| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Весьма полезные сведения и соображения, — отметил барон, прищурив взгляд, — Ты крайне осведомлен.
— Это моя родня, не вижу ничего удивительного. Продолжим. По-моему, самый лучший вариант это начать с верхушки и двигаться по цепочке в трех направлениях. Не сразу разумеется, — он взял лист и перо, — В этих баранах так просто не разберешься, — прокомментировал граф и принялся чертить план, одновременно поясняя вероятные действия.
Все молча слушали, обратив взор на лист. В конце посыпались предложения по изменению нюансов плана, то бишь замене лиц или действий, но после обсуждения пришли к его варианту. Еще бы, никто из них к этому так тщательно не готовился. Да и чего греха таить, ему проще, родня же. Обсудив личный вклад в реализацию, план был утвержден...
— Итак, со смутой решили, однако мы не можем гарантировать, что все пойдет, как задумано. К тому же, итог один — война. Рассчитываем примерно на полгода отсрочки, там видно будет, но нам следует наметить дальнейший план, — предложила Эрика.
— За время смуты все может изменится. Они могут уже забыть про инцидент.., — договорить Гортензий не успел, поднялся галдеж.
Суть одна, договариваться никто не хочет. Аренский так вовсе разошелся. Предложил ему засунуть миролюбие куда подальше. Нет смысла планировать, если он все равно потом все портит. Похоже, эту драку забудут не скоро. Канцлер тоже был отнюдь не миролюбив. Эрика права, итог один — война. Когда речь пошла о войне, снова вспомнили про упырей. Толку, что это уже обсуждали. Почти полчаса Гортензий доказывал, что в таком масштабе это использовать нельзя. Все вроде поняли, наконец, Императрица изволила вспомнить про Эрию.
— ...Народу там много, воевать любят, особенно за золото, — заметила она.
— Кстати, почему бы эрийцам не пойти на Ирию прежде чем у тех закончится смута? — предложил Валенсий.
"А ты еще не окончательно впал в маразм", — подумалось графу.
— Прекрасная идея. Добивать проще, чем отбиваться, — зло сыронизировал он.
— Надеюсь, ты не собираешься добивать лично? — с претензией спросил Игрок.
Не успел граф ничего ответить, вклинился Валенсий.
— Рикиний, по-моему, неплохая идея, если его милость возглавит войско, — он глянул на него, — У тебя недурно получается выигрывать безнадежные сражения.
— Лично мне боязно доверять дело жизни и смерти человеку с такими припадками, — барон бросил взгляд на него и подчеркнул, — Удушья, разумеется. Ничего личного, но это уже случалось. Помнишь дальнюю округу? Сам понимаешь, прискорбно, если войско вдруг останется без командующего. Начнется неразбериха, знаю я этих эрийцев...
— Аренский, ты бы сначала поинтересовался моими планами, а потом беспокоился. Никуда я не собираюсь. Мне на передовой не понравилось. Грязно и скучно. Я уверен, есть много прекрасных командующих, куда лучших, более опытных и без всяких припадков, — издевательски улыбаясь, ответил граф, ничуть не слукавив.
— Я бы не стал так утверждать. Твой разум отличается особой изощренностью и хитростью. Никакой опыт в сравнение не идет. Будет трудно найти равного. Разве не преступно отлынивать от возможности внести лепту в решение столь важной проблемы?! — увещевал Валенсий.
— Ваша Светлость, преступно делать ставку на командующего, который может в любой момент подвести, — ядовито прыснул Игрок.
В итоге, меж ними завязался спор, стоил ли ему возглавлять войско в войне против Ирии, причем, каждый обращался к нему со своим авторитетным мнением. Эрика молчала, едва скрывая раздражение. Граф слушал и едва сдерживал смех. Можно было счесть, Игрок продолжает испытывать его терпение, но Гортензий уже пришел в себя, и был достаточно хладнокровен, чтобы заметить провокацию. Аренский спит и видит, как бы отправить его подальше от столицы. Сослать на войну, например. Валенсий, к слову тоже. Хотят одного, аргументы разные. Герцог льстит самолюбию и взывает к чувству вины, совести и чести. Излюбленные методы не забыл. Игрок пытается задеть самолюбие. Самое забавное, оба подхода не имеют смысла. Участие в войне не имело отношения ни к его самолюбию, ни к совести, ни к чести...
