Здравствуйте, я Лена Пантелеева

Стац нацедил еще самогона, выпил, закашлялся, сглотнул тягучую слюну:

-Вот же дерьмо! Так вот, Георгич, если что — рука моя не дрогнет, ты меня знаешь. Будешь слушать-то?

Голос Стаца стал тягучим, медленным, словно сочащийся по стенке прозрачной колбы змеиный яд, видел Альтамовский подобное ранее в Берлинском серпентарии, а взгляд стал стеклянным.

'Да он же абсолютно пьян!'.

Альтамовский ощутил холодный сквознячок испуга и, не решаясь более испытывать терпение Стаца, согласно наклонил голову.

-Ага, Георгич, интересно тебе стало. Заинтриговало, что же такого этакого поведает тебе Стац? Хорошо, слушай, только прости — начну я издалека. Слышал о такой вещи как 'Роза Матильды'? Не слышал? Ну и правильно, где тебе... Вы гвардейцы, в дерьмо без перчаток не лазали.... И в перчатках тоже. В масонство играли, с ними же и заигрывали, с каменщиками гребаными.... Не знали вы или знать не хотели, с кем.... Ик! Дружбу водите. Кхе.... — Стац переложил револьвер в левую руку, расстегнул ворот рубахи — Так вот, мы тогда их магистра, ну питерской ложи, на одном деле прихватили, каторга там лет на десять ему светила. Грязное дело было, не наше, полиции, но мы первыми были, так вот и сняли сливки. А этот, 'мастеровой', как петь начал, то и остановиться не мог, свободу купить пытался.... Купил, кстати, из твоих он, тоже гвардее-ец.

Стац покосился на Альтамовского, задержал взгляд на его окаменевшем лице, перевел взгляд на револьвер, потом на стакан с самогоном. Альтамовский незаметно облегченно выдохнул. Пугал его такой Стац, иррационально пугал. Вроде бы и несколько лет вместе и под пулями бывали и спину друг другу прикрывали, а вот сейчас.... Чужой напротив сидит, незнакомый. С глазами убийцы. Не равнодушно-расчётливыми, а пустыми, погасшими, как угли, холодными. Ждущими. Жаждущими. Крови. Альтамовский передернул внезапно озябшими плечами.

-А у меня там хороший знакомый старшим чиновником для поручений тогда служил, он дело его дальше повел, в охранке московской. По их профилю было там кое-что. Ну и открыл ему 'каменщик' свою душу. Через пару дней, вечером, приятель меня к Лопашову пригласил, да там и рассказал об этой розе.... Матильдовой. Как бы в шутку.

Стац вздохнул, почесал лоб стволом револьвера:

-Не поверил я ему вначале, да и не убеждал он меня, и слишком все это было.... — барон покрутил в воздухе вновь наполненным стаканом — Легендарно, мифически. Сказки, подумал я тогда, бредни масонские. Они любят туману напустить. Но до этого уже мелькало подобное, встречалось в бумагах. Я и вспомнил. Кровавый след за этой 'Розой' тянется аж с темноты времен. Ну и проверил я эту информацию, так и эдак. Потом съездил кой-куда да кой к кому. Даже за границу за свой счет мотался пару раз. В пыльных архивах сидел, в закрытых отделах. Почти год бумажной пылью дышал, и кое-что там нашел, подтверждающее слова этого масона.

Альтамовский изумленно увидел, как неожиданно каменеет лицо Стаца, а глаза становятся трезвыми, избавляясь от мутной пьяной дымки.

-Вот тогда и поверил, что есть в этом мифе реальная основа. Существует эта 'Роза Матильды' на самом деле. Лежит, ждет, когда за ней придут. Не думай, не Чаша Грааля или меч, какой там, а гораздо более серьезная штука. И знаешь, Георгич, испугался я. Не для людей обычных такие, гм, 'розы'. Накручено там, наверчено, но в мусоре всяких ритуалов да легенд, зерно есть. Бесценное, алмазное. Богом клянусь.

Стац замолчал, пустым взглядом уставившись Альтамовскому куда-то в район переносицы. Выждав несколько секунд, Альтамовский кашлянул, прочищая горло, равнодушно поинтересовался:

-И что именно прорастёт из этого зерна, как вы говорите, бесценного и алмазного, господин барон?

-Что именно? Гх-м. А ты со мной, Георгич? Тут ведь так, слово скажешь и все, назад пути не будет.

