Иан К.Эсслемонт Пристань Мертвого Дома

Итак, он шел темными как ночь подземными проходами, иногда улавливая и тихие отзвуки движений Бёрн в садке Д"рисс, и сглаженные ритмы Д'рек.

Лишенные света глаза устраивали фокусы, так что он не обратив внимания на световую искру, что как будто плыла навстречу. Однако искра превратилась в мерцающее пламя и он удивленно понял, что кто-то поджидает его, держа светильник.

Он замер. Всмотрелся в досаждающее видение. Женщина примерно его возраста, незнакомая жрица низкого ранга — в руке факел, в другой железная коробочка.

Она склонилась, пробормотав: — Тайскренн.

— Жрица.

Смола капала с факела между ними, необычайно громко шипя в полной тишине подземелий. Зачем ей факел, он понимал; а вскоре понял и смысл коробочки. Культ Д'рек требовал исполнения множества обрядов и ритуалов, и предмет, вероятно, был частью одного из них. Мало кто мог бы запомнить все подробности. Может, коробочка содержала материал, который нужно пополнить, или свиток, который нужно читать в определенном месте, или подношения на определенный день и час. Или, как шепнули бы иные сплетники, неописуемый корм для ненасытных тварей.

Жрица снова поклонилась, шелестя: — Соболезную, — и пошла дальше.

Он повернулся за ней, морща лоб: — Простите... вы сказали, что соболезнуете?

Женщина тоже встала, обернулась к нему. — О, извините. Думала, вы знаете. Наш путеводный свет, владыка Демидрек Ифелл скончался два дня назад.

— А... понимаю. Я не знал. Спасибо, что сообщили.

Жрица поклонилась и ушла в тоннель.

Тайскренн следил, как исчезает вдалеке свет факела, повернув за незримый угол. Снова воцарилась тьма. Он проверил свои чувства. Зная, что смерть старца близка и неизбежна, он должен был ощутить радость при мысли, что Д'рек приняла его в объятия. Однако ощутил лишь грусть. Покойный отличался добротой. Являл к нему лишь великодушие и терпение. Был кем-то вроде отца, если учесть, что своего собственного отца — как и всего детства до вхождения в храм — он не помнил.

Тайскренн повернулся и поспешил к ближайшему пути наверх.

Главные залы святилища оказались погруженными в подготовку пышных похорон. Свечи сияли на каждом углу, члены культа шествовали, склонив головы под черными капюшонами, тихо молясь. Гимны и речитативы отдавались эхом от стен.

Он направился в покои Демидрека — предложить свою службу, если таковая понадобится.

И понял, что ему преграждают дорогу. То был некий Фенереш, жрец низкого ранга, без особых талантов, упрямо преданный соблюдению всех ритуальных мелочей и тонкостей.

— Тайскренн, — воскликнул молодой жрец. — Чего вам тут нужно?

Он обиделся на такую грубость, но быстро опомнился. — Предложить свою службу, разумеется, если это требуется.

Юноша склонил бритую голову, как бы благодаря. Тонкие губы поджались. — Обо всем уже позаботились. Не тревожьтесь.

— Понимаю. Но могу же я склонить колени пред Демидреком, послав ему вслед свои молитвы?

— Останки уже унесли для погребения. Вы, конечно, вольны молиться пред иконами Демидрека в храме.

Тайскренн попытался заглянуть за спину коротышки, в личные покои владыки, но свечи там почти догорели. — Ясно. Понятно. Отлично. Благодарю, брат.

— Принимаю. Да славится Д'рек.

— Ага... Верно. — Он начал было оборачиваться, но Фенереш прокашлялся. — Да?

Жрец указал на его живот. — Ваш почетный ранг, разумеется, утратил силу.

Тайскренн нахмурился, сконфуженный, но сразу же понял. — О! конечно. — Он снял красный пояс и отдал Фенерешу, который тут же сложил его и спрятал. Тайскренн собрался уходить, но юный жрец снова начал кашлять. Он раздраженно обернулся. — Чего еще?

Фенереш ткнул пальцем в его капюшон. Тайскренн поморщился, затем натянуто улыбнулся. Накинул капюшон и ушел как можно скорее.

