"Господи, и как этот потасканный мужик мог подумать, что я когда-либо позволю назвать меня его сыном, когда у меня такой Авер есть!" — изо всех сил стискивая родные плечи, подумал сын.
Чуткий Авер, обнимая его, спросил тихонько:
-Сын, что-то случилось?
-Не, бать, я так соскучился по вам, наверное, взрослею и понимаю всё чётче, что, как говорится, "большое видится на расстоянии". Я вас так люблю, родители!!
-И мы тебя, сыночка, гордимся и хвастаемся тобой.
-Перед кем, мам? — с нежностью смотря на свою маму Алюню, спросил сынок.
-А перед моими обожаемыми одноклашками, они посмеиваются: "Аль, стареешь, хвастаться научилась, мы и так знаем, какой Минька, рядом ведь рос, не в Америке".
Ванька посмеивался и называл Стоядиновича сватом, "баскетболист" серьезно запал на Дарью Ивановну, да и у той проявлялся ярко выраженный интерес к Михайлику.
-Я не против, зять свой, почти доморощенный, проверенный, а то приведет какого-нибудь прощелыгу. А чё, Драган, опять вторая международная семья у тебя выходит?
Стоядинович-младший подтянул знания в русском языке и усиленно готовился поступать в УПИ, на факультет информатики, вот и сейчас он доставал 'будущего тестя', как прикалывался Ванька, вопросами, связанными с компьютерной техникой.
Мишук, взяв Филюньку, отправился к деду. Возле оградки, на лавочке сидел сильно сдавший за последний год Редькин. Обнялись, Егорыч откровенно любовался Авером.
-Мишук, как ты возмужал, совсем взрослым мужчиной стал!!
Посидели, помолчали, Минька вздохнул:
-Так деда не хватая, яго словечек, бурчания, подначивания, любопытства, я все никак не привыкну, что его нет. Иной раз забудусь, думаю, деду надо позвонить, а потом так тоскливо становится.
-Дед твой, Минь, такую большую и сложную жизнь прожил, ведь и грамотешки-то как у воробья было — пять классов, а смекалкой и обаянием Господь не обделил. Миш, ты прости меня, ведь это я присоветовал ему сказать о... другом, небось обида в душе есть?
