Один год из жизни профессора

Оставшееся до поездки время было для Германова более, чем насыщенным. Надо было поднять материал, познакомиться с коллегами, освежить в памяти уже забытые с университетских времен принципы международного права. Хорошо былохотя бы то, что уровень его участия в конференции не подразумевал уж слишком официального статуса. Так что срочно обзавестись фраком Германова не попросили. А с обычными костюмами у него все было в порядке.

Посидев на паре подготовительных встреч в МИДе и пообщавшись с другими экспертами, Германов убедился, что его явно включили в состав делегации с какими-то особыми целями. Два его коллеги-эксперта были признанными знатоками международного права и в его помощи не нуждались. Однако, похоже, опыт работы в МИДе отучил их задавать лишние вопросы, и они воспринимали присутствие Германова как данность, которую не стоит даже и обсуждать. Как говорится, главное — чтобы человек был хороший. А что, почему и зачем — начальству виднее.

Разговор с Орловым в последний день перед отъездом подтвердил выводы Германова.

Встреча, как и в первый раз, состоялась в ресторане на Васильевском. Но на этот раз она носила, скорее, характер инструктажа. Орлов сформулировал задачу предельно четко.

— Все последние дни мы с помощью своих людей в Париже подбирали человека, которому Вам предстоит продать результаты Ваших исследований в отношении секретного протокола. Проблема в том, что интересам Франции обнародование такой информации явно не отвечает, а нам надо, чтобы этот человек практически самостоятельно — ну, может быть, мы ему чуть-чуть поможем — добыл этот документ, обнародовал его и организовал вокруг него максимально широкую кампанию. Даже с учетом острых противоречий между правой оппозицией и правящим во Франции Народным фронтом во главе с социалистами нам трудно найти среди правых человека, который бы пошел на это. Обвинение в предательстве национальных интересов тут напрашивается само собой. Поэтому Вам придется иметь дело совсем с другими персонажами. Это будут крайне левые. Сторонники нашего бывшего соотечественника Троцкого. Этих ничто не остановит. Возможности разоблачить очередной сговор империалистов за спиной народов они никогда не упустят. К тому же они вообще привыкли следовать принципу: чем хуже — тем лучше. Помните еще, наверное, их антивоенную агитацию у нас в армии во время Великой войны. На этом, кстати, им тогда и удалось победить. Хорошо, что временно.

— А им поверят?

— Мы немного подстрахуемся. В Пруссии, Саксонии и Ганновере оригинал приложения, как только троцкисты его добудут, будет немедленно напечатан в газетах. Мы связались со своими коллегами там. Кое-что обо всем этом они знали и раньше, но они сейчас не в том положении, чтобы начинать раскручивать это дело самостоятельно. А вот если начнут другие, то поучаствовать в антифранцузской кампании они готовы. И сделают это с удовольствием.

— Послушайте, как мне сразу не пришло в голову, а у немцев нет своего экземпляра секретного протокола?

— То-то и оно, что после подписания Версальского договора немцев вынудили сдать какую-то часть их экземпляра на хранение в Банк Швейцарии. Мы получили от пруссаков такую информацию, и она косвенно подтверждает Ваши выкладки. Получить эти документы теоретически может любое германское государство как правонаследник Германской империи, но только с согласия МИДа Франции. Причем те германские дипломаты, которые отвезли и сдали эти документы в Цюрих, пропали после этого бесследно. Время, сами понимаете, было лихое. Германские власти только и успевали подавлять восстания то левых, то националистов, недовольных итогами поганого, как они считали, мира. А тут три дипломата не вернулись из Швейцарии. Первая мысль у всех была, что они там решили просто остаться. Потом уже стали задумываться, но расследования так и не провели. Банк письменно подтвердил германскому МИДу, что пакеты приняты на хранение и все. К тому же и МИД этот в этот момент прекращался в прусский, сокращался, сотрудники искали себе другую службу, многие переехали в столицы других германских государств. Так что сегодня информация о переданных на сохранение пакетах в германских МИДах имеется, но никто реально не знает, что там хранится. И получить не может. Нам и эта-то информация стоила очень дорого. — Орлов вздохнул, и Германов понял, что под словом "дорого" он имел в виду не деньги. — Так что поезжайте с делегацией. Ольга Вас будет ждать уже в Париже и обеспечит контакт с троцкистами. Только будьте, пожалуйста, с ними максимально осторожны. Нам предпочтительнее, чтобы Ваше имя вообще не фигурировало применительно к этой истории. Хотя, конечно, могут быть варианты. И последнее. Конференция по невмешательству явно затянется, а Вам нет никакой нужды там застревать. Главное — сбросить им информацию. Потом возвращайтесь. Руководитель делегации в курсе, можете на него положиться. Так что надеюсь, что поездка у Вас получится не обременительная, а в чем-то даже и приятная.

Германов тоже на это рассчитывал. Знали бы они оба, насколько ошибались.

