Девочка с демоном в голове

— Тогда зачем пистоли городской страже? — не сдавался я.

— Мало ли! Ты в деле их видел? Я, например, где-то читал, что средневековый рыцарь палил из пистоля дробью в морду коню противника. А твои патрульные могут пистоли для подачи сигнала использовать. Да мало ли! Ты в деле на них посмотри!

— Вот ещё чего не хватало! — невольно скривился я. — Девочке на войну попасть!

— Да, это я увлёкся, не подумал, — тут же согласился доктор. — Ну, ещё что у тебя в сомнениях значится?

— Вообще-то, я хотел послушать твой список обнаруженных нелепостей, — указал я на очевидное несоответствие нашим ролям. — Я тут пациент, а ты доктор.

— И как доктор я тебе скажу, Андрюха. Ты слишком здоров для своего возраста и стиля жизни, даже неприлично как-то здоров! Последние годы ты упорно подавляешь своё творческое начало, упрямо сводя всё к жёсткой логике. Весь такой из себя человек чистого разума! А твоё глубинное неосознанное желает писать фантастику! Вот, произошло замещение! Мозг нашёл подходящий выход, и выдает сочинительство за некие потусторонние вливания информации. Ты вот что, брат. Ты отпуск возьми, лети на Адриатику, и допиши свой роман. Это, имей в виду, я тебе как психиатр рекомендацию выдаю! Да, и держи меня в курсе этой истории. Лучше вот так вот, черновиками.

— То есть, уточнил я на всякий случай, — для полной определённости, скажи, ты бредом моё сочинение не считаешь?

— Дружище, ты не слыхивал настоящего бреда! Вот, приходи ко мне сюда, в кабинет завтра! Хотя, не, лучше сэкономь время и нервы и просто погугли: 'бред шизофреника'. Сам увидишь: твои сочинения и близко не лежат с настоящей шизофренией.

— Ладно, так и зафиксируем, — решил я. — Раз мы убедились, что мой разум в относительном порядке, и способен воспринимать действительность вполне адекватно, я могу приступить к следующему шагу в своих исследованиях этого странного феномена.

— Ты о чём?

— Пока не думал. Мозгу не доверял, потому и не думал. Но... всё же просто. Следующим логическим шагом будет попробовать передачу информации в обратную сторону.

— То есть в следующих главах героиня начнёт получать какие-то рецепты из нашего интернета? — не понял меня доктор. А я не стал его пугать откровением, что в следующий раз хочу затащить девушку из много мира сюда, в свою голову.

— Посмотрим. Мне надо подумать, — проговорил я, и прищёлкнул пальцами. Если присмотреться, то заметно, как над подушечкой большого пальца колеблется воздух. Сколько там? Чтобы табак загорелся надо градусов четыреста, если я ничего не путаю, да? А чтобы табак просто тлеть начал, достаточно же и восьмидесяти, кажется, или нет? В любом случае кожа просто обязана почувствовать ожог.

— Осторожнее за рулём, — пожелал мне доктор Женя на прощание, — не дай-то Бог, накроет за рулём...

— Не, я, как это началось, только общественным транспортом пользуюсь, — успокоил я доктора. — Да и 'накрывает' меня в моменты расслабления.

Так и есть, между прочим. Вот, например: вернулся я домой, в свою берлогу, закинул в микроволновку упаковочку блинчиков с мясом, скинул одежду всю совсем, нижнее бросил в стиралку, да и завалился в ванну, зажав в зубах сигарету. И только первую затяжечку выпустил — бах! Катакомбы фратрии Зрящих Истину!

Глава 8. Подземелья фратрии Зрящих Истину.

Запах нагретого масла для лампад и старых чернил. В полированной каменной поверхности отражается узор светящейся краски на противоположной стене. Я подношу кончик зажигательной палочки к фитильку лампады, и тени, вздрогнув, мечутся в панике. Скоро они успокаиваются, но я уже зажигаю следующую лампаду.

— Ух ты! — восторженно воскликнула Роза, и следом раздался противный протяжный скрип деревянных ножек табурета по полированному камню пола. — Ой, прости!

