Дары данайца

— Деньги, ценности?

— Ничего, — мотнул головой Никифоров, — даже карманных денег не нашли. Отпечатки пальцев естественно зафиксировали.

— Учебник французского языка..., — полковник в задумчивости постучал пальцами по столу, — да еще для преподавателей, уж не собрался ли наш проводник за кордон?

— Думаете? — Насторожился майор. — Для этого не обязательно до такой степени изучать французский язык, достаточно бытового уровня. Да и сложно, вот так без всякой подготовки капиталистам в пасть.

— Это тебе сложно, — возразил Брагин, — а там, откуда он появился, может быть как у нас до четырнадцатого года во Францию свободно выезжают. Ладно, по проводнику работу продолжать, выяснить по нему все, где был, с кем встречался, с кем и о чем разговаривал. На последнее обрати особое внимание, есть вероятность выяснить, где он мог укрыться.

* * *

Приход по предварительному звонку Комарова никак не насторожил главу КГБ Серова Ивана Александровича, заместитель председателя комитета партийного контроля частенько появлялся в этом кабинете, согласовывая с ним некоторые рабочие моменты.

— Здравствуй, Павел Тимофеевич, — поднялся Иван Александрович со своего кресла и, шагнув на встречу, протянул руку, пожатие Комарова было слабым, поэтому и хозяин кабинета тоже не стал усердствовать, — с какими просьбами на этот раз?

— Да все с теми же, — отозвался Комаров, усаживаясь на стул, — партийная дисциплина, что же еще?

— Да уж, с этим у нас туго, — хмыкнул Серов, — вроде бы все знают о последствиях, и все равно находятся такие. То жена такое учудит, что хоть стой, хоть падай, то родственнички страх теряют, а то и сам начинает чудить.

— Есть такое, — не стал возражать Павел Тимофеевич, — вот тут я кое-какие данные принес, — при этом он подвинул тонкую папку в направлении хозяина кабинета, — выборка, так сказать, из писем трудящихся. Надо бы не привлекая внимание, проверить изложенные там факты.

— Сделаем. — Кивнул Иван Александрович, подвигая папку ближе к себе. — Сильно проштрафились?

Комаров поморщился:

— Пока неясно, но если подтвердится, круги пойдут.

— Ох ты, — хмыкнул Серов, приоткрывая папку, — надеюсь не как в июне прошлого года?

— Нет, то другой уровень. — Махнул рукой Павел Тимофеевич и тут же перешел к следующей части разговора. — В прошлом году в июне в Куйбышев выезжала ваша группа возглавляемая капитаном Мансуровым. Может быть помнишь такой момент.

Глаза Серова сразу стали колючими:

— Допустим.

— Ну так вот, — не стал Комаров обращать внимания на смену настроения хозяина кабинета, — там они провели работу с некой Деминой, а когда она скончалась, то вылетели спец бортом в Москву, а труп забрали с собой.

— Раз забрали, значит, были причины, — набычился председатель КГБ.

— Ты уж Иван Александрович не серчай раньше времени, — поспешил Павел Тимофеевич успокоить собеседника, — сам подумай, как оно со стороны выглядит. Неизвестно почему приезжают из Москвы варяги, допрашивают больную женщину, при этом врачей до нее не допускают, а после того как она скончалась, труп забирают. Причина смерти остается неизвестной, а врачи пытавшиеся вывести ее из комы, констатируют наличие следов от инъекций неустановленных препаратов, причем всякое расследование запрещено. Как ты думаешь, должен я реагировать на подобные сигналы?

— Должен, — согласился Серов, немного успокоившись, — на вас же эти запреты не распространятся.

— Вот и я о том, — кивнул Комаров, — материалы по этому случаю посмотреть дашь?

— Дам, куда ж я денусь? — Кивнул Иван Александрович, — но и ты мне свои покажи, как говорится баш на баш, хочу посмотреть, что твои нарыли.

— Смотри, — в сторону председателя КГБ была двинута еще одна папка с документами.

