— А вон, смотри, — Змей указал рукой, — про этих козлов мне отец рассказывал. Видишь, асфальт укладывают? Асфальт положили, деньги получили, и исчезли. Следом за ними весной и сам асфальт исчезает. У них асфальт живой и хитрый, сам к хозяину возвращается, чтобы потом на нем опять денег заработали.
— Так тебя за это Змеем прозвали?
Спутник опять спрятался в улыбку. Пройдя немного по улице, парни зашли в низкий, плоский супермаркет, дальняя стена которого терялась в прохладном полумраке.
— Список открывай, штурманом будешь, — Змей выдернул тележку. Вместо чтения списка, Сергей тихо заржал, глядя на первую же полку. Маленькие упаковки сока с рисунками: оранжевый бегемот, лиловый лев, ярко-алый кабан. Полкой выше, над всеми мордами название коллекции: “Моя семья”.
— Ну и что? — Змей глядел на зверушек философски:
— Варварские обычаи делания колбасы из животных давно устарели.
— Проходите, встали тут на дороге!
— Тетя, в Индии на таких, как вы, молятся! — огрызнулся лидер “Факела”, но тележку сдвинул. Сергей взял себя в руки, зачитал первую позицию списка — и дело пошло. Загрузили перечисленную еду, прикинули по деньгам — решили сегодня взять и радиотехнику для Шарка. Для этого нужно идти на радиорынок, что Сергея вполне устраивало. Гулять так гулять! Разве что Змей ведь не захочет, наверное, водить его тут везде за ручку... Ну, потом про это: добрались до кассы. Змей закупился на двадцать молодых здоровых организмов, так что их тележка оказалась с горкой. Будто в насмешку, сразу после них подковыляла бабка, в тележке которой сиротливо валялся одинокий сырок.
Кассирша монотонно пикала кнопками, не спеша складывала продукты в пакеты. Змей звонил кому-то, чтобы приехали забрать еду. Собственный флип он использовал только по выходным, экономил топливо.
— Солдатики, у вас тут на батальон... — хмыкнула кассирша. — Туалетную бумажку не забыли?
— У меня чек двадцать метров, — не растерялся Змей, отсчитывая деньги. Следом подкатила бабка:
— Вот, милая, скока с меня за один сырок-то?
— Шестьдесят копеек с вас. А зачем тележку взяли? Один сырок можно в корзинке или так, в руках.
— Так я за ее держуся, а то цены-то у вас, упасть можно. А пакет не надо, у меня свой...
Сергей посмотрел на их тележку... На бабушкину... И решительно перекинул бабке пакет с сосисками. Змей хмыкнул:
— Прав ты походу, падаван юный. Удачей делиться надо!
И прибавил буханку хлеба. После чего, не слушая причитания опешившей бабки, потащил тележку на выход.
* * *
На выход с радиорынка Змей и Сергей направились только под вечер. Торговали здесь не одними радиодеталями, а железом вообще. И всяких разных железок оказалось тут столько! Пахло горелыми дисками, маслом. Визжали проверяемые бензопилы и болгарки. Разносчицы с тележками ругались, кому проехать первой. Звенели передаваемые из рук в руки трубы, вентили, хрустели пакеты гвоздей.
Список по деталям набрался не сильно меньше списка еды. Так что вызвонили Шарка — тот примчался на своем “Урале”, привез еще пачку денег. Больше часа спорили с продавцом — разобрались бы раньше, да он отвлекался на других покупателей. Тестировали прямо тут, клещами. Половину резисторов Шарк забраковал сходу: “Эту марку я знаю, горят как свечки!” Уже почти упаковались — но позвонил Марк и сразу после него Лис — им потребовались дюралевые полосы, а потом и Хорн попросил — “Раз уж вы там, на базаре, возьмите нам трубы-двадцатки, для буера надо”. Змей заругался на непредвиденные расходы и позвонил клубному казначею. Валькирия тоже долго что-то там считала, сопела в трубку. Наконец, согласилась, но пригрозила, что июльского взноса не хватит, а деньги с регаты, между прочим, зарезервированы на Йомсборг...
Сергей пошел гулять по базару и почти сразу прилип к витрине с фильмами, на которой нашлось все — ну решительно все, что он мог украдкой тянуть с интернатского торрента. Юмор не покидал продавцов и здесь, прямо над витриной синими светодиодами горела надпись: “При краже одного диска и более — перелом в подарок!”