Дважды в жизни Тайскренн испытал ужас землетрясения, когда самые прочные скалы под ногами оказывались ненадежными, обманчивыми. И, пока он шел по дымным залам, ему казалось: хотя почва осталась недвижимой, он будто качается. Словно земной трус, удар нежданный и внезапный, заставил его пошатнуться, утратив доверие ко всему на свете.

Нужно было вновь обрести свой центр. Нужно было предаться медитации. Но прежде всего нужно было понять, почему руки его сжались в кулаки, почему пульс болезненно бьет в висках, а в груди тяжело и больно — и почему он, священник, бурлит от ярости.

* * *

Три дня спустя Тайскренн вновь показался в Великом Зале; он сидел, поставив перед собой миску овощной похлебки и положив сухие корки. Несколько дней он искусно избегал зала, но теперь созвали общую Ассамблею, приходилось присутствовать.

Обширная, похожая на пещеру палата была забита теснее, чем когда-либо раньше. Толпу томило ожидание, всюду шли шепотки, слухи о предстоящем. У него, жреца высокого ранга, спрашивали мнение; он отвечал, что спекуляции напрасны и вскоре они все узнают. Это успокаивало назойливых собеседников.

На скамьях не оставалось свободных мест, однако кто-то втиснулся рядом, схватил его за руку. Он поднял глаза и узнал Зиллу. Девушка сдавила его ладонь. — Прости, Тай. Знаю, ты был к нему близок.

Он кивнул: — Благодарю.

Бормотание и разговоры затихли, когда в зал вплыл Совет Старейшин. С ними был Телло, походивший на быка в окружении отощавших журавлей и драных пыльных ворон. Занятое им место — почти в центре стола — встревожило Тайскренна. Обыкновенно высокий гость располагался с края.

Люкатерамиль встала, чтобы начать. Это была хенганка, из драных пыльных ворон. Впрочем, ее любили, низшие звали ее просто Люкой. Женщина воздела руки, требуя тишины, хотя в зале уже царило безмолвие.

— Соратники, — начала она сухим и тонким голосом, — мы собрались здесь, дабы подчеркнуть и усилить один из ведущих принципов Д'рек — принцип последовательности и преемства. Вечной перемены и череды рождения и гибели.

Ее приятели-старики застучали по столу в знак согласия, слушатели зааплодировали — впрочем, подобающе тихо и уважительно.

Люка неспешно склонила голову. — Пусть мы потеряли одно из любимых сердец, оно не пропало. Владыка прильнул к груди Д'рек, и потому мы должны радоваться. Мы, каждый из нас, можем смотреть вперед и ждать воссоединения с ним и всеми праведниками рядом с Д'рек, когда придет наше время.

Во дни испытаний мы благословлены: среди нас, по мудрости Синода Храмов, оказался брат Телло. — Она повернулась к нему, он встал, кланяясь, и снова сел. — Брат милостиво согласился послужить временным верховным жрецом и Демидреком, пока мы, Совет, не выберем преемника Ифелла.

Ассамблея вновь почтительно захлопала. Страцы Совета присоединились, беззвучно качая головами.

Люка подняла руки. — На этом всё. Ну же, склоним головы в молитве и прощении.

Тайскренн присоединился ко всеобщему поклону, но не мог найти среди мыслей и одной всепрощающей. Нет, он молился за мудрость Совета, ибо кандидатура Телло в роли временного Демидрека обеспокоила его. Почем бы им не избрать кого-либо и закончить дело?

Чуть позже, за трапезой, Зилла шепнула ему: — Почему не носишь красное?

— Его забрали у меня.

— О... прости.

— Не важно. — Он помолчал, размышляя. — Что ты думаешь об этом Телло как временном верховном жреце?

Она нахмурилась, как всегда серьезная при обсуждении дел храма. — Ну... хорошо иметь кого-то ответственного в момент перемен. Нужно продолжать дела, пока раздумывает Совет. Он хотя бы моложе, более здоров и энергичен. Произвел впечатление своей решительностью.

— Решителен. Да, полагаю, так.

Ее глаза сузились. — Что-то ты не весел.