Стац ожидающе наклонил голову набок, к плечу. Потерся лицом о сукно френча, подставил под небритую щеку ладонь.

-С тобой, Антон Веньяминович. Не убедил ты меня, но особенного выбора, как я понимаю, у меня нет?

-Правильно, Георгич, понимаешь. Ну, за сим обнимемся, Георгич!

Стац выбрался из-за стола, пьяно покачнувшись, направился к Альтамовскому, забыв на столе свой револьвер. Виктор Георгиевич мгновенно выбросил вперед руку, ухватил приятную тяжесть смертоносного металла. Черная пустота ствола уставилась в лицо барону.

-Вы подлец, барон фон Стац! И мой долг.... — изменившееся выражение лица Стаца подсказало Альтамовскому, что медлить не стоит и палец нажал на курок. Боек сухо щелкнул. И еще, и еще раз.

-Дурак ты, Георгич. Наивное дитя. Как жил дураком в своем мирке чести и совести, так им и остался.

Стац медленно вывел из-за спины руку. Блеснуло холодной сталью, и свет тут же отпрянул, словно боялся порезаться о кромку лезвия.

-Тогда.... Зачем все? Зачем этот спектакль, барон?

-А выговориться мне захотелось. Знаешь, Георгич, притчу о тростнике?

Альтамовский обреченно наклонил голову. Мысли о сопротивлении даже не возникало. В квартире они одни, а против барона ему не выстоять без оружия, видел он Стаца в деле, шансов нет. Но все-таки спросить напоследок надо. Иначе как-то глупо получается, не как в притче.

-Стац, ответьте — а что же вы все таки нашли? Что такого необычайного в этой 'Розе'?

-Бессмертие я там нашел, Георгич — Стац приблизился вплотную к Альтамовскому, притянул к себе рукой, громко продекламировал, жарко дыша в лицо:

-'Бессмертие дарует Роза. Но обладать им не любому. Лишь тот, кто крови мертвеца испьет, в которой пламя розы гаснет и выдержит свое перерожденье, достоин век свой удлинить. Другим же — смерть!'.

Внизу живота Альтамовского вдруг стало нестерпимо жарко, океан боли и огня ворвался во внутрь, слизывая жадным языком остатки дыхания.

Последнее, что увидел Альтамовский, был абсолютно трезвый и сожалеющий взгляд Стаца. Возникла и пропала последняя мысль: 'Жалеет то он о чем?'. И почему-то вся жизнь перед глазами не промелькнула и светлый тоннель не показался. Ни облаков, ни Врат. Просто темнота и все.

На первый день никто не пришел. И на второй тоже. Самуил Ионович, наверное, поминает Яхве и ласково гладит себя по лысой голове, хвалит, что договорился со мной о выплатах на конец месяца. А я не пришел. И выплаты переносятся на следующий месяц. А ведь говорится в Торе 'платить лучше завтра, ибо завтра иногда и не наступает'. Или там так не говориться? Впрочем, мне нет разницы — говориться там или не говориться. Мне плевать и на Самуила Ионовича, и на выплаты. Мне скучно и у меня грязная голова. Здесь очень много пыли, на нашем складе. Невероятно много. Она всюду. В углах, на полу, на широких спинах потолочных балок. На сосудах, на огромных емкостях, неуклюжих газолиновых двигателях и медных трубках. И еще у меня на голове. Тонны мерзкой, гадкой пыли.

С раздражение потер друг о друга недавно вымытые ладони, стараясь 'накатать' налипшую грязь. Неужели чистые? И правда, чистые. После долгого лазанья по углам, стенам, стеллажам и установки 'сюрпризов' для нежданных гостей, пусть и вымытый до скрипа, я все еще чувствовал себя грязным. А вот Ли хорошо. Сидит себе в глубокой тени истуканом и не тревожит его, не волнует, что рукав куртки в пыли, а на штанине пятно от жира. Пистолет чистит. Звякает частями механизма, масленкой булькает-брякает. Нашел себе занятие.

Я выдохнул несколько раз, глубоко набирая и медленно выпуская воздух. Высокая грудь шевельнулась, поднялась и опустилась, туго натягивая шерсть свитера. Ли покосился в мою сторону, умудрившись не повернуть головы и не шевельнутся. Козел. Мог бы как-то свое внимание проявить. Подышать там громко или еще что.

Так, хватит стервозить, бери себя в руки.

-Ли, сделай еще чаю. Пожалуйста.