Серов, в свою очередь, открыл ключом боковую дверку стола и вытащил оттуда другую, папку и подал ее Комарову. Тот посмотрел на девственно чистую поверхность папки и удивленно глянул хозяина кабинета:

— Что, даже не регистрировали?

— Сначала ознакомься, потом поймешь. — Проворчал Серов, углубляясь в чтение переданных ему документов.

Разговор прервался, только иногда было слышно, как переворачиваются страницы документов в папках.

— Но это же чушь! — Не выдержал Павел Тимофеевич. — Развал страны и реставрация капитализма, да кто в это поверит?

— А я тебе про что? — Усмехнулся председатель КГБ. — Ты думаешь, наша группа просто так туда в пожарном порядке рванула? Дел у нас больше нет, как по каждому бреду сумасшедших туда-обратно кататься, это уже потом разобрались что к чему. И регистрировать не стали по той же причине, стоит это на политбюро вытащить, меня, если не расстреляют, так туда же, в психушку, вместо Деминой затолкают. Так что тебе второму эту провокацию показываю, цени.

— А первому кому? — Оторвался от изучения документов Комаров.

— А первому и показывал. — Серов тоже отложил в сторону очередной лист. — Так он сразу сказал, ничего подобного в нашей стране произойти не может, это провокация, попытка отвлечь нас от работы и внести раскол среди коммунистов, так как такое возможно только в результате предательства, поэтому посоветовал этим документам хода не давать.

— Это далекое будущее, а про что-нибудь более близкое по датам?

— А вот тут и возникает весьма интересный момент, — Ответил Иван Александрович, — про ближайшее будущее Демина ничего говорить не захотела, вопросы просто игнорировала, будто боялась чего-то, хотя в ее состоянии бояться было уже поздно. Наши даже предположили, что она посчитала, что живет в будущем, но ..., там много чего можно предположить.

— Тут еще она что-то говорила про проводников, — продолжил Павел Тимофеевич, — кто это такие?

— Я не больше твоего знаю, ты вот меня вопросами закидываешь, а я тебе отдал все что есть, — нахмурился Серов, — даже у тебя информации по проводнику больше. — Он потряс докладной из папки. — Кстати, этот Брагин следствие вел очень толково.

— Вот и посмотри, как могут работать твои местные кадры.

— Хм, надо их сюда забрать, нам такие здесь больше нужны. А насчет проводников могу пояснить. — Хозяин кабинета откинулся на спинку стула. — Ты ведь видишь только ту часть, которая понятна, а там еще на сотню листов беспросветного бреда. Поручили психиатрам его расшифровать, и сделать заключение, естественно без некоторой конкретики. Так вот они утверждают, что это бред легко внушаемого психически больного человека, поэтому под личностью проводников может скрываться группа провокаторов, которые и вложили все это в ее голову.

— Ты все прочитал? — Кивнул на переданную папку Комаров.

— Погоди, еще две докладных, — буркнул Серов и снова погрузился в чтение.

Последний лист глава КГБ прочитал дважды, потом зачем-то посмотрел на него с задней стороны:

— А вот это уже меняет всю картину, — в задумчивости пробормотал он, — кто бы мог подумать на подростка, идеальный агент. Что не смогли его изъять — плохо, но вины в том их нет, и так сработали на пределе возможного.

— Искать его будем?

— Обязательно, — кивнул Серов, — мне бы очень хотелось услышать его объяснения. Вот только сомневаюсь, что мы его найдем, уж слишком он грамотно ушел, да и судя по всему, подготовка у него не из рядовых.

— Ты о чем? — Напрягся Павел Тимофеевич.

— Да о том, что твой проводник, судя по этим данным, — глава КГБ потряс листком, который только что прочитал, — не на разовую акцию рассчитан. У него и физическая подготовка и язык он не просто так изучал, да и не поверю я, что один работал, за ним еще кто-то стоять должен.

— Думаешь? — Комаров недоверчиво посмотрел на Серова. — А если на самом деле есть проход из будущего?