Международный экспресс "Петроград — Париж", ходивший по этому маршруту дважды в неделю, радовал своим комфортом. Для делегации был откуплен целый вагон. Глава ехал в отдельном купе, остальные — по двое. Соседом Германова оказался секретарь делегации. Человек с большим опытом подобных путешествий ненавязчиво дал ему массу полезных советов по поводу особенностей и маленьких хитростей предстоящей жизни в Париже и как сосед совсем его не стеснял. Германов вообще был довольно легок на подъем и быстро сходился с людьми, а сейчас он был просто увлечен причастностью к действительно большой европейской политике. Ему были интересны и люди, для которых она стала профессией.

Уезжали вечером. Огни вокзала остались позади. В ресторан решили не идти — у всех с собой были домашние гостинцы, спросили у проводника чая, побольше и покрепче, собрались в трех купе, перемещаясь время от времени из одного в другое, и засиделись за полночь. Германов обратил внимание, что спиртного пили его новые коллеги не так уж и много, скорее для настроения, края, как говорится, видели хорошо. Он потом спросил соседа, а как же все эти рассказы о том, что дипломаты дружат с алкоголем. Тот в ответ засмеялся:

— Если дружат — это уже не дипломаты. У нас считается, что настоящий дипломат должен уметь оставаться совершенно трезвым посреди любой попойки. И при этом никого не обижать отказом вместе выпить. А к нынешней конференции на Певческом мосту отношение самое серьезное. Так что состав делегации сильный. Хотя, что греха таить, люди у нас работают разные. Кто-то срывается. Соблазнов много.

Так под разговор, рассказ о разных историях из дипломатической жизни и скоротали вечерок. Германова тоже слушали с удовольствием. Он быстро понял, что публика тут собралась знающая, факты им пересказывать не надо, а вот выводы и обобщения они слушали с откровенным интересом. С чем-то соглашались о чем-то — спорили. Хорошо посидели, одним словом.

На следующий день много смотрели в окно. Затем погуляли и пообедали в Бресте, пока у вагонов меняли колесные тележки. Восточные районы Польши оставили у Германова тягостное впечатление. Народ жил явно бедно. За Варшавой было попривлекательней, а вот вид германских земель каждый раз расстраивал Германова. Казалось бы, бывшие враги, три года воевали, но, когда он видел откровенно нищий немецкий порядок буквально повсюду, его каждый раз потрясала несправедливость происходящего. Былая ненависть к врагу давно прошла, а вот сильные качества этой нации он знал очень хорошо, и ценил ее привычку к порядку и чистоте, глубокую внутреннюю самодисциплину. Возможно, сказывалось и то, что для русского населения Балтийской федерации 15 лет совместной близкой жизни с финнами и прибалтами не прошли бесследно. Германов иногда замечал это, встречаясь с киевлянами и сибиряками. Своим трудом и отношением к жизни немцы явно заслуживали большего. А сейчас же их развитие не просто остановилось, а в чем-то даже повернулось вспять.Поскольку ему достаточно часто приходилось бывать в Германии он постоянно замечал, что там практически не строилось ничего нового, а вчерашние потертости и изношенности сегодня уже почти светились дырами.

Было видно, что даже через 15 лет после войны немцы по-прежнему здорово недоедают. Германову не раз приходилось наблюдать, как они покупают в магазинах минимальное количество продуктов — впритык на ближайшую трапезу, да и выбор их был крайне ограничен. Все это было похоже на Питер начала 20-х.

Разговор на эту тему со спутниками получился неожиданно острым. Войну все же многие хорошо помнили и, главное, не могли простить немцам "подлый прием" — экспорт в Россию революции во главе с большевиками. Поскольку основные архивы полиции и контрразведки находились в Питере и по большей части после недолгой диктатуры большевиков сохранились, то в 20-е годы именно эта тема стала очень популярным предметом исследований историков минувшей войны и оказалась известна публике во многих деталях: кто, когда, кому и сколько. Многие, кстати, увидели в этом главную причину столь плачевного результата войны для России. Свалить ответственность за собственные ошибки и неудачи на изменников и предателей — хороший выход. И вообще, люди склонны больше копаться в своем прошлом, чем задумываться о будущем. И большинство при этом считает, что завтра все будет примерно так же, как сегодня.

У Германова, как мы знаем, на этот счет было несколько иное мнение и опасения, и он с удовольствием увидел, что в ходе спора его оппоненты постепенно начинают проявлять интерес к высказываемым им аргументам. Все же они были не просто чиновники, а профессиональные аналитики, и не видеть очевидного не могли. Так, за разговорами и спорами прошли два дня пути до Парижа.

Суета размещения в гостинице, решения с ее хозяйкой массы мелких, но важных бытовых вопросов — все же не на пару дней приехали, получение в посольстве денежного содержания, наем транспорта, аккредитация на конференции — все эти дела быстро и умело решил сосед Германова по купе, а он только еще раз порадовался про себя, что оказался под сенью официальной структуры.

