Детские страхи пожилого юноши

Но Никита как-то приноровился, срывался, летел вниз по снежной горке, потом по команде инструктора переворачивался со спины на живот, "зарубался" ледорубом и, естественно, падение-скольжение прекращалось. Потом подъем на три такта — носком в снег правой-левой, потом ледоруб, опять ноги рубят ступени — и ледоруб. В общем, ничего сложного.

А самое увлекательное — это спуск "глиссером" — то есть, спуск по снежному склону на ногах на манер горнолыжников. Только без лыж, на ногах. Потому что снег скользкий, и можно вот так "глиссировать" не хуже, чем на лыжах. "Глиссер" Никите так понравился, что он еще и еще поднимался на верх, чтобы потом лихо скатываться вниз, фасонисто взмахивая ледорубом на особо крутых поворотах.

И именно здесь страх перед горами, перед высотой, точнее, перед некой бездной внизу, куда смотрел юный альпинист Никита Васнецов сверху, в первых покоренных им вершин, отступил и улетучился. Совсем как облака, которые очень быстро наплывали и так же быстро уплывали прочь. Страха не было, был интерес, задор, была юность, бурлящая в организме сила и бесшабашность, когда все казалось по плечу и не было впереди преград.

За снежно-ледово-скальные занятия Никита получил "отлично", а вот за работу с веревкой — "тройку". Мол, небрежно относится к страховке. Потом было восхождение на первую в его жизни вершину, где и лазить-то никуда не пришлось, а просто шли-шли и наконец, пришли на вершину горы под названием Суфруджу. А потом в лагере были еще разборы и восхождений, и занятий, когда вдруг оказалось, что члены отделения Никиты вовсе даже не друзья, а каждый сам за себя. А разногласия на биваке вдруг стали серьезными недостатками в морально-этическом климате отделения. И в результате слишком самолюбивый и вспыльчивый Никита, который пер на себе чуть ли не половину снаряжения группы, а в организации лагеря делал любую, даже самую грязную работу, оказался недостаточно подготовленным к следующему этапу подготовки альпиниста СССР. Так решил инструктор, и члены его отделения также были не в восторге от того, что Никита дерзнул делать им замечания.

Стоит отметить, что когда раньше Никита выезжал на свои первые спортивные сборы по скалолазанию в составе своей команды таких же перспективных новичков, как он сам, то там "разбор полетов", то есть, разбор этих сборов инструктором получился совсем другой. Инструктор по имени Валентин, занимавшийся в той же секции, что и Никита, был приставлен к новичкам, чтобы следить в первую очередь за техникой безопасности. Мало ли куда эти мальчики и девочки сунуться? В Крыму скалы высокие, падать есть куда, а в скалолазании важна каждая мелочь — и организация страховки, и сама страховка, ну и, конечно, само лазание по скалам. Параллельно Валентин оценивал технику лазания каждого из членов сборной новичков, а также делал выводы о состоянии морально-волевых качеств своих подопечных.

В тот выезд технику лазания чемпиона области Васнецова инструктор оценил не очень высоко — на "четверочку". Мол, Никита мог и лучше. А вот что касается морально-волевых...

Скалолазы обычно жили у местных жителей, которые сдавали спортсменам свои времянки или сарайчики. Летом, понятное дело, все эти жилища столили в десять раз дороже — ведь кроме "санаторных" туристов было в Крыму полно "дикарей", то есть, тех, кто ездили на море без путевок.

Осенью, замой и весной в Крым приезжали только скалолазы. Вернее, в частном секторе останавливались только скалолазы — велосипедисты или легкоатлеты, которые также часто ездили сюда на сборы, предпочитали останавливаться в гостиницах. Впрочем, как и члены сборной области или Украины по скалолазанию — на них профсоюзы выделяли уже серьезные суммы. Новичков же никто, естественно, не оплачивал и они выезжали на такие вот сборы за свой счет. Хотя — что это за счет? Билет на поезд до Симферополя — 6 рублей. А если в общий вагон — на третью полку — то и четыре с половиной. Причем, некоторые хитрецы брали билет до Джанкоя или до станции Пришиб — на половину пути. Потому что стоил билет треху, а проводники в общих вагонах никогда не проверяли, куда кто едет. Мол, сами пассажиры пусть беспокоится о том, когда им сходить. Вот и прокатывали эти маленькие хитрости.

Рубль, точнее 80 копеек стоил билет на троллейбус до Ялты, а там на местный автобус — еще 30 копеек — до Алушты. Проживание стоило по рублю с носа, питание брали с собой и готовили в основном перекусы — бутерброды с салом и кабачковой икрой. Ну, если было желание, можно было сходить в столовку или приготовить что-то горячее. Но обычно хватало горячего чая.