Даже когда граф планировал устроить войну с Ирией, лично воевать не собирался. Наконец, он окончательно убедился, воинская служба не для него. Раньше иной раз посещали сомнения. Быть может, дело в тайных желаниях, вот и сходит с ума? В детстве все ирийские мальчишки мечтают воевать. Он тоже хотел, правда, лет до пяти, пока не объяснили, что смысла нет... Не суть, теперь Гортензий определенно мог сказать, нет у него таких желаний. Ноги его больше на передовой не будет, если только передовая не переместится во дворец. На погребальном костре он видал такую жизнь.
Месить грязь и при этом не мыться неделю, если не дольше? Весь день верхом ехать? Да он рехнется от запаха лошадиного пота. Генералу можно и в повозке, но все равно, ничего хорошего. Вокруг вонь лютая и навоз. Много навоза. Встал лагерь, к рассвету везде лошадиное дерьмо, от запаха которого тошнит. До сих пор как вспоминает, мерзко. Какая там трапеза, ему в здравом рассудке дурно при одном виде. Не обязательно с рядовыми трапезничать, как он делал в безумии, но мыться даже генералу иной раз негде. Но если даже помоется, другие — увы... Он всю жизнь стремился к золоту и власти, а не дерьмо месить и убивать идиотов. Пусть воюют те, кому это нравится или деваться некуда. Он готов платить...
— Вам не кажется, что этот вопрос преждевременный? — одернула Эрика спорящих.
Гортензию они тоже надоели. Поначалу было интересно, что те придумают, но аргументы пошли по второму кругу.
— Господам просто хочется от меня избавится, — с улыбкой прокомментировал он и глянул на Игрока, — Рикиний, если ты веришь, что я на зло попрусь месить грязь в воинском походе, лучше не надейся. Валенсий, ты, кстати, тоже. Оставь красивую болтовню для юнцов. Если я сочту, что нет другого выхода, я туда отправлюсь, однако ты правильно сказал, я достаточно изворотлив и хитер. Поэтому я постараюсь такой необходимости не допустить.
— Помилуй я всего лишь отдавал тебе должное, — возразил Валенсий.
— Уверяю, я искренне считаю, что тебе там делать нечего, — не унимался Игрок.
— Полностью с тобой согласен, — безразлично отмахнулся граф и все же решил перейти к делу, — Предлагаю обсудить нюансы будущей кампании. Помощь магов, возможно, наемники, это все прекрасно, но я предлагаю смотреть шире. Думаю, не для кого не секрет, что за золото всегда воюют не так рьяно как за идею?
— Это очевидно. Золото хочется успеть потратить, — заметил Валенсий.
— Я поняла, к чему ты ведешь. Но какие идеалы подсовывать эрийцам? Что еще им предлагать, кроме золота? — заинтересовалась Императрица.
— Золото и так прекрасно подтачивает идеалы, но представьте, если само золото станет идеалом? Почему бы эрийцам не повоевать за право получать монеты, а не подыхать за болтовню и призрачную возможность награды? Еще свобода. Красивое слово. Они могут выступить против крестьянской повинности. Только послушайте, как звучит. Ирские хотят загнать всех в стойла, если они придут, всех заставят пахать как рабов, запретят наемные кампании, лишат последней монеты! Брр. Знаете ли, даже я, наверное, за такое воевать пошел бы, — Гортензий довольно улыбнулся.
— Звучит красиво, но как ты себе это представляешь? — уточнил канцлер.
— Валенсий, все очевидно, — оживилась Эрика, — Нужна окончательная отмена крестьянской повинности. По факту, на ваших территориях повинности нет. Есть Кирия, где нынче фанатик хозяйничает. Олд и Преквист, тоже самое. Разгоним, наведем свой порядок. Остались Лем и Кметия. Знать там расстроится, но поймет, что ополчение из крестьян вряд ли станет проливать кровь за возможность остаться в рабстве.