"— Всегда бы так путешествовать", — подумал он про себя, вспомнив свои иные поездки в университеты Германии еще в бытность аспирантом.

Ольга пока не появлялась. Открытие конференции по невмешательству пока тоже откладывалось. Все ждали испанскую делегацию. Но в Мадриде были опять какие-то интриги в правительстве, и было непонятно, кто станет новым министром иностранных дел — скорее всего, он и приедет на конференцию. Ждали его со дня на день. Тем временем главы делегаций встречались между собой, создавались временные альянсы, вырабатывались возможные платформы. Дипломатическая жизнь в Париже очень оживилась. Послы устраивали почти каждый вечер приемы, обеды и фуршеты, приглашая на них участников будущей конференции, а днем сотрудники посольств усердно готовили отчеты для своих столиц, пытаясь предвосхитить ее решения и результаты.

Питерская делегация к числу наиболее значительных, конечно, не принадлежала, но работала вовсю. Как подозревал Германов в ее задачу входило максимально отложить введение морской блокады, поскольку, как он понял из некоторых намеков главы делегации, суда Балтийской федерации в настоящее время активно перевозили в республиканские порты оружие и снаряжение, которого на складах еще оставалось в избытке после Великой войны. Судя по материалам прессы, республиканцам не хватало решительно всего. Так что они будут рады и винтовкам Мосина, и пулеметам Максима. А из своего военного опыта Германов помнил, что в 1915-16 годах Российская империя чего только не закупила за границей, стремясь удовлетворить нужды фронта. Вплоть до японских арисак. Он подозревал, что от всего этого изобилия Канцлер избавится сейчас с превеликим удовольствием. Тем более, что республика пока исправно расплачивалась за поставляемое оружие.

"— Забавно то, что на нас никто и не подумает, — думал он про себя, — все в основном рассуждают о возможных поставках из стран-крупных производителей оружия. Великобритания и Франция — само собой, Чехия, немцы сейчас вне игры, их слишком жестко контролируют. Пишут о Мексике. Своего производства у них нет, но они в силу политических симпатий к Мадриду пытаются посредничать в закупках оружия. САСШ как всегда прикрывается тезисом о невмешательстве, хотя в условиях кризиса их фабриканты эту Испанию завалили бы своими томми-ганами с головой. А про нас даже и не вспоминают".

Германов даже не подозревал, насколько он был прав. Мало того, что Канцлер дал команду кардинально почистить собственные военные склады от различной некондиции и сплавить все, что можно, в Испанию, через балтийские порты потекли еще и оружейные ручейки из Новой Киевской Руси и УралСиба. Как выяснилось, не зря на харьковских складах в свое время были заложены больше ста тысяч трофейных австрийских винтовок Манлихера. До сих пор их удавалось понемногу продавать в вечно воюющий Китай, а теперь на них нашелся покупатель и в Европе. Любопытно при этом, что более современное и сложное оружие, включая танки и самолеты собственного производства, НКР поставляла испанцам напрямую, через Средиземноморье. Эти поставки гнали в ускоренном порядке, понимая, что они уже засвечены и могут быть использованы на парижской конференции именно для обоснования введения морской блокады. Но уж слишком хорошие деньги платили испанцы, поскольку после прошлогодних боев с поляками репутация у киевской техники была на высоте.

Глава тринадцатая

Через пару дней вынужденного безделья деятельная натура Германова начала требовать выхода. При других обстоятельствах он бы, конечно, нашел, чем заняться в Париже, но деловая атмосфера делегации как-то не способствовала хождению по музеям и фланированию по Елисейским полям. Заручившись согласием руководителя делегации, он позвонил знакомым профессорам Сорбонны, встретился с ними и даже принял участие в качестве приглашенного гостя в каком-то мини-коллоквиуме, который плавно перетек в вечеринку в одном из близлежащих кабачков. Сдвинули несколько столиков и хорошо посидели. Настроения, как убедился Германов, тут были самые демократические. Студенты спорили с преподавателями, а его приятель профессор вероятно в поиске научного вдохновения весьма вольно обнимал соседку-студентку. В выражениях тоже никто не стеснялся. Послушаешь эту компанию, точно решишь, что к власти каким-то загадочным путем пришло сборище коррумпированных умалишенных нетрадиционной ориентации. И это еще очень мягкий диагноз. Причем состав компании постоянно обновлялся.

Было уже довольно поздно, и Германов и сам собирался уже потихоньку уйти. Ему хотелось напоследок только шепнуть пару слов благодарности своему приятелю-профессору, но тот так далеко зашел в своих поисках, что его даже было и неудобно отвлекать. Соседка его, судя по всему, ничего против не имела, а остальные просто не обращали на них внимания. Германов, как мы помним, был и сам не прочь, но не на людях же...