Под Алуштой были несколько скал, на которых тренировались скалолазы. В тот раз днепропетровцы лазили на Кошке. Кстати, рядом с ними тренировались группы из Харькова и Донецка. В первый день — а сборы были три дня — новички не смогли налазиться как следует, ибо скалы все были заняты, маршрутов было много, а веревок — мало. На всех не хватало. Впрочем, и маршруты почти все были заняты — день выдался солнечный и осень не мешала тренироваться спортсменам.

Новичков повели на Кошку, но лазили они с обратной стороны скалы — не на 80-метровых отвесах, а там, где обычно заходят чтобы бросать веревки. То есть, веревку длиной 120 метров или связанные две "восьмидесятки" скатывают в клубок, заходят на самый верх скалы — или залезают по простым маршрутам — и... бросают вниз. Предварительно, конечно, создав наверху подвеску. Подвеска — эта веревка, которая крепится к трем точкам страховки. Чаще всего это — вбитые наверху шлямбурные крючья. В них продеваются карабины, а сквозь них пропускают сложенную вдвое веревку, которая завязывается специальным альпинистским узлов в петлю. В эту петлю вщелкиваются еще два карабина, после чего в них продевается середина веревочного клубка-колобка. И, наконец, скалолаз, стоя на самом краю скалы, с криком "Веревка!" бросает клубок вниз.

Кричат, чтобы никого внизу веревкой не хлестнуло или тех, кто на маршрутах, не сорвало.

Клубок летит и по пути разматывается в воздухе либо по скале. В результате с верху донизу провисает готовый маршрут. Это называется "навесить веревку".

В один конец пристегивается скалолаз, второй берет в руки его партнер. Скалолаз лезет вверх, его партнер — страховщик — выбирает веревку. В случае срыва скалолаз повисает на веревке, второй конец который держит страховщик. Ведь веревка идет через верхнюю точку страховки, то есть, на лицо — веревочный блок.

Страховка 100%-ная. Безопасно и удобно. Причем, в случае прохождения трудного места — "ключика" — страховщик может немного натянуть веревку, помогая лезущему. Нет, совсем вытянуть он своего партнера, конечно же, не может. Но поддержать — запросто. Особенно, когда руки устают после пятого-шестого подъема...

Так вот, новичкам в тот день позволили лазать по самым простым скалам, то есть, там, где опытные спортсмены лазили только для того, чтобы навесить новые маршруты. Лазить там Никите было неинтересно — он жаждал увидеть настоящие крымские скалы, стометровые маршруты, почувствовать, что такое настоящая высота... А здесь было то же самое, что и в родном Днепропетровске — всего-то 10 метровый маршрут... Короче, лазил он без энтузиазма, что и заметил инструктор.

А вот на следующий день, то есть, на следующее утро Никита инструктора, что называется, "достал". Утром стало холодно и он почему-то решил затопить печку во времянке. А так как это был полуподвал, и печка отапливала весь дом, то он, сам того не зная, потревожил хозяев. Которые не собирались отапливать свой дом. Но получили полную комнату дыма, ведь они жили на первом этаже и, конечно же, у них находилась заслонка в печку. Которая была закрыта. В общем, получился страшный скандал и Никита за проявленную инициативу был отстранен от тренировки. То есть, инструктор Валентин наказал его, лишив возможности полазить. А ведь как раз в этот день новички шли лазить на легендарную скалу "Крестовая", которая была под Ялтой...

Сказать, что Никита был расстроен — это очень мягко...

Но пришлось пережить такой удар судьбы. Правда, как оказалось, он был не единственным...

При "разборе полетов", когда инструктор на общем собрании выставлял каждому спортсмену оценки за сборы — от спортивной, за технику до морально-волевого климата в команде, Никите Валентин поставил "неуд". Мол, конфликтный и прочая. Ну и "четверочку" за лазание. И вот тут все члены команды внезапно возмутились. Девчонки начали вспоминать то, что Никита никогда не отлынивал от любой работы — и перекусы готовил, и веревки таскал, и посуду мыл. Мужская половина отметила его уверенную страховку и помощь при лазании, а также физические данные и веселый нрав. В результате команда единогласно заставила инструктора исправить "неуд" на "хорошо".

Никита, впервые почувствовав, что такое поддержка коллектива, был удивлен и очень растроган. Такого в его жизни еще никогда не было...

...И вот сейчас, когда его же товарищи по команде вдруг начали его топить... При том, что он таскал не только общее снаряжение и большую часть продуктов, но и некоторые тяжелые вещи девочек. А уж как он активничал на биваке, когда и палатку ставил, и ужин готовил! И за все это — такая черная неблагодарность?

Одним словом, романтик Никита внезапно познакомился с прозаическим хамством, лицемерием и гнилостью человеческой натуры...