В следующее мгновение Роза уже рядом, уже суёт нос едва не в пламя лампады:

— А я слышала о таких! — заявляет она, явно имея в виду зажигательную палочку. Прежде, чем подруга начнёт хвастаться, как она привыкла зажигать свет, я успеваю заступиться за свою фратрию:

— У нас свет тоже зажигают хлопком в ладоши. Очень просто: пьезокристалл и немного магии. Ты могла это заметить на прошлой пирушке. Или в школе. Просто сейчас мы с тобой в катакомбах, а тут старьё и антиквариат. Включая светильники.

— Наверняка тут есть много интересного, — тут же откликнулась шпионка.

— Ладно, — я вздохнула, ещё немного подумала, и решилась: — оставь тетрадки здесь, и пойдём, я покажу тебе катакомбы! Можешь даже план начертить, — не смогла я удержаться от подначки: — Шпионы ведь чертят планы чужих катакомб?

— Не, — отмахнулась Роза. — Вот, планы тайных проходов или сокровищниц — да, чертят, а старых катакомб, полных старого хлама — не.

Мы покинули чистенький каменный коридор со светящимися голубым светом узорами на стенах и потолке, и вышли на перекрёсток пыльных коридоров с узорами, светящимися фламинговым и коралловым.

— Цвет опасности? — хмыкнула Роза.

— Цвет напрасности, — отозвалась я. — Означает: 'тебе сюда ненужно'. Эти коридоры пересекаются с такими же бесполезными коридорами и ведут в тупики.

— Ага! — отозвалась Роза таким тоном, будто услышала что-то интересное или догадалась о чём-то занятном.

Мы прошли вдоль коралловых узоров, пересекли терракотовые и свернули в карминовый проход.

— Расскажи о себе, — попросила я Розу. — Мы же подруги. С моей семьёй-фратрией ты знакома.

— Э.., — выдала Роза, после минутного молчания. — Я не против, ты не подумай, просто не знаю, с чего начать?

— Расскажи о родителях, — предложила я тему. — Сваха учила меня обращать внимание на родителей жениха, и, среди прочего, сказала, что если родители не жалеют любви для своего ребёнка, то такой ребёнок вырастает весёлым, общительным и уверенным в себе. Если так, то твои родители, должно быть, очень тебя любят.

— О, да! Мои родители действительно очень меня любят!

— И балуют, наверное?

— Нет. Вовсе не балуют.

Какие-то идеальные родители у неё получаются. 'Ещё скажи, что они тебя понимают', — подумала я, и спросила так:

— А ругают за проказы? Наказывают?

— А вот и нет! Никогда не ругают и никогда не наказывают.

Да что это за фантастика?

— У нас, например, считается, что ребёнка надлежит воспитывать в строгости, — принялась я осторожно нащупывать почву. — Это делает человека серьёзнее, дисциплинированнее, устойчивее к разного рода соблазнам.

— Сомнительно, — легкомысленно заявила на это Роза. — Сомнительно, что страх перед наказанием поможет ребёнку обрести самодисциплину, обзавестись твёрдым внутренним стержнем. Мои мама и папа никогда меня не ругают. Они просто любят меня. А мне невыносима даже мысль о том, что задуманная мной проказа могла бы расстроить моих родителей. Потому, что я тоже очень их люблю. Понимаешь?

— Кажется, да, — согласилась я, подумав о своём папе.

— Я люблю своих папу и маму и ценю их расположение, их любовь ко мне. Ценю превыше каких-то выгод или удовольствий. Потому что разве можно поставить рядом удовольствие и любовь? Смешно же сравнивать! Так что я никак не могу позволить себе сделать что-то, что они бы не одобрили. Понимаешь?

'Ну, так-то она всё верно говорит', — рассудил Андрей Владимирович, — 'только вот человеку её возраста до этого догадываться не положено. Положено повзрослеть, завести детей, и потом только осознать'.

— Кажется, да, понимаю, — опять согласилась я, останавливаясь перед мощной дверью. Магия земли сделала эти дубовые створки много крепче гранита. Каждая створка врастала в свой поворотный столб, который я бы едва ли могла бы обхватить руками. Запоры замкового механизма были скрыты, но в их мощи сомневаться не приходилось. Эти двери враг не сможет открыть никогда!