Он не мог рассказать ей о разговорах с этим человеком, так что просто пожал плечами: — Меня тревожит... чужак, берущий власть в храме.

Девушка глядела в жидкую похлебку. — Едва ли он берет власть, Тай. Всего лишь временная должность. И какой же он чужак — он Блюститель культа. Опытный следователь.

Он улыбнулся лишь, чтобы не огорчать ее. — Разумеется.

Глава 7

Танцор узнал от долговязого и кислого на вид Токараса, что Келланвед готов. Он так и не освоился с новым именем приятеля, хотя был уверен, что Ву — тоже не настоящее имя, так что какая разница?.. Ассасин завернул в кожу оставленное снаряжение, спрятал под доску пола и пошел в контору.

Маг забросил на плечо несколько седельных сумок, поставил перед собой трость. Танцор вооружился лучшими ножами, захватил полезные инструменты. Перевязи под широким плащом провисли под тяжестью клинков, торс был перепоясан веревкой и проволокой. Он захватил полные карманы сушеной провизии и мех с водой.

Келланвед кивнул ему. — Отлично. В поход.

На ум Танцору пришла мысль, он поднял руку. — Погоди. — Маг-дальхонезец, сжившийся с обликом морщинистого старичка, вздохнул, постучав тростью в пол.

Танцор вернулся вниз. Грузный мечник Чосс, один из лейтенантов Угрюмой, сидел у стола. — Где она? — спросил Танцор.

— На задах.

Танцор пошел на кухню и склад. Нашел Угрюмую с братьями Сухарями. По крайней мере, они звались братьями. Он не находил семейного сходства, кроме синеватой кожи. Картерон был высоким, худым, тогда как Арко казался мощным как вол. Угрюмая оценивающе глянула на него, подняла бровь. — Куда-то идете?

— Точно. Ты же замечала, Ву... Келланвед иногда пропадает.

Угрюмая не выглядела довольной. — Да уж, заметила.

— Вот. Мы вдвоем уходим кое-куда на время. Придется тебе решать дела, пока нас нет.

Она махнула рукой братьям, разрешая выйти, и сложила руки на груди, всем видом оправдывая свое прозвище. — И к какому времени вас ждать?

Он задумался, гадая, сказать ли правду или напрячь их, назвав какую-либо близкую дату. Впрочем, понимая, что ждет их с Келланведом и здраво оценивая шансы, решился сказать честно: — Не знаю. Мы можем вообще не вернуться.

Она снова воздела бровь, вероятно, впечатленная прямотой. — Поняла. Буду иметь в виду. — Чуть склонила голову то ли из благодарности, то ли просто оценив предупреждение. — Спасибо.

— Тогда до встречи.

— Да. До встречи.

Он вернулся в контору и обнаружил Келланведа в сражении с нахтом. Кажется, маг пытался заставить тварь ехать на плече, но зверю больше нравилось за спиной — ухватился за курчавые волосы и не желал отпускать. Они кружились у стола, Келланвед тихо бранился, тварь издевательски скалила зубы.

— Готов? — сказал Танцор.

Келланвед застыл на месте, повернул к нему деланно спокойное лицо; нахт выглянул из-за плеча, внезапно став совсем невинным. — Конечно! А что, не похоже?

— Похоже, с помощником у тебя проблемы.

— Чепуха! — Маг завел руку за спину, схватил нахта и оторвал лапы от волос. — Ха! Как тебе?

Существо попыталось укусить его за руку, и маг поспешно ее опустил. — Ну-ну, плохой Деймон! — Нахт снова влез под потолок, издавая шипение, подозрительно похожее на смех.

— Я думал, ты хотел назвать его иначе.

— Уверяю, мне многое приходило на ум.

— Ты закончил?

Келланвед последний раз сверкнул глазами на зверька: — Несомненно, — и поманил Танцора. — Перемещение должно происходить более гладко.

Танцор выхватил клинки, встав в позицию полной готовности. — Отлично.

Ленты мутного мрака возникли над головами, извиваясь и кружась; через миг все потемнело в глазах. Танцор мигал и щурился, сжимая оружие. Затем почва накренилась, заставив его потерять равновесие, и нечто ударило по лбу. Он падал, ощущая, как катятся камни.