Хмыкнув, Сергей пошел дальше — и в следующем киоске увидел такой шнур, какой хотел Шарк для соединения чего-то с чем-то. Метнувшись к Змею, парень получил от него двадцатку и вернулся в павильон, спросил у стоящего там продавца:
— Шнуры такие почем?
— Э?...
Сергей показал:
— Вот как этот, который из принтера торчит.
— Десять рублей.
“Странно, а Змей говорил — двадцать...”
— Офигеть... Дайте два!
Мужик ловко вытащил оба шнура из обоих принтеров на прилавке, смотал их, подал Сергею. Ухватил протянутую купюру и выбежал из павильона! Не зная, что делать, Сергей кинулся к Змею — тот прямо с места тигриным прыжком достал кнопку вызова охраны. Мужичка с двадцаткой, к счастью, сцапали на выходе, и деньги получил настоящий продавец. Еще он получил воспитательных от старшего магазина — а Сергей, соответственно, получил от старшего же второй шнур в благодарность. Пока ждали милицию, пока писали протокол, пока Змей думал, как бы устроить, чтобы Сергей не светился в деле — он же разыскиваемый самовольщик — перешло далеко за полдень.
— Ну, — вздохнул Змей вслед отъезжающему мотоциклу Шарка, обвешанному пакетами и связками труб, — опять нам в продуктовый. Бабушке мы помогли, но сосиски с хлебом в списке, надо привезти, иначе Хорнова сестренка меня убьет... Не заскучал, герой-детектив?
Сергей только головой помотал. Он даже не думал, как все это рассказывать в кубрике: один черт, никто не поверит. Как будто все приключения за один день аккордом выплатили.
На этот раз пошли не в громадный универмаг, а в небольшой магазин у железной дороги, где покупали, в основном, жители ближних улиц. Улицы складывались тесно составленными невысокими домиками — в ширину семь шагов, два окна по фасаду. Непременно палисадник с желтыми шапками цветов. Часто столбы из рельсов, или лавка из шпалы, или круглый стол из вертикально вкопанной колесной пары — любому видно, путейцы живут. Тут пахло смолистым деревом и созревающими яблоками, несло с недалеких стрелок пассажирской станции мазутом и смазками, кислым дымом. Под ноги стелился серый потрескавшийся асфальт, на обочинах блестели в июльском дне машины... Сергей подошел и потрогал серебристые ворота, на которых солнце и дожди не оставили ни чешуйки краски. Ворота оказались теплые; Сергей на миг застыл.
Не с чем сравнивать. Никак! Просто идти по улице. Горячее дерево под пальцами. Это настоящие ворота. Это не учебная пыль. Все вокруг — не сцена, сделанная инструкторами для отработки чего-нибудь. Все вокруг — само по себе. Жило без него, Сергея — и прекрасно проживет без него дальше!
Если даже вернуться в интернат и обратно влезть в хомут — то сам выбираешь: вернуться, или убегать!
Змей, похоже, догадался — но ждал на краю асфальтовой речки, у фонарного столба, не говоря ни слова; Сергей не запомнил, на сколько выпал из спокойного течения жизни. Солнце уже совершенно недвусмысленно садилось, улица упиралась прямо в багровый шар — тогда только Сергей, наконец, встряхнулся и первым потянул за дверную ручку, вошел в тамбур, затем через вертушку к прилавкам, где рослый парень басил на весь торговый зал:
— Красавица, мне бы коробочку хороших конфет, но так, чтобы не очень дорого.
— Вам для девушки?
— Мне для доктора.
— Поблагодарить или отомстить? — красавица тоже не лезла за словом в карман.
А когда парни уже загружали рюкзаки на выход, в тамбур забежал мужик с характерным сизым носом. Осмотрелся. Не углядев ничего для себя опасного, выцарапал из нагрудного кармана ключ, открыл ячейку камеры хранения, вытащил бутылку водки, маленькую стопочку, налил, выпил, убрал все обратно — и вышел в теплый вечер, вовсе не посещая собственно магазин!
Змей тихонько засмеялся:
— Жена, небось, голову сломала: где ж он, сука, похмеляется?
И хлопнул себя по лбу:
— Холера ясна, меня же Сумрак просил спирта привезти хотя бы чекушку! Для дезинфекции, самой дешевой сивухи взять.
— Ну так вернемся...
— Вернемся-то мы вернемся, но восемь часов уже, а после шести сухой закон! Ладно... Стой тут, стереги рюкзаки. Если даже обычные алкаши такие находчивые, нам сам бог велел...