— Тогда бы, сюда не одну полоумную прислали, косяком бы повалили, это ж какие возможности: предупреждение о стихийных бедствиях, предотвращение аварий, данные по геологии, технологии, контрразведка, вооружение..., да что я тебе говорю, сам представь. А тут, сколько не пытались получить информацию о том что будет происходить в ближайшие годы, ничего не вышло. Значит, не хотели, чтобы мы могли подтвердить или опровергнуть.

— Понятно, — Павел Тимофеевич упрямо поджал губы, — Ну а по Самойлову что скажешь? Сам он утонул или помог кто.

— А вот этого не надо, — снова нахмурился Серов, — я своих из-за такой ерунды... Он действительно утонул, дурак, нажрался на радостях и полез в воду представление показывать... Показал.

— Ну, а сержант Жилкин из районного отдела милиции?

— А вот здесь ты уже угадал, — кивнул Иван Александрович, — но вопрос не ко мне, тут деваться некуда было, этот сержант с языком совсем не дружил, длинный он у него, а закатать на долгий срок нельзя.

— Это да, — согласился Комаров, — есть такие, у которых язык своей жизнью живет.

* * *

Я дебил... шизофреник, идиот, олигофрен... в общем придурок не от мира сего. Ну, добрался я до Одессы, и что с того? Дальше-то чего делать? Во-первых: в местных раскладах я ни уха, ни рыла, поэтому привлекаю к себе внимание как клоун на арене цирка, хорошо еще, что возрастом не вышел и хлипок на вид, поэтому не сильно косятся. Во-вторых: в порт здесь просто так не попадешь, и соответственно ни на какой корабль не проберёшься, вся портовая зона обнесена высоким забором с колючей проволокой и хорошо охраняется. Вон они, суда, с чужими флагами под погрузкой стоят, а попробуй, доберись до них? Без помощи местных никак, а вот здесь и кроется самая главная засада — ни один местный, если он, конечно, дружит с головой, связываться со мной не будет, так как в случае неудачи из меня быстренько вытрясут причастных и возьмут их за задницу. Благодаря своим наработанным способностям читать людей нашел я желающих помочь страждущим за невеликое вознаграждение, а толку от этого нет, боятся. Нет, даже не боятся, паникуют по страшному, сразу начинают лихорадочно вспоминать, кто мог их сдать мелкому проныре и пытаются определить насколько это опасно. Спустя три дня мне стало понятно, что пора отсюда 'делать ноги', примелькался, а потому скоро на меня обратит внимание не только местное население. Этим вечером я с тоской посмотрел на суда, стоящие на рейде и повернул в сторону вокзала, надо думать, куда податься и как затеряться на просторах родной страны. Но стоило мне только подняться по улице, как дорогу перекрыли пятеро подростков лет шестнадцати.

— Кажется приплыл, — подумал я, осторожно просовывая руку в прорезанный карман, и нащупывая пруток арматуры примотанный тряпкой к бедру. За себя я не боялся, отмахнусь от них без проблем, а вот за их здоровье опасался, ведь стоит кому нанести серьезную травму и на меня откроют охоту, попробуй после этого незаметно покинуть город.

Естественно разговор начался с наезда, сначала пытались выяснить кто я такой, потом узнать чего мне здесь надо, и, наконец, перешли к угрозам. Всякие попытки кого-нибудь из них незаметно зайти мне за спину пресек сразу, передвинувшись ближе к забору.

— Слышь, народ, — устал я от их ритуальных плясок, — шел я сам по себе, никого не трогал, никому не мешал. Если не будете дорогу загораживать, так и дальше пойду, и, наверное, здесь больше не появлюсь. Вы ведь этого хотели?

— Ну? — Заинтересовался главный в их компании.

— 'Ну' это что? — В свою очередь поинтересовался я.

— 'Ну' это 'Ну', — пояснили мне в ответ, — чего тебе здесь надо было?

— А то же что и всем, — пожал я плечами, — гулял, город смотрел, море, порт. А вы чего подумали?

— Ага, — расплылся в улыбке заводила, — а чего ж тогда возле зоны крутился?

Опс, нежданчик, оказывается срисовали меня, хотя вроде разведку пытался провести незаметно, а значит наружный периметр тоже под наблюдением. Получается, эти гопники не просто так на моем пути появились. Теперь надо определить, чью сторону они представляют, однако сделать это при таком представительном составе не получится, тут надо как-то соблюсти конфиденциальность переговоров.