— Вот, вот, я о том же. Если подойти к делу с умом, ирийская чернь тоже задумается, стоит ли воевать с короной. Более того, если все правильно и вовремя обставить, мы можем не просто стравить их знать, но и пошатнуть хваленые ирийские идеалы. Сделать так, что чернь станет врагом их знати. Дело не только в крестьянской повинности. Позвольте начать издалека. Валенсий и Рикиний, много ли людей, собранных по принципу ополчения нынче воюют за наши с вами интересы? — граф обратил взор на Аренского, — Почему ты предпочел обратиться к наемникам?
— В последний раз я отправлял ополчение в Аваргию. Почти все господа отправили вместо себя наемника, а чернь из ополчения спала и видела как дезертировать. Наемные кампании надежнее. В Леме и Кметии иначе, там же крестьянскую повинность еще не отменили, однако, предполагая возможность перехода на сторону фанатиков и последующую встречу ополчения и наемников, я настоял, чтобы людям посулили плату, — объяснился барон.
— Разумное решение, а ты, Валенсий, что можешь сказать на счет запада? Почему ты обратились к Маркусу?
— Проще и быстрее дать возможность господам откупиться и нанять кампанию. Да, незаконно, но сами понимаете, — он развел руками, — Господа оказались не против. Как я понял, ты ведешь к тому, чтобы заменить воинскую повинность на плату золотом?
— Да, именно. Времена, когда война была честью, а не бременем, в прошлом. По факту, все уже сложилось. Есть Лемские и Кметийские, которые нам пока нужны и которые в случае чего могут присоединиться к Ирским. Я предлагаю для начала дать выбор, либо золото, либо ополчение, но в случае последнего обязать платить солдатам.
— В этом есть смысл. Чтобы скорее собрать ополчение, я велела Велльскому посулить плату, — отметила Императрица.
— Вот, вот. По факту, все останется как есть, но этот указ вкупе с отменой крестьянской повинности понравится эрийцам и при должном старании вынудит задуматься ирийскую чернь. Под этими знаменами организуем в Ирии городские и крестьянские восстания. Знать грызется, и тут начинает бунтовать чернь, — граф не удержался от улыбки.
— Ты никак решил от Ирии камня на камне не оставить? — с иронией спросил Игрок.
— Меня мало волнует, что останется от Ирии, лично я намерен в этой войне победить. Если посеять хаос в стане врага, шансов победить больше. Нашим друзьям эрийцам будет проще взять Ирию, а если хорошо постараться, большая часть черни встретит их как освободителей, — Гортензий довольно усмехнулся...
Они обсуждали нюансы до часу после полуночи. Заодно затронули ситуацию вокруг Гильдии магов. Увы, там все не так безоблачно. Многие маги не приняли новые порядки и ладно по отдельности, но есть две довольно ощутимые компании... Было бы проще, случись мятеж после того, как изберут главу и наведут порядок, а теперь непонятно, не надумают ли те помочь Ирским...
Когда обсуждение закончили, граф хотел одного, отправится спать, но у Эрики были другие планы. Императрица ожидаемо попросила его остаться. Валенсий и Рикиний ухмыльнулись, всем видом показывая, что они думают на счет их темы для беседы. Гортензий сомневался, что Эрика желает усладить похоть. Наверняка, надумала уже, что ему дурно и прочий вздор. Нетрудно догадаться, речь пойдет про Аренского. Однако в таком случае он предпочел бы постель. В конце концов, этот отвратительный день должен хотя бы приятно закончится...
— Я на пару слов по поводу Игрока. Помнишь, я предупреждала, он знатный провокатор, — отметила Императрица, когда они остались за столом вдвоем.
— Он шут, а не провокатор, — отмахнулся граф.
— Шут не шут, но ты хотел на него набросится, — отметила она.