— Что это? — Роза с интересом рассматривала узоры, что украшали створки дверей.

— Сокровищница, очевидно же, — хмыкнула я

— А ты говорила, что красные коридоры никуда не ведут.

— Сюда есть дорога проще, — кивнула я на светящиеся бледно-салатовым светом узоры на стенах и потолке прохода. — Но от библиотеки сюда через красный лабиринт было ближе. Идём!

— Куда?

— Туда. Здесь нам не пройти.

Мы вернулись назад до развилки, и повернули за угол. Вдруг в памяти вспыхнуло воспоминание, о том, как мы делали это в прошлый раз на пару со Славным. Причём вспыхнули в памяти не образы или мысли, но чувства. Знакомо кольнуло где-то под самым сердцем и морозные мурашки охватили затылок.

Ну, вам же знакомо это ощущение в момент, когда решился на шалость, которую взрослые, если узнают, точно не одобрят? Когда решение уже принято, и мышцы уже начали сокращаться, чтобы сделать первый шаг, и вдруг накатывает осознание того, насколько же это, собственно, нагло с твоей стороны. Припоминаете, да? Полагаю, в детстве у каждого было что-то похожее. Ну, может, кроме моего папы. Убейте не могу представить его, совершающего дерзкую шалость. Короче говоря, я двинулась по коридору, увлекая за собой подругу-шпионку, и неосознанно стараясь шагать потише. Даже дышать потише. Глупо, да, но вот.

Наглым в данной ситуации было, как, надеюсь, вы уже догадываетесь, не само проникновение в запертое хранилище. Наглым было вот так резко сближаться со шпионкой. Ну, то есть, я же её совершенно не знаю на самом-то деле. Со мной она вот такая, но это же маска, это для неё роль, как в театре. А я вот так. Даже сейчас это вспоминается вполне остро, а уж там тогда!

Роза, видимо, глядя на меня, тоже притихла, двигалась за мной след в след, совершенно бесшумно — в отличии от меня самой. И, кажется, тоже дышала через раз и 'в половинку ноздри'. Ещё один коридор, лесенка вверх, выпавший из стены камень.

— Лезь за мной. Только голову береги, — посоветовала я Розе. И полезла в узкий лаз, открытый выпавшим камнем.

— А это что за дыра? — осторожно поинтересовалась подружка.

— Да кто её знает, — отозвалась я, на локтях и коленках протискиваясь по тесному и тёмному лазу, — может, вентиляция, может, ещё чего. Ты, главное, не бойся ядовитых скорпионов, потому что их тут нет.

Не удержалась, чтоб не подшутить над лихой шпионкой. Но Роза же смелая и сильная, чего ей с моей невинной шутки будет?

— Что? Ай! Ч-ч-что это хрустит у меня под коленкой? Ой! — раздалось сзади.

— Не волнуйся, — откликнулась я. — Я пошутила про скорпионов. Не водятся они у нас.

— Ты жестокая! — голос Розы звучал обиженно и укоризненно. — Трудно же не думать о скорпионах, когда советуют не думать о скорпионах!

Тут впереди забрезжили слабые отсветы, я потянулась, выгнулась, и, наконец, вывалилась в квадратную дырку. Через минуту из той же дырки вывалилась Роза, вся в пыли.

— Ну, и чего это? — спросила она, оглядывая кучи разного лома и хлама.

— Та самая сокровищница, двери в которую ты видела! — похвасталась я.

— А где же сокровища? — не поняла Роза. — Ты же не будешь утверждать, что вот этот хлам кто-то считает...

— Да! Представь себе! Ты просто не понимаешь, — принялась я объяснять, — потому что ты — девушка. А тут сваливают свои 'сокровища' мужчины нашей фратрии! Сюда стаскивают 'в принципе нужные' вещи, в рангах от 'это же может когда-нибудь пригодится!' до 'жалко же выкидывать!' и 'эх, а какая замечательная вещь была!'.

— Ерунда какая-то, — бормотала шпионка, ковыряя хлам ногой.

Роза пнула какой-то шлем, он покатился, я пригляделась...

— Ба! Да это же шлем Дарта Вейдера! — во всеуслышание объявил Андрей Владимирович.