Ага, в седьмой раз. Верблюды на водопое умирают от зависти

-Хорошо, госпожа.

Нет, не хорошо. Плохо. Я нервничаю, психую. Это не ожидание. Это предчувствие. Муторное, тревожное. Сегодня все решится. Что решится, с кем решится, не знаю. Но решится. Чертовски жаль. Жалко всего, что мы натащили на склад, жаль затраченных средств, сил, времени. Все придется бросить без малейшего сомнения. А ведь какая шикарная идея была! Грандиозная, феерическая. И простая, как все гениальное. Икра на продажу. Икра всем и никто не уйдет обиженным. Любой ресторатор, любой трактирщик. Спасибо дедушке Ленину за счастливые мгновения НЭПа. Ха-ха. Покупайте икру, господа, покупайте. Черную и красную, по вкусу совершенно не отличимую от настоящей и стоящей копейки. Ведь вашим клиентам после пары графинчиков уже и не отличить будет продукт, а прибыль всем нужна. Да и неповерят клиенты ваши, что икру можно подделать, нет тут еще таких извращенцев и поругателей святого. Подделывать икру?1 Уму не постижимо!

Да, а вы вот почему про икру не верите? Условий нет и технологий в это время? Почему же? Я ведь здесь, значит, все есть. И разве не ели сами ни разу эту подделку? Ели, ели, не врите и носами не крутите. И желатиновую и куриную. Куриная лучше, кто спорит, но у меня была только желатиновая. Вкус похуже, качество пониже, но куриные, в отличие от человеческих, нынче чудовищно дороги. Извели куриц, ироды. А вот дешевый черный чай, молоко и растительное масло, даже самое лучшее, легко доступны. При наличии средств, разумеется. И храниться может замороженным, данный, гм, продукт питания, от пятнадцати до двадцати суток. А сама установка изготовления икры состоит лишь из термостата и гранулятора. Ну и нержавейки немного, да клапанов. Потом там еще подсоединяется компрессор или баллон с углекислотой и отсутствующий у нас электродвигатель. У меня на его замену есть газолиновый. Гремящий и воняющий. Еще он работает на холодильник, огромного размера и мерзкого синюшного цвета. Холодильник немецкий, 'Grienold', на аммиаке. Трясется и гудит угроза экологии, но морозит исправно. Где я его взял — умолчу, иначе только о нем и придется рассказывать — история долгая, нудная и с интригой. Сейчас этот мастодонт отключен. Шум нам совершенно не нужен и в складе стоит почти гнетущая тишина, капает только в стороне, но этот звук мы уже не замечаем — привыкли. В этой тишине мирно спят пара обрезов охотничьих ружей в углах, зажатые в тиски и прикрытые сверху тряпками 'астры' и еще одна штука, что не нравится даже мне самому. Последний шанс. Доводить до него глупо, но гнилой червячок беды мне нашептал, что без этого не обойтись. Сделали. Посмотрели, подумали и переделали. А то как-то ненадежно получилось. Верный 'люггер' притулился рядом с правой ладонью, недобро косясь пустотой дула на пистолет-пулемет, что остался у нас после питерской эпопеи. Ревнует, мой мальчик. Оставшиеся от изготовления 'штуки' гранаты я отдал Ли, тяжелые заразы, все-таки. Мы в полной боевой готовности, мы порвем любое количество незваных гостей или уйдем, я в этом совершенно уверен, но пальцы почему-то испуганно дрожат.

-Чай, госпожа.

-Спасибо, Ли.

Чай горячий, крепкий, обжигает губы и небо, но внутри меня по-прежнему холодно. И постоянное ощущение нечистоты, грязи. Или предчувствие?

Ли неожиданно встрепенулся. Гости пришли? Пришли.

Я спросил одними губами:

-Сколько?

В ответ — четыре, затем пять растопыренных пальцев. Нормально, можно обойтись без грохочущих обрезов. Пистолетные выстрелы тоже не тихие, но где сейчас не стреляют? А склад у нас на самой окраине, патрули по ночам тут не ходят, можно и не вернуться из патруля, может быть и обойдется наша встреча без ненужной массовки.

Я переместился в тень, укрылся за двигателем. Станина мощная, цилиндры чугунные, хрен прострелишь даже из винтовки. Видно, правда, только левую сторону, но правую полностью контролирует Ли. Окна на складе только под потолком, узкие, и я сильно сомневаюсь, что среди ночных гостей есть ниндзя с альпинисткой подготовкой. Только через ворота, припертые ящиками, только по одному. Так что прошу, гости дорогие, к нашему шалашу. Вас ждет тут горячая....