Темнота рассеялась. Юноша лежал на спине, взирая на свинцовое небо Тени. Вокруг них стоял лес каменных цилиндров, сломанных на различной высоте.

Келланвед заслонил вид, сгибаясь и озабоченно морщась. — Ну извини.

Танцор вскочил, потирая лоб и поясницу. В голове шумело. — Чудесно. Не обращай внимания. Что за место? Руины?

— Вроде того. Погляди.

Танцор изучил ближайшую колонну — она была вытесана в подобие дерева, даже с пластами коры. Однако это место казалось архитектурным нонсенсом. Столпы торчали повсюду, без ровных рядов.

Келланвед бродил по бесплодным каменным выступам между стволов. Танцор увязался за ним, поражаясь масштабу безумного великаньего леса. — Кто стал бы делать такое? — сказал он — Знаешь?

— Никто, — ответил коротышка-маг, снова начав гудеть под нос и стучать палкой — верный признак довольства и спокойствия. — На что они похожи?

— Сделаны как деревья. Может, теми Эдур, о которых нам рассказали?

— Нет. Это и есть деревья, уверяю тебя.

Шагая среди бесконечных стволов, Танцор не мог поверить словам приятеля. — Настоящие? Это что, проклятие? Кто мог быть столь могучим? Аномандарис? Килмандарос? Древний К'рул?

Келланвед помахал тростью, кудахча смехом. — Нет, нет. Никто не наделен такой мощью... ну, я хотя бы надеюсь. Нет, ученые твердят, что это естественно. Что, если закопать вещи на долгое время и не тревожить, они превращаются в камень.

Это показалось Танцору вполне понятным. Он буркнул: — Ага, работа Бёрн.

Келланвед склонил голову набок. — Да. Полагаю, ты можешь так сказать.

Они миновали границу зловеще безмолвного леса, углубившись в низкие холмы. Низины были сухи, на склонах торчали острые утесы и ломкие колючие кустарники. Повсюду виднелись каменные кучи — похоронные пирамидки, объяснил Келланвед. Одна была явно разорена: камни усыпали весь склон. Они пошли туда. Танцор осторожно шагал за Келланведом, сжимая клинки.

Коротышка долго смотрел внутрь могилы. Оглядевшись, Танцор подошел к нему.

В гробнице лежал частично видимый труп. Клочья одежды и кожи облепляли белые кости — сухость мечта хорошо сохранила останки. Кости казались почти человеческими, хотя вроде бы толще и прочнее. — Кто они? — спросил Танцор.

— Полагаю, Эдур.

— А ты...

Келланвед покачал головой. — Нет.

Танцор ощутил облегчение. Не то чтобы он был суеверен... но казалось достойным не касаться здесь ничего, пока они не осознают возможные последствия.

И тут по шее поползли мурашки, словно он нечто ощутил. Танцор развернулся, вытягивая вперед ножи. Там стоял мужчина из могилы — нет, не он, кожаные доспехи менее ветхи, в руке длинное копье.

Келланвед обернулся, поднимая брови, и поклонился. — Приветствуем.

Мужчина — Эдур? трудно было судить под всей его пылью, понятно было лишь, что он давно умер — не отвечал. Вскоре Танцор вопросительно глянул на Келланведа. Маг вздохнул, требуя терпения.

Словно прилетев в ветре или поднявшись из песка меж камней, донеслись еле слышные слова. — Не тревожьте мертвых.

Келланвед снова поклонился. — Мы даже не думали. — Он стоял, ожидая ответа, постукивая кончиками сведенных вместе пальцев.

Через долгий миг послышалось: — Не тревожьте мертвых.

Теперь уже Келланвед послал Танцору разочарованный взгляд. Поклонился призраку на прощание и поманил Танцора за собой.

Они покинули холм; Танцор, шагавший вторым, с оружием наготове, оглянулся — призрак пропал. — Дух? — сказал он.

— Все мы здесь призраки. Тени прошлого и будущего.

— Не понял.

— Эмурланн разбит, распался. Возможно, следует видеть в нем склад теней всего, что было и будет во всех мирах. Теней слившихся и перемешавшихся.