— Кого?

— Ой, ты его не знаешь. Его тут никто не знает.

Я аккуратно положил странно знакомый шлем на полку, поверх каких-то банок из металлокерамики.

— Ладно, пойдём отсюда, — позвала меня Роза, примеряясь залезть обратно в лаз, из которого мы сюда вывалились.

— Хорошо, — согласилась я, и направилась к двери. Роза замерла, глядя мне в спину. Могучие двери легко открылись.

— Да ну! Серьёзно?! — чему-то удивилась юная шпионка.

— А какой смысл их ещё и на выход запирать? — откликнулась я. — Главное же, чтобы снаружи сюда чужой не вошёл.

— А!

Мы снова шагали по пыльному проходу со светящимся узором, на этот раз, гранатовым. Я решила вернуться к разговору о родителях.

— Наверное, твоих родителей, уважают во фратрии? — поинтересовалась я, невольно вспоминая, как наш базилевс критикует моего отца за его методы воспитания меня. Если родителям Розы их базилевс позволяет такие эксперименты в воспитании дочери, видать, папа и мама Розы в большом авторитете в своей фратрии.

— Ну, как сказать..., — протянула Роза, задумчиво, — Я не могу сказать, чтобы кто-то во фратрии считал бы моих папу или маму образцами для подражания. Однако совершенно точно гарантирую, что никто не скажет ни единого плохого слова в их адрес.

— Это... замечательно! — оценила я. — Но как же твои родители при всём при этом отдали тебя в шпионки? — вот это как-то не укладывалось у меня в голове.

— Ха! — вдруг развеселилась Роза, — Они не отдавали. Да и я не собираюсь же посвящать свою жизнь ремеслу шпиона! Это так... просто оказалось, что у меня это хорошо получается. Просто я достаточно внимательная, и память хорошая, и за словом в карман не лезу. Но главное, что я, вообще-то, ищу кое-кого. И чем больше полисов мне удастся посетить, чем с большим количеством людей я познакомлюсь, тем выше шансы найти! Но ты же понимаешь, что никто не отпустит меня просто путешествовать. Вот, я нашла способ как совместить и труд на благо фратрии, и свой интерес.

— Вот как? — удивилась я, — И кого же ты ищешь таким образом?

— Ну, это... личное, — великая шпионка вдруг смутилась, впрочем, не на долго, — Но тебе скажу. Ты моя подруга. И ты поймешь. Я верю, что где-то на свете есть моя вторая половинка, понимаешь? Истинная любовь. Чем больше мест я посещу, чем больше людей увижу, тем больше шансов же. Иначе что же, сидеть и тупо ждать, пока он меня найдёт? А он вообще ищет? Он хотя бы подозревает о моём существовании? А? Вот, и я сомневаюсь. Даже если и ищет, так ведь шансов вдвое больше же, верно?

— Даже не знаю, — растерялась я, — Вот, я тоже ищу себе хорошего мужа, но я это делаю с помощью свахи. Свахи же для этого и существуют.

— То сваха будет искать, а то я сама, своими глазами! Своим сердцем! — не согласилась Роза.

[Андрей Владимирович] 'Подозреваю, что это её вторая легенда', — произнёс я мысленно, и, почувствовав недоумение Солнышка, пояснил свою мысль: — 'У шпиона обычно две легенды. Я об этом в книжках про шпионов читал. Важно вот что: вторая легенда нужна шпиону на случай провала первой. Заметь: Роза смотрела тебе прямо в глаза, когда говорила, что шпионаж для неё лишь повод для поисков кого-то. Но она же отводила глаза, когда рассуждала о поиске истинной любви. Возможно, эта вторая легенда — на половину правда. То есть девушка шпионка действительно кое-кого ищет. Только вовсе не принца на белом коне.'

[Солнышко]: — Ладно, мы уже пришли, — объявила я.

— Куда на этот раз?

— Винный погреб, — и честно предупредила подругу: — даже 'погреба', потому что их тут три этажа. Внизу самое старое вино. Мужчины утверждают, что они выдерживают там в глубине вино для особого случая. Я же подозреваю, что им просто лень тащить бочку с эдакой-то глубины.