Я до крови прикусил губу. Мандраж, однако. Вдох-выдох, вдох-выдох, ствол люггера смотрит на вход. Что же не идут?

-Елена Александровна! Доброй ночи. Вы разрешите войти?

Вот так, вот тебе и хрен ночной. Вежливые нынче налетчики пошли, да еще со мной знакомые. Дьявол и его рогатые придурки! Леночка, однако, имеет и в Москве кучу знакомых. Ну, вот не сучка ли она после этого?

Мысли пронеслись жгущими огоньками, словно сгорающие метеориты в небе. Меняем тактику? Меняем, раз такой интересный расклад. Загадочный и интригующий. Я вышел из угла, вновь уселся за стол. Сиденье табурета даже остыть не успело. И чай тоже. Сделал хороший глоток, хотя скоро польется из ушей, но не пропадать же труду Ли?

-Входите.

Вошел или скорее втиснулся, с трудом отодвинув створку ворот от силы сантиметров на сорок. Ли тут же вернул ящик на место, лязгнул засовом. Вошедший среагировал на звук, но постарался себя не выдать.

Интересный типаж. Невысокий, выправка офицерская, двигается хорошо, как пес на охоте. Не гончая, не лайка. Волкодав. Плешивая голова наклонена чуть вперед и в бок, глубоко посаженные глаза не мельтешат в глазницах, но видит все по сторонам, я полностью уверен, что видит. И Ли в углу увидел и проволоку, что тянется к куркам обрезов и прикрытые тряпками 'астры' на верстаках. Выводы гость сделал, шаг чуть мене широким и уверенным стал, осталось ему только уши торчком поставить и хвост трубой вытянуть. Ладони крупные, лопатообразные, а вот пальцы неожиданно длинные, ловкие. Плечи широкие. Силен мой гость.

-Достаточно. Остановитесь. Сделаете еще шаг, и я выстрелю вам в живот. В солнечное сплетение.

Голос мой без капли эмоций и господина волкодава передергивает. Пытался скрыть, но это все равно заметно. И дыхание изменилось, задышал учащенно, а то успокаиваться начал при виде одинокой грудастой барышни за столом. Глаза не оставь, урод. Не для тебя эта ягодка, не сорвать тебе ее.

Я прикурил сигарету, двинув ее в угол рта губами, не отводя взгляда от ночного гостя. Растерялся. Стоит, думает, пытается на ходу поменять тактику разговора. Усиленно мыслит, даже жаль чуть его стало.

Нет, а чего он ожидал, что вдруг лицом дернул, как варан шкурой под горлом? Что я ему объятия раскрою и за стол приглашу или буду мышкой сидеть и ждать, когда господин удав подползет, да заглотит вкусную зверушку?

-Вы позволите присесть, Елена Александровна?

-Обязательно позволю. Но прежде выложите себе под ноги все оружие, снимите пальто, пиджак и сапоги.

-Сапоги? Вы шутите?

-Нет, не шучу. Выполняйте, носферату московский, нет у вас выбора. Не делаете — стреляю.

-За воротами мои люди, Елена Александровна. Они вооружены и в случае моей гибели...

Небрежно прерываю:

-Знаю. Ровно четыре человека. Но один из них ранен и совсем не боец, а тяжелого вооружения у вас нет. Все здесь и ляжете. А трупы потом в колодец. Без бритвы по горлу. Итак, ваше решение?

Мой верный 'люгер' посмотрел на мужчину укоризненно и ожидающе, с нескрываемым нетерпением: 'Ну давай же! Перечь, пугай, возмущайся! Дай мне шанс! Только дай!'. Блеф, разумеется, но прокатил. Вон как веко задергалось. Ну, не готов он оказался к такому повороту событий, не ожидал совершенно. Да и разговариваю я для него непривычно, не как мне по полу и положению положено. И на лярву бандитскую я совсем не похожу. Буксует мозг гостя в поиске адекватного решения неожиданной проблемы. Вообще, нисколько не умеет этот гражданин владеть лицом, не играл видать в покер. Боевик, судя по всему, но с замашками руководителя. Странный типаж. И носки носит вместо портянок. Носки с подтяжками в сапогах! Как только икры не стер? А вооружен стандартно — револьвер, браунинг и..... Сгибался он как-то не так.