— Хм, — делаю вид что задумался, — вообще-то я в порт хотел пройти, корабли вблизи посмотреть, а то все только издалека. Не знал, что тут все так строго, два ряда колючей проволоки.

Тут пацаны не выдержали и расхохотались над наивностью невесть откуда взявшегося придурка.

— Ой не могу, он собрался на сухогрузы под погрузкой смотреть, — сквозь смех донеслось до меня, — он бы еще захотел по палубе прогуляться.

— А чё, нельзя что ли?

Это вызвало новый взрыв хохота.

— Ладно, канай отсюда, — разрешил мне главный, отсмеявшись вместе со всеми, — еще раз здесь тебя увидим, не обижайся.

Пожимаю плечами, поправляю сидор, висящий на плече, и двигаюсь дальше по освободившемуся пути, но кода уже вся гоп-компания оказалась позади, оборачиваюсь и задумчиво смотрю на главаря, и тот понимает меня правильно.

— Чего хотел? — Спрашивает он меня, подходя ближе.

— Слушай, а все-таки, в порт можно пробраться? — Шепчу так, чтобы никто больше не слышал.

— Вот же, неймется, — хмыкнул заводила, — дурень, тебя ж там погранцы враз заметут. Или ты не просто смотреть собрался?

— Двести рублей дам, — пускаю вход убойный аргумент.

— Та-а-ак, — протянул он и наклонил голову, пытаясь рассмотреть меня лучше, — а двадцать тысяч не хочешь?

— Сколько? — Не, таких денег у меня нет. Но границы торга обозначены, поэтому начинаем делать все, чтобы прийти к 'непротивлению двух сторон'.

В конечном итоге, соглашаюсь отдать ему все, что у меня есть, четыре тысячи рублей, все одно после попытки пробраться в порт не пригодятся, подросток кривится, но понимает, что больше с меня не возьмешь, откажешь — уйдет, а так хоть что-то. Естественно я вижу все, о чем он думает, и так же вижу, что сразу после нашего торга он продаст меня с потрохами. Но вся пикантность ситуации заключается в том, что заполучить деньги он хочет, и возможности переправить за проволоку у него тоже есть.

— Ладно, давай деньги. — Соглашается он.

Аж подпрыгиваю от такой наглости:

— Ты уж меня за полного дурака не держи, — сразу даю отповедь, — завтра утром встречаемся у вокзала. Я при тебе кладу деньги в чемоданчик, и сдаю его в камеру хранения. Дальше полученную квитанцию в конверт и в твоем присутствии заказной почтой отправляем на твой адрес.

— Это зачем? — Недоумевает он.

— А затем, — поясняю ему, — письмо ты получишь через день, а если до этого срока ты сдашь меня пограничникам, то о деньгах можешь забыть.

Ага, вижу, что первоначальные планы у него несколько поменялись, это уже хорошо.

— Хрен с тобой, утром в восемь у вокзала, — соглашается он.

Вот и ладушки, теперь можно со спокойной душой тащиться в город.

Ближе к обеду следующего дня, на сортировочной станции меня подвели к местному пропойцу, тот поговорив пару минут с моим провожатым, небрежно кивнул мне следовать за ним и отправился прямо по путям в сторону огромного склада.

— Значит так, — повернулся он ко мне, когда мы подошли к группе складированных в три ряда по высоте ящиков, — это поделочный камень с карьера, сегодня его переправляют в порт. В один из них я тебя и засуну. Подойдя к крайнему в штабеле ящику, он аккуратно подрезал железную ленту, которой дополнительно укреплялись доски ящика, и принялся отдирать боковую стенку. Под ней я увидел толстые пиленые плиты камня, упакованные рядами и отделенные друг от дружки тонкими досками. Крякнув, мужик подхватил сначала одну плиту и выставил ее наружу, потом тоже самое проделал со второй. Силен, хоть по внешнему виду и алкаш в последней стадии, а около сотни килограмм на пузо взял.