— Не набросится, а проучить, — объяснился Гортензий.
— Он тебя взбесил, это факт, а прежде довел до приступа, — с иронией заявила Эрика.
— Никто меня не доводил, я обкурился дурмана. Еще скажи, он прав и у меня был истерический припадок, — граф вынудил себя рассмеяться.
— Пожалуй, ты последний человек, у кого его можно заподозрить. В том и суть, кажется, херню несет, а сам пытается сбить с толку. Разозлить, отвлечь, вывести из себя, — увещевала Эрика.
— Да, он разозлил меня. Самим фактом такой попытки. Поэтому я решил его проучить. Я не собирался его убивать...
— Елминия ты тоже убивать не собирался, — напомнила она.
"Проклятье, теперь до смерти припоминать будут...", — вознегодовал он, стараясь не выказывать раздражение.
— Да, но здесь все иначе. Ты сравнила Аренского и того амбала. Я бы так не старался, а из-за пары подзатыльников он бы не сдох и никуда не делся. Зато впредь не наглел бы. По-моему, ты с ним слишком мягка, — возразил граф по принципу лучшая защита это нападение.
— Думаешь, я не прибегала к подзатыльникам? Без толку, только воплей больше. Этот упырь наслаждается, выводя из себя, даже пинки готов потерпеть. Особенно, если знает, что не убьют, — с негодованием поведала Императрица.
— Ты не рассказывала, что бесполезно. Мне он казался неженкой, — заявил граф, немного слукавив.
Он уже всё прекрасно понял, зачем Игрок так ведет себя и чего хочет. Он сам порой не брезговал такими средствами. Барон, к слову, тоже купился, когда он всех с Ирскими стравливал. Единственное, в отличии от Аренского, граф делал это не из любви к искусству, потому не злоупотреблял. Сегодня его просто подвел рассудок, однако меньше всего Гортензий хотел, чтобы это узнали...
— Аренский тяжелый случай. Упырь наслаждается властью над чувствами. Причем, ему неважно, какими. Презирают, ненавидят, все в радость. Единственное оружие против него, это равнодушие. У меня получается плохо, выблядок постоянно переходит грань дозволенного. Его невозможно не ненавидеть. Ты не представляешь, сколько я попортила подсвечников и прочей утвари во время и после бесед с ним, — негодовала Эрика.
— Благодарю за предупреждение. Но, быть может, не будем ему потворствовать? — граф встал и направился к Эрике, — Помнится, ты велела мне избавится от моральных терзаний, — он запустил руку в её волосы на затылке, однако Императрица тут же положила свою руку сверху и попыталась одернуть.
— Думаю, сейчас не самое удачное время, — заметила Императрица.
— Отчего же неудачное? Ежели беспокоишься, как бы припадок не хватил, дашь по морде. Кстати, хорошая идея. До тебя никто не пробовал...
Императрица так резко встала, что он одернул руку.
— Ты понимаешь, что значит, не хочется? После этого долбаного совета...
— И Аренского? Да? Откажешься от своих желаний из-за упыря? Не много ли чести? Сама утверждала, лучшее оружие безразличие. Уверяю, это неплохой способ отвлечься от хлопот, — заявил граф, ничуть не слукавив.
Конечно, в меланхолии не помогало, но так то неплохой способ. Заодно окончательно убедит, что Аренский ничуть не досадил ему. Стоило ожидать, Императрица вняла его аргументам, видимо, решив возлечь на зло Игроку... Ночевать он остался в покоях Эрики. Правда, Ее Величество выдворила его в другую спальню, дабы не мешался. Граф и не собирался, привычку обниматься во сне сам терпеть не мог, но спорить не стал...
Все придворные хлопоты он разгреб до полудня. Собственно говоря, оные заключались в посещении ведомства летописцев, выслушивании кратких отчетов и назначении ответственного за Имперскую правду. Однако еще утром ему передали приглашение от Айрин прийти разделить с ней обеденную трапезу. Рассудив, что та хочет извиниться, Гортензий решил принять приглашение.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