В результате он единственный из всего отделения, хоть и получил значок "Альпинист СССР", но все же в его удостоверении инструктор Рафик написал сакраментальную фразу "Рекомендуется повторить первый этап обучения".

Это было обидно, просто до слез — самый спортивный и технически отлично подготовленный альпинист, скалолаз-разрядник, да и просто отличный парень внезапно ставится на место самого худшего. Причем, это было сделано намеренно. Потому что остальные члены отделения уступали Никите и в подготовке, и в физических кондициях. А он, глупый, еще и постоянно этим бравировал, не понимая, что тем самым унижает взрослых и опытных дядей и теть...

Парадокс — значок также не получила землячка Никиты из Днепропетровска Маша — кстати, мастер спорта по гребле. Видимо, спортсмены и скалолазы вызывали у инструкторов какую-то неприязнь. Маша вообще психанула, порвала свое удостоверение, послала матом инструктора и сказала ему, что "больше в эти гребаные горы ни ногой".

А Никита запомнил на всю жизнь, что часто все эти душевные песни у костра о чести, справедливости, нерушимой дружбе и верности в обычной жизни не имели никакого значения. Причем, среди тех же людей, которые так душевно про все это пели. Эта фальшь бардов-альпинистов-туристов-шестидесятников была сродни фальши тех коммунистов или комсомольцев, которые собирались на попойки с девицами легкого поведения в сауны. А, нажравшись до положения полной невменяемости, в голом виде пели свои революционные и комсомольские песни с горящими глазами и провозглашали тосты в честь коммунистической партии и своих вождей.

Вот так впервые Никита — мальчик романтический и начитанный, воспитанный на идеалах дружбы и любви к человеку — столкнулся впервые с человеческой подлостью, низостью, с гадкими поступками, предательством и доносительством, а также впервые в жизни ощутил, как это больно — разочаровываться в том, во что так свято верил.

Потом Никита еще несколько раз ходил в горы, после службы в армии все-таки повторил первый этап и снова получил заветный значок "Альпинист СССР", хотя вскоре этот самый СССР перестал существовать. Он еще покорил много вершин, дошел до второго разряда по альпинизму и стал кандидатом в мастера спорта по скалолазанию, у него были и опасные подъемы, и не менее опасные спуски с вершин, где он получил удар молнии и его спускал спасотряд. Он побывал во многих альплагерях и в одном из таких лагерей подружился с настоящими музыкантами, с которыми потом много лет играл в созданной им музыкальной группе. Одним словом, горы и альпинизм достаточно круто изменили его жизнь.

А главное — именно горы помогли ему преодолеть один из самых серьезных его страхов — страх перед самим собой, страх перед неизвестностью, перед тем, КАК он сможет поступить в экстремальной ситуации. Именно там, в горах, когда часто все зависит от тебя самого, от крепости твоего духа, от твоего внутреннего стержня — вот тогда ты сможешь САМ понять, чего ты стоишь. И на что способен.

Потом, после этого первого похода в горы у Никиты будут два года службы в армии. Два тяжелых года, которые очень сильно его изменят. Будут и спортивная карьера, и карьера музыканта и журналиста. Будут успехи и разочарования, любовь и ненависть, дружба и предательство. Будет целая жизнь, которая наполнена далеко не нектаром.

Но именно вот этот первый шаг во взрослую жизнь, который 16-летний юноша сделал в горах, эта первая покоренная им вершина — именно все это предопределило всю его дальнейшую жизнь. И бардовские песни у костра, которые, как позже оказалось, не имеют с реальной жизнью ничего общего — даже они все-таки позволили Никите остаться все тем же романтиком, который, несмотря ни на что, все же верит в хорошее и в то, что плохое — это ненадолго.

Хотя в дальнейшей жизни этого плохого у Никиты было столько, что можно было из оптимистов очень быстро переквалифицироваться в пессимисты. Потому что и служба во внутренних войсках, где два года сначала рядовой, а потом сержант Васнецов охранял заключенных и осужденных, проще говоря, "зэков", а потом работа в самой настоящей тюрьме, где Никита надзирал за преступниками, и работа репортером криминальной хроники, а позже — политическим обозревателем — все это накопило в душе Васнецова достаточный груз цинизма и пошлости.

И все же, несмотря на этот негатив, на печальный жизненный опыт Никита Васнецов остался романтиком и оптимистом. Как он умудрился сочетать в себе такие противоположные качества — это осталось загадкой даже для него самого. Быть оптимистом и романтиком для журналиста — это все равно, что оставаться проституткой в публичном доме, верящей в светлую и чистую любовь с первого взгляда.

Кстати, о любви.

Она у Никиты тоже была.

Даже целых три.

Но об этом — в следующей книге.

Конец первой части