Сквозь прозрачную выгородку тамбура Сергей видел, как Змей решительно забежал в торговый зал, к витрине с поллитровками — и быстро, никто не успел опомниться — свернул пробку одной бутылке, сделал маленький глоток. Тут же к нему подскочила охрана, раздались вопли — но сразу же и утихли.
— Конечно, я согласен купить, — Змей и не думал отпираться, — для того и пришел.
Еще некоторое время покричав для порядка, охрана выпустила Змея с добычей. Тщательно увязав бутылки в пакет, спутники медленно побрели к ближайшей остановке. Вокруг понемногу загорались окна — лето, конечно, не зима. Но конец июля уже и не июнь. И прохладно к вечеру, и темнеет уже намного раньше полуночи. Так что огоньки над кронами парка Сергей увидел издалека:
— А это что? Ай, блин! Они двигаются!
— Это колесо обозрения.
Сергей замялся. Змей разгадал его в момент:
— Хочешь покататься? Пошли, оно копейки стоит, не обеднею.
— Змей... А я не дохрена тебя напрягаю? У тебя, может, на этот вечер другие планы?
Змей переложил пакет с едой в правую руку, а высвободившейся почесал затылок:
— Если честно, я бы и без тебя на клуб поехал. Отец говорит, это у меня типа увлечение и оно, типа, в свой срок пройдет. Но, говорит, переболеть надо, без этого никак. А если вообще честно, то девушка, которая мне интересна, не смотрит на меня. На других уже я не смотрю. Ну, и на кого мне вечер-то расходовать? Билеты учить скучно.
— А не много я тебе буду должен?
Змей даже остановился:
— Нихреновый там у вас детдом, б**дь! Если за обычную вежливость, считай, за новогодний подарок, у вас там на долг ставят?! Я удивляюсь уже на тебя теперь: ты-то вроде как нормальный!
— Нет, — сказал тогда Сергей, — в том-то и дело. Именно что ненормальный. Не спрашивай! Я подписку давал!
— Как взрослый...
— Я с самого начала взрослый, — Сергей опустил глаза. — У меня вместо игрушек одни тренажеры. Меня, может, опознали уже и завтра приедут возвращать. Я думал, там, своим, буду хвастаться: типа, с девушкой замутил, все дела, типа, крутой. Но это снова взрослая крутизна. Подо мной как бы лестница без нижних ступенек. Вперед, к взрослым, я только и могу. А сзади, подо мной, ничего нету!
Змей поставил пакет, сцепил руки, повертел большими пальцами.
— Тогда пошли в парк. Летом открыто до полуночи, у нас еще часа четыре. Сейчас мы тебе накидаем под ноги ступенек!
* * *
Ступеньки выдвинулись, дверь автобуса открылась — на полкорпуса выпал пьяный в брызги мужик. Обвел мутными глазами непривычно-пустую привокзальную площадь, попытался сфокусировать взгляд на Змее и Сергее, удивленно замычал:
— Пацаны... А чего вы тут? Уже час ночи!
Чья-то рука рывком втащила его внутрь, дверь закрылась, выдвижные ступеньки поджались под автобус, тот окутался дымом, заревел и отчалил.
Змей хмыкнул:
— Так вот они какие, часы с кукушкой!
— Документы попрошу, молодые люди.
Змей привычно протянул патрульному левую руку, вложил в сканер.
— А этот?
— Он со мной, — Змей потыкал сенсоры в браслете, подтверждая “заявление в отношении несовершеннолетнего”.
— Пожалуйста, откройте пакет...
Разглядев продукты, старшина хмыкнул:
— Хлеб, сосиски, водка. М-да. Романтический набор. Гондоны не забыл купить?
— Иди на х*й, Степаныч, — не повышая голоса, отозвался Змей.
— Полегче, джыдай. Щас наговоришь на оскорбление при исполнении.
— А не при исполнении за такие намеки в лицо получил бы.
— Вот за это я вас и не люблю, — старшина посмотрел с искренней злобой. — Сильно вы дохрена борзые. Суете свои права куда попало, а потом жалуетесь, что вам там что-то ущемили. С другой стороны — лучше пускай мелкие ходят в этот ваш клуб и там, намотавши на е**ло занавески, клюшками п**дятся, чем нюхают клей или какие там еще спайсы в подвалах, и потом себе глаза вырезают... Спокойной ночи, романтики!
